Я все равно дождусь

      В просторном кабинете, слабо освещенном скудным зимним светом, две девушки испуганно смотрели на лежащую на полу молодую красивую женщину и молодого человека, стоящего перед ней на коленях.       - Платонова, открой глаза, слышишь? Аня, не смей, открой глаза, дыши, я сказал. Маш, ну что так долго? Где Лизка? Она уже сто лет назад должна была быть здесь!       Молодой человек в синей больничной пижаме тихонько тряс за плечи девушку в белом халате, стараясь привести ее в чувство, периодически поднося к ее носу дурно пахнущий кусочек ваты.       - Слышишь, ты, стоматолог, уступи место профессионалам!       Молодой человек нахмурился, но поднявшись с колен, перехватил свою уже бывшую пациентку под плечи.       - Андрюша, ну не обижайся, лучше помоги мне и перенеси Аню на диван, пол холодный, она и так простужена, еще осложнений не хватало.       Молоденькая хорошенькая девушка, чем-то напоминающая озорную белочку, положив под ноги потерявшей сознание Анны подушку, быстро распахнула халат, приложила пальцы одной руки к ее шее, другой приподняла веко и, заглянув в зрачок, тихо прошептала себе под нос:       - Убью, закопаю, потом откопаю и опять убью!       А потом нежно, но настойчиво позвала:       - Аня, очнись, иначе я его точно убью! Андрей, не мельтеши, это обычный обморок, устала она просто и все! Машка, убери подальше нашего братца, а то он тоже сейчас приляжет тут, а мне некогда с ним возиться, и поставь чайник. Наташа, время?       Худенькая с огромными глазами девочка, испуганно моргнув, не глядя на часы, отрапортовала:       - Конец рабочего дня был еще 40 минут назад. Мы… уже собирались домой, а Анна Николаевна вдруг… - Наташа всхлипнула и поднесла кулачок ко рту.       - Эй, только не это, еще тут слез не доставало, хорош сырость разводить, помоги Марии чай приготовить, дверь в отделение закрой. Нечего тут посторонним делать. Андрей, хочешь ты этого или нет, я твою машину заберу, или такси вызывай, хорошо?       - Лиза, - раздался тихий уставший голос, - прекрати командовать, ты не у себя в реанимации.       - Фу, очнулась! Вставать тебе еще рановато, полежи, можешь на подушку подтянуться, вот, чаю горячего попей!       И помогая подняться сестре, тихо прошептала ей на ухо:       - Ты сегодня ела? Или хотя бы чай пила? Ты собираешься себя угробить назло всем? Тебя ни на минуту оставить без присмотра нельзя!       - Лиза, не сердись, просто больных было много, тяжелые все, как один. Еще духота эта, батареи греют, как ненормальные, да и Наташе надо было время уделить, устала и все.       - Ага, ты этот пламенный монолог долго готовила или сочинила, пока в обмороке валялась? Андрей с Машкой чуть телефон не оборвали с криками «помогите, sos!» Ну, как? Полегчало? О, румянец появился, улыбайся, сейчас домой поедем, я тебя чем-нибудь вкусненьким побалую, пока наш братец со страху своей маме не позвонил, фиг тогда мы домой попадем, а?       Однако грандиозным планам Елизаветы Николаевны Платоновой не суждено было сбыться. Запертая Наташей дверь сначала несмело дернулась, а затем задрожала от сильных ударов мужского кулака.       - Дядюшка, - выдохнула Лиза. Анна резко поднялась и спешно застегнула халат, Маша с Наташей вытянулись в струнку и стали бледнее Анны, Андрей возвел глаза к небу и со словами «а я предупреждал - кругом враги» пошел открывать дверь.       Распахнув дверь, в отделение не спеша вошел высокий нестарый еще мужчина с сединой в коротко остриженных волосах и, посмотрев на Лизу, спокойно спросил:       - Что происходит? Лиза, почему тебя нет в реанимации? Там больного из операционной привезли.       - Да тут такое дело, Петр Михайлович, вот решили, так сказать, чайку по-семейному попить к концу рабочего дня, тем более у меня и смена-то уже закончилась, я ж с ночи, Петр Михайлович!       - Ага, красивый монолог…       - Это у вас - что? Родственное? Про монологи и «ага»? - Наташа, уже пришедшая в себя, не упустила шанса уколоть Лизу и ее дядю.       У Долгорукого поднялась бровь, слегка повернулась голова в сторону выступившей, потом рука сжалась в приличный кулак и медленно поднялась к носу Наташи.       - Еще раз вякнешь, ремень возьму, поняла, малявка?       - Так точно, - со вдохом произнесла ничуть не испугавшаяся девушка и, глядя в потолок, смиренно уточнила: - Мне сходить или сами сбегаете, а?       - Ты у меня сейчас договоришься! - взорвался вошедший. - Мало того, что эти все скрывают, шепчутся по углам, будто я в маразм впадаю, так еще и ты за компанию с ними! Я тебе что сказал, когда на работу сюда брал? Докладывать обо всем, за здоровьем Анны следить, а ты?       - А что я-то? Я ж слежу, глаз не отрываю! Кто же виноват, что у нас профессия такая, что мы в темноте работаем, а там, ну правда, ничего не видно!       Андрей кашлянул, Мария улыбнулась в сторону, а сестры Платоновы уставились на дядю широко распахнутыми глазами. Долгорукий посмотрел вокруг, вздохнул, махнул рукой и тихо подытожил:       - Значит так, детишки! Одевайтесь, машина моя у входа, едем к нам домой, - и резко вскинул руку в предупреждающем жесте: - Лиза, не перечь мне, Маша уже ждет нас. У меня, ребята, новости есть. Андрей, сынок, ты мне нужен, собирайся, у тебя командировка.       Анна посмотрела на дядю, но он покачал головой и молча вышел из отделения.       Поздно вечером Петр Михайлович Долгорукий, врач, хирург, отец двух замечательных детей Андрея и Сони, сидел за столом в столовой своего дома, положив голову на согнутые в локтях руки, и наблюдал за своей женой, расставляющей посуду после семейного ужина.       - Маша, хватит хлопотать, сядь, давай поговорим.       - Боюсь, Петя, что все, что я скажу тебе, ты уже слышал и не раз. Зачем ты при девчонках рассказал про самолет? Мало тебе, что Анюта совсем зачахла, Лиза только на своем энтузиазме держится. Иногда мне кажется, что если бы не постоянная забота об Анне, она бы уже давно выла на луну. А Наташино лицо ты видел? Петя, Михаил ее брат, и если у них не сложилось с Лизонькой, не надо так с плеча рубить. Кто же знал, что на три семьи останемся в родителях только мы? Если бы можно было вернуть то лето, я бы никогда не позволила Николаю с Марфой сесть на тот треклятый пароход! Да еще и оказалось, что родители Миши и Наташи тоже там были. Лучше провели бы лето все вместе на даче! И если девчонки и Миша уже школу закончили, то Наташа совсем малышка была. Как в ее 14 лет остаться без мамы, без папы, да и брат в военное училище поступил, считай нет его рядом. А ты «бестолковые, безответственные, только о себе и думали»! Петя, у них служба такая, профессию они себе такую выбрали, ты же сам мне говорил, что женат в первую очередь на медицине и армии, мое дело ждать и создать тебе тыл.       Долгорукий сморщился, потер виски руками, отчего его уставшее лицо превратилось в маску отчаяния.       - Тихо, Маша. Девчонок разбудишь… Аня сегодня опять плакала. На работе у них что-то произошло, но ведь молчат же, как партизаны, но дверь просто так они бы не стали запирать, значит опять Ане плохо было. Наверное… точно я не знаю.       - Да ты что? Петя, ты как знаешь, а я с ними поговорю, пусть к нам перебираются, места всем хватает, под присмотром будут. Я и кушать приготовлю, и прослежу, чтобы Аня не переутомлялась. Господи, еще и профессия у нее - сплошь радиация.       - Маша, милая, не преувеличивай. Профессия нормальная, а у Лизы лучше? Она сутками в реанимации торчит, кто же виноват, что обе упрямые, все в отца с матерью! Выбрали себе такие специальности после института, еще и погоны надели. Я их так отговаривал, но они уперлись - как папа. Еще и Машу с Наташей за собой перетянули.       Воцарилась тишина, кухонные ходики отсчитывали убегающие минуты, за окном дул холодный северный ветер. Два взрослых человека смотрели друг на друга и понимали, что уже второй раз в своей жизни не могут помочь своим детям.