В отражении зеркал

Рука коснулась прохладной поверхности, но... ничего не произошло. Раз за разом я пытался как-то попасть обратно - но не удавалось. Паника накатывала волнами на мечущееся сознание, и постепенно я понимал, что не могу покинуть этот мир. Хоть и не хотел принимать этого, до абсурда долго дотрагиваясь рукой до зеркала и мысленно прося его выпустить меня отсюда. Выдохнув, я попытался взять себя в руки и все-таки закурил, не справившись с нервами и нарастающим волнением. Тысячи вопросов крутились в моей голове - но ни на один я не смог дать ответа. Решив, что стоя на одном месте только "накручу" себя еще больше, я резко развернулся и пошел к дверям, надеясь выйти из злополучной комнаты и все-таки попытаться найти хотя бы кого-то в этом гулком пространстве. Когда я не смог открыть дверь - почти не удивился. Почему-то в голове возникло ощущение, что я должен что-то сделать тут, и только потом мне разрешат покинуть помещение. Усмехнувшись, я прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь унять поток мыслей, носившихся в голове. Сигарета, которой я затянулся лишь раз, подрагивала, зажатая между моими трясущимися пальцами. Открыв глаза, я увидел, как в ближнем ко мне зеркале промелькнула чья-то фигура. Медленно приблизившись к зеркалу, я озадаченно почесал затылок. При ближайшем рассмотрении в стекляшке можно было увидеть ходящего взад-вперед мужчину в военной форме немецкого командира. Затянувшись последний раз, я затушил сигарету и прикоснулся к зеркалу обеими руками. Интуиция меня не подвела, и произошло именно то, чего я ожидал - перед моим внутренним взором предстала картина: военная палатка, по которой нервно расхаживает чуть полный мужчина с густыми седыми усами, которые смешно шевелились, когда он начинал что-то гневно бормотать под нос, сжимая и разжимая кулаки. В нашей школе преподавали немецкий, чему я был очень благодарен, когда начал прислушиваться к злому бурчанию. - Грязный осел, да чтоб его при первой же атаке пристрелили! Чертов сосунок! Еще молоко на губах не обсохло, чтобы так со мной разговаривать! Да что он о себе думает?! Своими маневрами он нам всю армию положит, даже не выходя из засады! А еще указывает, как мне управлять моим легионом! Да чтоб ты провалился, наглец! "Чем же тебе так насолил этот "чертов сосунок"? Неужели в немецкой армии такой раздор?" - думал я и попутно размышлял, как бы мне пробраться к этому "грязному ослу". Усилием воли оторвав себя от созерцания командира, я вернулся в свою стеклянную клетку и стал размышлять. Азарт и возбуждение от увиденного и услышанного захватили меня, закрутили в водовороте эмоций и мешали трезво мыслить. "Интересно - подумал я, - Какие же еще сюрпризы может преподнести эта комната?" Настало время пройтись. Блуждая по комнате и время от времени касаясь зеркал, я заметил, что некоторые из них отвечают на мои прикосновения, вспыхивая и снова затухая. В некоторых снова мелькали какие-то фигуры. Вернувшись к первому зеркалу, я сел на пол рядом с ним и закурил. Невеселые мысли о безвыходности положения отошли на второй план, а на их место пришли размышления о том, что же скрыто за всеми этими зеркалами. Больше не было страха, когда я думал о следующем зеркале, к которому прикоснусь, не дрожали коленки от мысли о том, что меня снова куда-то затянет. Был лишь интерес, который хотелось немедленно удовлетворить. Затушив так и недокуренную сигарету, я поднялся на ноги и решил еще раз пройтись в поисках новой «жертвы». Быстро пробежавшись между зеркалами, я заметил в одном какие-то яркие всполохи. Оно и было выбрано. Глубоко вдохнув, будто собираясь нырять, я зажмурился и потянулся к нему. В следующую секунду меня обдало жаром. Открыв глаза, я увидел, что вокруг меня происходит сражение. Точнее, вокруг того места, где я отражался. Отполированная до блеска бляшка на груди главнокомандующего стала моим пристанищем на этот раз. Не думал, что могу попасть даже в такой предмет. Мой носитель что-то кричал, видимо, отдавал приказы на немецком. Почему мне так «везет» на немцев, черт побери? Я почти ничего не успевал понимать из его речи, все же мой немецкий оказался не столь хорош, как я думал. От размышлений меня отвлекла просвистевшая в нескольких сантиметрах пуля, которая с мерзким хлюпаньем врезалась в грудь главнокомандующего. Его голос затих почти сразу, и перед моими глазами предстало чистое небо. Он мертв. Пал на поле боя. Достойная смерть. Кажется, мне здесь больше делать нечего, все равно больше ничего не увижу. Выскользнув с места сражения, я снова осел на пол. Теперь я знаю, как звучит смерть. Гадкий звук. Сил совершенно не было. Глаза закрывались сами собой. Кажется, эти путешествия будут дорого мне обходиться...