Депрессивно-розовая кухня

— Какое именно из слов в предложении «Убить личинку этого гандона» вам не ясно? — высокий мужчина с хитрым прищуром и хищным оскалом сидел в кожаном кресле посреди огромной и, на первый взгляд, казалось бы, пустой комнаты. Темнота буквально поглощала все. Все, что окружало таинственного незнакомца. Интерьер и без того не блистал многообразием, поэтому в темном нутре комнаты он и вовсе терял хоть какие-то очертания, сливаясь в однообразную, густую смолу. Кусок темноты частично поглощал щеку мужчины, с другой стороны его лицо подсвечивал экран монитора. — Было слишком мало времени, полиция… — К черту полицию! Я задал вопрос! — огрызнулся поцелованный тьмой незнакомец. — Про андроида вы, конечно же, тоже не захотите слушать? Этот урод застрелил кучу моих людей, похуй на андроидов, но люди — крайне ценный ресурс, а этот говнюк был каким-то особенным, — голос из компьютера немного хрипел и периодически пропадал. — Да мне и на людей похуй, все равно в расход бы пустил. Не хочется так скоро за решетку. — Ну спасибо, учтите, я буду царапаться, как бы и вас не задело. Думаю, вы уже знаете все подробности, оправдываться и унижаться мне тут смысла нет, можете еще раз перечитать отчеты и пересмотреть видео с уцелевшего андроида, — голос прощально засбоил и затем вовсе смолк. — Обязательно… Обязательно, — перед мужчиной из ниоткуда появилась огромная голограмма. Практически один в один с теми, что возникали в полицейских участках. Только тут было уж слишком пусто, лишь несколько фотографий и ни одного подозреваемого. — Не густо, неужто полицейские отупели окончательно, скоро роботы и правда захватят мир, только сделают это тихо, так что люди и не заметят, медленно вымирая как нация. Как же много изменилось за прошедшие десять лет, уму непостижимо. Мужчина встал из кресла и ближе подошел к голограмме, как бы надеясь, что, возможно, зрение подводит, и он чего-то там не заметил, но нет. Доска и правда была настолько пустой. Он со вздохом помахал рукой в одному ему известном направлении, но, кажется, голограмма поняла его, и в воздухе повисло портфолио отца Гэвина. Незнакомец ехидно усмехнулся и вновь вернулся на свое насиженное и еще теплое, будто свежий труп, место. — Интересно, догадаешься ли ты, кто поздоровался с тобой, или же придется еще раз намекнуть? Начатое я уже по любому доведу до конца. Ничто меня не остановит. Ты забрал самое ценное, что было у меня — мое время. А я отниму твою личинку. Кажется, ты ей дорожил гораздо больше, чем нашими взаимоотношениями, уже тогда тебя терзало чувство вины перед ним. Пришла пора расплачиваться, вот только времени у меня осталось непростительно мало, прежде чем я превращусь в слабоумное человекоподобное нечто. Радуйся такой чести, гандон. Это не я должен был гнить в тюряге все эти годы, сука продажная!!! Но теперь наконец-то и ты будешь страдать, и не просто, а до конца своей жизни, кровь сынишки окажется на руках отца, пусть и через посредников. Хочу увидеть твои наглые глазенки, когда поймешь, что ты потерял, а главное, кто в этом виноват. Жду не дождусь нашей встречи вот уже как два года будучи на свободе и хер знает сколько в тюрьме. Не сдох только ради наимилейшего воссоединения. Но даже сейчас, похоже, придется взять все в свои руки… Ни на кого нельзя положиться. Просто ужас… Мужчина воззрился на портрет, ожидая ответа, которого, естественно, не последовало. Засмеявшись громче, чем того требовала ситуация и уж тем более выше сказанные слова, незнакомец убрал портфолио очередным взмахом руки и углубился в изучение полицейских отчетов, в тысячный раз рассматривая фотографии и примерно восстановленные события. Он бы обязательно удивился той самоотверженности, с которой Ричард защищал Гэвина, будь Ричард человеком, а не андроидам. Понятие смерти не девиантным особям, как успел убедиться мужчина, было чуждо. Поэтому робот просто выполнял поставленную задачу, не более. Теперь же преград нет. От RK900 мало что осталось, а второго такого андроида не сыскать на всем белом свете. На изготовление уйдет месяца два, и еще где-то месяц чтобы более или менее восстановить его личность, ну или хотя бы примерно наладить работу программы. Пока что и на дно залечь можно. Незнакомец закурил сигару, обратившись и к ней с долгим монологическим высказыванием о том, что она не сможет его доконать и что ему вообще можно все что угодно. Оставим этого странного мужика общаться с табачными изделиями. Тем более, пока что он нам не особо интересен. Мы к нему еще обязательно вернемся, но не надолго. Ровно также, как он хотел избавиться от соучастников покушения, жизнь в скором времени избавится от него, как от ненужного свидетеля или использованной для своих прихотей и злодеяний куклы.

***

Гэвин сидел на больничной койке и смотрел в окно. Находясь на шестидесятом, может семидесятом этаже самой большой больницы города, заточенный в стеклянный непробиваемый аквариум, он не мог заняться совершенно ничем. Это такой тупизм и позерство делать медицинские учреждения настолько высоченными, случись что, и эвакуировать, в лучшем случае, успеют лишь половину пациентов. Это частная больница и ее совершенно неуместная конфигурация была обусловлена попыткой оправдать такие нехилые цены за пребывание здесь. Насчет врачей жаловаться не приходилось, они и правда были лучшими в своих областях. Рид ничего не мог сказать об остальных палатах, но конкретно в его можно было сыграть в мини футбол, и даже осталось бы место. Одинокие предметы минималистичного интерьера и недешевая аппаратура странно сочетались, контрастируя обилием деталей на втором объекте и полным их отсутствием на первом. Получалось, что акцентом этого помещения, как ни крути, все равно будет человек, утыканный реанимационными трубками и дренажами. Гэвин искренне не понимал, зачем его запихали именно сюда. Все, что у него имелось на данный момент это — легкие царапины на лице и пара ушибов, синяков конечно многовато, но это дело поправимое. Решается таблетками. Проблемы с менталочкой мы не берем, их, знаете ли, в комнатах с мягкими стенами лечат, но никак не в комнатах с панорамными окнами. Отсюда было не разглядеть ни людей, ни улиц, лишь угрюмое, однообразное небо и редкие вертолеты, маячащие на горизонте хмурыми точками. Зачем делать панорамные окна на такой высоте, да еще и в промышленном городе? Не проще ли просто выкрасить стену в светло серый цвет, добавить немного разводов и вуаля. Эффект тот же, а затрат порядком меньше. Рид безразлично наблюдал за подозрительно белым куском облака, проплывающим в одному Богу известном направлении. Мальчик так и не решался смотреть на календарь, не хотел знать, сколько времени он провел в небоскребе и сколько еще пробудет. Врачи еле слышными тенями то и дело наведывались к нему в чистилище через открывающиеся створки стены и что-то делали. Меняли повязки, давали лекарства, ставили капельницы. Раз в день с Ридом в обязательном порядке беседовал психотерапевт. Это едва ли можно было назвать беседой, скорее монологом специалиста в безрезультатной попытке заставить мальчика наконец произнести хоть что-то. Достучаться до него и его чувств. Подросток пребывал в полукоматозном и несобранном состоянии, отрешенном от временной линии настоящего. Лень было даже думать. На кромке подсознания он понимал, что виной тому лекарства. Состав его крови обогатился, наверное, раза в два. Успокоительные и прочие вещества из сопряженных областей помимо прямого воздействия имели и побочные эффекты. Рид смутно помнил свой первый день здесь, а может он был вторым или даже третьим по счету, кажется, у него случилась истерика на фоне сильных переживаний, вот и пришлось прибегнуть к лекарствам, ибо мальчик попросту начал задыхаться. Сколько ему еще грозит просидеть тут? И куда судьба закинет его дальше? Скорее всего лечить шизу, но уже более основательно. Может оно и к лучшему. А хотя, какая теперь разница. Чего печалиться? Он жив, все же окей. Полиция расследует покушение. У дверей палаты чуть ли не весь отдел. Да и отец наверняка уже занимается устранением прямой угрозы в своих кругах. Он даже вроде заходил, что-то громко и эмоционально объяснял врачам, потом обнимал Гэвина, аккуратно, будто бы раскаиваясь в чем-то. Почему, зачем? Говорил, долго и сбивчиво, панически сжимая пальцы подростка. Рид тогда был совсем не в форме. Помнил все частями и проблесками, пребывая где-то на границе сознания и беспамятства. Ничего нового в голову не лезло. Только скучные, поверхностные, лениво бродящие по кругу мысли. Останавливаться и обдумывать которые вот вообще не хотелось. Гэвин в очередной раз смял их с Ричардом фотографию в дрожащей и полупрозрачной руке. Когда он впервые очнулся, фотокарточка уже лежала на его прикроватном столике. Та самая, которую он прикрепил к солнцезащитному козырьку внедорожника. Кто-то принес ее сюда. Может Хэнк, но скорее всего это был Коннор. Он особенно близко принял происходящее, это было видно, хоть андроид и тщательно пытался скрыть свои «программные сбои». Он сам едва ли мог объяснить откуда черпается мотивация на энные поступки. Ведь в отличие от Ричарда, Коннор был андроидом с самого рождения (рождение это было всего-то несколько лет назад). Он до сих пор побаивался говорить Хэнку о своих смутных и непонятных переживаниях. Отношения у них отнюдь не те были. Коннор не мог точно описать, но Андерсон будто бы стену воздвиг между ними и не подпускал андроида ближе определенной дистанции. Каждый раз, возвращаясь обратно домой, он как бы снимал с себя костюм полицейского, превращаясь в примерного мужа и отца. И вот вместе с этим костюмом он как бы отторгал и Коннора. Это было немного странно. Андроид не понимал, для кого этот спектакль? Для него или для супруги? RK800 жил в одном доме с лейтенантом, так захотела жизнь. В воздухе витала неловкость, особенно когда вся семья собиралась за столом, а андроид смущенно моргал и убегал в дальнюю комнату. Хэнк, как ранее заметил Рид, не шибко выбирал выражения в общении с братцем Ричарда, он вообще редко подвергал цензуре свои мысли, андроид привык и уже не обижался. В остальном лейтенант старался всячески оберегать задницу Коннора от последствий насыщенной полицейской жизни и некоторых особо динамичных арестов. Ему куда проще было походить пару дней с повязками на теле, чем писать тонну отчетов на тему того, где и как Коннор схлопотал вмятины. Страховка и прочие тяжбы денежных отношений полиции и Киберлайф. Андерсон относился к андроиду как к стажеру, хоть Коннор и превосходил его по всем показателям. Андроид с готовностью примерил на себя эту роль и она, кажется, пришлась ему по вкусу. Он привязался к лейтенанту, сам того не замечая, и очень переживал, когда Хэнк получал ранения на заданиях. В целом, Коннор уж как-то слишком проникся такой чертой, как сопереживание или сочувствие, что подчас так же служило темой для издевок и насмешек со стороны лейтенанта. Но не думайте, что андроид был прям уж таким пусечкой и лапочкой. В его арсенале так же имелась пара чертят (пара сотен, если не тысяч). Он мастерски манипулировал людьми, когда ему это было нужно. Хэнк порой так же велся на эти манипуляции, чувствуя себя последней скотиной за то, что у Коннора погрустнела мордашка и глаза больше не светятся преданными звездочками. Тогда приходилось наступать на собственную гордость, садиться и выяснять, что на этот раз стряслось с двоичным засранцем. Андерсон каждый раз чувствовал себя максимально глупо и неловко от таких бесед по душам, ибо Коннор страдал излишней детской прямолинейностью и порой выдавал весьма двусмысленные вещи, даже не задумываясь о возможном подтексте. Жена лейтенанта была не шибко рада такому пополнению в семье, так же, как и ее муж, но все же, в немного ином ключе, зато их маленький сынишка андроида просто обожал и считал чуть ли не старшим братом. Не редко Коннора можно было увидеть играющего с четырехлетним Коулом. Детектив не особо понимал, как и что нужно делать с детьми, но старался изо всех сил и даже о чем-то рассказывал ему. Не волнуйтесь, не о преступлениях, он же не отбитый на голову Ричард. Когда Хэнк впервые вернулся домой с пулевым ранением (просто царапина на руке, да ее пришлось зашивать, но рана не смертельна) его дорогая супруга чуть ли не с кулаками набросилась на Коннора. Андроид и без того чувствовал себя виноватым, а тут такая вечеринка. Хэнку пришлось не один час объяснять супруге, что они с андроидом на равных, и что Коннор не обязан его защищать и кидаться закрывать от шальных пуль, что он сам виноват и вообще, она прекрасно знала за кого выходила замуж, и они говорили не раз о всех прелестях брака со служителем закона. Андроид тогда почувствовал себя максимально лишним в жизни Хэнка, но со своей привязанностью поделать уже ничего не мог. Начальник также, как и весь департамент считали, что негоже такому хорошему мальчику как Коннор быть офисным андроидом, и что ему обязательно нужен дом. Вот так наша булочка с корицей стала домашним андроидом-детективом. А Хэнк стал его верным наставником, помогая освоиться в мире кожаных ублюдков. Он любил Коннора, но по-своему, сам не знал, как описать, поэтому чувство это выливалось в излишнюю опеку с его стороны, а грубые слова и деланная дистанция в общении как бы пытались нивелировать столь неподобающее чувство для мужчины в самом расцвете сил, да еще и полицейского. Может он и хотел бы узнать своего напарника чуть ближе, но вот только ничем хорошим это уж точно не кончится. Когда в отделе появился Ричард, Коннор порядком испугался и уже мысленно попрощался со своим местом детектива-тостера, но все, как вы помните, обошлось. Он пытался подружиться с Ричи, но у него это так и не получилось. Но несмотря на колючее «дружелюбие» голубоглазого братца, Коннор не обижался на него, никогда первым не начинал конфликт и Андерсона всячески просил игнорировать некоторые выходки андроида. Правда однажды Ричард все же довел лейтенанта, и тот прострелил консервной банке плечо. Потасовку, помнится, разнимали чуть ли не всем отделом, а обоих андроидов пришлось отправить в ремонт. Ричард взбесился не на шутку, а Коннор ринулся защищать Хэнка, за что лишился одного глаза, а в подарок приобрел переломанную в трех местах руку. Больше особо серьезных стычек у них не было, а за Ричи закрепилась особая слава. Многие, кто воочию видели, что произошло с рукой Коннора, слышали ужасающий скрежет пластика, стали бояться андроида и обходить его стороной. Естественно, напарника у Ричи тоже не намечалось и все по этой же причине. Гэвин вздрогнул, потому что на его руку приземлилась бледно-алая капля, потом еще одна и еще. Мальчик провел рукой по шраму, пальцы мгновенно обрели окрас спелой вишни. Гэвин в очередной раз до крови расчесал рану на лице. Тут же раздались шаги, и в палату быстро влетела медсестра, будто хищная акула, за тысячу километров учуявшая кровь жертвы. Она опять начала сокрушаться о том, что у Рида останется шрам, если он не перестанет вытворять подобное. Мальчик молча кивнул. За окном начался ливень, капли пытались пробить стекло и привнести хоть какую-то суматоху в эту современную, египетскую гробницу. Но вместо них это сделал лейтенант Андерсон. — Вы держите его там уже неделю и не даете никому с ним видеться! Колите непонятно чем, может поэтому он в таком, как вы соизволили выразиться, подавленном состоянии! Мне нужно с ним поговорить, мне похуй на то, что вам велел его отец, он бросил пацана одного. — Вы станете для Рида стрессовым фактором, пока что не стоит напоминать о произошедшем и уж тем более вести допрос, — кто-то из врачей пытался загородить дверь от рвущегося внутрь Хэнка. Полицейские пока что пытались понять на чью сторону им встать. Брать дверь штурмом или скрутить Хэнка по рукам и ногам. — Слушай, мистер, я сейчас стану твоим фактором вымирания! Ты, раз уж мы тут терминологией блещем, препятствуешь следствию, так что прочь! Коннор, останься пока тут, если что, пусти в ход свое дипломатичное очарование, я скоро, — Андерсон героически прорвался в палату, но мальчика он заметил не сразу. Подросток сливался с белоснежными простынями, недвижимо восседая со свежими пластырями на лице. — Бля… Ты живой? — Вполне, — прохрипел Гэвин. Он впервые за кучу времени издал хоть какой-то звук, отдаленно напоминающий человеческую речь. — Внешность обманчива и все такое? Выглядишь как один из тех жмуриков на железном, разделочном столе. Не против немного поболтать? — Андерсон окинул палату в поисках площадки для приземления своей задницы. Заметив это, Рид немного отодвинулся, освобождая край больничной койки. Лейтенант неуверенно уселся и с беспокойством еще раз посмотрел на подростка. — Я мало что помню. Навряд ли мои показания как-то помогут в расследовании. Все что могу сказать — скорее всего произошедшее как-то связано с моим отцом и навредить, скорее всего, хотели именно ему. У него много «почитателей», — Гэвин попытался незаметно сунуть под подушку смятую фотографию, чтобы она не мешалась в руках и криво усмехнулся. Лейтенант это заметил, но посчитал правильным промолчать. — Расскажи, все, что не успело забыться за эти дни. Ричард отправил Коннору часть произошедшего прежде, чем… — Андерсон осекся и понял, что сморозил лишнего. Мужчина бросил беспокойный взгляд на Рида и окончательно потерялся в мыслях. Минуты две они просто сидели, молчали. Гэвин пытался отыскать в своей голове хоть какой-то эмоциональный отклик на брошенную Хэнком, неосторожную фразу, а Андерсон материл свою узколобость на чем свет стоит. Но вот подросток все же решился нарушить молчание. Гэвин рассказал все, что помнил, начиная со странного поведения андроида и заканчивая погаснувшим диодом в его ладони. Рассказ получился на удивление долгим, он отнял много сил, но опять же, не вызвал никаких эмоций у Рида. Он будто выступал третьим лицом во всей этой истории, словно такой кошмар происходил вовсе не с ним, а, возможно, с другим Гэвином, из другого измерения. Лейтенант ожидал, что из мальчика все придется тянуть клещами, и подобный четкий и связный рассказ порядком удивил его. — Врачи тебя уже немым окрестили. А тут такие бестселлеры выдаешь, — Хэнк похлопал мальчика по ноге, — спасибо за помощь. — Психотерапевт разговаривает за двоих. Зачем же мне его перебивать? — Никогда не любил этих мозгоправов, — понимающе вздохнул мужчина. — Может хочешь что-то узнать? Или тебе что-то нужно из вещей? — Не знаю, может что-то и нужно, но… Мне как-то все равно на все, — отстраненно выдавил Гэвин. — А, ты о чем? — лейтенант смерил подростка оценивающим взглядом и устроился поудобнее для предстоящего диалога. — Не знаю, у меня похоже нет эмоциональной оценки ситуации. Если спросить, как дела, то, скорее всего, ответом будет «нормально». Ни туда и ни сюда. Мне просто нормально и все, — Рид поправил волосы, так не вовремя упавшие на лоб. — Эти выводы ты сделал на основе чего? — Андерсон уже уяснил для себя кое-что, рассматривая ампулы с лекарствами, но зачем-то продолжил расспрашивать Гэвина. Так, на всякий случай. — Мне все равно на происходящее, в плане меня все устраивает, но… Так ведь не должно быть? — Рид следил за секундной стрелкой на старых часах полицейского. Лейтенант вздохнул, потом щелкнул подростка по носу и усмехнулся. — Тебя накачали кучей препаратов, удивительно, что ты вообще можешь связно говорить. Это как обезболивающие, но только для души, они просто гасят твои эмоциональные страдания, чтоб ты не свихнулся и не натворил глупостей, схлопотав «болевой шок». — И когда меня перестанут ими пичкать? — Рид встал и почесал частично синюю от ушиба руку. — Не ко мне вопросы, а к врачам, — полицейский опять замялся, подбирая слова. Пауза была настолько длинной, что Гэвин даже оторвался от разглядывания пейзажей за окном и в упор посмотрел на Хэнка. Лейтенант это заметил. — Собственно, я тут еще кое-что хотел тебе сказать. Не знаю, когда лучше это сделать и как, поэтому просто скажу сейчас, как есть. Коннор временно становится твоим… Телохранителем? В общем, да, он назначается на пост Ричарда, — очередная пауза для проверки состояния мальчика. — И? — И пока что, тебе нельзя возвращаться в ту квартиру. Отец хотел забрать тебя к себе, но, с точки зрения безопасности, я бы не рискнул отдать тебя туда жить. — И куда же мне деваться после выписки из этого дурдома? — Есть одна идея, но она звучит бредово. Можешь пока пожить у меня. Да, знаю, это странно, но бля, так будет куда спокойней, пока вся эта кутерьма не уляжется. Что думаешь? — наконец-то закончил излагать свои мысли Хэнк. — Жена и сын уехали на месяц в другой штат, так что об этом не беспокойся. — Мне… Мне все равно… — Рид возможно и хотел бы ответить нечто иное, но просто не смог… Он глупо и виновато посмотрел на полицейского. Андерсон встал с кровати, поправил покрывало и направился к выходу, пообещав, что завтра, скорее всего, с подростком придет побеседовать RK800. Когда лейтенант выпорхнул в коридор, андроида у дверей не оказалось. Коннор вовсю о чем-то беседовал с врачами и несколькими медбратьями чуть поодаль в маленькой, общей комнатке, те были максимально увлечены разговором и даже не заметили, что Андерсон вышел из палаты Рида. Некоторое время лейтенант стоял и молча наблюдал за своим напарником со стороны, прильнув к стене больницы и скрестив руки на груди. Но вот Коннор заметил Андерсона и мгновенно побежал делиться хорошими новостями. — Лейтенант, я поговорил с врачами и, если Гэвин не против, то я смогу беседовать с ним хоть каждый день. Это поможет подростку наладить ощущение времени и вернуться в реальность, — андроид улыбнулся, ожидая одобрения со стороны Хэнка. — Отлично, осталось только завоевать расположение Рида. Думаю, тебе это удастся быстрее чем Ричарду, — полицейский, не глядя на медицинский персонал, быстрым шагом направился в сторону лифта. Андроид засеменил следом. — Возможно. Как он? — Обдолбан в хлам. Они накачали его успокоительными или чем-то еще, на подобии. Сейчас Гэвин спокоен, конструктивен, но не может дать четкую оценку своему состоянию, он ничего не чувствует. Отходняк будет лютый, — створки лифта медленно закрылись, и он стремительно упал вниз к подножию высотки. Андерсон вкратце пересказал весь их с Ридом диалог. Коннор озадаченно крутил в руках монетку, размышляя над возможными вариантами развития событий. Похоже, им придется провести в участке очередную долгую и насыщенную ночь, вернее не им, а ему. Хэнку нужно поспать. На улице стемнело. Загорелись огни различных вывесок и прожекторы автострад, город, а точнее — его центральная часть, переливалась всеми цветами радуги. Гэвин очнулся около окна. Подросток не знал, сколько он вот так стоит и пялится в никуда, а главное нахуя. Кажется, с ухода мозгоправа. В комнате горели яркие, белоснежные лампочки, поэтому Рид едва ли мог разглядеть что-то «внаруже». Зато свое отражение он видел прекрасно. На всякий случай убеждаясь, что это действительно он, мальчик провел по своей щеке дрожащими пальцами. Подросток «за окном» сделал ровно тоже самое с опозданием в тысячные доли секунды. Гэвин опустился на шею, потеребил край больничной сорочки и по привычке сжал цепочку… Точно. Ее там не было. Куда делась его цепочка с диодом Ричарда? И как давно она пропала? Гэвин испугался. Это было очень странно и непонятно… Словно кто-то на секунду окликнул его и вернул к состоянию живого человека, вырвал из зоны оптимума. Буквально на мгновение подросток испытал чувство — страх. Рука на его шее все еще рвано шарилась в надежде найти подвеску. Мальчик быстро кинулся к тумбочке около стола. В ее ящиках была куча фигни для реанимации, в другом шкафчике он обнаружил какие-то вещи, подвеской там и не пахло. Продолжать поиски в одиночестве Риду не пришлось, тут же прилетел медбрат и стал выяснять, какая шлея попала под хвост Гэвину, и почему он ни с того ни с сего начал обыскивать палату. — Куда вы дели цепочку? — Рид даже не посмотрел в его сторону, продолжая свои беспокойные метания. — Успокойся, пожалуйста, тебе нельзя так активно двигаться. На тебе не было никакой цепочки, — медработник приблизился к подростку и попытался его успокоить. — Была! Я же знаю! Куда вы ее дели? — Я не понимаю, о чем ты. Вернись, пожалуйста, на кровать, — парень кинул сообщение на пейджер лечащему врачу Рида. Врач пришел почти тут же и тоже присоединился к бурным дебатам о цепочке. Выяснилось, что она действительно была, но только порвалась, когда Гэвин буйствовал при поступлении в больницу, персонал больницы пытался ее аккуратно снять, чтобы она не задушила подростка, но в итоге все разрешилось само собой. Звенья не выдержали очередного рывка и рассыпались. Диод видимо закатился куда-то. О его судьбе не знал никто. Гэвина успокоили и обследовали состояние ребенка. Уже минут через десять мальчик перестал беспокоиться о судьбе подвески и опять сидел в полной прострации, рассматривая складки на постельном белье, воспринимая минутную ясность сознания скорее, как кошмарное наваждение, отголосок чего-то чуждого. Если без лекарств будет так плохо, то уж лучше быть овощем. Наверное. А вообще как-то пофиг. На следующий день к нему и правда пришел Коннор. Андроид застенчиво огляделся в дверях, не зная, как правильнее начать разговор и в чем вообще будет заключаться его суть. Гэвин первый поприветствовал Коннора спокойным безразличным тоном. Не сказать, что андроид до этого часто пересекался с подростком. Только в участке им удавалось переброситься парой тройкой слов, но даже после такого относительно поверхностного общения Коннор тут же понял, что дело пахнет писюнами и Гэвина нужно расшевелить, как можно скорее. А еще забрать из этого ужасного места. Это отец Рида настоял на том, чтобы мальчика перевели сюда из обычной городской больницы. Он платил за лечение, беседовал с врачами, но зайти не решался. Только один раз и то, у Гэвина потом случилась истерика. Он переживал о своем сынишке и вместе с тем прекрасно понимал, что чем он ближе к Риду, тем ужаснее сложится жизнь мальчика. Кто бы что ни говорил про любовь родителей и так далее, все же порой приходится ей пренебречь во имя здравого смысла. Звучит абсурдно, но подумайте сами, какое бы будущее ждало Рида младшего, маячь он на постоянной основе рядом со своим отцом. Но даже при всем при этом, родителей Гэвина сложно было назвать «хорошими», а уж тем более нормальными. У нормальных родителей дети не бухают и не курят в шестнадцать лет. Это все не берется из ниоткуда, а взращивается годами. Воспитание — вещь сложная, особенно если уделять ей мало времени, и если у самого перед глазами не было достойного примера. Да и можно ли вообще назвать семьей то место, где родился Гэвин? Добавим сюда пару перчинок под общим названием «обстоятельства», и все сразу встанет на свои места. Залет дело неприятное. Особенно, если меры вовремя не принять. Но либо так, либо половины людей на этой обреченной планете никогда и не существовало бы… — Хэнк говорил, что ты можешь зайти. Есть продвижение по делу? — Гэвин посмотрел на Коннора все таким же спокойным, но мертвым взглядом. — Лейтенант уже беседовал с несколькими подозреваемыми. Уверен, что хочешь ворошить эту тему? — андроид прошел в центр комнаты, затем встал около окна, он думал, что Гэвин и видеть его не захочет, как минимум потому, что… Потому что он похож на Ричарда и фактически пришел занять его место… — Просто спросил. — Вот как, — да уж разговор совершенно очевидно не клеился. Рид был непрошибаемым, а Коннор не имел ни малейшего понятия с какой стороны к нему подступиться, и вообще сомневался, а точно ли Гэвин сидит перед ним. Тихий мальчик с бледной кожей едва ли был похож на наглого и веселого подростка, достающего Ричарда очередными вопросами или надоедливыми действиями, а потом честно получающего пизды за все вышеперечисленное. — Надо же было что-то спросить, вот и сказал, первое, что в голову пришло. Как долго нам придется… Даже не знаю, как это описать. Сколько времени я буду жить у Хэнка, и, может, есть другие варианты? — Рид, как и прошлому своему гостю, предложил андроиду сесть на кровать. Коннор аккуратно опустился на краешек и сложил руки на коленях. Гэвин усмехнулся при виде такой правильной осанки. — Не думаю. К тому же, твой отец уже дал согласие. Либо так, либо… Ты будешь чуть ли не в сейфе существовать. К тому же, пока мы не поймаем засранца, есть вероятность повторного нападения. — Именно по этой причине и спрашиваю. Не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Вы вообще не при чем. Мне проще перебраться на время к отцу, пусть его люди гибнут. — А вдруг покушение совершил кто-то из них, этого нельзя исключать? Пока не найдем преступника, мы не можем подвергать тебя такой опасности. Хэнк прекрасно понимает всю ответственность, — возразил Коннор. — Ни черта он не понимает! У него жена и ребенок, а он тащит живую мишень домой. Гениально, — Рид потер заколовший внезапно висок. Андроид помолчал, в словах Рида определенно был смысл. — Я поговорю с ним, но, в любом случае, мало что изменится. Я заранее извиняюсь за неудобства. — Андерсон боится не за меня, он за твою сохранность переживает, это же очевидно, — горько усмехнулся Гэвин. — Не думаю. Я андроид, случись что, меня всегда можно или восстановить, или заменить, а как личность, я Хэнку никогда особо интересен и не был, — констатировал Коннор, — он, может, и не заметит подмены. К тому же, лейтенант Андерсон будет большую часть времени проводить на работе. Постоянно рядом с тобой буду находиться только я. — Мне не привыкать. — Это ты пока так говоришь. Как только действие препаратов ослабнет, нам предстоит многое от тебя услышать. Не знаю, как долго придется сосуществовать в таком режиме. Слишком мало информации, чтобы строить точные прогнозы на будущее, — аккуратно заметил RK800, подводя Рида к очевидно плохим новостям, что, впрочем, было действием абсолютно ненужным. Рид едва ли отреагировал на них даже легким поворотом головы. — До сих пор не известно о судьбе Ричарда? — подросток избавил Коннора от нужды петлять вокруг да около, поставив вопрос ребром. — Да, нам так и не сообщили, есть ли вероятность, что его удалось спасти, — произнес Коннор, момент он выбрал для этого всего вот вообще неподходящий, — Модель RK900, конечно же, вернется к исполнению своих прямых обязанностей уже буквально месяца через два. Но вот будет ли этот андроид Ричардом… Это уже вопрос. — Как все запутанно… — выдохнул Рид и опустился на подушку, рассматривая Коннора, словно видел его первый раз в жизни, подросток особенно долго изучал жёлтый, трепещущий диод в его виске. — Через неделю тебя выпишут. Останется только заглядывать к мозгоправу временами. — Не хочу. Он меня раздражает. — Специфичный у тебя вкус на личности, — Коннор улыбнулся и залез в карман своей униформы. — Я не был уверен, нужна ли тебе эта штука или нет, но врачи сказали, что ты ее искал, — андроид протянул Гэвину диод Ричарда на новенькой цепочке. — О, точно… Я его искал, спасибо, — подросток забрал вещицу из рук андроида и принялся внимательно рассматривать отголосок трагичных событий. Трагичных по своей сути, но точно не для Рида. Гэвин все еще не знал, что он испытывает относительно происходящего. — Хотел положить рядом с фотографией, но подумал, что потеряется, — продолжил свою мысль Коннор, чуть-чуть смутившись. Парни немного поговорили о вещах, не связанных с текущим положением дел, андроид предупредил, что завтра к Риду скорее всего придет Акила. Мальчик из вежливости улыбнулся. Но, на самом деле, ему было все равно, кто и когда к нему заскочит на огонек. После ухода андроида он продолжил паразитировать на белоснежном троне в окружении техники, экранов и датчиков. В его руку медленно поступал какой-то раствор. Гэвин развлекал себя тем, что следил за медленно капающей жидкостью, считая капли. Все еще слишком лень задумываться о чем-то. Диод, казалось, так и не нагрелся от тела подростка. Рид отчетливо ощущал нечто холодное на своей груди. Оно неприятно давило и мешало сделать глубокий вдох, нарушало общую картину безмятежного оптимума.