Идеальный враг

Январь 1994 года. - И что нового в этой скучной учительской жизни? – Северус в секунду узнал голос лучшего друга. Резко выпрямив спину, профессор пытался не думать о дочери, а о произошедшем в подземелье несколько минут назад. - Одри и Драко чуть не разнесли мне класс, - протянув руку другу, произнес Снейп. – Думаю это было последнее занятие, где я ставил их в пару. - Переходный возраст, - Люциус пожал плечами, медленно расхаживая по помещению, притормаживая у обгоревшего котла. Северус щелкает пальцами и в секунду улика исчезает. – Хотя дома они ведут себя прилично. Видимо в школе им не хватает твердой мужской руки. На лице Северуса не дернулся ни один мускул, и он медленно принялся собирать оставленные студентами банки с их зельями. Из головы никак не выходило случившееся. Снейп знал, что в голове его дочери крутятся сотни вопросов и он должен придумать логичное объяснение для каждого из них. Профессор совершенно не представлял, как преподнести подростку все таким образом, чтобы она потеряла полный интерес и не стала вести свое собственное расследование. - Дай им побыть еще детьми, - холодно констатировал Северус, замечая, как Люциус невольно протер предплечье левой руки. Снейп почувствовал такое же жжение метки, но старательно его игнорировал. – Им всего четырнадцать. - Нам было и того меньше, когда нас во все это ввязали, - глаза Малфоя пронзил стальной блеск. – Почему мы должны поступить иначе? - Потому что это наши дети! – захотелось выкрикнуть профессору, но тот закусил губу. Спорить с Люциусом в вопросах воспитания было бессмысленно. И по иронии судьбы он был единственным человеком, которому Снейп безоговорочно доверял. Многие годы он задавал себе один единственный вопрос. Мог ли он хоть когда-то доверить жизнь своей дочери в другие руку? И несмотря на то, что с каждым днем, когда метка начинает гореть все сильнее, а Люциус все больше терял рассудок и здравую мысль – Северус всегда давал отрицательный ответ. - Драко знает к чему это суровое воспитание. Он понимает свое предназначение, - холодно продолжил Люциус, а в глазах заблестели искорки. Сын продолжающий дело отца. Возможно, Драко станет даже лучшим пожирателем чем он сам. - А вот Одринетт, - монотонно продолжил Малфой, проведя рукой по стулу, где несколько минут назад сидела волшебница. – Гриффиндор запудрил ей мозги. У нее не те друзья, возможно не те жизненные ценности, которые преследуем мы. Лицо Северуса скривилось и этот незначительный жест не скрылся от ледяного взгляда Малфоя. - И ты, мой дорогой друг, должен направить Одри на правильный путь. Снейп продолжал молчать, но Люциус прочитав немой протест в глазах профессора, продолжил. - Ох, Северус, Северус. Я думал, ты понимаешь, что не убережешь ее от этой войны. Она будет втянута. Хочешь ты этого или нет. Поэтому их нужно начинать готовить. Летом им стукнет пятнадцать. Они уже не дети, не стоит ее так чрезмерно опекать, - Малфой продолжил измерять комнату ногами. – И уж тем более нет смысла накладывать чары на ее комнату. Профессор выразительно приподнимает левую бровь. Он был уверен, что надежно все скрыл. - Поначалу мне было просто интересно, почему я никогда не слышу, что происходит в комнате Одринетт. Ни ее смех, ни плач. Ни ее ночные разговоры с Нарциссой. Вначале мне это показалось даже уместным, ведь у девочки должно быть свое личное пространство. Но ты же на этом не остановился, да? Северус прожигал Люциуса ледяным взглядом. И именно эти люди называют себя лучшими друзьями? Странно, странно. - Умно было поставить защитные чары и на то, что никто без ведома Одри не сможет зайти в ее комнату. - Ты пытался пробраться в комнату моей дочери? Снейп был в бешенстве, хотя понимал, что именно этого он и ожидал. Иначе, зачем ему так тщательно оберегать личное пространство своей дочери? Люциус всегда был помешан на контроле. - Я должен знать, кто живет в моем доме, - спокойно произнес Малфой, скрепляя пальцы рук в замок. - К Драко ты тоже без спроса наведаешься в комнату? - Только когда он провинится. Да, Северус Снейп всегда знал, что его методы воспитания противоречат методам его друга, но разве мог он судить? Люциус и Нарцисса воспитали двоих детей. Они приняли его дочь, когда Снейп струсил даже взглянуть в темные глаза малышки. После войны он был сломлен, напуган и стать отцом совершенно не входило в его планы. Поэтому Северус промолчал. Он человек, который бросил родную дочь, не лучший пример как нужно воспитывать детей. ** Перед ужином Одри спустилась в подземелье и нервно расхаживая, не могла дождаться, когда змеиный факультет решит выбраться из своей норы и направиться в большой зал. Устраивать скандал в присутствии Люциуса было равносильно смерти, а значит, Снейп должна была поймать Драко в одном из пустых коридоров подземелья. - Эй, - девушка дотрагивается до плеча Малфоя, когда он, что совершенно для него не свойственно, шел позади своей свиты. - Снейп, мне не до тебя, - огрызнулся слизеринец, но все же сбавил темп и уже через несколько секунд, они были на небольшом расстоянии от его факультета. - Почему твой отец в Хогвартсе? – требовательно спросила гриффиндорка, но Драко лишь закатил глаза. – Ты собираешься отвечать? - А должен? Ты же на мои вопросы не отвечаешь? Волшебники остановилась. Оба были готовы испепелить друг друга взглядом. Одри сама не понимала, что произошло сегодня в классе и уж тем более не была готова объяснить это кому-то, тем более Малфою. Драко же, однако, был в ярости, что гриффиндорка предпочла ему Уизли. Блондин отчетливо помнил как в детстве, когда встречаться с другими людьми им приходилось только на званных вечерах, они были близки. Ни как брат и сестра, да и наверное, лучшими друзьями их было назвать трудно, но их отношения было точно лучше, чем сейчас. Они единственные, кто были друг у друга в этом огромном темном царстве поместья Малфоев. Драко помнил как иногда, они даже делились секретами… Хотя, какие были секреты в детском возрасте? Малфой помнил, когда все изменилось. Его лицо скривилось, стоило ему только вспомнить о семействе Уизли. В день, когда Одри только познакомилась с близнецами, их итак слабая невидимая связь оборвалась. Слизеринец был в бешенстве, когда увидел ее с ними. Здесь просыпалась и ненависть к ней, за то, что она так легкомысленно позорит фамилию и ревность, ведь гриффиндорка могла часами разговаривать с Уизлями, смеяться над их глупыми шутками, но стоило ей вернуться домой, остаться наедине с Драко и их разговоры заканчивались простыми обязательными фразами. Но еще больше Драко злился на себя. Слизеринец пытался убедить себя, что ему наплевать на то, что Одри предпочла ему близнецов, но девушка задела его самолюбие. А теперь, когда вся школа только и делает что говорит об отношениях Уизли и Снейп, нервы слизеринца были на пределе. - А я и не обязана отвечать. То, что спрашиваешь ты, касается только меня. Драко сильнее сжал зубы. В стальных серых глазах блистали искорки гнева, совсем как у Люциуса. С каждым днем Малфой-младший все больше походил на отца. Тот же пронзающий взгляд, ухмылка, та же надменная походка. Одри становилось противно от того насколько сильно Драко хочет походить на Люциуса. - Тогда спрашивай о том что тебе нужно у своего отца, - Малфой нарочно выделяет последние слова, бросая взгляд за спину девушки, где за очередной перепалкой студентов наблюдал профессор. Одри вздрогнула и с некой опаской взглянула в сторону отца. Драко резко развернулся, ведь общество гриффиндорки становилось для него уж слишком тяжким. - Что мистер Малфой делает в Хогвартсе? – волшебница начала с расспроса, игнорируя такой привычный взгляд Северуса, который так и говорил «мне некогда». - Он спонсор состязания, - спокойно произнес Северус и в то же время нервно пожимает руки за своей спиной. Не этот вопрос он ожидал услышать из уст своей дочери. И в голове тут же всплывает вопрос: а она вообще помнит, что произошло на уроке? - Его пригласили проследить, как идет подготовка ко второму этапу, - продолжает профессор, старательно уводя дочь от наиболее интересной темы. – Он же должен быть уверен, что его инвестиции ушли не впустую. - Естественно, - пробубнила девушка, смотря себе под ноги. – И надолго он здесь? Присутствие в школе Люциуса совершенно не радовало девушку. Пускай ее зачислили на факультет храбрых, но это же не значит, что она не должна бояться? Девушка успокаивала себя так не первый год, пытаясь доказать хотя бы самой себе, что шляпа не ошиблась в распределении. Хотя, в последнее время, Одри все чаще ловит себя на мысли, что на любом другом факультете ей было куда спокойнее, чем учась в Гриффиндоре. Снейп убеждала себя, что бояться это нормально, значит мы можем чувствовать. Ведь истинная храбрость это не просто быть бесстрашным, а уметь преодолевать свой страх? Однако даже этого Одри сделать не могла. Волшебница чувствовала внутренний конфликт, который с каждым днем набирал силы, заставлял ее думать и мыслить против той системы, в которой ее воспитывали. И гриффиндорке хотелось верить, что однажды она все-таки переступит через это и сможет стать достойной своего факультета. Но сейчас будучи студенткой четвертого курса, девушку бросает в дрожь только от одной мысли, что Малфой-старший находится в стенах зданиях, где она долгое время чувствовала себя в безопасности от него. Пускай здесь ей тоже приходится несладко: постоянные насмешки, придиры, стычки с Драко и отцом. Но девушка твердо знала, что лучше это чем быть запертой в доме с Люциусом. - Спроси у него сама, вы же так близки, - четко произносит Северус. Он-то уж точно знает, как вывести девушки из себя, заставить ненавидеть собственного отца. Но профессор считал, что пусть будет лучше уж так, чем гриффиндорка будет задавать вопросы, на которых у него нет ответов. Одри бросает на отца раздраженный взгляд и медленно выдыхает. А что ты ожидала? – проносится в голове девушки, прежде чем она решает уйти. - Одринетт, - напоследок кидает Северус, замечая, как плечи волшебницы напрягаются каждый раз, когда кто-то произносит ее полное имя. – Мой тебе совет – пока Люциус в школе, лучше держись подальше от братьев Уизли. - Снова будешь указывать мне с кем общаться?! – гриффиндорка резко разворачивается. Друзья – вот ее больное место, увы все об этом знали. - Я, - начал Северус, но тут же прекратил. Для него обычный то разговор с дочерью мучителен. Профессор, который мог справиться с целой армией учеников, никогда не мог найти нужные слова при разговоре с Одри, что уж говорить, когда речь заходит об ее отношениях. Снейп бы ненавидел любого, кем увлеклась его дочь. Черт возьми ей же всего четырнадцать! – проносилось в голове мужчины, каждый раз, когда он видел как Фред пытается приобнять Одри или взять ее за руку. Ему же уже шестнадцать, - проносится следующая мысль в голове в профессора и он готов выть. Поэтому он никогда не хотел детей, он ненавидел испытывать это вечное чувство беспокойства, страха. Снейп проклинал те мысли, которые посещали его голову, когда он представлял, чем его дочь и этот старшекурсник занимаются наедине. Увы, судьба не спрашивала его мнения, когда преподнесла ему дочь. Человека, которого он поклялся защищать. - Я свыкся с твоим окружением, - решил продолжать Северус, но тут же наткнулся на подозрительный взгляд Одри. Не трудно было догадаться, что она ему не верила. – Но Люциусу же ты не сказала с кем общаешься? Я так и думал. Если твои друзья и правда тебе дороги, то в течение нескольких дней, ты будешь их избегать. Да чтоб тебя, - пронеслось в голове гриффиндорки, когда он резко развернулась и направилась в сторону главного зала. ** Петляя по каменным коридорам, девушка невольно задумалась, что могучие стены Хогвартса, изящные живые картины, чересчур самостоятельные лестницы уже не вызывают в ней того детского восторга, который разрывал ее на части, стоило ей переступить порог замка в ее первый учебный год. - Хогвартс волшебное место, - раздается в голове заботливый голос Нарциссы. С возрастом, гриффиндорка все чаще задает себе один и тот же вопрос: как такая волшебница, пускай она тоже училась на слизерине, вышла замуж за Люциуса? Не принудил ли он ее? - Дорожи годами проведенных в стенах замка, - повторяется голос женщины. – Пройдет время и ты поймешь, что это были одни их лучших лет в твоей жизни. - А ведь я действительно верила в это, - пробубнила девушка, ее жизнь в школе совсем не совпадает с красочными представлениями, которые внушила ей Нарцисса. Войдя в большой зал, Одри заметила близнецов. Парни вновь что-то обсуждали и даже ссорились, но заметив волшебницу, Фред одарил ее доброй лаской улыбкой, приглашая сесть рядом. Хотя возможно – подумала девушка, с улыбкой на лице наблюдая, как близнецы вернулись к спору. – Теперь все действительно обернется в лучшую для нее сторону. Люциус занял место среди преподавательского стола, оценивающе оглядывая учеников. С особой ненавистью он просмотрел каждого студента гриффиндорского стола, задерживая внимание на мальчике, который выжил. Малфой-старший усмехнулся, замечая растерянность в глазах четырнадцатилетнего парня, который то и дело что-то бурно обсуждал с друзьями. Грязнокровка и Уизли, - с отвращением произнес внутренний голос пожирателя смерти. – Неудивительно, что эта троица до сих пор не нашла способ узнать о втором состязании. Драко внимательно проследил за направлением взгляда отца и в ту же секунду от злости сжал руки в кулаки. - Поттер, - холодно процедил блондин, но никто из однокурсников даже не обратили на это внимание. Слизеринец не понимал, почему жизнью Поттера Люциуса интересуется больше чем его собственной? Чем он заслужил такую честь? Победой над Темным Лордом? Так это еще разобраться надо, что действительно произошло в ту ночь в Годриковой впадине. Злость с лица Драко постепенно уходила, когда он заметил Снейп, сидящую в непривычном для себя месте. Сегодня Одри держалась подальше от близнецов, да и от всего гриффиндорского общества. Закопавшись в книгу в дальнем углу факультетского стола, девушка старательно делала вид, что ей никто не нужен. - Умно Снейп, - срывается с губ Малфоя-младшего и тот украдкой оглядывается по сторонам. Так кто-то может и подумать, что тот сходит с ума, разговаривая самим с собой… Гриффиндорка в то время не находила себя места. Она то и дело чувствовала пристальный обжигающий взгляд Фреда, но не разрешала себе даже и на миллисекунду взглянуть на него. - Так будет лучше для него, - шептала себе под нос волшебница, уткнувшись носом в книгу. К ужину Одри не притронулась, заранее ожидая осуждения: ты не тот сок выбрала, не так взяла вилку, жевала дольше положенного. Снейп закатила глаза и захлопнув книгу, поспешила вернуться в гостиную. - И как это понимать? – девушка вздрагивает, слыша за своей спиной рассерженный голос Уизли. Она должна была догадаться, что тот пойдет следом. - Давай поговорим в гостиной, - не обернувшись и продолжая гордо идти вперед, произнесла Снейп. – Люциус в школе. - И что? Фред обогнал девушку, перегораживая ей путь. Он был в недоумении, а от этого и зол. - Ты сам сказал, мы выросли во враждующих семьях, - Одри старалась говорить спокойнее, но каждый раз вздрагивала, когда открылась дверь в главный зал. Фред внимательно следит за девушкой, как она небрежно схватилась за книгу, как побелели костяшки ее пальцев и как настойчиво она смотрит в одну точку. Уизли точно знал – Снейп что-то не договаривает. - И как он из того, что мы просто сидим рядом поймет что мы встречаемся? – спокойнее продолжил гриффиндорец, но заметив, как нервно Одри дернула рукой наконец понял. – Ты никогда не говорила Малфоям с кем дружишь? Ты и сам представил меня своему отцу как однокурсницу Рона – ворвалось в голову девушке, но ответить на претензию претензией было не лучшим решением. - Почему, Одри? - Не могла, - волшебница пожала плечами, не в силах произнести, что просто испугалась. Каждый раз, когда Снейп возвращалась на каникулы, верила что это единственная возможность признаться. Миссис Малфой вопреки протестам Люциуса проводила весь вечер с детьми, расспрашивая их о школе, уроках, оценках. В такие вечера Одри собирала в себе всю внутреннюю смелость рассказать о близнецах Уизли, об их сумасшедших, но грандиозных идей, об их шутках и то, как храбро они защищают ее перед другими однокурсниками. И вот, гриффиндорка дожидалась нужного момента, собирала в легких воздух, чтобы высказать все единым монологом. И будь что будет. И в следующий момент все всегда менялось. То в разговор втискивался Люциус со своими школьными историями, о по его мнению, идеальном факультете. Одри чувствовала от нее неприязнь к факультету, который заменил ей семью и как можно было после того юной одиннадцатилетней волшебнице признаться что она дружит с теми, над которыми Малфои без устали насмехаются? Бывало, что и сама Нарцисса резко прекращала разговор, сказываясь на плохое самочувствие или неотложные дела. Нередко и Драко так увлекалась рассказами о Слизерине, что маленькой Одри и вовсе не было места, чтобы вставить свою историю. Каждые каникулы волшебница ждала момента, но он постоянно от нее ускользал. А повзрослев, Снейп хотелось верить, что не имеет никакого смысла с кем она общается. Были моменты, когда Одри убеждала себя, что ей не нужно одобрение со стороны Малфоев, но каждый раз ее поступки доказывали обратное. - Да и какой смысл тебе врать? – резко произнес Уизли. – Неужели ты думаешь, что Малфой уже давно тебя не сдал? Одри прищурила глаза. А ведь слова Фреда имели смысл, но Одри знала, если Люциус знал о ее тесных отношениях с близнецами Уизли, ей бы пришлось несладко. Он бы не оставил все просто так и Снейп с ужасом представляла, какое наказание последовало за эту дружбу. Значит Драко по причинам, понятным только ему самому, не рассказал об этом отцу. Одри поджала губы, обдумывая мысль. Обычно слизеринец не упускал возможность, чтобы задеть ее и раскрыв Люциусу правду, он мог бы лицезреть свою победу. Так почему он до сих пор ему не рассказал? – пронеслось в голове Одри. Девушка вспомнила чемпионат по квиддичу, когда ей совершенно не досталось за ее вылазку к Уизлям, а после, она заметила на руках у Драко следы от обжигающего заклятья. Все это никак не складывалось в ее голове. - Одри! – выкрикнул Фред, привлекая внимание девушки. – Я вообще-то с тобой разговариваю. - Да, прости, - Снейп замялась. Мысль о том, что наглый, высокомерный слизеринский принц защищает ее, не отпускала мысли волшебницы. – Просто Люциус помешан на контроле: как мы сидим, ходим, разговариваем… С кем разговариваем. Он точно знает, что хочет от нас видеть и не выносит, когда не получает что хочет. - Но это твоя жизнь, Одри! – девушка еще никогда не видела Фреда настолько злым. Казалось, какая разница о чем думает Малфой? Но эго гриффиндорца было задето, когда он вдруг понял, что его же девушка стесняется быть с ним. - Поверь, я знаю это! Но какая разница знает Люциус или нет? - Как ты можешь быть гриффиндоркой, если боишься его? Каждый студент нашего факультета презирает его. Конечно, они же не живут с ним под одной крышей, - обиженно произнесла волшебница в своей голове. - Да что с тобой такое? – произнесла Одри вслух, пытаясь понять, как из доброго и дружелюбного парня он вдруг превратился в глупого обиженного мальчика. - Вот только не говори, что мы тебя не понимаем, что мы не знаем, что тебе пришлось пройти! – не замечая вопросы девушки, продолжил Фред. – Ты только этим и пользуешься. Может перестанешь жалеть себя и наконец начнешь действовать?! Одри злилась. Она понимала, что Уизли прав, но ей не нравилось в каком тоне говорил парень. Ничего не ответив, девушка резко развернулась направляясь в сторону факультетской гостиной. Нужно начать действовать. Нужно начать действовать. Эти мысли не отпускали Снейп весь вечер. Она понимала необходимость в этом как никто другой, но методы достижения цели у гриффиндорки были иными. Она не понимала, какой будет прок, если она расскажет Малфою-старшему о своих отношениях? Люциус разозлится и накажет и ее и Уизлей. Нет. Здесь нужно поступить умно и переиграть Малфоя в его же игре. 1 сентября 1995 года. Северус Снейп нервно расхаживал по своей комнате. Уже через несколько часов стены замка наполнятся студентами, и профессор нервно сглатывал, крутя в руках медальон. Еще прошлой весной он заколдовал пару и один незаметно подбросил Одри. Каждый раз, когда силы дочери выходили из под контроля сердцевина медальона горела алым цветом и тогда Северус мог помочь дочери. Он снова и снова накладывал чары, прятал способности от нее же самой. Увы, в последний месяц это происходило все чаще и профессор чувствовал, как его собственные силы находились на пике возможностей. Волшебник был изнеможден, растерян и совершенно не готов к грядущей войне.