На руинах утопии.

- Темно. Воздух влажный и затхлый. Пахнет плесенью. Похоже, в этой пещере никого не было уже много лет. Я никогда прежде здесь не был, но почему-то это место кажется мне знакомым даже в полной темноте. И ещё, в памяти странные цифры: «две сотни и четырнадцать в длину, две сотни и восемь в ширину». Откуда эти воспоминания? Должно быть что-то ещё, что-то в центре. Здесь точно что-то есть, но слишком темно… Даже для меня. Голос смолк. Мягкий, приятный, очень успокаивающий баритон. Кажется, что его владелец просто не может лгать или делать что-то плохое. Идеальный голос для мошенника или гипнотизёра. Единственное что заставляет насторожиться – это неестественная монотонность. Темноту прорезала короткая электрическая дуга, а через мгновение на месте дуги появилась крошечная шаровая молния. Несмотря на яркость, она осветила лишь своего хозяина и гладкий каменный пол на пару шагов вокруг. Крупный, угольно-чёрный леопард с ярко-жёлтыми глазами сидит на полу пещеры. Пасть чуть приоткрыта, правая передняя лапа поднята до уровня носа, когти выпущены, между когтями среднего и указательного пальцев висит шаровая молния, его взгляд сосредоточен на ней. Игра в гляделки с шаровой молнией продолжается около минуты. Наконец леопард отвернулся и тяжело вздохнув опустил лапу оставив молнию висеть в воздухе. – Этого будет достаточно, – тот же приятный, монотонный голос. Пасть леопарда остаётся неподвижной, но голос, без сомнения, принадлежит именно ему. – При свете это место стало ещё более раздражающим. Пора найти источник магии и убираться отсюда. Леопард поднялся и сделал шаг вперёд. Молния послушно двинулась вслед за ним и сразу осветила поблескивающее основание огромного сталагмита. Подойдя вплотную к сталагмиту, леопард посмотрел вверх. Молния, повинуясь взгляду, метнулась вдоль сталагмита, оказавшегося упирающейся в потолок колонной. - «До потолка около четырёх метров, больше метра в основании. Интересно сколько тысяч лет нужно, чтобы такое выросло?» Молния быстро спустилась вниз, и леопард продолжил путь в ему одному известном направлении. Природа выстроила в пещере настоящий сверкающий лабиринт, но леопард больше не обращает внимания ни на колонны, ни на целые стены из сросшихся сталактитов и сталагмитов. Внезапно леопард остановился. Молния продолжила движение и через пару мгновений осветила несколько сверкающих осколков на полу. Дальше осколков оказалось ещё больше, молния продолжала движение, пока путь не преградил огромный кусок разбитого сталактита, а через секунду в круг света вышел леопард. Леопард попытался сдвинуть самый большой осколок, уперевшись в него передними лапами, но осколок даже не шелохнулся. Тогда леопард начал отталкивать более мелкие осколки. Основательно расчистив место вокруг огромного осколка, леопард принялся пристально изучать разбитую каменную плиту под ним. – Белый мрамор, сложный узор… Это магическая печать… Разбитая магическая печать. А под ней… Очень мощный накопитель магии, способный поддерживать её практически неограниченное время. Теперь я точно знаю, что это за место и почему мне так хочется всё здесь уничтожить. Это моя старая тюрьма. Тюрьма, в которой я провёл очень много времени в полном одиночестве. Именно здесь я впервые узнал, что такое раздвоение личности. Здесь же обзавёлся привычкой думать вслух… Полезная привычка, если не хочешь разучиться говорить, правда тогда я ещё не знал, что могу воспроизводить человеческую речь, – леопард тяжело вздохнул и лёг. – А потом он пришёл ко мне. Человек, заточивший меня в этом безжизненном и бесплодном мире, пришёл ко мне и даже перенёс сюда свои вещи. После нескольких лет, или даже десятилетий, полной изоляции это было похоже на сказочный сон, но сон оказался не очень счастливым. Всё же мы были слишком разными. Он вегетарианец и безумный гений, мечтающий о мире, где никто никого не убивает и не ест, а я, хищник, проживший много лет в заточении, на грани голодной смерти. У нас с самого начала не было шансов найти общий язык. Даже странно, что он не позволил мне просто умереть здесь от голода. В конечном счёте он решил, что эта бесплодная, выжженная солнцем и кислотными дождями земля, идеально подходит для его экспериментов, а меня вероятно посчитал слишком опасным и вышвырнул обратно… В чём-то он определённо был прав, я бы просто не смог жить в том мире, о котором он так мечтал, но всё равно было обидно. А теперь оказывается, что он ещё и вход наглухо запечатал. Ирония в том, что именно разрушение печати привлекло мое внимание. Леопард поднялся и неспеша ушёл в темноту, а через пару секунд молния, как будто вспомнив о своих обязанностях, метнулась следом. Он долго бродил по пещере, беспорядочно и бесцельно. Наконец он остановился у стены пещеры и сел. – Когда я в последний раз был в этой пещере, она была тщательно вычищена, нигде не капала вода и не было ни намёка на сталактиты. Должно быть, здесь прошло безумно много времени. Неизвестно сколько тысяч лет прошло, прежде чем сюда проникла вода, и наверняка ещё несколько сотен тысяч лет ушло на то, чтобы выросли эти колонны. Время здесь определённо идёт намного быстрее, чем в моём родном мире. Это объясняет, почему хозяин так редко кормил меня в заточении. Да, пожалуй, именно «Хозяин». Мне не нравится это слово и его значение, но при общении с людьми почему-то иначе не получается. И я просто не помню его имени, если вообще когда-нибудь его знал. Леопард понюхал неестественно гладкую стену прямо перед собой. – Этот «хозяин» всегда был необычным и интересным человеком, а ещё немного параноиком. За время нашего общения его склонность к паранойе сильно выросла. Это место… До какой степени он должен был бояться моего возвращения, чтобы всё это сделать? В тот день, когда он меня выкинул, я понятия не имел, что это место не на земле, и никак не смог бы сам сюда попасть. Даже плиту от воды магией защитил. Посчитал, что герметично замуровать пещеру недостаточно. Впрочем, он был прав. Без дополнительной защиты вода испортила бы плиту гораздо раньше, но в итоге печать всё равно оказалась разрушена. Из-за защиты на плите не вырос сталагмит, что и привело к падению того огромного сталактита. – Хозяин наверняка давно умер. Он был гением в магии и мог очень сильно продлить свою жизнь, но даже его возможности не безграничны. Он так и не смог сделать из меня вегетарианца, хотя очень этого хотел. – Пора возвращаться, но прежде я хочу увидеть, что снаружи. Здесь пахнет плесенью, и скорее всего это единственная сохранившаяся жизнь, но может снаружи уцелели руины или ещё что-нибудь? Леопард поднялся на задние лапы и отступил на шаг от стены. Шаровая молния осталась неподвижной. Немного постояв, он вновь опустился на все четыре лапы, развернулся и исчез в темноте, а через несколько секунд шаровая молния сорвалась с места и врезалась в стену. Короткая вспышка, оглушительный взрыв, сильный запах палёного камня. Молния исчезла, но темнота не стала прежней. В образовавшийся в стене пролом теперь проникает едва различимый луч света. – Даже странно. Всего одна плита, и не слишком толстая. Свет сюда проникать не должен. Похоже, проход стал намного короче. Днём из пещеры лучше не выходить, но до вечера я ждать не могу. Несколько минут под здешним солнцем моя шкура должна выдержать. Главное не перегреться. Леопард вышел из темноты и одним прыжком преодолел пролом. Сделав ещё несколько шагов, он остановился и принюхался. – Пахнет травой. Либо плесень испортила мне обоняние, либо…– леопард сорвался с места и помчался к выходу по извилистому, но неожиданно короткому проходу. Сделав всего пару прыжков, леопард затормозил всеми четырьмя лапами, пытаясь не вылететь на солнечный свет. – Определённо, я его очень недооценивал. Когда последний раз я вот так стоял у выхода, всё, что можно было увидеть – это скалистый склон и бескрайнюю безжизненную равнину, а сейчас равнина покрыта густым лесом до самого горизонта. Даже здесь, на скалах, есть мох и несколько небольших кустов. Всё как на земле, и всё же пахнет немного иначе. Леопард встал и вышел на солнечный свет. Постояв несколько секунд у входа в пещеру, он начал быстро спускаться по каменистому склону. – Даже солнце не жжёт, а приятно греет. Не могу поверить, что всё это реально. Добравшись до кромки леса, леопард остановился, поднялся на задние лапы и начал шумно принюхиваться. – Запахи, сколько запахов. Здесь есть не только растения, но и животные, много животных. Волки, кролики, белки, барсуки, рыси и ещё много кто, но в основном волки. Очень сильный волчий запах. Должно быть, совсем рядом логово стаи. И ещё, запах которого я надеялся здесь не встретить. Запах дыма. Очень слабый, но это точно дым. Волки и дым. Если считать волков собаками, то так может пахнуть лагерь людей охотников. Правда запаха людей я пока не чувствую.Всё это очень странно. Хозяин всегда был отшельником и не любил людей. Впрочем, волков он тоже не любил, как и всех хищников. На земле он отпугивал незваных гостей магией. В радиусе примерно десяти километров от его жилища все хищники чувствовали себя очень неуютно. Все кроме меня. На меня эта магия не подействовала, а защищённая территория стала настоящим подарком, огромным шведским столом с кучей непуганой еды. Так мы с ним и встретились. Леопард опустился на все четыре лапы и углубился в лес, то и дело принюхиваясь. Внезапно из кустов, прямо навстречу леопарду выскочил кролик. Кролик в грязной тёмно-серой шерстяной безрукавке, прижимающий левой лапой к груди небольшой красный мяч. Увидев на пути леопарда, кролик выпустил мяч и упёрся в землю всеми лапами, но инерция оказалась слишком большой, кролик покатился кувырком, а через секунду из того же куста выпрыгнул волчонок. Увидев на пути препятствие, он так же затормозил, но в отличии от кролика сумел сохранить равновесие. Ещё через секунду из куста выглянула рысь. Все замерли. Первым зашевелился лежащий на спине кролик. Перевернувшись на живот, он сел, потёр лапой быстро набухающую на лбу шишку и с любопытством посмотрел на стоящего в двух шагах чёрного леопарда. Следующим зашевелился леопард. С самого начала он неотрывно смотрел на кролика, и лишь теперь перевёл взгляд на волчонка. Волчонок, до этого с интересом рассматривавший леопарда, вздрогнул, отвёл взгляд в сторону, но тут же вновь посмотрел на леопарда и издал непонятный звук: - В-р-р-р-у-у-у! – Понятия не имею что это значит, но могу поспорить, что он со мной поздоровался. В-р-р-р-у-у-у. Леопард в точности повторил звук, всё тем же приятным монотонным голосом. Волчонок перевёл взгляд с леопарда на сидящего перед ним кролика. Кролик не оборачиваясь дёрнул правым ухом давая понять, что он тоже не понимает, и волчонок обернулся к выглядывающему из куста рысёнку. Рысёнок, заметив, что на него смотрят, пискнул: – Фр! Мр-ри!!! Все трое как по команде бросились в разные стороны. – Похоже, с приветствием я проспорил. Или его так удивила человеческая речь? Пора прекращать думать в слух. Скорее всего писк рысёнка означает что-то вроде: «Псих! Бежим!!!» В любом случае, они приведут меня к своему дому. Леопард тяжело вздохнул и пошёл вслед за рысёнком. Меньше чем через минуту он вышел к огромному дубу. Вернее, к кроне огромного дуба, торчащей из поросшего травой холма. Вокруг холма кипит жизнь. По вымощенным речной галькой тропинкам снуют волки, и сам холм – вовсе не холм, а огромное волчье логово с несколькими круглыми деревянным дверями в основании и множеством небольших застеклённых окон. Судя по окнам, в этом холме не меньше пяти этажей! Крона дуба опутана целой паутиной из крошечных верёвочных мостов и лестниц, по которым с огромной скоростью носятся сотни белок. Вероятно, их жилище скрыто в стволе дерева. Часть беличьих мостов соединяет крону дуба с кронами соседних деревьев. Эти деревья тоже обитаемы, но их обитатели – рыси, не столь многочисленны и гораздо менее активны. Их жилища чем-то напоминают большие плетёные корзины. Слишком маленькие для приёма гостей или дальних родственников, но достаточно большие и хорошо утеплённые для комфортной жизни одной рыси или небольшой семьи. Несколько минут леопард простоял молча, неподвижно наблюдая за происходящим. – Слишком много. И даже не обращают на меня внимания. Леопард поднялся на задние лапы, вытянулся во весь рост, и уже совершенно не скрываясь продолжил рассматривать поселение. Удовлетворив своё любопытство, он опустился на все четыре лапы, сел и вновь заговорил сам с собой: – Хищники и травоядные мирно сосуществуют, и никто никого не ест. Похоже, ему всё-таки удалось построить мир, который я считал невозможным. Впрочем, я не вижу здесь кроликов. И волков, жующих… – леопард проводил взглядом светло-коричневую волчицу с пучком крупной, мытой моркови в зубах. Как только волчица скрылась внутри холма, леопард закрыл глаза, медленно выдохнул и, открыв глаза, продолжил: – Надеюсь, она просто усыновила кролика. Хотя кого я обманываю? Даже кролик меня не испугался. Ещё ни один живой кролик не вёл себя так спокойно в метре от меня, за исключением тех, что о моём присутствии не догадывались. И всё же, они убежали. Значит, этот мир не так идеален, как он хотел. Леопард потёр передними лапами голову, посмотрел вверх, на просвечивающее через густую листву солнце и снова потёр голову. – Почти полдень, голова раскалывается. Похоже, я всё-таки перегрелся. Или просто слишком много событий для одного дня? В последний раз я так себя чувствовал, когда получил кузнечным молотом по лбу. Хотя нет, скорее, как в тот раз, когда один из хозяев хотел пробить моей головой каменную стену. Или наоборот? Стеной голову? Не помню, с чего всё началось, но хорошо помню, что в конце он умер. Обуглился и умер. Внезапно леопард поднялся на задние лапы, оскалился, выпустил когти и громко зарычал…