Время без забот

— Драгоций! — ну, началось. Сейчас нужно сделать как можно более сконфузившийся вид и молчать. Главное молчать, если я не хочу повторять то, что было на прошлых парах, — Опять опоздал! Ну за что мне тебя Господь послал, скажи мне на милость, а? Ты какую пару подряд опаздываешь? Я уже со счета сбилась! Конечно, зачем ходить на математику, это же совершенно бесполезный предмет, который никогда тебе в жизни не пригодится! — я еле сдержался от того, чтобы не закатить глаза прямо сейчас, ибо, ну… В том-то и дело, что он мне даже близко не пригодится, боже. Я вообще его ненавижу всем своим сердцем и хожу на него только для галочки, что можно было давным давно понять и отвязаться от меня! Бе-есит. Женщина, замолчи уже поскорее, умоляю, — Да, продолжай считать так! Продолжай, Драгоций, если так сильно хочешь работать дворником или кассиром… Хотя какой из тебя кассир, боже упаси? Там пусть и простейшая математика, но даже она слишком сложна для тебя, потому что у тебя в голове ничего, кроме твоих халоу и гудбаев нет, — Ой, да ну серьезно? Опять она будет говорить о том, как плохо мне будет житься без математики и о том, что она мне нужна больше, чем мой «свинячий» язык? — Или ты что думаешь? Твой свинячий язык будет тебе нужнее, чем математика?! — я тяжело вздохнул. — Yes, sure. Do you doubt that? * — ну вот кто меня за язык тянул? Хотел же отмолчаться и спокойно сесть на свое место. Теперь придется принимать новый удар, она уже краснеет от ярости. Забавное зрелище, честно сказать. — Драгоций… Ты меня уже достал своими доптами-шмоптами! Математику нужно знать… — Ну вот, Галина Ивановна, — перебил я ее, уже совсем наплевав на план, который я выстроил у себя в голове, когда ехал на ее предмет, — Вы нам говорите, что люди, которые не знают математику, глупые, а лично о нас вы говорите, что мы эдакие «гламурные дураки и дуры», потому что учимся в дорогом институте и все якобы такие богатенькие мажоры, сидящие на родительской шее. Но что вы скажете о тех людях, которые никак не знают английский, м? Я, конечно, ни на кого сейчас не намекаю, но в двадцать первом веке без него почти никуда не уползешь… Да и… Чего вы ожидаете на факультете лингвистики? Ладно, если бы вы просто не знали английский. Но ведь вы его вообще, как язык не признаете и ненавидите. И, между прочим, им пользуются на-а-амного чаще в реально жизни, чем всякими там логарифмами и тригонометрическими функциями. Удивительно, да? — Да ваш английский невозможно понять! Все эти дурацкие сочетания букв, где даже слово нормально выговорить нельзя. Естественно, я его ненавижу! Я просто в построении их языка ничегошеньки не понимаю, зачем все усложнять? — Ну так и ваши дурацкие формулы, по которым адекватно ничего нельзя решить, невозможно понять, зачем настолько-то все усложнять? — ну вот, уже не страшно, так как разжёг костер войны еще сильнее. Осталось принять соответствующую позу и выражение лица. Скрещенные на груди руки, немного расслабленное положение и легкая ухмылка на лице ее добьют. Декан, жди меня, я на подходе. — Драгоций!!! Каждый должен знать математику! Она важнее вашего англи-и-ийского! Иди на место, два! Не думаю, что поход в деканат тебе уже поможет. Я поставлю тебе столько двоек, сколько нужно для твоего отчисления. Ты меня уже безмерно достал! — ух ты, серьезное заявление. — Э-эх, Галина Ивановна. А ведь вы работаете преподавателем в, я прошу заметить, МЕЖДУНАРОДНОМ институте. И ненавидите английский, как вам не стыдно, ай-ай-ай… — Закрой свой болтливый рот! Иногда нужно знать меру, — миссия выполнена. Я ее довел. И зачем мне только это? На реплику этой странной женщины я только хмыкнул и наконец-то сел за свою парту, за которой меня уже ждал мой лучший друг, при этом поглядывая на меня с легким осуждением. — Сегодня ты, кажется, совсе-е-ем чуть-чуть перегнул палку, Фэш. — Да брось, Ник. Может, я ее и вывел, но и меня она достала своим «Математика — самое главное в вашей жизни!». Тебя это разве не бесит? — я посмотрел на смуглое лицо парня, на котором красовалась еле заметная улыбка, и тут же откинулся на спинку стула, снова скрещивая на груди руки, — Скорее бы у нас закончился этот предмет. Я скоро блевать начну от ее голоса. Буэ-э… — Придурок ты, Драгоций, — он усмехнулся и продолжил записывать то, что было на доске, — Такими темпами тебя и правда до исключения как рукой подать. — Пф-ф… Да, меня многие не любят, но до прям тако-о-ого дошло только с этим монстром, — я кивнул в сторону Галины Ивановны, — Не исключат меня из-за одного препода. П остальным-то у меня более-менее хорошо дела обстоят. Хотя-я… Кто знает на что способно это исчадие ада? — Ты закроешь сегодня рот или нет?! Хватит болтать, а то еще тупее станешь! — как же она меня уже достала, ей-богу. — Уж точно не тупее Вас, — шепотом ответил ей я, посчитав, что лучше не произносить это громко. Ник только хмыкнул и продолжил конспектировать ее речи, от которых меня и правда скоро начнет тошнить. Зачем я только пришел? Лучше бы в столовой пересидел. Настроение в помойку, так еще и двойку получил. Хотя, чему удивляться? Подобное происходит почти на каждой паре математики, благо она у нас только два раза в неделю. Хотя и этого достаточно, чтобы я ненавидел ее всеми фибрами своей души. Боже, какой же у нее нудный голос, как Ник под него еще не уснул-то? Кстати, о нем. Полное имя этого, пока мало для вас известного, парня — Ник Лазарев. Это странное существо является моим лучшим другом с восьмого класса, а также моим одногруппником по сей день. Он состоит в нашей музыкальной группе и играет на ударных. И хочу сказать, что у него просто прирожденный талант, которым нельзя не восхищаться! Я еще не видел ни одного человека с таким классным чувством музыки и ритма. И также хочется добавить, что этот гений — один из самых важных людей в моей жизни. Без него бы мне, наверное, было очень и очень тяжело. — Фэш, пошли в буфет, я хочу пирожок, — ткнул меня в плечо Лазарев, когда мы собрали вещи и вышли из кабинета после звонка. — Камон, Ник, первая пара только прошла, а ты уже есть хочешь? — Ну, извините, я не позавтракал, потому что хотел прийти вовремя… В отличие от одного сумасшедшего и придурковатого друга, — тот ехидно на меня посмотрел и пошел в сторону своей цели. Купив себе кофе, я ждал, пока он рассчитается за свою еду. За это время я успел разглядеть его, наверное, уже в тысячный раз за всю мою жизнь. Эта болезнь мне, скорее всего, досталась от недо-сестры-художницы, которая постоянно разглядывает людей, если есть такая возможность. Меня всегда поражало во внешности Ника странное сочетание светлых-светлых, почти белых, волос с довольно смуглым оттенком кожи. Это придавало ему какую-то… Изюминку, что ли. Просто невозможно с кем-то спутать. Большие карие глаза всегда просто наполнены добротой. Он сам, как один ходячий позитив, не понимаю вообще, как ему это удается? Благодаря своей доброте, этот малый почти никогда не выходит из себя и его сложно разозлить. Мне бы его выдержку. Но-о, несмотря на это, он бывает и строгим, и расстроенным, и раздраженным… И чаще всего из-за моих выходок и чрезмерной вспыльчивости… Аж неловко как-то… — Хэй, чего смотришь? Влюбился, небось? — легко улыбаясь, он подошел ко мне, тем самым выводя из раздумий. — Ха-ха-ха, — я скептично посмотрел в его темные глаза. Он же в шутку подмигнул мне и пошел к кабинету английского: — Наконец-то настанут те единственные полтора часа, на которых ты не будешь ссориться с преподавателем, а потом ныть о том, как тебя все бесит. — Ой, ну не преувеличивай, я не на всех парах такой. — На всех. — Нет, не на всех — А я говорю, что на всех. — Бо-оже, — я тяжело вздохнул, собираясь выдать тому пламенную речь о том, что я не такой уж и плохой, как прямо перед моим носом засветились два куцых хвостика. Ну не-ет… Ну не сейча-ас! — Бра-а-атец, не ожидала тебя тут уви-и-идеть, — да, конечно, так я и поверил тебе, дьявол в юбке. — Мы учимся в одном институте, не ожидала она, — обреченно проговорил я, поворачиваясь к сестре, — У тебя же сегодня не должно было быть пар, разве нет? — Э-эх ты, балда. А еще брат называется, — девочка осуждающе на меня посмотрела, — Полгода вместе живем, а ты до сих пор запомнить не можешь, что я не учусь по сре-едам, а по вторникам я со второй па-а-ары, — ее ехидные глазки осмотрели меня с ног до головы, а потом переметнулись на Ника, — Как ты вообще учишься с этим животным? Он тебя еще не довел? — Прошла только половина пары, а я уже сбежать хочу, ахах. — Пф-ф, вы всё преувеличиваете… Го-осподи, за что вы мне только оба посланы, а? — За твою нелюбовь к преподавателям, дружок, — та улыбнулась во все тридцать два зуба и, похлопав меня по плечу, немного прищурилась, — Ты, кстати, в курсе, что сегодня в соседнем клубе день студента? Пускают всех от шестнадцати лет. И мы… Я-я… Можем пойти потуси-и-ить, — она хитро улыбнулась, так как знала, что подобные мероприятия — одна из моих слабостей. — Серьезно? Почему я об этом не знал? — Потому что они в открытую об этом не заявляют, а у меня связи есть, глупый братик. — Я пойду, а т… — А я буду сидеть дома и делать уроки? Ну нет, дорогой мой, даже не думай! Ты пусть мне и старший брат, но не папа и уж точно не мама. Я тоже хочу отдохнуть. Так что я пойду и это, — Захарра подняла указательный палец прямо у моего лица, — Да-аже не обсужда-ается, ясно? Да и у нас в группе новенькая, надо ей показать некоторые интересненькие места. И клуб таковым является. Чао-какао, зануды! — и ее небольшая тушка убежала также неожиданно, как и появилась… Боже, она меня с ума сведет, хоть и принесла хорошую новость. — И как ты с ней живешь, Драгоций? Не зави-идую я тебе, ой, не завидую. Мне кажется, что у нее шило в одном месте даже ночью не успокаивается, — усмехаясь, говорил Ник, когда мы заходили в кабинет. — Спросил бы лучше, как я уживаюсь с вами обоими, — обреченно проныл я, садясь на свое место и ловя смеющийся взгляд друга, который уже приготовил все к лекции. Началась первая половина пары английского, где я наконец могу заниматься одной из вещей, которые приносят в мою жизнь радость — иностранные языки. А вечером меня ждет клу-уб и бе-е-езумные танцы. Скорее бы туда попасть. Обожаю ночную жизнь.