Цветы Фрейи

      Дома, конечно, ни у кого из них не было. Выродки, редкие потомки демонов, выкинутые на улицы, обычно влачат своё существование на задворках самых малоприятных улиц в городах и посёлках. Полуорк, так нужный государству на войне, больше нигде и не пригодится — возвращаться в бродячий цирк ему не хотелось — после бесчисленного количества баталий, улыбаться не было желания, да и лицо уже разучилось. Тар-Тар, как и любой другой драконид, на самом деле мог бы спокойно пристроиться практически где угодно, но его душа всегда тянулась к приключениям, и большой дороге.       Так они и ездили втроём на обозе, от деревни к деревне. Компания получилась малоприятная — люди всегда с недоверием принимали полуорка и драконида, а если на глаза доводилось показаться и Каре, то и вовсе могли прогнать с вилами. Тифлина со временем научилась менять причёску так, чтобы спрятать оставшийся правый рог, и пользовалась косметикой в людных местах. Ещё не прошло и месяца с тех пор, как они покинули военный лагерь, с пустыми карманами и без цели в жизни.       Так, одним тёплым вечером, за неделю до осеннего равноденствия, троица остановилась у дерева друидов на Распутье. Подобные места всегда были безопасным пристанищем для любых путников, и считалось весьма дурным тоном нарушить спокойствие священного круга. Кара, Гойбер и Тар-Тар выкатили из обоза бочонок светлого эля, подарок крестьянина, которому они недавно помогли. Из-за бочонка ли, или нет, у большого костра их встретили охотно. Костром в таких местах называли очаг посреди небольшой поляны у дерева, обложенное большими гладкими камнями. Такой огонь обычно поддерживался магически, ибо друиды совсем не поощряли истребление деревьев в округе. Сейчас же вокруг располагалось пять обозов. К одному прислонились шестеро полуросликов — ворча друг на друга и на всё вокруг, они поджаривали на огне большую ощипанную птицу. Немногим правее них расположилась небольшая палатка странствующих эльфов-бардов. Они то и дело смеясь наигрывали нехитрые мелодии на лютне, и под одобряющие хлопки весело пританцовывали. Немного поодаль, сидели три человека в лёгких доспехах, и весело хлопали под эльфийскую музыку. Круг замыкал какой-то не то купец, не то учёный, весь вечер он проводил будучи погружённым в свитки, и неустанно строчил в них что-то пером.       Люди задорно помахали пришельцам кружками. Тар-Тар не растерялся, и пригласил их к бочонку, откупорив пробку.        — Хойт. — протянул руку мужчина с короткой русой бородой, и ясными синими глазами — Какое удачное совпадение что у вас есть эль, у нас, вот, солонина здесь и треска! Тар-Тар вежливо поклонился, и представил своих спутников. Двое людей, Леслав и Брендин, представились в ответ.        — Что за погода! — продолжил Хойт — Вы посмотрите на эти звёзды! Чем я люблю дальние походы, ночью в поле, или в лесу, звёзды всегда виднеются как на ладони… Кара зарумянилась. Не то чтобы ей особенно нравились звёзды, но откуда-то она ощущала странную тяготу к тёмным, бездонным глубинам.        — А то ж! — звонко ответил Тар-Тар — Хорошая Дорога тем и славится, что не ты по ней идёшь, она несёт тебя! Эльфы поодаль это услышали, и под сложный аккорд на лютне подняли кубки в сторону Тар-Тара.        — Хорошая дорога, — мрачно добавил полуорк, — это когда ты от начала до конца ни разу не достал оружие. Не то от глубокой мысли, не то от рычащего голоса Гойбера, полурослики подпрыгнули, и сели друг к другу плотнее.        — Твоя правда, — нахмурившись ответил Хойт, — с последней войной расплодилось вокруг всяких падальщиков, а бедность и голод породили новые банды разбойников… впрочем…        — Ах ты ж Гойбер, ворчун же ты хмурый! — Тар-Тар осушил кубок до дна, и культурно срыгнул, — наш дружище любит разбавить волшебную действительность тягостным бредом о суровости бытия мирского, вы, друзья, не ведитесь на это, он славный парень! Видели бы вы его в цирке тогда, до раскола княжеств, эту шляпу его…       Гойбер насупился, и наконец тоже пригубил кружку эля. Тар-Тар, смешно пошатываясь, начал изображать поля нереально большой шляпы на своей голове. Эльфы хохотнули, а люди заулыбались. Полурослики тоже немного расслабились, но один из них снял с головы свой котелок, на всякий случай.        — Куда путь держите, такой компанией необычной? — участливо осведомился Хойт.        — Туда, где есть работа и приключения. — пожал плечами Тар-Тар, — Давеча вот в одной деревне, мы гонялись с метлой за одним взбесившимся пугалом, вот смеху-то было… — Тар-Тар продолжал рассказывать, а эльфские менестрели принялись усиленно строчить в своих пергаментах. — И что бы вы думали, потом оказалось, что это мужик в пугало нарядился, дабы за бабой своей присмотреть, не бегает ли к ней сын трактирщика, пока тот в поле! Так Гойбер всё хотел его на вилы взять, кричит, мол, «Магия дикая это всё, нутром чую!», да грозно так ещё! — драконид остановился, чтобы перевести дух, да влить в себя ещё кружку. — Но я-то в этом деле разбираюсь, поэтому членовредительства не случилось, но гнали мы бедолагу до оврага добрых четыре лиги! Злой он на нас был, конечно, но сын трактирщика нам потом бочонок поставил, если вы понимаете о чём я. — Тар-Тар закончил, и подмигнул. Слушатели захлопали, даже полурослики не остались равнодушными. Учёный оторвался от бумаг на миг, словно бы понять, в чём дело, но быстро вернулся обратно в свои дела.        — Добро, отличная история, Тар-Тар, — похвалил драконида Хойт, — а мы вот наёмники простые, был приказ изловить в этих лесах пчелиную королеву для столичного алхимика. Мол, свойства какие-то у неё есть… ну, нам в этих делах не сечь, но упарились мы знатно! Во-о-от такая тварина была. — Хойт развёл руками, демонстрируя длину существа, не короче локтя.        — Пчела-то? — пропищал один полурослик, для которого показанный размер был вдвое больше — брешете, сударь! Хойт не оскорбился, лишь подмигнул товарищу. Брендин прошёлся до их обоза, и через время вернулся с клеткой. Без преувеличения, пчела была большой, размером с собаку, и тяжёлой. С жала на дно клетки до сих пор текла какая-то слизь. У костра все тихо охнули. Брендин было открыл рот чтобы поведать что-то, но чей-то тихий голос прервал его.        — Вас прошу я, — в свете костра из темноты рощи неожиданно выступил седой друид в бурой рясе, — упрятать преступление рук ваших из-под неба ясного, негоже хвалиться убиенными зверьми из глубин чащоб древних, ибо лес помнит, и не прощает. Брендин нахмурился, и ответил:        — Это ж огромный зверь, вон какой, он же и человека своей этой, ну… жалой, прошибить насквозь может! Доброе дело сделали, неверно вы говорите! Леслав и Хойт закивали, найдя ответ Брендина единственно верным.        — Не достаёт вам ума решать, кто есть худший зверь, тот ли кто живёт в отдалении от вас, да беды в своём деле не знает, или же тот, что способен жизни лишить другого невиновного, за горсть монет и молву о себе. Да будет вам известно, что пчела эта — мать, и, вероятно, отныне в лесу будет проживать её постепенно свирепеющее потомство, без своей королевы более смысла в жизни не видящее, кроме как зажалить первого встречного, или улететь в небо на солнце, покуда последние силы бездыханное тело не покинут и не сбросят вниз! — друид говорил грозно и степенно, никто не осмеливался его перебить. Так же тихо, он удалился обратно в рощу, оставив всех в раздумьях. Огонь перед путниками стал на порядок тусклее. Хойт дёрнул головой Брендину, дав понять что клетка с чудо-тварью здесь больше не нужна. Некоторое время на поляне была тишина, пока эльфы снова не начали потихоньку тренькать лютнями. Гойбер внимательно следил за перебором струн, и вспоминал былые дни, когда он тоже был артистом. Один из эльфов это заметил, и обратился:        — Желаете сыграть? Лютня из красного дуба, из Торна привезённая, искусная работа одного из мастеров «Золотого топора»! Полурослики зашептали — известный факт, большинство мастеров из этой гильдии ремесленников были полуросликами. Гойбер вежливо отказался жестом, но спросил:        — Вы, уважаемые музыканты, куда направляетесь, и как представляетесь публике? Эльфы словно этого и ждали, и вскочили в ряд:        — Мы — труппа «Нега Ная»!       Один из них сделал плавный выпад вперёд, и на одном колене продолжил тенором:        — Покинув Найские края, Что зеленеют за горами, На приглашенье короля Прибудем мы, и песни с нами-и-и-и!        — эффектно затянув последнюю ноту, эльф остановился и поклонился.        — Король лично вас пригласил? — не скрыл удивления Гойбер. Другой из эльфов ответил:        — Что вы, разве не слыхали? К концу лета грядёт большой праздник в столице, говорят, будет множество балов и торжеств, как можно подобное упустить! У человеческого короля, и королевы, что из Ная, родится наследник! Мы просто обязаны там выступить, развлечь всех своей музыкой и артистизмом! Гойбер обвёл вопросительным взглядом Кару и Тар-Тара. Нет, не слышали. Тар-Тар ответил эльфам:        — Ой, празднества эти… столица это дорого! — он притворно вздохнул — Где бы денег взять на путешествие! Мы, простите, последние несколько месяцев видели только спины верных товарищей, да яростные лица врагов. Сами только с последнего бунта Бригады Костей. Брендин присвистнул, остальные понимающе закивали. Печально известные волнения в географическом центре страны, так или иначе связанные с восстанием тёмных дварфов из-под Западных Туманных гор, имели место практически каждый год в течение последней сотни лет. Поющий эльф, однако, нисколько не смутился, и ответил:        — Это же Торн! Прекрасная столица людей, где никто никогда не будет обделённым! Уверен, там и работы много найдётся перед праздником! «Никто никогда не будет обделённым» — отозвалось в голове у Кары. «Кроме нас. Выродки, люди с чертами демонов, выброшенные всеми на задворки, взрощенные в ненависти, бедности и нищете, обречённые на скитальческую жизнь без уважения и любви…». Мрачный поток мыслей прервался звонким голосом Тар-Тара:        — Это будет только к концу лета! — драконид потянулся, зевнув. — Нас ведёт Дорога. Чует моё сердце, что впереди нас ждут великие свершения! И коли Путь того желает, быть может, встретимся мы вновь в славном Торне по началу осени, друзья мои из Ная!       Сидящие у костра чокнулись кружками эля. Луна уже высоко взошла, и все стали расходиться по обозам, или расстилаться рядом. Пугливые, но раздобревшие полурослики неведомым образом все вшестером забились в не самый вместительный обоз, и наперебой захрапели.       Молчаливый занятой учёный, и тот сложил свои рукописи и рисунки между двумя пластами плотной кожи, и скрылся в небольшом шатре поодаль.       Кара, Гойбер и Тар-Тар улеглись снаружи — от костра по-прежнему веяло приятное тепло, и ночь обещала быть сухой и спокойной.