Последнее Рождество

Рождество 1574 года обещало стать самым унылым за много лет. По крайней мере, так думала юная Диана де Меридор, сосредоточенно ковыряя вилкой морковный пирог. Хорошо еще, что дядя Гийом приехал, с ним не соскучишься. Отец же в последние дни стал необыкновенно угрюм и, похоже, чем-то опечален. Но, самое главное, он так ничего и не сказал о том, приедут ли гости. А раз так, то, скорее всего, праздники они проведут втроем. Нет, конечно, совсем неплохо сидеть у камина и слушать рассказы отца про доброго короля Франциска, шутки дяди Гийома, петь им «Небесную пташку», но без Жанны это все будет не то. Отец отчего-то был сердит на господина де Коссе-Бриссака. Совсем недавно Диана случайно услышала, как он назвал отца Жанны старым лицемером и придворным хлыщом, на это дядя Гийом заметил, что всякий волен выбирать себе покровителя по вкусу, но государь у французов один и в том, чтобы служить ему, нет ничего зазорного. Тогда отец ответил, что не ждет от нового короля ничего, кроме бед, которые он, несомненно, навлечет на Францию. И хотя в Анжу сейчас только и разговоров было, что о короле Генрихе и его внезапном таинственном возвращении из Польши, для Дианы это значило только одно — Жанна на Рождество не приедет. Она даже не писала уже пару дней, а это было совсем на нее не похоже. Старина Колен, охая и жалуясь на больную поясницу, с трудом взбирался на своего тощего мула и отправлялся к Бриссакам, про себя проклиная обоих барышень за их страсть писать письма. Что он понимал! И в письмах, и вообще! Каждый божий день после обеда Диана, запахнув тяжелый плащ на беличьем меху, отправлялась к охотничьему домику, взбиралась на холм и терпеливо вглядывалась в жемчужную морозную дымку, стоявшую над дорогой, высматривая Колена на его кляче. В письмах Жанны главное внимание всегда уделялось головокружительным приключениям, описывать которые она была большая мастерица. Вот и сейчас, Диана задумалась о том, какие беды приготовил прекрасной Элоизе злой чародей Моргодук и сможет ли ее возлюбленный Амадис похитить эту прекрасную принцессу из зачарованной башни с помощью мудрого гиппогрифа. Так получилось, что Элоизу, особу во всех отношениях совершенную, Диана с Жанной придумали, еще когда им было по двенадцать. Придумали и единодушно решили, что она достойна возвышенной истории в духе Торквато Тассо или де Монтальво. Вот только по жребию писать за Элоизу выпало Диане. Жанна сначала ужасно огорчилась, но потом довольно быстро сочинила Амадиса и чародея Моргодука. Последний даже, кажется, нравился ей больше. По крайней мере, в последних письмах Жанна давала Диане понять, что Моргодук, возможно, не такой уж злой, а за мрачной внешностью он прячет сердце нежное, благородное и вполне достойное любви. Но Элоиза уже любила Амадиса, если б она вдруг поменяла свою сердечную привязанность, то какая она была бы героиня? Нет, такая Элоиза не могла понравиться Диане. — Дитя мое, ты совсем ничего не ешь, — голос отца вернул мадемуазель де Меридор к реальности. — Ты не заболела? — Нет, я просто задумалась… — О чем? — О Рождестве… Батюшка, — Диана подняла на барона глаза, взгляд у нее был открытый и тяжелый, барон никогда не мог его выдержать. — Жанна… мадемуазель де Коссе-Бриссак … не приедет на Рождество? Барон нахмурился. Его узловатые пальцы теребили уголок скатерти. — Диана… — начал он несколько нерешительно. — Мне кажется, тебе не стоит дружить с мадемуазель де Коссе. — Вот как? Она совершила что-то постыдное? Какой-то бесчестный поступок, о котором я не знаю? Диана не сводила внимательных глаз с отца. Он встал из-за стола и, заложив руки за спину, прошелся туда-сюда перед камином. Диана ждала. — Нет, но ее отец… — Вы можете запретить мне писать ей, — тут голос Дианы дрогнул, а барон втянул голову в плечи и, отвернувшись, стал смотреть в окно, — но если Жанна не запятнала себя предательством или подлостью, она навсегда останется моим другом, что бы там ни сделал ее отец, — уверенно продолжила Диана. — Настоящая подруга, как и истинная любовь, одна на всю жизнь, и я не собираюсь ее менять по случайной прихоти. И кстати, господин де Коссе-Бриссак не виноват, ведь в том, чтобы служить государю, нет ничего зазорного! Дядя Гийом закашлялся и промокнул губы салфеткой. Диане показалось, что на самом деле он смеялся. — Что ж, возможно, ты права, — отец улыбнулся и пожал плечами, как делал всегда, когда не мог настоять на своем. — Я погорячился насчет мадемуазель де Коссе, она достойная юная барышня. — Значит, очень удачно, дорогой братец, что два дня назад, когда я встретил в Анжере госпожу де Коссе-Бриссак, я от вашего имени пригласил ее с дочерью пожаловать в Меридор на Рождество… — Дядя! Диана порывисто вскочила из-за стола и осыпала Меридора-младшего поцелуями. — Ну-ну, племянница, — рассмеялся дядя Гийом, обнимая ее в ответ. — Вы уже не дитя, ведите себя, как полагается взрослой даме! В пятнадцать лет ваша матушка уже вышла за вашего отца! Барон, который имел все основания рассердиться на младшего брата за его выходку, глядя на них, улыбнулся, а затем и присоединился к общему веселью. «В конце концов, — подумал он, — зачем же я еще живу на свете, как не затем, чтобы радовать мою Диану?!» * * * Диана считала, что во время поста не следует уделять время мыслям о мирском, нужно больше молиться и читать жития святых или наставления святых отцов. Раньше ей это без труда удавалось, но не в этот раз. Перебирая четки, она думала о том, стоит ли Элоизе подать какую-либо надежду Моргодуку. Читая житие святой Агнессы, она размышляла, что лучше подать к столу — гуся или каплунов, а на мессе, о ужас, она поймала себя на мысли, что считает, сколько дней осталось до приезда Жанны. Наконец долгожданный день настал, и Коссе-Бриссаки прибыли в Меридор. Диана, увидев во дворе замка носилки госпожи де Коссе-Бриссак, вихрем пронеслась по галерее, бегом спустилась по широкой лестнице и в одном платье выскочила на крыльцо. Вокруг ее шеи сразу сомкнулось кольцо рук, а щеку обожгло горячим поцелуем. — Милая Диана! Я так скучала! — воскликнула Жанна. Диана заметила, что глаза ее подруги как будто покраснели от слез, а лицо, обычно свежее и румяное, как розовый бутон, было изжелта-бледным. — Душа моя! — воскликнула госпожа де Коссе, с трудом выбираясь из носилок. — Ты задушишь хозяйку! Где твои манеры? — Здравствуйте, мадам! Видеть вас в нашем доме — большая честь! — Диана присела в реверансе, так и не выпустив руки Жанны. Пока слуги помогали грузной даме подняться на крыльцо, девочки вбежали в холл, где гостей ждали барон и дядя Гийом. Увидев их, Жанна немного покраснела, высвободилась из объятий Дианы и чинно поклонилась обоим. — Сеньор Гийом, сеньор Огюстен, сердечно благодарю за приглашение! Я целый месяц мечтала посетить Меридор и очень скучала по всем вам! — Жанна, девочка моя, дайте я вас обниму. Мадемуазель де Коссе раскрыла свои объятия барону, а сеньору Гийому протянула руку для поцелуя уверенным, словно отрепетированным движением. — Дитя, вы выросли! — улыбнулся он, едва касаясь губами ее белой изящной ручки. — Неправда! Зачем вы надо мной смеетесь! — Жанна вдруг расхохоталась и не могла остановиться до тех пор, пока в дверях не показалась мадам де Коссе, усмирившая дочь одним ледяным взглядом. Пока эта почтенная дама обменивалась приветствиями с хозяином, Диана увлекла подругу в галерею, где только античные статуи да картины, привезенные бароном из Италии, могли помешать им наговориться вволю. — Оно у тебя с собой? — спросила Диана, не сводя с Жанны внимательного взгляда. — Колен же не был у вас неделю! — Я много чего с собой привезла. что ты имеешь ввиду? — Жанна явно хотела подразнить Диану, но голос у нее был какой-то тусклый и усталый. — Письмо! Ну же, сестренка! Я все это время только о нем и думаю. Что же там будет дальше? — Ах, вот ты о чем! В глазах Жанны блеснули лукавые искорки. Да, конечно, вот оно! Видишь, какое толстое?! Но я отдам его тебе только после праздника — это будет мой подарок на Рождество, одна его часть… — добавила она, чуть помедлив. — Но это же жестоко! Не думала, что ты такая бессердечная! — Я-то? Конечно, — Жанна кокетливо дернула плечом. — Я так же коварна, как Моргодук, и даже еще коварнее! Не отдам до Рождества! — Отдай! Оно мое! Диана попыталась отнять у Жанны вожделенное письмо, но та показала ей язык и бросилась бежать. Самый тихий уголок меридорского замка наполнился топотом, криками и громким смехом. — Как неприлично! Возмутительное поведение, мадемуазель! Я вынуждена буду рассказать об этом вашей матушке. Одна из горничных мадам де Бриссак, такая же дородная, как и ее госпожа, словно нарочно подкараулила их в дверях. Запыхавшаяся Диана резко затормозила, врезалась в Жанну и чуть не сбила с ног обеих. — Матушка ищет вас. Она велела вам переодеться и отдохнуть с дороги, а уж потом играть с госпожой де Меридор. — Генриетта, передай ей, что я сейчас приду, — ответила Жанна, поправляя прядь, выбившуюся из прически. — Ну, иди же! Что ты стоишь, как столб?! Горничная поджала губы и удалилась, окинув Диану неодобрительным взглядом. — Она уверена, что я безнадежна, совершенно лишена какого-либо воспитания и меня не обучить манерам… — вздохнула Диана с притворной печалью. — Ах, сестренка! Надо быть совсем дурочкой, чтобы думать так о первой даме Анжу. — Опять ты за свое! Как я не люблю этого! Не хватало тебе еще сейчас сказать, что ты… — Толстая, моя дорогая подружка, и маленького роста, — вздохнула Жанна, — сеньор Гийом еще дразнится… — Вовсе нет! Ты правда немного выросла… — Я уезжаю, — выпалила вдруг Жанна и отвернулась к окну. Скупое зимнее солнце, выглянувшее в эту минуту из-за облаков, окрасило пол у ее ног яркими красками, пробившись через цветные стекла оконного переплета. — Но ты же только что приехала… — Ты не поняла, я насовсем уезжаю… В Париж, сразу после Дня королей. Диана замерла, не в силах вымолвить ни слова. Ее любимая подруга уезжает! Из Парижа письма идут целую вечность! И старина Колен, уж конечно, не возьмется доставлять их каждый день. Не будет больше совместных прогулок, охоты и танцев в Анжерской ратуше. — Но как же так? Зачем ты уезжаешь? Почему? Разве вам с матушкой было плохо в Анжу? — Нет, — еле слышно ответила Жанна, опустив голову. — Мне тут было очень хорошо, я была счастлива. Но отец срочно вызывает нас в Париж. Теперь он в милости у его величества. Мы даже приглашены на коронацию… Матушка одержима мыслью выдать меня замуж поскорее за какого-нибудь герцога… или даже за короля. Как будто она не видит, какая я… — Жанна горько усмехнулась. — Ты красивая! Ты же мой лучший друг! Я бы никогда тебе не солгала! — Матушка говорит, что никакой дружбы между женщинами не бывает, мол, выйдем замуж, пойдут дети, и не до дружбы станет. — Это неправда! Она вре… Она ошибается! Я всегда буду твоим другом! Самым преданным и верным! Сестричка! Диана обняла Жанну и прижала к себе. — Не плачь, очень тебя прошу! Ты самая красивая и добрая на свете! Пусть этот король только попробует не жениться на тебе! Жанна всхлипнула и рукой размазала слезы по щекам. Генриетта бы этого точно не одобрила. — А я за него не хочу. Хотя все говорят, что он очень красивый, но ужасный развратник. Его любовница осенью умерла, он поубивался по ней немножечко, а теперь опять ищет себе жену. Тут Диана подняла голову и встретилась взглядом с королем Франциском, смотревшим на нее с большого портрета. Хотя портрет этот писал знаменитый Леонардо из Винчи, король на нем вышел не очень-то красивым: нос у него был длиннющий и кривой, глазки маленькие, а общее выражение лица какое-то прохиндейское, словно не король он был, а барышник. И почему Леонардо не нарисовал вместо носатого монарха ее отца? Или дядю Гийома? — Я как-то слышала от батюшки, что нынешний король очень похож на своего деда — короля Франциска, — сказала Диана нарочито невинным, даже слегка восторженным тоном и заставила Жанну повернуться лицом к портрету. — Такой же красавец! Правда? От одного взгляда на портрет Жанна не удержалась и прыснула в кулак. — Это нехорошо, Диана, мы не должны над ним смеяться! Сеньор Огюстен его любит! — Хорошо только то, что сделает мою Жанну веселой! Итак, решено! Король тебе в женихи не годится. Зачем тебе какой-то носатый развратник? Но, может, кто из принцев понравится? Мадмуазель де Бриссак, приглядитесь к ним в столице и сделайте выбор! Повеселевшая было Жанна вскинула на Диану испуганные черные глаза. — Нет-нет! Не нужны мне никакие герцоги! Я хотела бы остаться здесь! Навсегда с тобой и… — Подожди-ка… — начала догадываться Диана. — Ты уезжаешь, но в Анжу остается кто-то… — Мне пора! Матушка будет браниться! — Жанна всплеснула руками и бросилась прочь, оставив Диану в тяжких раздумьях. Ее одновременно терзали столь разные чувства, что юной мадемуазель де Меридор, чтобы хоть немного успокоиться, пришлось раза три или четыре пройти по галерее, заложив руки за спину, как это обычно делал ее отец. Король Франциск провожал ее лукавым взглядом. Он-то, по мнению батюшки, знал все на свете. Во-первых, Диане очень не хотелось, чтобы Жанна уезжала из Анжу, во-вторых, она ощутила странный укол в районе сердца и никак не могла понять, что это такое. Ее Жанна, с которой было так весело играть на меридорских лугах и сочинять волшебные сказки, оказывается, уже успела влюбиться. Любовь Жанны — что-то настоящее, а не воображаемое. Это почему-то сразу обесценивало в глазах Дианы их чудесную игру в Элоизу и Амадиса. Это было обидно. А еще Жанна ничего не рассказала Диане. Разве друзья так поступают? Несмотря на это, Диана на подругу злиться не могла, потому что ей было ужасно ее жалко. В свои пятнадцать Диана уже поняла, как ей повезло с отцом и дядей, которые боготворили ее и потакали всем капризам. Диана была уверена, что окажись она на месте Жанны, отец не только позволил бы ей остаться в Анжу, но и с радостью отдал ее руку тому, кого выбрало ее сердце. Однако родители Жанны — совсем другое дело! С ними не поспоришь, и если господин де Коссе-Бриссак решил, что жена и дочь нужнее ему в Париже, значит, так тому и быть. Ах, как Диане захотелось помочь Жанне! Устроить все так, чтобы это Рождество стало самым счастливым! Ведь случаются же чудеса с теми, кто искренне верит и молится! Подхватив тяжелые юбки, Диана поспешила к себе. После мессы она должна поговорить с Жанной и узнать, кто ее избранник!