Во всём виноват багаж...

На следующий день Сенцов банально струсил, и решил не ехать в салон. Свернувшись в клубок, накрылся одеялом с головой и принялся усиленно симулировать больного, кашляя и шмыгая носом. Костыль, встревоженно покудахтав над другом, попытался влить в него чай с коньяком (отличное средство! все хвори, как рукой снимает), а не преуспев, отправился звонить Мальвине, здраво рассудив, что «женщина лучше знает, чем болячки лечить». Мальвина посоветовала заменить коньяк вареньем с малиной, но такового в их холостяцкой норе отродясь не водилось. Костыль, переговорив с Апостолом, запасся списком продиктованных Мальвиной лекарств и вернулся в спальню уже в куртке и ботинках. — Не переживай, дружище, — бодро заверил Шептицкий сожителя, отгородившегося от него спиной, — мы тебя быстро на ноги поставим. — Отлежусь пару деньков и сам встану, — проворчал Сенцов, досадуя на то, что тот развил столь бурную спасательную деятельность. — Зачем бучу всколотил? Простая простуда. — Я как-то тоже просто простудился и на лечение забил. Сказать, чем всё закончилось? — Триппером? — съязвил Сенцов. — Воспалением лёгких. Месяц в больничке потом провалялся. А триппер, кореш, я дома лечил. Мужик стыд из избы не выносит. — Катись уже, мужик. Башка от тебя раскалывается. — Димон накрылся одеялом с головой. Костыль, натянув перчатки, вышел из квартиры. Услышав щёлканье замка, Сенцов откинул одеяло и перевернулся на спину. Взгляд тут же привычно застрял на трещине в побелке потолка. Трещина была знакома каждым изломом. Приходилось не раз лежать без сна, вперившись в потолок, с гулко колотившимся сердцем. Бессонницей мучился нередко. Не спал и в эту ночь: ворочался с боку на бок, прокручивая в памяти разговор с Вяземцевым и собственные ощущения, пережитые в его руках, под его губами. Испытанное пугало. И хотелось повторить. Какое из чувств перевешивало, определялся до рассвета. Победило первое, потому вновь заполз в свою раковину, свернулся внутри комком нервов и решил отсидеться. Авось всё само собой как-нибудь рассосётся. Надежда на такой исход была безосновательной, но, чёрт возьми, имел же он право помечтать! Требовательный звонок в дверь вырвал его из провала в сон, во время которого он успешно продолжил спор с собственным внутренним Я. Димон испуганно подорвался с постели, и, поминая отнюдь не святых, укутавшись в одеяло, пополз к двери. Если Костыль, дурья башка, вновь забыл ключи, он ему их к подкладке куртки пришьёт. Или к варежкам. На резиночку. Уже открывая дверь, он ворчливо вопросил, не забыл ли закадычный дружбан свои мозги и… замер кататоническим кроликом, напоровшись на пытливый взгляд Вяземцева. Вот же ж… Окончание внутреннего вопля Димон проглотил вместе с судорожным вдохом. Запоздало вспомнив, что из всей одежды на нём мятые трусы-шорты и шерстяные носки, Сенцов поспешно упаковался в одеяло и выдал полуистерическое «здрасте». Алексей кивнул, оценивая увиденную на парне роспись — Димон буквально цвёл экзотическими цветами от левого плеча до пупка — большего разглядеть не успел: — И тебе привет. — Ты что здесь делаешь? — Я же обещал за тобой в двенадцать заехать. — В салон, — напомнил Сенцов, — а я заболел. Не пришёл. — Знаю, я там был. Александр сказал, что ты простудился и дал адрес. — Вяземцев поднял пакет с ярким логотипом местного супермаркета. — Я привёз апельсины, сок, обед на вынос и лекарства. Сам товарищ Костыль задержался с клиентом, попросил заехать меня. Димон нервно покосился на пакет, мысленно пообещав набить Шептицкому морду. Сукин сын заботливый. И адрес дал, и даже ключи. Связку ключей с приметным брелком в виде листка Cannabis sativa* заметил на пальце Злюки. Вяземцев деликатничал, позвонил в звонок, хотя мог запросто ввалиться в квартиру и без приглашения. Застав Димона спящим и готовым к употреблению. За подозрения тут же стало стыдно. Вяземцев насильником не был. Но физию Шептицкому он всё равно набьёт. — Мне уже лучше, — сказал в голос. — В сиделке не нуждаюсь. — Уверен? — Здоров, как сибирская лайка. Злюка опустил пакет: — Тогда поездка не отменяется. Войти можно? — спросил, задрав бровь. Димон, поколебавшись, неохотно отступил в глубь коридора. Мама учила его быть вежливым к людям. У Вяземцева, очевидно, была другая мама — напористая и без комплексов — Алексей, не спрашиваясь, прошёл на кухню, и, пока Сенцов лихорадочно размышлял над тем, как отвертеться от поездки, принялся там хозяйничать. Выложил апельсины на блюдо, стоявшее на столе, сунул соки в старенький холодильник и отправился с электрочайником к мойке. Вернулся уже со стаканом воды и таблетками. — Все же советую принять, — сказал, протягивая таблетки. — Отличное профилактическое средство. И головную боль снимает. Сенцов покосился на его руку. В голову не ко времени полезли мысли о том, что пальцы у Вяземцева были длинные, красивые. И ласкать умели. Кадык прокатило по шее под судорожным глотком. Не о том Димон ты думаешь, не о том. — Спасибо, — лекарство он взял, только бы отстал. Выдавил сразу две таблетки из блистера, проглотил на сухую и закашлялся. — Водички попей, — озаботился Алексей. — Достаточно было одной. Сенцов, чувствуя себя дураком, взял стакан. — Я заметил у вас зелёный чай в пакетиках, если не против, я себя угощу, пока ты будешь одеваться, — Вяземцев, забрав стакан, отправился на кухню. — Будь как дома, не стесняйся, — кисло бросил ему в спину Димон. Алексей, не оборачиваясь, поднял руку в знак благодарности. Развернувшись, Сенцов пошаркал в спальню. Похоже, Злюка с него не слезет… В буквальном и переносном смысле. Оказавшись в спальне, он закрыл дверь. Подумав, очень осторожно повернул ригель замка, радуясь тому, что хозяева квартиры позаботились о его наличии и направился к сиротливо стоявшему в углу шкафу. «Шмотником» в их «семье» был Костыль, потому шкаф был забит его одеждой. Из четырёх полок лишь одна принадлежала Димону и вещи на ней лежали аккуратными стопками. Шептицкий порядком особо не озадачивался и при открытии дверцы на Сенцова свалился клубок из свитеров и футболок. Ругнувшись, он запихал тряпьё обратно в живописный кавардак, устроенный Костылем на своих полках и вытянул чистые джинсы, футболку и свитер. Ожидаемо тёмной расцветки — светлого почти не носил. Исключение составляли лишь пара красных худи и маек. Натянув свитер, Димон запрыгал на одной ноге, втискиваясь в джинсы и тут услышал звон бъющейся посуды. Едва не прищемив «драгоценное» вероломной молнией, Сенцов рванул к двери, открыл замок и вылетел из спальни. Вяземцев, потерянно почесывая затылок, стоял у обрушившейся сушки для посуды. В стене над мойкой зияли дыры. Пол усеивали осколки тарелок и чашек. Димон тормознул у порога, глядя на устроенный гостем погром. — Я не виноват, — со смущением заверил Злюка. — Она сама. — Сама пришла, сама побилась, — он, махнув рукой, отправился за веником и совком. — Я всё оплачу! — крикнул ему вслед Вяземцев. — Я честно не виноват! — Как же, — пробормотал он под нос. — Просто руки у кого-то корявые. — Ты что-то сказал? — Алексей вынырнул в проём кухни с битой тарелкой в руках. — Ничего, — Сенцов, возвратившись на кухню, отобрал у него обломок и бросил в мусорку. — Тебе показалось. — Он вручил ему веник с ехидством во взгляде. — У нас закон — кто напакостил, тот за собой и убирает. — Спорить не буду, — понимая, что его испытывают «на вшивость», Злюка взялся за веник. Димон, наблюдая за Вяземцевым, заварил чай для гостя, себе налил кофе, и, подхватив пачку сигарет, забытых Костылем на столе, прикурил. Надо сказать, что Злюка белоручкой не был: подмёл, сгрузил битую посуду в мусорный пакет и даже попытался приладить обрушенную полку обратно на стену, правда, безуспешно. Забравшись на табурет с ногами, Димон, наблюдая за его манипуляциями, отсиживался в засаде из сизого дыма. — Оставь ты её, — сказал, наконец сжалившись — Злюка раз за разом ронял полку в умывальник, — надо по новой на шурупы посадить. Вяземцев оглянулся: — А дрель есть? Я могу посадить. — Щедрое предложение, — признал он, — но не надо. — Думаешь, не сумею? — Думаю, что ты давно сам подобным не занимаешься. — Я не был бы богат, Дим, если бы не умел экономить деньги, — полку он всё же снял и отставил на тумбу, — в своё время пришлось пожить в съёмных квартирах, так что мелкий бытовой ремонт делать научился. Сенцов молча подвинул к нему чашку с зелёным чаем. Вяземцев поблагодарил кивком и мужественно сдержал эмоции, отпив глоток. Чай был дешёвым и невкусным. Димон внимательно наблюдал за мужчиной, отлавливая его мимику. — Неплохой, — бодро соврал Злюка. Димон дёрнул уголком рта, но сарказм наружу не выпустил. Вяземцев, нагнувшись, подхватил табурет и, поставив у стола, опустился напротив Сенцова. — Давно здесь живете? — спросил, оглядев стены убогой кухоньки. — Год, — ответил он немногословно. — Ты и Костыль? — А видишь присутствие ещё кого-то? — Ну, женской руки не вижу точно. Димон пожал плечами. Что так хотелось узнать Вяземцеву, понимал, и подначивал взглядом: «Давай, спроси о природе наших с Саньком отношений». — А что так? — Злюка не отрывался от его лица, грея ладони о стенки чашки. — А нам и так хорошо, — Димон фыркнул. — Вдвоём. Злюка заметно напрягся. — Играешь со мной? — спросил, без злости. — Костыль не нашего поля ягода. Не слепой, вижу. Во как, — Сенцов поджал губы, — а сам-то ты кто, мужик? Между двумя полями, как заяц носишься? Наш пострел везде успел. И по мальчикам, и по девочкам. — Если чаю напился, то расскажи, куда едем, — выдал вслух, меняя тему. Злюка, если и рассердился, то виду не подал. — Сказал же — сюрприз. На месте покажу. — Он, отставив чашку, поднялся. — Поедем на моей машине. Не волнуйся, доставлю обратно. Димон возражать не стал. Вяземцев покинул квартиру первым. Сенцов задержался, сославшись, что ему нужно сделать звонок клиенту. Надеялся избежать совместной поездки со Злюкой в лифте, но не вышло — Алексей ждал его на площадке. Пришлось смириться с необходимостью разделить интимность пространства тесной кабинки. Стояли лицом к лицу, опираясь о стену, в напряжённой тишине. Злюка сверлил его нечитаемым взглядом. Димон заложил руки за спину, сцепил пальцы в замок. Поняв, что слишком напоминает карикатуру полицая, перевёл руки вперёд и сложил на груди. Сообразив, что повторил позу самого Вяземцева, с досадой чертыхнулся про себя и сунул руки в карманы куртки. Вяземцев наблюдал за его дёрганными маневрами, не шевелясь. Когда створки распахнулись, выпуская их наружу, Димон не сдержал вздох облегчения. Вяземцев за его спиной понимающе хмыкнул. На крыльце их встретил редкий снежок и лохматый дворовый пёс. Вяземцев без страха потрепал ласковую дворнягу по загривку, и оба направились к стоявшей у подъезда машине Злюки. Салон нагрелся быстро. Мягкий ход и тепло Димона расслабили. Вяземцев отыскал волну «Радио-шансон» и покосился на парня. Близость Сенцова волновала. Дотронуться до него хотелось, пусть даже мимолетно. Схитрив, Алексей, переключая скорость, прошёлся костяшками пальцев по ноге Димона. Тот, вздрогнув, тут же отодвинулся, сунув подбородок в высокий ворот пуффера. Вяземцев разочарованно сосредоточился на дороге. Они словно двигались в танце — шаг вперед — два назад. Казалось, случившееся в кафетерии должно было сблизить их, но Димон вёл себя так, словно не он вчера оголодало отвечал на его поцелуй, вжимаясь в него худым телом. Ехали долго, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами о том или ином изменении в столице. Город усиленно расстраивался, зализывал старину свежим ремонтом, поднимал из асфальта свечки-высотки из стекла и бетона. Вскоре автомобиль свернул на Большую Васильковскую и, проехав метро «Олимпийская», остановился у длинного здания, на первом этаже которого размещался коммерческий объект под аренду, о чём гласил размещённый на окне яркий баннер. Приметив рядом со зданием на стоянке автомобиль Люсика, Димон задрал брови. — Это наша конечная цель? — спросил у заглушившего мотор Алексея. — Да, — подтвердил тот, глянув на часы. — Думаю, твои друзья уже на подходе. Пошли. Он первым покинул автомобиль и, подождав, когда выберется Сенцов, закрыл машину с пульта. В здание Вяземцев вошёл первым, по-хозяйски стремительно распахнув створки дверей. Димон последовал за ним, не вынимая рук из карманов. Дурные предчувствия крепко засели в его голове и выбираться оттуда не собирались. Внутри их встретила стерильная пустота, и запахи только законченного под чистовую ремонта. — Ну как? — Алексей, остановившись в центре большого зала с белыми стенами, потолками и мозаичной плиткой на полах, развёл руками. — Нравится? Сто пятьдесят квадратов. Есть зал, и четыре отдельных комнаты, кухня и два санузла. Плюс отличное расположение. Ремонт обещают закончить за десять дней. Димон, разглядывавший улицу через окна, развернулся к мужчине. — Мы уже выбрали помещение для салона. — Я его видел, однако это подходит вашим целям куда лучше. Площадь больше, и место куда популярнее. — Целиком с вами согласен! Восторженный голос Люсика развернул Димона на девяносто градусов. Вишневский, энергично потирая ладони, стоял у одной из внутренних дверей, успев обойти весь объект. — Отличное место и перспективы, — Люсик посторонился, пропуская мимо себя мужчину в рабочем комбинезоне, с рулоном бумаг под мышкой. — Вот только оно нам не по зубам, — Димон его энтузиазма не разделял. — Пойдём, осмотришься, — Люсик поманил его к себе. Сенцов, проследив за тем, как прораб присоединяется к Вяземцеву, без энтузиазма подошёл к Вишневскому. Директор живо подхватил его под локоток и потащил за собой. — Ты только глянь, как мы развернуться можем, — возбужденно шептал он в ухо Димона, по ходу демонстрируя ему комнаты: такие же ослепительно белые, с полами, покрытыми плиткой, и окнами во всю стену. — Тут можно расположить Мальвину с её перманентными штучками, а здесь поставить массажный стол, наймём толкового массажиста, даст дополнительный доход. В большом зале оставим Луи и Апостола. Возьмём учеников — Апостол давно о собственной школе мечтает. А здесь — посадим тебя. Люсик широко распахнул очередную дверь и за ней оказалось единственное уже готовое помещение. Димон, переступив порог вслед за Вишневским, распахнул глаза. Первым прикипел к искусно разрисованной в стиле блэкворк стене; вторым прошёлся по чёрно-красным шахматным полам, и застрял на стойке с лайтбоксом и высоким стулом-вертушкой. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что место было оборудовано специально для него. Его любимые цвета — чёрный и фиолетовый превалировали во всём: начиная от панели столешницы и обивки стула, до светового короба и пластиковых контейнеров с карандашами, калькой, альбомами. Подмечено было и то, что Димон был левшой. Ориентирована была рабочая сторона именно на левую руку. Сенцов, подойдя, завороженно провёл ладонью по поверхности лайтбокса. Оборудование было высочайшего качества. О таком мог пока только мечтать. — Это наш шанс, Дим, — Люсик вынырнул за его плечом, заставив вздрогнуть. Он, оторвав руку от лайтбокса, отступил в сторону. — Второй кредит нам не потянуть. — Так и не надо ничего тянуть, — директор хлопнул его по плечу. — Ты не понял главной фишки, пацан. Всё уже проплачено. На год вперед, с правом выкупа. — Кем? — Воздыхателем твоим. Вяземцевым. Так круто мы ещё удачу за хвост не ловили. Сенцов, побледнев, развернулся, сбрасывая его руку с плеча. — Ты что, Люсик, мной торговать собрался? — спросил, сузив глаза. — Димон, не кипятись, — Вишневский воровато оглянулся на дверь. — Ты за кого меня принимаешь? — За начинающего работорговца. — Хорошо, ярлык повесил, я — проглотил, — Люсик не спорил, — теперь, может меня послушаешь? — Он, ухватив его за плечо, толкнул в угол. — Ты хоть знаешь, чего нам стоило этот грёбаный кредит получить? — процедил, сбрасывая с лица напускное воодушевление. — Апостол и я — в ипотеку собственное жилье отдали, а Луи — отцовский дом в пригороде. Мальвина со своим «Ильей Муромцем» уже третий год свадьбу откладывают, потому что в долгах по самые уши. Прошлой зимой она аборт сделала, я сам её в клинику возил. Апостолу о беременности наша милая девочка говорить не стала. Знает, что пока мы на ноги не встанем, о ребёнке и думать нечего. Рассказать, как она после у меня на плече рыдала? — Не надо, — Димон тяжело сглотнул. — Вот это, — Люсик сделал круговой взмах рукой, — наше спасение. Этот мужик — реально может помочь нам наладить дело. С куда большим размахом, чем мы мечтали. Его компания — решение всех наших проблем. Они готовы вкладывать в нас деньги, а мы — готовы работать. Идеальное сочетание. И всё это он делает ради тебя. Сенцов почувствовал тошноту. — Чего ты от меня хочешь? — Дим, — Вишневский смотрел в упор, — Вяземцев на тебя запал, между вами есть скрытая химия… — Прекрати, — он отступил назад, но Люсика было не остановить. — Я же вижу, между вами воздух искрит… — Нет никаких искр. — Так создай! Ну что тебе стоит, Димон? — Он упёр руку в стену, не давая ему проскользнуть к выходу. — Позаигрывай с ним, построй глазки, покрути бёдрами. Или как там у вас принято? — Я тебе, что, мальчик по вызову?! — Сенцов сжал кулаки, с трудом удерживаясь от желания врезать Вишневскому по морде. — Это для дела надо. — Тогда может сам бёдрами покрутишь? — Я бы покрутил, да моя задница его не интересует. — Он женат и у него дочь! — Брось, Димон. Жена и дети ходить налево не мешают. А вашего брата я вдоволь перевидал, и кто и как рентгенит, — он, разведя указательный и средний пальцы, отсалютовал от глаза, — подмечать давно научился. Что вы с Костылем в общее дело внесли? Правильно — ничего, потому что нечего, считай, и риска не несёте. Так может сделаешь свой вклад за себя и друга? — Ого, — Димон ощутил, как в лёгких стремительно заканчивается кислород, — в ипотеку, значит, меня сдашь? — А что тебе станется? — Люсик небрежно пожал плечами — совесть не пробило. — Ты у нас в одиночках бегаешь, уже ладошку, поди, стёр до мозолей. А тут живой шикарный самец. С полезными для всех дивидендами. — Ну и сволочь же ты, Люсик. — Сволочь, — согласился Вишневский. — Думающий об общем благе. Советую и тебе о нём подумать. Димон закусил губу до боли. Знал, падла, куда бить, в совесть метил и… попал. Всё, что Сенцов мог в дело вложить — был он сам, его руки и голова. Рисковали по крупному лишь трое, включая Люсика. — Не один я тебя прошу, — добил Вишневский, — ребята тоже на тебя надеются. Сами о таком просить тебя не смеют, мне поручили. По губам Димона прошлась судорога. — И Апостол… тоже? Люсик закивал китайским болванчиком. — Никто тебя не осудит… Голоса из коридора оборвали его речь. Сенцов, оттолкнув Вишневского в грудь, направился к двери. В большом зале объявилось пополнение. Апостол с Мальвиной, и Луи с энтузиазмом на лицах обсуждали новое помещение салона. Прораб показывал на плане, что и где планируется разместить. Апостол со знанием дела принялся тут же вносить коррективы, учитывая специфику их работы. Димона встретили оживлёнными голосами. Апостол положил руку на плечо Сенцова, увлекая его в разговор. Не вышло — тот молчал. Апостол говорил за двоих. Общую сумятицу разбавило появление двух поставщиков оборудования и мебели. Мальвина с Луи ухватились за них с цепкостью колючки. Вяземцев, оставив всю компанию, отошёл к отвоевавшему свою свободу Димону. Тот встал у окна, отделившись от друзей. — Внести свои пожелания не хочешь? — спросил его Алексей. — И без меня справятся, — угрюмо выдал он. — Увези меня отсюда, — попросил вполголоса. Вяземцев, пытливо глянув на парня, кивнул. Сannabis sativa* (лат.) конопля обычная.