Глаза с трудом разлепляются, мутно смотря в бежевую стену с частыми вкраплениями. Темный белок, усыпанный лопнувшими капиллярами, скользит в глазнице, из-за чего мутная голубая радужка всматривается в потрескавшийся потолок. Трель звонка вновь протяжно звучит в небольшой однокомнатной квартире, наполняя помещение зацикленной мелодией, и мужчина все-таки поднимается с кровати, закутываясь в махровый халат и выходя в полупустой коридор.
— О, Господи, Тошинори! Я уж испугалась, что с тобой случилось нечто страшное, — испуганно выдавливает женщина осипшим от волнения голосом, крепко обнимая героя, но все же с присущей осторожностью, чтобы не задеть старые раны.
Яги треплет негустые волосы черного цвета, которые аккуратно подчеркивают резкие черты лица и большие глаза, мягко улыбаясь близкому человеку в его жизни, являющейся сестрой лучшего друга — нынче покойного Тсукаучи Наомасы.
— Макото, не беспокойся, я всего лишь спал. Выпил лекарства и не заметил, как задремал, — он натягивает тусклую улыбку, смотря на собеседницу сквозь свисающие соломенные патлы, похожие на сухую пшеницу. — Ну-ну, что ты, дорогая, не стоит слез, проходи.
Герой, до сих пор страдающий из-за серьезных травм прошлого и дальнейших последствий, стирает с раскрасневшихся щек дамы стекающие слезы, прикрывая за ней входную дверь. Женщина натягивает через боль ломкую улыбку, заглянув в тускло-голубые глаза Символа Мира, которые будто бы покрыты пеленой. На душе становится немного легче, и гостья начинает тихо говорить, отпустив прохладную ладонь, покрытую частыми морщинами и еле заметными полосами шрамов.
— Мать приезжала… хотела навестить нас всех и привезла домашней еды, — бубнит себе под нос Макото, раскладывая в совершенно пустом холодильнике пластмассовые коробочки, наполненные вкуснейшей готовкой, после оглянув частые ампулы для инъекций на дверце. — Неужели не получается поставить укол из-за дрожи в ладонях?
Заметив подавленный взгляд, отведенный в стену с облезшими обоями, женщина робко улыбается, взяв в горячую ладонь прохладный бутылек с прозрачным лекарством. В комнате она проходит к темно-бордовым занавескам, отодвинув в сторону тяжелую ткань и впуская необходимый свет, затем, взяв все необходимое для инъекции, оборачивается к хозяину квартиры, тяжко вздыхая. Тошинори сильно сутулится, натягивая на плечи халат, чтобы хоть немного согреться, но тело все равно пробивает противный озноб.
Макото привычно затягивает жгут чуть выше локтя, набирая в шприц лекарство, и медленно вводит жидкость в вену через медицинскую иглу. Яги сонно моргает, даже не почувствовав легкой боли благодаря умелым манипуляциям гостьи, которая в свое время получила неполное медицинское образование. Она прикладывает смоченную в спирте ватку к проколотой вене, слегка сгибая костлявую руку в локте, а герой начинает чаще моргать, поскольку резкий запах раздражает полусухую оболочку глаза. Яги поднимает усталый взгляд, слегка щурясь, и замечает непривычно подавленный вид знакомой.
— Что-то ведь случилось? — обеспокоенно спрашивает пожилой мужчина, не переставая сутулиться из-за деформированного позвоночника.
— Наомаса не вернулся… — выдавливает сквозь горький ком в горле и соленые слезы, опуская голову в ладони, — брат не вернулся с задания… а всю прошлую неделю с ним не могли связаться…
— С ним не может ничего случиться… правда ведь?
Тошинори смотрит мимо женщины, вспоминая день, когда Тсукаучи старший с беззаботной улыбкой уверял его, что вернется в порядке, даже царапинки не получит, поэтому сердце выворачивает от очередной утраты, отравляющей сознание. Поврежденные внутренности прожигает яд, будто адским огнем, а в голове стойко стоит образ хорошего знакомого, который абсолютно уверен в удаче и правильности действий. Детектив, проводя по черным и очень коротким волосам, если сравнивать длину с прядями героя, уверял лучшего друга, что в очередном задании, подразумевающем под собой нахождение информации о местоположении Лиги и раскрытие личности нового лидера, нет ничего опасного, хоть и понимал, что нагло врет другу и семье.
— Макото… прошу, не молчи. Что говорит его начальство?
— Чертовы злодеи, — она громко всхлипывает, пытаясь сдержать плач от нахлынувших эмоций, — обставили нас. В его плоть вводили специальный датчик, чувствительный к человеческой жизни, но сигнала больше нет, а сам Наомаса должен был давно выйти на связь с полицией одним из нескольких способов. Его считают официально погибшим.
Женщина поднимает покрасневшие глаза, сжимая тонкие губы в кривую линию и поджимая трясущиеся пальцы. Голос почти невозможно ощутить, она открывает рот, но выходит лишь боль в горле. По щекам стекают горячие слезы, неприятно стекая с подбородка на шею и оставляя на белой футболке следы.
— Мама еще не знает… — болезненно шепчет сестра детектива, посмотрев в шокированные глаза. — Мне не хватило духу ей рассказать, что… у меня больше нет брата, а у нее старшего сына… Тошинори, как нам жить без Наомасы?
Срывающийся голос отвратительно бьет по осознанию, и уже сам Тошинори чувствует горечь на корне языка, переходящую в свербящую рану на сердце, с лихорадочным чувством потери.
— Дорогая, не говори подобных слов! — Яги сжимает от испуга женские ладони, пытаясь утешить и успокоить. — Не стоит, Наомаса чудный специалист в своей профессии, поэтому не хорони брата раньше времени. Вот увидишь, он скоро вернется.
— Тошинори, — Макото всматривается в блеклые глаза со сломленным духом, обрывисто шепча на выдохе, — моя причуда не ощущает его среди живых…
Костлявые ладони Символа Мира отпускают чужие, и сам герой резко поднимается, не обратив внимания на темные круги перед глазами. Тело сводит, конечности немеют, из-за чего мужчина в последний момент хватается за края подоконника. Ведь прекрасно понимает, что очень трудная в использовании причуда никогда не ошибается.
Прохладный воздух обрамляет уставшее лицо, холодя мокрые от слез скулы. С побелевших губ вмиг срывается облако пара, быстро растворяясь на уровне горла, где в артериях судорожно бьется кровь. И суставы в руках нещадно начинают болеть, когда герой на них облокачивается, взглянув за окно. Тусклые глаза разглядывают ребят на детской площадке, завернутые в шарфы до самых носов, на окраине самого спокойного и малонаселенного района, но в голове лишь зацикленная фраза погибшего товарища, который уверяет, что миссия пройдет успешно. Страшно даже представить или предположить, какой смертью мог погибнуть детектив, когда о его личности прознали. И, как назло, в голову лезут отвратительные картины убийства, из-за чего желчь желает вырваться. Дикая тошнота сжимает и царапает желудок, а в воображении вертятся ужасающие изображения: расчлененные части тела, сломанные кости, раздробленный череп и распоротое брюхо. Конечности дрожат от подобных воображений, и Яги резко жмурится, когда четкий образ всплывает в сознании, где с темных глаз стекают слезы от смертельной боли, вперемешку с густой кровью.
На костлявое плечо с опаской ложится женская ладонь, пытаясь хотя бы немного утешить, разделив горе, когда у самой сердце разрывается от утраты, отчего хочется выть, напиваясь в дешевом баре до беспамятства. Она обнимает давнего друга, роняя горькие слезы потери, но желая стать для раненого героя некой поддержкой, хоть и хрупкой, как делал раньше ее любимый и чересчур добрый брат.
Символ Мира же должен быть сильным и постоянно улыбаться, но Яги не может ничего поделать, когда из груди вырывают важный кусок существования, а от женщины пахнет любимым парфюмом погибшего, который они часто делили на двоих.
— Тошинори… — шепчет Макото, посмотрев на зеленые листья клена, которые окрасятся в кровавый в конце ноября, — пообещай, что не вернешься в геройское общество…
— Дорогая, ты знаешь мой ответ, — мужчина упирается ранее сломанными поясничными позвонками в подоконник, держась трясущимися ладонями. — Я всегда боролся с ненавистью внутри себя, не позволяя разрастаться и губить меня… даже не питал подобных чувств к злодеям. Но Лига убила Тринадцатого, погубила молодые жизни студентов, поломав счастье в семьях, лишила здоровья и карьеры Айзаву… убила моего лучшего друга и твоего брата…
— Поверь, я тоже хочу сейчас орать, биться в истерике и реветь навзрыд. Хочу, безумно хочу смерти подобных ублюдков, способных на убийство. Но не стоит именно тебе выступать против Лиги. Их цель заключается в свержении Символа Мира, и ты лишь поможешь, вернувшись к геройству и преподаванию в нынешнем состоянии. Оставь все в прошлом, умоляю. Мой брат умирал не ради того, чтобы мир лишился необходимого героя и погряз в разрухе.
***
Женщина жмурится от сильного кашля, разрывающего горло, ступая по сырым туннелям катакомб. Рядом идет любимый человек, но Тору хмурится, проклиная чертовски сложную миссию, при которой из-за морского холодного воздуха простыла любимая, не отличавшаяся в последнее время крепким иммунитетом.
Седовласый мужчина сжимает рукоятку катаны, злобно взглянув на не прекращающую болтать девчонку, которая воркует с новым союзником, приковывающим к себе внимание высоким ростом и жуткой внешностью. Злодейка с блондинистыми прядями, убранными в два пучка, флиртует со старшим в необычном стиле даже для злодеев, обнимая за локоть в потрепанной черной куртке, но после резко оборачивается, когда наставник гаркает на нее.
— Задрала! Хватит к Даби приставать, вали уже к Курогири!
— Зачем?! — чуть ли не вскрикивает Тога, хлопая глазами и ближе прижимаясь к новому союзнику, на что темноволосый парень лишь равнодушно смотрит вперед.
— Тору, она всего лишь подросток с бурлящими гормонами. Ничего страшного не происходит ведь, так что не нужно кричать, — пытается успокоить разозленного злодея Фунджи, поглаживая мужа по крепкому плечу и мягко улыбаясь. — Химико, иди к Курогири, пожалуйста. Тебе дадут новое поручение от нашего лидера.
— От Изуку-куна?! Ах, Даби, дорогой, прости меня, я побегу, — чуть ли не нараспев тянет девушка с краснеющими щеками, скрещивая ладони за спиной и с необычной походкой покидая союзников.
— Я в шоке, что смог вытерпеть ее присутствие в течение миссии, не убив, — устало произносит Тору, вздыхая и замечая похожий замученный взгляд у второго, более серьезного, подопечного. — Верните мне времена, когда нужно было тренировать только Мидорию. Жаль, что я не ценил его молчаливость и серьезность раньше…
Фунджи улыбается уголками губ, скрестив руки с мужем и вспомнив прошлое, когда главной задачей для них двоих было лишь воспитание наследника Все За Одного.
***
Девчачий визг заставляет закатить гетерохромные глаза и обернуться, из-за чего Тодороки приоткрывает рот в удивлении. Изуку же вздыхает от увиденной картины, прекрасно зная характер и поведение своей подчиненной и носительницы необходимой ему причуды.
— Курогири, мне страшно! — громко тянет Тога, сжав чужой локоть и уткнувшись в плечо, обтянутое белой рубахой.
Мидория кашляет в кулак, после чего Химико с опаской раскрывает густо накрашенные глаза, удивленно хлопая ими и оглядывая не богато обставленную комнату в геройском общежитии, поняв, что телепортация, оказывается, намного быстрее, чем рассчитывалось. Она с неохотой отпускает высокого мужчину, туман которого уже нервно извивается, показывая недовольство носителя, и начинает разглядывать собравшихся личностей.
— Вау, Изуку! А я еще не знакома с твоими новыми подчиненными, — в привычной манере растягивает девушка, кокетливо рассматривая Шишиду и Тодороки после того, как лидер ловко ушел от касаний, прекрасно изучив в прошлом повадки юной подчиненной.
Шото и Джурота идентично хмурятся, не понимая ни подобного поведения по отношению к лидеру, ни оснований для столь неформального поведения. Особенно интересует причина приглашения подобной личности на важное задание, и возмущают нахальные повадки, которые в итоге вынуждают Мидорию с силой сжать плечо девушки, гаркнув той в ухо, чтобы немного охладить извращенный пыл.
— Ну, Изуку-кун, за что? — обиженно тянет злодейка, прикрывая ладонями ушную раковину.
— Тога Химико, попрошу вести себя с лидером положенным образом. Вас позвали не веселиться, а выполнить очень важное поручение, — холодно проговаривает Курогири, встав за спиной главного.
— Правда? И какое?
Юноша устало вздыхает, наблюдая за плещущимся безумием в янтарных глазах, с неохотой доставая из кармана классических брюк вытянутую ампулу, частично наполненную свежей кровью. Комнату вновь наполняет девчачий визг, но Химико все же сжимает накрашенные губы ладонями под гнетом сурового взгляда. Она неверующе смотрит на манящую жидкость, прожигающую нутро желанием, судорожно выдыхая и нервно сглатывая.
— Неужели… неужели… — нашептывает злодейка, отводя от лица руки, слегка испачканные в яркой помаде, — Изуку-кун! Позволь, пожалуйста!
Химико забывает, что нужно дышать, когда кровь очерчивают стеклянные стенки ампулы, замечая хитрый взгляд темных глаз лишь на периферии.
— Получишь при условии, если будешь вести себя должным образом. Джурота после передаст тебе еще моей крови, чтобы растянуть эффект на три дня, — Изуку вкладывает желаемое в ладони счастливой девушки, грозно посмотрев в янтарный взор. — Тога, запомни…
— Да, да! Про поведение я поняла, буду хорошей девочкой!
Юная злодейка жмурится, когда ее резко дергают на себя, из-за чего она лихорадочно сжимает «подаренную» ампулу, всем сердцем боясь уронить.
— Если ты не выполнишь мое поручение, то будешь молить всех известных богов, чтобы твое наказание окончилось лишь сломанным позвоночником, — твердо и уверенно произносит Изуку с ледяной угрозой в голосе, сжимая ладонью хрупкую шею и особо сильно нажимая большим пальцем на трахею, благодаря чему нанесенная на ресницы тушь пачкает нежную кожу вокруг глаз выступающими слезами. — Не думай, что я сейчас уйду, и ты сможешь развлекаться. Мои люди уже предупреждены, поэтому за тобой будут пристально следить. А если понадобится, вскроют глотку.
Химико хочет выкрикнуть едкую фразу, пропитанную веселым сарказмом, но трахею вновь сжимают, выбивая всю скопившуюся решительность. А пронзительный взгляд все-таки заставляет прикусить кончик языка, прижав чужую кровь ближе к телу.
— Повторю для особо одаренных, Тога. Не разговаривай с людьми лишний раз, держи язык за зубами, не смей ввязываться в драки, не общайся, если не требует ситуация, с преподавателями и другими героями, особенно со Всемогущим. Да и с одногруппниками лучше молчи.
— А если от меня потребуют того, чего я не знаю? — хрипловатым голосом спрашивает девушка, потирая свободной рукой отпущенную шею.
— Разыграй обморок или лихорадку, ты ведь хорошая актриса, — Изуку наблюдает за сменой эмоций на лице, тяжко вздыхая и вспоминая отвратительный день, когда стало известно о чертовой идее с общежитиями. — И не забывай, как твой провал скажется на Лиге. Тебе стоит лишь создать видимость того, что я нахожусь в академии, не более.
— Хорошо… — злодейка ухмыляется, открывая чудесный вид на клыкастую челюсть и вдыхая запах крови. — Она безумно вкусно пахнет!
Изуку тяжело вздыхает, проходя с Тодороки к открывшемуся порталу, совершенно не скрывая недовольство из-за сложившейся ситуации.
— Джурота, следи за ней и не подпускай к Кацуки. Он чересчур много знает, чтобы встречаться еще и с ней, — получив легкий поклон, он переводит взгляд на счастливую девчонку, которая наслаждается запахом необычной крови, растягивая момент удовольствия. — К слову, Тога, лучше не используй мою причуду, если не хочешь сдохнуть по-настоящему.
