Соседи

Александр просыпается от телефонного звонка: протирает глаза кулаками и нащупывает теплой рукой телефон на тумбе, проводит пальцами по сенсору и прикладывает его к уху. — Скарсгард, — говорит он сурово. — Ого, какой ты дружелюбный с утра пораньше, — саркастично говорят ему, и Александр, щурясь от солнечного света в номере, смотрит на экран телефона: ему звонит Анна. — Что у тебя случилось? Почему ты не позвонил вчера? — А я разве обещал? — Александр поднимается с кровати и расслабленным шагом направляется на кухню: наливает себе стакан воды и маленькими глотками неторопливо пьет. — А ты почему звонишь так рано? Чем обязан такому счастью? — Первый час дня по Стокгольму, солнце, — хмыкает Анна. — Подумала, что ты давно должен был быть на ногах. Видимо, плохо подумала. Как вчера прошло? — Нормально, — Александр ставит стакан в мойку и идет в ванную, чтобы принять душ. Новость о том, что он проспал все утро, его не впечатляет. — Еще вопросы? — Ты чего такой злой? Что-то не по плану пошло? — недоумевает Анна. — А у меня разве был план? Я просто ездил к родителям, чтобы повидаться, ничего интересного, — отмахивается он, ставя звонок на «громкую связь», говорит Александр, стягивая с себя джинсы и кидая их на кафельный пол. В трубке слышится тишина. — А ты как? — Нормально, — фыркает Анна. — Почему ты такой сегодня? — Какой — такой? Александр включает напор воды и закрывает глаза, приятная прохладная влага оглаживает все изгибы тела, смывая с них грязь. — Можно подумать, у тебя кто-то умер. — Моя вера в женщин, — хмыкает он желчно. — Что? — не слышит Анна из-за шума воды. — Я говорю, никто не умер, сладенькая, просто у меня паршивое настроение. — Должна же быть причина твоему паршивому настроению, — резонно замечает Анна. — Должна, — послушно кивает Александр, намыливая волосы шампунем и натирая грудь мыльной пеной. — Паршивая причина с паршивыми нарощенными ресницами. — Ты поссорился с Джесс?! — Скажем так, я с ней и не обязан был жить в мире и согласии. Когда я пригласил ее с собой провести отпуск, я не думал, что за моей спиной она прыгнет в койку с каким-то вшивым мальчонкой с ресепшна, — Александр смывает мыльную воду, встав под напор душевой лейки. — Что, прости? — неверяще выдыхает Анна. — Джесс тебе изменила? — Уверен, что не раз, — с усмешкой кивает Александр, упираясь горячими кулаками в холодный кафель стены. — Вот такая любовь была, сладкая. — Это говоришь ты? — высокомерно усмехается Анна, и Александр не осуждает ее. — Кто — я? — спрашивает он похолодевшим тоном голоса. — Давай поговорим, когда ты будешь в настроении? — предлагает Анна и, не дождавшись ответа, сбрасывает звонок: Александр выдыхает тяжело и натяжно, вышагивает из ванной, придерживаясь за белые бортики, и обматывается полотенцем — стоит у зеркала и смотрит на свое отражение, под глазами он отмечает, что лежат глубокие черные мешки. Это от пересыпа или от недосыпа? Александр думает об этом, когда уходит в спальню. Он быстро одевается — еще один свитер с треугольным вырезом и свежие брюки. У кровати лежат скрученные носки Лесли — Александр берет их в руки и плюхается на кровать: и что с ней делать? Ему бы радоваться сейчас, идти к ней с букетом цветов и бутылочкой шампанского, а он сидит в пустом номере и чувствует себя преданным. Первые минут двадцать своей новой холостой жизни, к которой он, по правде говоря, привык, Александр сидит на кровати, сжимая и разжимая в кулаке носки Лесли — он думает, что раньше любая девушка была готова отречься от собственной семьи ради его поцелуя, а теперь он теряет свою мощь и силу, свой авторитет, раз даже та, на которую он отвалил кучу бабок, согласна изменить ему с каким-то мальчиком. Александр фыркает и откидывается на кровать, отбросив носки в сторону — в номере пусто, и ему слышно, как за дверями уже во всю кипит жизнь. Живот протяжно урчит, и Александр думает, что ему в самом деле не помешало бы подкрепиться — прихватив с собой кошелек, он зашагивает в туфли и, закрыв номер, спускается в кафе под отелем — садится за самый дальний столик, чтобы его не очень видно было в тени, и закрывается меню. Минут через пять к нему подходит симпатичная молодая официантка. — Что будете, сэр? — учтиво интересуется она, готовая записывать заказ в свой блокнот. Александр жует губы. — Мне бы решение всех моих проблем, солнышко, — задумчиво говорит он и спохватывается минутой позже: смотрит на официантку и видит ее раздраженное равнодушное лицо — ей-то уж точно не до его проблем. — Блинчики с кленовым сиропом и латте, — мурлыкает Александр, откладывая меню. Когда официантка скрывается из виду, Александр кладет руки на стол и подпирает ими голову — он не знает, что делать дальше, настроение его подкошено, как и самооценка — Александр больше не верит в себя, как в мужчину. После сытного завтрака он решает, что остаток дня проведет в номере, отсыпаясь на предстоящие трудовые будни. *** Лесли с самого утра на ногах — то и дело перебирает сумку, проверяя, все ли вещи сложила. Она хочет поскорее свалить из этой страны, чтобы больше не париться какими-то проблемами Скарсгарда в своей голове. Она расхаживает по номеру, уже одетая и готовая, и позорные валенки ручной работы стоят под вешалкой с курткой, дожидаясь своего часа. Лесли нервно поглядывает на экран телефона и пакет с пустыми бутылками из мини-бара, думая, что она ведет себя, как настоящая идиотка. Ее так и тянет схватить телефон покрепче и, сжав все остатки смелости в кулаке, позвонить Скарсгарду и позорно признаться, что он ей не безразличен. Можно даже сказать, что Лесли чувствует свою вину за то, что появилась в его жизни — как видно, со своей девушкой Александр больше проблем решать не будет, и Лесли думает, что это останется на ее совести. В пятом часу вечера Лесли без сил плюхается на кровать, прижимая к груди трубку холодного телефона, и закрывает глаза, беспомощно хныкая от накатившей тоски — волна горя словно захлестывает ее с ног до головы, но Лесли упорно прогоняет от себя мысли о том, что она в чем-то виновата — ей бы поскорее хватать чемодан и убираться отсюда, но она отчего-то упорно продолжает ждать у моря погоды. Немного подумав и поколебавшись, Лесли хватает с прикроватной тумбы визитку Акселя и уверенно набирает его номер, а затем подносит телефон к уху и ждет: — Чем могу помочь? — Аксель, привет, ни слова не поняла из того, что ты сказал. Это Лесли, помнишь? Ты не мог бы подсказать парочку баров или кафе недалеко от гостиницы, в которой я остановилась? — она прикусывает губу и послушно ждет. — Лесли! Какая встреча… Не ждал твоего звонка, — признается Аксель, и Лесли с теплой улыбкой укладывается на кровать, поджимая колени к груди. — Зачем тебе бары? — Хочу напиться в дрова, — честно признается Лесли, вздохнув. — Ты мне поможешь? — Знаешь, такой симпатичной девушке будет очень опасно гулять по улицам ночного Стокгольма нетрезвой, — Лесли кажется, что Аксель улыбается, пытаясь с ней заигрывать. — И что ты предлагаешь? — кокетливо намотав на палец прядь завитых рыжих волос, спрашивает Лесли, хлопая пушистыми ресницами. — Тебе не нужен собутыльник?.. Через тридцать минут Лесли идет по улице и впитывает в себя прекрасный вечерний воздух Стокгольма — здесь не так, как в Нью-Йорке, и Лесли думает, что только поэтому еще не сошла с ума. Аксель идет рядом, такой же, какой и был в их первую встречу — искренний и открытый. Лесли стыдно смотреть ему в глаза, поэтому она делает вид, что занята разглядыванием первой звезды на потемневшем небе. — Ты не так разговорчива, как по телефону, — говорит Аксель тихим голосом, пропуская перед собой какую-то семейную пару с коляской. Лесли улыбается уголком губ. — Мне просто стыдно, что мы встретились при таких обстоятельствах. Я обычно не пью в компаниях, — говорит она, поборов свой стыд. — Так может, не стоит тогда пить? — смеется Аксель, пытаясь свести все в шутку, и Лесли сглатывает, вспомнив, как ночью проснулась, чтобы посмотреть на лицо Александра в ночном мраке комнаты — его ресницы не дрожали, а ноздри мерно раздувались, и теплая грудь, на которой она лежала, вибрировала от буйных ударов сердца. — Может, и не стоит. Но я все-таки думаю, что повод есть, — Лесли убирает руки в карманы и замедляет шаг. На улице начинается снегопад — легкий буран несет мухи снежинок куда-то вдаль, и некоторые из них оседают на рыжих кудрях Лесли. Аксель смотрит на нее внимательно, а затем по-дружески предлагает: — Поделишься? — Я? Нет! Что ты! Мои проблемы — это мои проблемы, — стушевавшись, ропочет Лесли. — Но ведь я не говорил, что собираюсь их решать, — похлопав ее по плечу и остановившись, говорит Аксель. — Вот как, — убрав прядь волос за ухо, говорит Лесли, смотря на него из-под пушистых ресниц со скромностью. — Ну, хорошо… — Давай присядем где-нибудь, — Аксель кивает через плечо на ближайшее кафе, Лесли грустно улыбается. Через пару минут они сидят в кафе за столиком, над которым светит приятный рассеянный свет оранжевой лампы. Лесли поглаживает свои покрасневшие от холода руки, пока Аксель беседует с подошедшей официанткой: — Две чашки капуччино и десерт «Флагимо», — говорит Аксель и подмигивает официантке — она быстро уходит. Аксель всматривается в бледное невеселое лицо Лесли. — Как ты? Лесли сдавленно улыбается. — Знаешь, я не привыкла своими проблемами делиться с каждым встречным человеком, — она выдыхает, сцепив пальцы в замок. — Я не могу, конечно, назвать тебя своим другом, но одно могу сказать тебе точно: иногда даже нужно выговориться незнакомому человеку, чтобы просто стало полегче. Лесли поднимает на него покрасневшие глаза. — Мне кажется, что я влюбилась, — боморчет она себе под нос. — Знаешь, сейчас я пожалел, что отговорил тебя напиться, — шутит Аксель, подсев к ней поближе со скрежетом ножек стула по полу. Лесли затравленно улыбается. — Все серьезно? — Я не знаю, — Лесли пожимает плечами. — Он познакомил меня со своей семьей, — она вспоминает приветливого Билла и пьяного веселого Стеллана. — Ого! — присвистывает Аксель. — Это же хорошие новости, да? — говорит он. Лесли смахивает с щеки холодную горькую слезу. — У него есть девушка. Она должна была знакомиться с его семьей вчера, не я. Он меня позвал, чтобы перед семьей отсчитаться, мол, смотрите, еще одна зверушка. Иногда мне казалось, что я занимаю не свое место. До сих пор так кажется — он такой хороший и добрый человек… — Как его зовут? — Аксель приобнимает ее за плечи. — Александр, — со всхлипом выдыхает Лесли расслабенно. Слезы катятся по щекам. — И, знаешь, он иногда ведет себя, как последняя сволочь, я уверена, но меня так чертовски тянет к нему, что я не знаю, что мне делать. — Как вы познакомились? — На пресс-конференции в Нью-Йорке. Я туда по личным делам заявилась и упилась почти в хлам. Сидела у барной стойки, как какая-то проститутка, а он подошел и начал говорить со мной, как ни в чем не бывало, — Лесли с немым восторгом облизывает затекшие слезами губы. — Он взял мой номер, сказал, что хочет встретиться со мной. И я согласилась. Но, когда он позвонил, я отказалась, потому что ко мне домой завалился мой молодой человек… — У тебя есть молодой человек? — Пожалуйста, только не говори, что тебе очень хочется назвать меня шлюхой. Это, если можно сказать, отношения по расчету — мама так захотела, и я не смогла ей и слова против сказать. А Александр… Меня к нему тянет, честное слово… Аксель задумчиво чешет подбородок. Они сидят в тишине кафе минут десять, а потом официантка приносит заказ — Лесли обхватывает горячую кружку с кофе замерзшими пальцами. — Это паршивое ощущение, — она шмыгает носом. — Что ты занял чужое место… Возможно, если бы у него не было девушки, я бы и попробовала что-нибудь, но… — Но он ведь тоже был не против, так? — Аксель делает глоток горячего кофе и закусывает десертом, почерпнув немного в серебряную ложечку. — Не знаю даже. Мне кажется, что ему это просто однодневное развлечение, — она пожимает плечами и утыкается носом в кружку с кофе. — Он сам тебе об этом сказал? — Аксель со вкусом жует десерт, причавкивая. — Нет, нет! Что ты… Нет, конечно, — Лесли с улыбкой сквозь слезы убирает надоедливые рыжие волосы за ухо. — Знаешь, что я думаю? — Аксель вздыхает. — Я думаю, что люди в этом мире настолько боятся выражать свои настоящие чувства, что все время проводят в одиночестве поэтому. И я в самом деле думаю, что мужчина сам может решить, без подсказок женщины, что он к ней чувствует… Они говорят о погоде за окном и политике — Лесли больше не пытается завести разговор об Александре, но в ее улыбке появляется маленький огонек надежды — Лесли выдыхает и с аппетитом ест десерт. За легкий ужин расплачивается Аксель, и, когда он придерживает для Лесли дверь, пока они выходят из кафе, она невесомо целует его в щеку. — Спасибо, — говорит она. — Ты дал мне повод думать, что я могу занять чужое место, как свое собственное, и мне не должно быть за это стыдно… — Не за что, — Аксель подмигивает. — Давай провожу тебя, все-таки поздно уже. По пути Лесли затаскивает его в какой-то оптовый магазин и покупает себе альбом на сорок два листа и черный жирный маркер — у гостиницы они стоят в десять вечера, когда буран спадает, и легкий снег ложится на плечи Лесли шалью. — Еще раз спасибо, — Лесли вздыхает. — Всегда пожалуйста, — Аксель улыбается и уходит. Лесли смотрит ему вслед пару мгновений, а затем несется в свой номер сломя голову. *** В половину одинадцатого ночи Александр нехотя поднимается с кровати, когда его телефон орет трелью на всю ванную — стянув с себя водолазку от разыгравшейся в теле жары, он неспеша идет за телефоном. — Скарсгард. — Оу, тебе не стало лучше, — с досадой выдыхает Анна, и Александр улыбается едва заметно, подмигнув своему отражению. — Ну, почему же? Вполне себе, после восьми-часового сна, — он выдыхает и садится на закрытую крыжку унитаза, подперев голову рукой. — Как твой Карфаген? — с опаской спрашивает Анна, боясь пробудить зверя внутри Александра. Александр без задней мысли и лишних ожиданий поднимает глаза на балкон соседнего здания и выдыхает сдавленно, инстинктивно сжав трубку телефона покрепче: Лесли сидит на поручнях балкона, свесив ноги вниз, и курит, сжимая в одной руке какие-то бумаги и маркер. — Похоже, собирается совершить суицид, — изогнув одну бровь, медленно говорит Александр, подходя к окну: Лесли болтает ногами в гостиничных мягких тапках и смотрит в небо. Александр замечает ее опухшие покрасневшие глаза и окончательно впадает в ступор. — Она на балконе? — с восторгом пищит Анна. — Скоро будет под ним, — саркастично усмехается Александр. — Только не говори, что хочешь ее скинуть! Солнце, поговори с ней, — предлагает мирно Анна. — О чем? Она от меня бегает, к тому же, она ясно дала понять, что нам не по пути. — Женщины часто так делают, когда не могут разобраться со своими проблемами, а их еще и мужики одолевают со всех сторон, — тяжело вздыхает Анна. Александр задумчиво смотрит на Лесли, которая выкидывает окурок в сторону и продолжает смотреть в небо. После минутного молчания Анна сдается и отключается: — Наберу тебя позже. Не глупи — поговори с ней! Александр убирает телефон в карман джинс и прислоняется к окну, боясь его открыть. Он смотрит на Лесли и думает о том, как она прекрасна, сидящая на поручнях в одном халате и тапках. Она идеальна — рыжая и голубоглазая, чернобровая, вольновластная, такая смелая и саркастичная — Александр улыбается, как дурак, и только хочет постучать по стеклу, чтобы привлечь ее внимание, как Лесли сама опускает на него серьезный взгляд. Они застывают на пару мгновений — Александр думает, что она опять пьяна и в самом деле может свалиться с поручней, а еще он думает о том, что беспокоится, не простудит ли она собственную задницу. Лесли не думает ни о чем. Она шкрябает маркером по альбомному листу пару секунд, а затем, прикусив губу с мужеством, поворачивает его к Александру: «Привет, мистер Скарсгард». Александр смеется и не понимает, почему она просто не может кричать ему, но все же машет ей рукой с какой-то скромностью, всплеск которой поднимается в нем из самых низов. Он сглатывает. Лесли снова что-то пишет. «Хотела извиниться за свое поведение». Александр снова улыбается, но не знает, как ей ответить. Лесли торопливо марает очередной листок. «Не говори. Я сама все скажу». Александр вскидывает брови домиком, игриво смотря в ее глаза, присев на край ванны. «Ты очень хороший человек», — она поднимает этот лист и тепло улыбается, смотря на него с добротой. И тут же что-то пишет на свежем листе, Александр заинтригованно смотрит на нее, понимая, что дышит тяжелее, чем обычно. — «И мне понравилась твоя семья». Александр хохочет, вспоминая, как они втроем вместе с Биллом смотрели фильм, как все вчетвером вместе с отцом сидели на кухне и пили бурбон, как стреляли по тарелкам, как он и Лесли валялись в снегу — у него ни с кем такого не было. «А еще мне понравился ты». Александр смотрит серьезно в глаза Лесли — это признание? Он хотел бы спросить у нее это лично, но сейчас просто смотрит на нее, выдыхая зачарованно и нежно. Магия между ними длится бесконечно долго. Бескорыстно прекрасно. «Не говори ничего, я все знаю», — торопливо дописывает Лесли, но, подумав немного, сминает бумажку и выкидывает ее на балкон. Пишет новую: «Ты чудо, хоть и засранец». Александр смеется, не скрывая своего веселья и восторга. «Может, прогуляемся завтра, пока я не улетела?» Александр замирает на пару мгновений — застывает всем телом и не дышит, а потом маячит Лесли пальцем, мол, погоди, и убегает в номер — находит какие-то мягкие салфетки и ручку и стремглав несется обратно. «Улетела куда?» — с трудом можно разобрать на салфетке, и Александр дрожащими руками прикладывает ее к стеклу как можно плотнее, как будто от этого слова станут разборчивее. «Не вижу, что Вы пишете, Саша». Александр откидывает ворох салфеток в сторону и, рывком раскрыв окно, высовывается в него почти всем телом. — Улетела куда?! — орет он, держась за толстое стекло. Лесли вздрагивает и снова что-то черкает на чистом листе. «Домой. Я очень хотела». Александр судорожно думает пару мгновений, а затем улыбается так широко, как только может: — Вернемся завтра к моей семье?! Я еще не познакомил тебя с мамой! Лесли хочет рассмеяться от счастья, и ее щеки вспыхивают огнями — она растерянно смотрит на довольное лицо Александра, которое буквально светится от счастья, и думает о том, как же он красив и добр — он такое солнышко, такой хороший и милый человек. И его семья, кажется, нравится Лесли даже больше, чем собственная. «Скажите отцу, чтобы заряжал ружье». Александр подмигивает ей. — Спим вместе? Лесли смеется, замерзшими руками елозя по бумаге: «Нет, сладкий, ты спишь на полу ;)» — Какой кривой смайлик, господи! — хохочет во всю глотку Александр, чувствуя, как в нем просыпается желание и силы свернуть целые горы ради этой женщины. Лесли убирает прядь волос за ухо, она так хороша. — Зайду за тобой в десять! «Доброй ночи, мистер Скарсгард» — Лесли ловко соскальзывает с поручней и мгновенно скрывается за дверью в номер. Александр прижимается к стене спиной и хватается за голову — неужто он в самом деле на сорок втором году жизни смог по-настоящему влюбиться в девушку?! Вот уж анекдот! Засыпает Лесли, плотно прижав к сердцу гладкую бумажку с надписью, которую она так и не решилась показать Александру: «Я люблю Вас, Саша»…