Во всём виноват багаж...

В высотку на проспекте Победы, где на третьем этаже располагался офис инвестиционной компании, созданной тремя учредителями, Вяземцев прибыл в семь утра. Алексею не спалось, а работа отвлекала от бесконечного «пробега» мыслей, сплетавших рутинные проблемы, с размышлениями о предстоящей встрече с Сенцовым. Открыв массивную деревянную дверь ключом-картой, Вяземцев зашёл в пустовавшее помещение, состоявшее из коридора и шести комнат — по три с каждой стороны. Дойдя до двери с медной табличкой с собственным именем и короткой приставкой «директор», провёл картой по щели замка и вошёл внутрь. Свет зажёгся автоматически, вырывая у темноты элегантный интерьер в бело-чёрных тонах, с вкраплениями тёплого медового, смягчавшего основную цветовую гамму. У стены с большим фото в рамке с видом лично запечатлённой Вяземцевым горы Фудзиямы размещался широкий стол. Перпендикулярно к нему был установлен второй, с гнездом управления для большой плазмы, висевшей на стене. Уложив на стол захваченный из дому кейс, Вяземцев стянул перчатки, снял пальто, и опустился в большое кожаное кресло. Из-под панели в столе поднялся экран и клавиатура. Вяземцев открыл последний документ, с которым работал, но через некоторое время понял, что строки договора отскакивают от мозга, как шарик для пинг-понга от стены. В мыслях прочно засела иная сделка. Заключённая с покрытым татуировками парнем, умудрившимся за сутки влезть под кожу. Открыв ящик стола, он вытянул пачку сигарет «Djarum Black Amber», и, прикурив угольно-чёрную сигарету, глубоко затянулся. К кретеку с гвоздичным мягким ароматом приохотился с год назад, заменив им куда более крепкий табак любимых «Winston». Избавиться от пагубной привычки курильщика пока так и не вышло. Вяземцев имел не так уж много слабостей — сигареты стояли в списке под номером два. Далёкий хлопок двери прервал размеренное течение мыслей. Похоже, «жаворонком» сегодня оказался не он один. Из коридора донёсся звук шагов. Дверь открылась, явив на пороге Всеволода Рогозина, бессменного зама Вяземцева — пятидесятилетнего подтянутого мужика, с благородной сединой на висках и живым взглядом карих глаз. — Надо же, — насмешливо протянул Рогозин вместо приветствия — на зависть бодрый и в отменном настроении, — а я твоего появления раньше полудня и не ожидал. — Это ещё почему? — Видел, как ты вчера с чернявым в ресторане в переглядки играл, — Всеволод со скрипом отодвинул стул и сел за стол, — аж дымок из ушей валил. — Не понимаю, о чём ты. — Брось, Лёха, от меня-то можешь не прятаться. Я видел, как ты на парня смотрел. И слышал, как его представили. Это ведь он свой багаж с твоим перепутал? На бирке на кейсе было его имя. — Хорошая у тебя память, Сева. — Не жалуюсь. Так что, давай, выкладывай. Чем обмен чужим имуществом закончился? Номерок у парня взял? — А с чего ты решил, что он бы мне его дал? Может он — не моего поля ягода. — Твоего, это даже такому прожжённому любителю дамских прелестей, как я, ясно. Алексей усмехнулся, стряхивая пепел в хрустальный куб-пепельницу. — Это когда ты таким экспертом по геям стал? — Когда одного из них в свой дом принял и путёвку в жизнь дал. Возразить было нечего. Именно Рогозин — двоюродный брат отца Алексея, принял в своё время сбежавшего из дома Вяземцева-младшего, и взял под свою опеку. Собственными детьми Рогозин так и не обзавёлся, жил бобылем, изредка погружаясь в «семейную жизнь» с той или иной «залётной» бабёнкой, но с появлением в его двухуровневых хоромах на Десятинке Алексея, сумел стать парню не только заменой родителя, но и другом. — Я его обманул, — Вяземцеву стыдно не было, разве что чуть-чуть. — Забрал кое-что из его кейса, знал, что он за своим придёт. И дал свою визитку с домашним адресом. — И парень пришёл? — Я забрал его рисунки — выбора ему не оставил. Мы заключили соглашение. Он делает мне тату по индивидуальному эскизу, а я вкладываю деньги в их предприятие. — Ты и так собрался в него вложиться. — Значит, я солгал ему дважды. Рогозин картинно схватился за сердце. — Не ожидал от тебя такого. — В любви, как и на войне — все способы достижения цели хороши. — Сам придумал? — подколол Всеволод. — Где-то слышал, — в тон ответил он и замолчал, задумавшись над собственной фразой. В любви… Не рано ли о чувствах заговорил? Да и с чего вообще так их отношения обозначил? Но врать самому себе не стал — то, что Димон с пугающей стремительностью «подсадил» его на себя, не отрицал. С собой привык быть честным. Да и внутреннее противоборство утомляло. Стряхнув погружение в самокопание, Вяземцев кивнул ему на стоявший на столе кейс. — Добро своё забери. В первый и последний раз тебе такую услугу оказываю. Всеволод, развернувшись, издал оживлённый возглас и подтянул к себе кейс. — Иди к папочке! Вяземцева перекосило: — Бога ради, Сева… давай без таких выражений. Рогозин хихикнул, как школьник, щёлкая замками. Осмотрев содержимое кейса, поцокал языком. — Такого добра у нас днём с огнём не сыщешь. — Видать, ты мало по «клубничкам» ходишь, — Вяземцев сморщился, глядя на то, как тот выуживает из кейса образец за образцом. Куча всё росла. — Этого добра на полках хватает. — Но не того качества! Куда ни ткни пальцем — сплошь китайское барахло предлагают, а это, Лёха, — Всеволод назидательно потряс весьма реалистичным фаллосом, — почти натура. — Ну, да, — Вяземцев хмыкнул, — тяжело не согласиться с натуральностью тридцатисантиметрового члена. — Вот только зря ты в это дело вложился, прогорит твой интернет-магазин за месяц-другой. Народ не о качестве, а о цене больше думает. — Не в таком деле. — Как раз в таком «деле» — в первую очередь. — Юленька уверена, что звонкая монета хлынет водопадом. Вяземцев хмыкнул. Нынешняя зазноба Рогозина — Юлия и трудовой книжки-то не имела в свои двадцать с хвостиком, а возомнила себя бизнес-леди. Предприимчивая девица, подбив на создание интернет-магазина секс-шопа своего любовника, пыталась заполучить в деловые партнёры и Вяземцева, но Алексей нахалке отказал, и вкладывать деньги компании в заранее обречённое предприятие запретил. Как учредитель с «контрольным пакетом», мог себе позволить наложить «вето». Довольствоваться юной акуле пришлось одним Всеволодом. Хочет рисковать Рогозин — пусть делает это на свои собственные капиталы. Всё, в чём помог — не отказался привезти из поездки во Францию заранее заказанные образцы продукции. — Водопады из звонкой монеты, Сева, бывают только в сказках, как и молочные реки в кисельных берегах. Разум ты потерял на старости лет со своей Юлькой. — С такой не жалко и потерять, — Рогозин захлопнул кейс. — Знал бы ты, какая она в постели. Как кошка! Ногу за шею заложить может и себя вылизать. — Уволь меня от подробностей её гимнастических умений, — Вяземцев поднял руку. — Как скажешь, но если решил с парнем по серьёзному замутить, позволь его проверить, — Рогозин посерьёзнел. — Деньги за тобой стоят немалые. Стоит узнать, чем твой Димон дышит, и что за прошлое за спиной оставил. Да и про нынешнее не забыть. — Это ни к чему. — А вот тут позволь с тобой не согласиться. И напомнить, что ты уже раз попал в солидную денежную кабалу, когда не согласился со мной, что стоит прошерстить одну известную тебе особу. Напомнить, чем всё закончилось? — Не нужно, — Вяземцев нахмурился, — провалами в памяти не страдаю. — Зато на излишнюю веру в порядочность тебя иногда пробивает. — Давно от этого недостатка избавился. Рогозин воспрял: — Значит, даешь добро? Позвоню одному знакомцу, он твоего Димона осторожно, но тщательно проверит. Будешь знать о своем готе больше, чем он сам о себе знает. Вяземцев задумался. Разумом понимал, что Всеволод прав, но шпионить за Сенцовым не хотелось. — Ладно, — согласился, выбрав прагматизм, а не сопливую романтику. — Проверяй, но чтобы ни одна душа об этом не узнала. И прежде всего сам Сенцов. — Рот на замке держать умею, — Рогозин потянул себя со стула, подхватив кейс под мышку. — Через пару дней представлю отчёт о твоей «зазнобе». Тогда и начинай его окучивать. — Намерен начать куда раньше. Сегодня в восемь он приглашен на ужин. Официальная версия — угадывать меня будет. То, какой же рисунок на мне набить надо. Рогозин воздел сразу обе брови: — При Лерке с дитём будешь разврат крутить? — ужаснулся притворно. — Ай-яй-яй! Вяземцев посуровел: — Сева… — начал, предупреждая. — Всё, не пыли, — Рогозин перебил, махнув рукой. — Не лезу. Но если решил парня кадрить, то советую сменить антураж. Уж больно вы диссонируете в стиле. Вяземцев удивленно осмотрел свой безупречный деловой костюм, пошитый на заказ в Испании. — А чем мой стиль плох? — Тем, что парни типа Димона таких зализанных хлыщей, как ты — на дух не переносят. Немного неформальности тебе бы не повредило. Косуха, рваньё джинсовое, байк под задницу — и станешь ближе к своей татуированной Джульетте. Вяземцев об этом не задумывался. Костюмы носил с восемнадцати и дорогую качественную одежду любил. Но Сева был прав, рядом с Димоном они смотрелись, как представители разумной жизни из разных планетарных систем. Уже уложив руку на медную рукоять двери, Рогозин обернулся. В тонких пальцах Вяземцева тлела чёрная сигарета, Алексей задумчиво смотрел в окно, занимавшее всю стену. За стеклом просыпалась столица, закручивая круговерть нового дня. Сева прошёлся взглядом по «племяшу». Кого тот копировал манерой носить классические костюмы с запонками, курить сигареты, слегка отставляя мизинец, знал… В сознании всплыло воспоминание. Пацанёнок с, казалось раз и навсегда потухшим взглядом, сидел на полу его лофта, глядя на свои подрагивавшие пальцы. Сева опустился напротив, с бутылкой водки в руках и одним стаканом. Для себя. Лёшке пить было ещё рано. — Домой я не вернусь… — выдал Вяземцев-младший голосом без эмоций. — Не примешь — найду способ уйти. Спасёте, всё равно буду пробовать снова и снова. Всеволод сглотнул, прокатив кадык по шее. Вспомнив о водке, поставил стакан на паркет, налил и залпом выпил. Сердце заныло от чужой боли, что выплескивалась из парня, щедро оседая на нервах. — Погоди уходить, — сказал, скрывая растерянность за обманчивой уверенностью. — Это дело всегда успеется, все там будем. А у тебя — целая жизнь впереди, Лёха. — У меня всё в прошлом, дядя Сева. Там всё осталось… что дорого. — А как же мать с отцом? Лерка? Алексей встрепенулся, ненадолго вернув жизнь в глаза. — Лерке слово дал — попытаться остаться. Но с ними… не смогу, не прощу никогда. Всеволод покачал головой, спасаясь от ответственности, вновь налил. И пока дребезжал горлышком бутылки о край стакана, принял решение. Никуда он Алексея не отпустит, и к родителям не отвезёт. Пусть через милицию требуют вернуть. Если захотят огласки. — Твоя спальня наверху, — сказал, отставив бутылку. — Кровать, шкаф имеются, всё остальное — докупим позже. Школа по соседству отличная, директрису лично знаю, вопросом перевода займусь с понедельника. Вопрос с родителями тоже утрясу. А о том, что у тебя в прошлом осталось, а что в будущем ждёт… Поживём-увидим, парень… Память, открутив «ролик», вернула его в настоящее. Рогозин, вздохнув, вышел из кабинета. Хлопок двери по соседству вытянул Вяземцева из созерцания столицы. За стеной располагалась приёмная, где сидела секретарь — милейшая барышня Анечка, видать, так же решившая свой рабочий день начать пораньше. Стоило подумать о премии за усердие. Коллектив у него был что надо — каждый энтузиаст и профи своего дела. Вяземцев, затушив сигарету, поднялся. Ему требовалась помощь, и, кажется, он знал, где её найдёт. Анечка прихорашивалась, стоя перед овальным зеркалом, придирчиво рассматривая свой мейк ап. Миниатюрная стройная блондинка Анна Глинская ревностно следила за тенденциями моды, за что получила в коллективе прозвище Райской пташки. Обернувшись на звук шагов, Глинская, завидев появившегося на пороге шефа, мило зарделась румянцем и прочирикала «с добрым утром». — И тебе того же, — поздоровался Алексей, оперевшись плечом о косяк двери. Взгляд Вяземцева прошёлся по её наряду — сегодня Анечка щеголяла стилем casual: Чёрные скины с лампасами, белая рубашка с аппликацией из маков поверх обтягивающей маечки и обманчиво тяжеловесные ботинки с заклепками. Свои короткие светлые волосы Глинская скрепила резинкой на затылке, что придавало её облику независимый, задиристый вид. Придерживаться строгого дресс-кода Вяземцев от своих работников никогда не требовал. Куда больше ценил иные качества. Алексей зацепился за деталь, ранее им не подмеченную. На шее девушки справа, чуть ниже уха, темнела маленькая татуировка пчёлки. — Когда набила? Анечка хлопнула длинными ресницами и он, объясняя вопрос, постучал себя пальцем по шее в том же месте. — А… это, — она смутившись, накрыла тату ладошкой. — В прошлые выходные. Глупость конечно, но сестра уговорила. У неё есть такая же, на лопатке. — Болезненно? — полюбопытствовал с живым интересом. Глинская прыснула смешком: — Я была не слишком трезвой. Мало что запомнила. Сестра руководила процессом. Это сейчас модно. — Я в курсе, — Вяземцев завис, глядя в пространство, прежде чем, встрепенувшись, отлип от косяка. — Вот что, Ань, на сегодня работа отменяется. По магазинам поедем. — Зачем? — Глинская задрала выщипанные бровки. — Странная женщина, — пробормотал он. — Шопинг не любишь? — Кто ж его не любит, только вот со средствами, — она потерла большой и указательный пальцы между собой, — сейчас напряг. — Мои тратить будем, у меня напряга нет. Не бойся, приставать не стану, — поспешил успокоить, увидев, как та сощурилась — Анечка была верна своему бойфренду. — Помощь твоя нужна, имидж сменить. Нужно для одной сделки, — соврал в дополнение. — Партнеры любят неформальный стиль, а мой «прикид» тематической идее встречи не соответствует. Оденем меня, а потом выберешь и себе пару подарков. Поможешь? Глаза Глинской осветило неподдельным детским восторгом. — Прямо, как в «Служебном романе»! Секретарша Калугиной! — Прости? — Вяземцев не понял. — «Голова чуть-чуть приподнята, глаза опущены, здесь всё свободно, плечи откинуты назад, походка свободная — от бедра*!» — процитировала Анечка с энтузиазмом, сметая в сумку косметику со стола. — Я готова, Мымра! Алексей свёл брови к переносице и девушка нервно захихикала. — Упс… Увлеклась, шеф. Вяземцев с непроницаемым лицом открыл перед Глинской двери. * фраза из фильма «Служебный роман». Главная героиня фильма носила кличку Мымра.