Во всём виноват багаж...

— Не гони, Лёш. Валерия с тревогой следила за тем, как автомобиль пожирает километр за километром, двигаясь за «Grand Wagoneer» Апостола. Впереди колонны маячил внедорожник Шабаша с прицепом, на котором крепился байк. За окном стремительно серело, трассу, отчищенную от снега, время от времени мело снежной вуалью, что вспыхивала вкраплениями серебра в свете фар. На спидометре стрелка плясала за сто тридцать и больше. Валерия, настоявшая на том, чтобы отправиться вместе со всеми, успела пожалеть о своём решении, но давать заднюю было поздно. Да и оставить брата, явно пребывавшего на грани срыва, было нельзя. Нарочитая собранность Алексея могла обмануть кого угодно, только не её. Слишком хорошо она его знала, и застывшая в серых, будто грозовое небо глазах решимость, не ободряла, а пугала. — Лёш… — вновь слабо позвала она. — Я контролирую машину, — резко бросил он. — А себя? Ответа не дождалась — брат скрипел зубами, сам того не замечая. Валерия поежилась, звук был на редкость отвратительным и будоражил и без того перегруженную нервную систему. — Всё будет хорошо, — она постаралась вложить в свой голос как можно больше уверенности. — Теперь многое изменится, — отловил он окончание её фразы. Она напряжённо смотрела на его профиль, ожидая продолжения. — Я исправлю то, что напортачил. Всё то, что ещё можно. С Димоном, с Настей, с матерью. — С Настей? — она выловила из его речи имя дочери и уцепилась за него клещами страха. — Что ты хочешь изменить? Я обещала тебе, что она узнает кто её отец, лишь дай время. — И когда оно наступит? Когда наша ложь станет более болезненной, прежде всего, для Насти? — Хочешь обвинить меня? — она вспыхнула. — Что тобой воспользовались, как племенным бычком, чтобы осчастливить меня материнством? Давай, выскажи, что думаешь, и покончим с недомолвками. — Не обольщайся, сестра, — он хмыкнул, не отрываясь от задних габаритов идущей впереди машины. — Отец сделал подарок не тебе, а нашей матери. И ты права, с меня довольно лжи, довольно тайн, сыт ими по горло. Она смотрела на него с обреченностью во взгляде. — Чего ты хочешь? — Вернуть Диму, — принялся перечислять он, — доказать ему серьёзность моих намерений создать с ним общее будущее и принимать куда большее участие в жизни своей дочери. — Я не стану этому мешать. — Не станешь, — ровным тоном подтвердил он. — Я больше не буду дядей Лёшей. Мне этого не достаточно. Больше нет. И ещё, если мать захочет, она сможет гостить у меня, без ограничения во времени. — Отца она не покинет, значит, тебе придётся принять и его. — Я знаю, что обязан ему жизнью, Лер. Но благодаря ему я потратил большую её часть на вину и поиск ответа на вопрос «имею ли право быть». Я буду помнить то хорошее, что было, но и плохого не забуду. Не смогу. Валерия молчала. «Есть вещи, которые нельзя переступить». Так ей сказала Анна, услышав от неё "покаянную" о причине глубочайшего разлома в семье Вяземцевых. Тогда же Новак добавила и то, что лучшим будет отступить и прекратить искать пути к примирению между отцом и сыном. «Так иногда происходит в семьях, — хладнокровно завершила их разговор её возлюбленная, — не всё можно простить, даже родителю». Похоже, Анна понимала её брата куда лучше, чем она сама. Новак так и не познакомила её со своей роднёй. И на все вопросы Валерии о семье, Анна ограничивалась односложным заверением в том, что со всеми дорогими для ней людьми она и так знакома. Ими были Настя и сама Лера. Мобильный Алексея ожил, и он включился в связь. Сообщение Апостола было коротким, но долгожданным. Люди Мершина, наконец, обнаружили местонахождение их цели. Автомобиль Мстиславского остановился, ограничив радиус поисков несколькими километрами. Закончив разговор, Алексей выжал газ, сокращая расстояние между ними и идущим впереди «Grand Wagoneer». — Ничего не скажешь? — Валерия покрепче сжала пальцы на подлокотнике дверцы. — Обнаружили автомобиль Мстиславского, — скупо пояснил он. — Вскоре будем на месте. Внедорожник Серёги сменил полосу, подав сигнал поворотником. Тот же манёвр синхронно совершили и остальные, и колонна выехала на земляную дорогу. Справа потянулись недостройки коттеджного городка, скрытого высоким каменным забором с рекламными щитами застройщика. Автомобили запрыгали по кочкам — грузовые машины основательно разбили дорогу, оставив широкие неровные колеи. Валерии снова пришлось упереть ладонь в панель. Трясло их основательно, но недолго. Через несколько километров, оставив сиротливые пафосные новостройки позади, они выехали на относительно ровный участок дороги. По обеим сторонам потянулся нетронутый лес. Величественные сосны и ели пронзали небеса густыми метелками крон. Вскоре впереди показались два стоявших у обочины внедорожника. Алексей ухватился за мобильный, но тут же отложил его в сторону. Было понятным, что они отыскали нужное — серебристый BMW X5, принадлежал Гору, второй автомобиль — стальной Hover, окружал квартет крепких лбов, одетых под стать друг другу в куртки, способные легко скрыть ремни с кобурой, тёмные штаны и армейские ботинки — охрана Мершина под началом Боди. — Это то, что мы ищем? — спросила Валерия. Алексей ответил кивком. Они остановились в десятке метров от их цели, слаженно сдав ближе к обочине. Алексей покинул салон своего автомобиля вслед за Апостолом, Костылём и Арсением с Луи. Не обменявшись ни словом, Алексей с Серёгой двинулись к BMW. Дорогу им перегородил Богдан. — Машина пуста, — предупредил он. Это они видели и сами: BMW стоял с дверьми нараспашку. Нагнувшись к водительскому сидению Апостол открыл багажник. Саня придержал крышку. — В багажнике его подонок держал, — выдал Шептицкий общую мысль, отмечая следы от ботинок на стенке внутри кузова. Вяземцев, отлипнув взглядом от отпечатков со знакомым протектором ботинок Димона, во все лёгкие прокричал его имя. Лес разнёс эхо по округе. Ответа не последовало. — Дальше вы сами по себе, — Бодя сделал короткий жест в сторону своей команды, — мы забираем машину альфонса и возвращаемся обратно. Задерживать его не стали, бросившись обшаривать ближайшие окрестности, но охрана Мершина оказала им дурную услугу, успев истоптать снег «узлеска». Первую находку отыскал глазастый Луи, откопавший из мешанины снега и гравия мятый листок. — Братва, тут фигня какая-то, — окликнул он остальных. — Похоже на предсмертное послание, но писал, вроде, не Димон. Серёга, выхватив листок из его рук, подтвердил: — У Димона каллиграфический почерк, а здесь каракули. Как пить дать, авторство не Димкино. Не нравится мне этот текст, — Апостол предал послание Алексею, тот пробежался по строкам и, побледнев, поджал губы. — Здесь они где-то, — выдал Костыль, вертя головой по сторонам. — Михаил бы машину не бросил, а значит, или сам его в лес повёл, или Димону вырваться удалось и бежать. Что он был в чём-то да прав, вскоре подтвердил Шабаш. Арсений обнаружил две цепочки следов, оставленных в глубоком снегу в стороне от Ховера. Первым по следу рванул Алексей, за ним остальные. Следы вскоре привели их к невысокому пригорку с редкими соснами и елями, но здесь снег был не столь глубок, сметаемый ветрами, и ориентир был утрачен. — Разделимся? — предложил Апостол, утерев лицо комком снега. — Осмотрим склон слева, — внёс свою коррективу Вяземцев, — оттуда видна дорога, я искал бы помощи на трассе. — Разумно, — согласился с ним Сеня. — Бросай курить, дохляк, — бросил он уже в сторону свистевшего носом Луи. Ромашка забрался на пригорок последним, держась за тощую грудь. Луи демонстративно выставил средний палец под нос советчика и заковылял за Вяземцевым. Сеня с ухмылкой двинулся за ними. Его ершистый, невольный любовничек нравился ему все больше. Апостол с Алексеем первыми спустились вниз, погрузившись в снег до середины икры, и Вяземцев, зорко выхватил оборванный след. — Это может быть Михаил, — предположил Серёга, — параллельных следов нет. — Или Димон. Вяземцев, не слушая возражений, двинулся вперёд, проламывая взявшийся коркой наст. Остальным не оставалось ничего иного, как следовать за ним. Громкий язвительный мужской голос они услышали почти сразу, поднявшись на соседний холм, с которого открывался вид на ледяную проплешину старого карьера. Барахтавшегося в чёрной воде Диму Алексей заметил сразу. Голова Димона то уходила под воду, то в судорожном рывке вновь показывалась над взбаламученной поверхностью пролома. Ухватиться за лёд и вытянуть себя наружу, парень и не пытался, лишь вертел головой, отчаянно борясь за глоток воздуха, прежде чем вновь погрузиться под воду. Почему именно Димон не мог выбраться из полыньи самостоятельно, Вяземцев не думал. Сбросив пальто он, не оглядываясь, кинул бегущему позади Апостолу шарф. Серега в объяснении плана спасения утопающего не нуждался. Когда Алексей, подняв брызги, прыгнул в пролом к Димону, Апостол приземлился на лёд на пузо, держась за свой конец шарфа. Позади него лёг Шабаш, уцепившись за голенища ботинок Серёги. Однако Костыль, удивив бежавшего за ним Луи, изменил направление, и, заложив петлю, принялся карабкаться обратно по склону. Что стало причиной его неожиданного поступка, стало ясным, когда Ромашин выловил взглядом стоявшего в стороне под защитой разлапистой ели Михаила. Поняв, что был обнаружен, старший из Сенцовых, сбросив с лица злое ошеломление, пустился в бега. Больше о Михаиле и преследовавшем его Шептицком, Луи не думал — в его помощи нуждались те, кто находился на льду. И его личной заботой был Сеня, чье имя он и проверещал неожиданно тонким, ломким голосом. Арсений, оглянувшись, шикнул на Ромашина, погнав того со льда. Слушать его Ромашка не стал — лёг на лёд и вцепился в куртку байкера, почти ткнувшись носом в прокачанную упругую задницу. — Тащи! — прокричал откуда-то впереди Апостол, и Луи послушно потянул Арсения на себя. В сознании мелькнула и тут же погасла мысль о том, что происходящее напоминает ему сказку про репку. Дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, Жучка за внучку… Жучкой по ходу был Луи. Живая цепь пришла в движение и Алексея, крепко державшего Димона, выволокли на лед. — Я держу тебя, слышишь… Держу… Мокрый, трясущийся от холода Димон, лёг на бок, подставляя связанные за спиной руки. Стало понятным почему он и не пытался выбраться из полыньи. Как только его избавили от пут, Сенцов влип в Алексея, позволив тому крепко обнять себя, укрывая от пережитого ужаса. — Всё закончилось, Дим. Ты в безопасности, — Алексея колотило в равной степени от холода и адреналина, как и самого Димона. Тот смог лишь кивнуть, подтверждая, что понял его. Да и вложить во внятную словесную форму навалившееся осознание того, что спасён, у Сенцова сейчас не вышло бы. Пока было достаточным того, что Алексей крепко держал его, и не собирался отпускать в чёрное ледяное забвение. Долго разлёживаться им не позволили. Появившаяся рядом Мальвина криком подняла всю компанию на ноги, заставив двигаться обратно к оставленным под надзором Валерии автомобилям. По пути Алексей стянул с Димы свитер и укутал в пальто. Апостол поделился сухой одеждой с самим Вяземцевым. К машине бежали, подгоняя едва передвигавшего ноги Димона. Он пассивно следовал всем командам, не отпуская руки Алексея. Тот казался ему единственной нитью, что связывала его с вмиг изменившейся реальностью. Отпустит — и та исчезнет. Оказавшись у машин, где их встретила Валерия, они усадили Димона с Алексеем во внедорожник Апостола, помогли стянуть мокрую одежду и завернули во всё, что могло сберечь тепло. Серёга занял место за рулём. Мальвина разместилась рядом, машину Вяземцева оставили на Валерию, Луи подсел к Арсению. В общей суматохе о Костыле позабыли, но тот нашёлся сам, выйдя на дорогу одновременно с появлением группы байкеров Шабаша. Догнать Михаила Шептицкому не удалось. Расстроенного своей неудачей Саню взял на борт Шабаш. Вся эта суматоха прошла мимо внимания Алексея с Димоном. Мир обоих замкнулся друг на друге. Дима лежал на груди Вяземцева, млея от ощущения исходившего от него тепла. В носоглотке явственно чувствовался привкус крови, посиневшие искусанные губы стянуло коркой, в теле болела каждая мышца, но он был жив и пребывал в безопасности. Подтверждая последнее, Алексей сжал его крепче, ткнувшись губами в макушку Сенцова. — Этого больше никогда не повторится, — пообещал он твёрдо. — Только скажи, что позволишь мне стать… твоим человеком. — Иного определения искать не стал — и этого хватало. Ёмкого и понятного. Димон не шевелился, вжимаясь щекой в того, кого звал Злюкой и кто на поверку оказался Тем самым. Единственным. Предначертанным. Апостол, следя за ними в зеркало салона, кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание. — В больницу или куда? — спросил Серёга. — Домой… — голос Димона всё ещё был чужим, горло саднило, но его команду Вяземцев понял правильно. Благодарно пройдясь кончиками пальцев по щеке Димки, Алексей назвал свой адрес.