Во всём виноват багаж...

      На поздний звонок Грегор ответил не сразу. Отозвался уже на пределе автоматического сброса и лениво полюбопытствовал, какого рожна ему, Вяземцеву, надо. Алексей ровным тоном попросил о встрече. Добавлять ничего не стал: во время разговора на него смотрело шесть пар глаз, чутко отлавливая эмоции на его лице. Столь пристальное внимание вызывало дискомфорт, будоража нервную систему. Грегор помедлил, не спеша дать согласие, но все же буркнул, что будет ждать его в своей квартире на Лютеранской и дал отбой. Алексей коротко выдохнул, испытав немалое облегчение — уговаривать Телли не пришлось. Это уже было маленькой победой. Апостол ободряюще похлопал его по плечу, напутствуя пожеланием удачи. Рогозин ограничился кивком, заверив, что доберётся домой на такси. Сборы были недолгими, Мальвина, немало смутив Вяземцева, самолично обмотала его шею шарфом, уложила ладонь на грудь и заботливо попросила перезвонить, когда бы не закончилось их, с Телли, общение. Вяземцев пообещал держать команду в курсе и покинул квартиру едва ли не бегом. До Лютеранской добрался уже в темноте. Ночь опустилась на город мягким пушистым одеялом антрацитового неба с вкраплениями искр звезд. Мороз усилился, в воздухе кружили редкие снежинки. Поднявшись на крыльцо подъезда, Вяземцев уверенно набрал нужный номер. В этой квартире он бывал не раз. На Лютеранской Грегор обустроил то, что сам в шутку называл «гнездом разврата» и именно здесь закрутился и закончился их недолгий роман. Впрочем, последнее слово было не верным — они лишь занимались сексом и говорили о бизнесе. Иных точек соприкосновения не имелось. Хотя, возможно, они их просто не искали и подобное положение дел устраивало обоих. Грегор открыл вход в подъезд, не отзываясь. Подняться Вяземцеву предстояло под самую крышу. Из явной вредности Телли открыл ему не сразу, предварительно помариновав Вяземцева под дверьми. Когда замки щелкнули, хозяин квартиры предстал перед поздним гостем облачённым в белый халат на голое тело. Вяземцеву сообщалось, что Телли он вытащил из постели, где тот явно предавался горячим утехам: шею и грудь Грегора украшали красноречивые свежие засосы в обрамлении размазанной алой помады. — Не скажу, что рад тебя видеть, — сухо буркнул Телли, пропуская его внутрь коридора. — Прости, дело срочное. — Настолько, что ты решился посетить мою берлогу? — Грегор иронично поднял бровь. — Проходи. Обувь можешь не снимать. Вяземцев разогнулся. Его время пребывания в квартире ограничили регламентом. Что ж, он готов принять любые условия. Телли исчез в гостиной, он направился вслед за ним. Большое пространство с панорамными окнами было погружено в мягкий свет потолочных дизайнерских ламп и тихое бормотание висевшей на стене плазмы. За стеклом — расфокусированные ночные огни города. У белого кожаного дивана стоял журнальный столик с остатками ужина и двумя пузатыми бокалами. Бутылка Chianti Rufina была почти пуста. Грегор, плюхнувшись на диван, поднял бутылку и придирчиво осмотрел остатки её содержимого на свет. — Выпьешь? — предложил, чуть растягивая гласные. — Есть твой любимый Мартин*. Держу на всякий случай. Телли был подшофе. — Нет, спасибо, — Вяземцев, поискав глазами куда сесть, выбрал кресло у столика. Кожа обивки скрипнула под его весом. — Я бы не отказался… — Кофе нет, — опередил его фразу Телли, подхватив бокал с остатками вина. — Так что… Алексея торопили. — Мне нужен Мершин, — с ходу выдал Вяземцев. Грегор поперхнулся вином. — Зачем? — спросил, прокашлявшись. — Вернуть Диму. — Твоего татуированного? — во взгляде Телли мелькнул живой интерес. — Я так и знал, что долго ваша нелепая связь не продлится, — он закинул ногу на ногу, Алексей полюбовался голой конечностью, обнажённой до бедра: гладкой, безволосой. Телли маниакально следил за собственным телом — тренировал до измора, холил, нежил. — Мы не расстались, — буркнул Вяземцев, подняв взгляд на лицо ухмылявшегося грека. — Нас… разлучили. — Как Ромео и Джульетту, — Телли его ситуация забавляла. — Постой, — он наморщил лоб и тут же разгладил его пальцами, — причём тут Мершин? Ты облажался, тебя бросили. А Борис тут каким боком влез? Алексей скрипнул зубами. — Меня никто не бросал. Была банальная ссора, Дима ушёл, встретился со своим братом и теперь этот ублюдок удерживает его неизвестно где против его воли. Улыбка на губах Грегора поблекла. — Это шутка? — Нет. — Зачем он его удерживает? — Если зреть в корень, причина — зависть. — Телли выразительно сощурился и он выдал более подробный вариант: — Михаил желает заполучить компромат на него и бывшего Димы — некоего Егора Мстиславского. Как оказалось, оба причастны к поджогу салона «Козырной карты» и не хотят попасть под статью, узнав, что их раскрыли. — Этим меня не грузи, — Грегор отмахнулся. — Я слишком пьян, чтобы вникать в детали. Так что там с Мершиным? — Егор — жиголо его жены. И наверняка знает, где Михаил держит Диму. — Новая игрушка Эдвины, — хозяин квартиры, сбросив налёт нарочитой лени, подобрался и поставил бокал на стол. — Мальчик из захолустья. Весьма наглый. — Доводилось встречаться? — Пару раз, — Грегор вполне трезво усмехнулся. — Так это бывший твоего красавчика? А не дороговат он для простого татуировщика? — Егор был его парнем в те времена, когда Мстиславский ещё не продавал свои услуги. Сведи меня с Борисом. Грегор закатил глаза, выпустив воздух сквозь сложенные трубочкой губы. — С чего бы это мне в это встревать, Лёшенька? — протянул с издёвкой. — Это твои отношения, твой косяк. Мне то какое дело до твоего разукрашенного и его неприятностей? — Прошу… — Ты сам не понимаешь на что нарываешься, — Телли, сбросив усмешку, нагнулся в его сторону. — И о чём просишь. Поверь мне, от Мершина лучше держаться подальше и никогда, слышишь, — он поднял указательный палец, — не ходить в его должниках. Совет даю лишь раз и повторять не буду, — договорил, сделав глоток вина и со стуком поставив бокал на столик. — Я его не боюсь. — А зря. Ты понятия не имеешь, кто такой Мершин. — Я знаю про то, какую роль он играл при первом муже Эдвины… — Думаешь, что знаешь, — отмёл Телли. — Сколько тебе? И тридцатки нет. Ты родился в относительно благополучное время. И слыхом не слыхивал о том, какими делами Мершин и дружок его — «Сава» — первый муженёк Эдвины, занимались. Бизнес свой они на кровушке да чужих страданиях построили. — А ты о том времени много знаешь? — Вяземцева пренебрежение в тоне грека задело. — Мне тридцать шесть, Лёша, и я знаю куда больше твоего. Мой отец в девяностые вёл с Савой дела, и большая их часть подпадала под статьи Уголовного кодекса. Так тогда большинство своё состояние наживали. Алексей выцепил из разговора иное: — Я видел твой паспорт, ты себе годки прибавил. — Я себе их убрал с помощью волшебной кучки зелёных бумажек. Довелось как-то по случаю. Алексей хмыкнул. Телли открывал для него новые грани своей личности. — Имя-то хоть своё? — Возможно, — уклончиво выдал тот. — Забудь о Мершине. Он ничего не делает даром. А за его помощь я платить не намерен. — Если дело в деньгах… — Ты совсем отупел от ошалевших гормонов? — осведомился Грегор тоном, о который можно было резать бетон. Хлопок двери в глубине квартиры не позволил Алексею ответить на оскорбление. Шлепки босых ног развернули головы хозяина и гостя к коридору, что вёл к спальне. Алексей ожидал появления очередной пассии Телли, которой наскучило ждать засидевшегося с гостем любовника, но в гостиной объявилось нечто неопределённого пола: смазливое, с чрезмерным макияжем, чрезмерной субтильностью и золотым септумом в носу. Выкрашенные в разные цвета пряди падали на плечи и худосочную грудь, укрытую розовым лифчиком пуш ап. В дополнение к образу шли мятые крылышки феи с лямками для плеч и коротенькая юбочка с оборками. Впрочем, с полом чуда определиться вышло быстро. «Фея» зевнула, потянулась и совсем не эстетично почесала себя в паху, продемонстрировав гладкий лобок и уныло свисавший член. Наличие лифчика оказалось лишь дополнением к костюму. Вяземцев повернул голову к Телли. — Новый типаж невест? — спросил с тихим ехидством. — «Прелестница» не слишком для тебя юна? — А я ни в чём себе не отказываю, — раздражённо отбрил Грегор. — И к твоему сведению, несовершеннолетних я в койку не тащу. — Может, он себе годки прибавил? Тоже по случаю. — Зубоскал. — Телли поморщился, когда «фей», подойдя к мужчинам, бесцеремонно плюхнулся на его коленки. — Детка, я же просил подождать меня в спальне. — Тебя долго не было, я заскучал, — голосок у «детки» оказался неожиданно низкими и глубоким. — А это кто? — спросил, бесцеремонно разглядывая Алексея. — Старый знакомый, — «выбрал» Телли. — Мишель, — «фей» жеманно протянул Вяземцеву тонкую кисть с кровавым маникюром. Алексей, опешив, покосился на Телли. — Лёша, — представился в свою очередь, пожав кончики пальцев. Лобзать конечность нового увлечения Телли не собирался. — Он к нам присоединится? — полюбопытствовал тот у Грегора. — Нет, — одновременно выдали оба. «Фей», закатив глаза, сложил губы бантиком. — Скучно с вами, — возвестил в потолок, и соскользнув с коленок Телли, поправил перекос скромных буферов. — Много теряешь, дядя, — снисходительно бросил гостю, и покачивая бёдрами уплыл в сторону спальни. — А «племянничек»-то тот ещё… шалун, — неподражаемым шепотом выдал Вяземцев. — Ты сюда не мою личную жизнь пришёл обсуждать, — сварливо напомнил Телли. — Просителем заявился, вот и проси. — Так поможешь? — Нет. Гешефта* в том для себя не вижу. Гешефт тебе, значит, требуется. — Вяземцев свёл брови к переносице. Телли нужна была сделка. Знать бы только, что сработает, как оплата. — Моя доля в компании перейдёт тебе, — бросил он кости на стол. — Я выйду из дела — ты получишь две трети прав. — Заманчиво. — Грегор качнул головой. — Прям жуть, как заманчиво, — заверил с энтузиазмом, подразумевавшем обратно противоположное. — Ты, значит, бросаешь компанию на мои плечи и укатываешь со своим раскрашенным в боевой окрас дружком в закат, а я, вместо горячо любимого мною сибаритского образа жизни, начинаю вкалывать по двенадцать часов в сутки, чтобы удержать компанию на плаву. Нет уж, щедрый ты мой, такой вариант меня не устраивает. — Чего же ты хочешь? — мрачно осведомился Алексей. — Мы так и не попрощались. — Не попрощались? — он нахмурился. — Расстались буднично, словно отправились каждый в командировку. Из которой забыли вернуться. Вяземцев поджал губы. Разговор принял совсем нежелательный оборот. — Мы оба решили, что наши отношения себя исчерпали, — сказал скупо. — Разве нет? Телли уложил скрещенные лодыжки на столик, растекаясь по спинке дивана. — Отрицать не стану, на тот момент я думал так же. — Тогда что изменилось? — Я устал. — От чего? — От бесконечной свободы выбора. Оказалось, что у свободы есть своим минусы. Как и от бесконечного выбора, который ни к чему не ведёт. — Телли встрепенулся, стряхивая с лица выражение отрешённости. — Я хочу вернуть наши отношения, — завершил твёрдо. — А моё желание не учитывается? — сухо осведомился Алексей. — Этот мальчишка… — Его зовут Дима и он не мальчишка. — …лишь увлечение. Нас связывает куда большее. — Это я уже слышал, — оборвал Вяземцев. — И ты ошибаешься. Не в том, что нас с тобой связывает многое, этого я отрицать не стану. Ты ошибаешься в том, что Дима значит для меня самого. Я… — Алексей растерянно потёр покрытый щетиной подбородок, — я влюбился, Грегор, хотя думал, что со мной этого уже не случится. И я не хочу возвращаться к прежнему. Мне нужен Дима, и всё то, что я испытываю рядом с ним. Телли слушал его с пустыми глазами. Когда он закончил, в гостиной на некоторое время повисла тишина. Прервал её Грегор маневром, которого Вяземцев никак не ожидал и влип спиной в кресло, когда тот оказался между его колен, крепко обхватив за плечи. Жадные губы впечатало в его собственные, сминая и запуская следом настойчивый язык. Эффект неожиданности сработал на все сто. Вяземцев, не сопротивляясь, позволил ему рывком вытянуть рубашку из-за пояса джинсов, задрать её до кадыка, вытолкнуть болты из петель ширинки. Телли, как сторукий Шива, успел побывать везде: обнажаясь сам, обнажая его. Алексей лишь втянул воздух сквозь зубы, когда его член взяли в плен цепких пальцев. Паховые мышцы напряглись, реагируя на умелые манипуляции, выдох со свистом выбило из глотки. Телли знал, где и как ласкать его так, чтобы внутри вскипел жар. Грегор отлип от его губ, окатив удушливым жадным дыханием. — Я знал, что ты всё ещё мой, Лекс… Торжествующий шепот на мгновение опередил горячий рот, надевшийся на отвердевший член. Алексей, дрогнув губами, сдавил зубы. Его пятерня вспахала кудри тёмных курчавых волос, щекотавших низ живота, и Грегор, зашипев, выпустил свою добычу наружу. Вяземцев задрал его голову, не позволяя вернуться к прерванному минету. — Это физиология, Грег. Я не путаю её с любовью. Лицо Телли исказила злая гримаса. — А мне твоя любовь нахрен не сдалась, — выцедил сквозь зубы, избавляясь от его руки. — Ты хотел сделку? Вот она, — он качнул блестевшим от слюны подбородком на его опавший член. — Ты себя никогда не позволял взять сверху. Помогу вернуть Димона — и ляжешь под меня, как сучка. Вяземцев хмыкнул. Грегору требовалось его унижение, как расплата за то, что посмел быть счастливым не с ним. — И только? — выдал с холодом. — Этим удовлетворишься? — Вполне. — Телли утёр рот тылом ладони и поднялся на ноги. — И должок отдашь на моих условиях, когда скажу, как скажу и где. Захочу тебя при зрителях выдрать — покорно станешь в колено-локтевую и зад подставишь. — Принимаю, — с интонацией Алексей справился, оставив лунки от ногтей в коже ладоней. — Это всё? — Всё, — Телли кивнул. — Разговор закончен. — А Борис? — Алексей, оправив одежду, покинул кресло. — Твой телефон мне известен. С Мершиным я сам переговорю. Провожать не стану, имею занятие поинтереснее. В спальне. Выдавив желваки, Вяземцев направился к выходу. Хлопнула входная дверь, со стены забубнил комментатор, замелькали улыбающиеся лица, освещённые бенгальскими огнями. Телли, отмерев, подхватил бокал и с силой запустил его в телевизор. Звук от встречи стекла с плазмой пронёсся по квартире подобно выстрелу. Дождь из осколков осыпался на пол, экран погас, напоследок украсившись паутиной трещин. *Remy Martin гешефт* (разг.) — выгода.