Рисунок кровью

      С каждой секундой захватывающий монолог радиоведущий превращается в еле заметный фон из надоедливых помех. Изуку листает небольшую стопку документов, которая написана его же почерком, только для того, чтобы занять себя хоть чем-нибудь. Каждая строчка, символ и буква уже давно осели в памяти, благодаря чему юноша может с легкостью пересказать дословно трудный текст внушительного размера с частичным бюджетом Лиги, перечню различных веществ, формул, расшифровок, предположений, сравнений и разработок. Он загибает один листок, поднимая взгляд «изумрудных» глаз с легким прищуром и всматриваясь в лесные просторы. Мужчина едет пока с уверенностью, поскольку знает главную дорогу в идеале из-за местонахождения особняка своих нанимателей, располагающегося далеко от городской суеты.       — Вы уверены, что нужно ехать по данному маршруту, а не по главному шоссе? — вежливо спрашивает водитель, когда путь среди высоких вековых деревьев начинает меняться, красноречиво показывая, что вскоре дорогому авто будет очень трудно проехать.       — Конечно, — вскоре отвечает Мидория, убирая листы под черное пальто. — Но остановитесь через метров триста, когда ветви деревьев будут на уровне лобового стекла.       — Хорошо, — мужчина удивляется странной просьбе, но не смеет перечить, останавливаясь в лесной глуши.       — Спасибо, — бросает напоследок Изуку, покидая автомобильный салон с равнодушным выражением лица и ступая по неровной для машин тропе.       Отказаться от услуг личного водителя семьи Яойорозу он не мог из-за этикета в переговорах и прекрасного понимания, что Курогири будет жутко занят еще около часа благодаря возложенным на него поручениям, которые молодой лидер не может выполнять, пока повязан с геройской академией. Да и до самих катакомб множество километров, поэтому помощь в подобном роде весьма удобна.       Изуку вскоре останавливается среди высоких деревьев, когда дорога полностью переходит во владения старого леса, и, незаметно оглядываясь, чиркает зажигалкой, поднося колыхающийся огонь к стопке документов. Бумага быстро загорается, и юноша опускает сгораемый материал на землю более удобным способом, чтобы записи погорели быстрее. В различающихся глазах отображаются огни пламени, которые пожирают труды и бессонные ночи. Но своей памяти он доверяет намного больше, чем листку бумаги, который может попасть не в те руки.       Треск сухих веток под ногами и подвывание ветра не дают погрузиться полумертвому лесу в полнейшую тишину, из-за чего Изуку не до конца тонет в мрачных размышлениях. Он поправляет легкое пальто, не предназначенное для холодов, а скорее для середины осени, и после поднимает голову наверх, где исчезают лучи солнца за массивными темными тучами, скользя по макушкам старых деревьев.       В голове до сих пор всплывают образы развевающегося пепла после сгоревшей бумаги, и уже невозможно бороться с липким волнением, засевшим глубоко в сердце. Юноша ступает по лесным тропам, о которых знают лишь члены организации, прокручивая в сотый раз недавний поступок настоящего предателя. Размышления тяготят совесть, но мысль о правильности собственного решения позволяет немного успокоиться. И, проходя особый барьер, возведенный Великим Злодеем, который невозможно увидеть и почувствовать, но позволяющий найти вход в катакомбы лишь определенным людям, Мидория преодолевает до боли знакомый туннель, ведущий к множеству основных развилок и основному «помещению», где обычно собираются союзники.       Неприятная картина предстает темным глазам: молодой парень с каштановыми волосами, пропитанными рвотными массами, бьется в конвульсиях на грязном полу, где рядом валяются пустые бутылки. Несколько мужчин пытаются прижать его к земле, не брезгуя из-за выпитого алкоголя, а остальные лишь толпятся рядом, с интересом наблюдая и размышляя — умрет ли?       — Поступок настоящих глупцов, — с отвращением выплевывает Изуку, привлекая сказанным внимание. — Если и употребляете, то знайте меру и добывайте наркоту в проверенных местах, — он подходит ближе, из-за чего некоторые пятятся назад. — Неужели нельзя понять, что если вам втюхивают за копейки, то вещество далеко от оригинала.       Лидер отпинывает бутылки в сторону, чтобы присесть рядом с наркоманом, натягивая веко парня и смотря в расширенный зрачок, пока подчиненные сжимают плечи мальчишки, чем не позволяют дергаться. Он вздыхает, раскрывая сжимающиеся челюсти и рассматривая характерный налет на чужом языке. Поднимаясь, юноша злобно смотрит на выпивших мужчин.       — У него не больше десяти минут. Вы двое, быстро отведите его к Доку, — Изуку уходит от ошалевших союзников, стараясь часто не дышать прокуренным воздухом, но перед выходом разворачивается, посмотрев на оставшихся. — Думайте перед тем, как покупать у местных барыг дизайнерскую наркоту. Вас уже предупреждали насчет употребления. Хотите сдохнуть, валите из катакомб и подыхайте в подворотнях, подобно облезлым крысам.       — Извините, Мидория, — Курогири, появившийся в густом тумане за спиной говорящего, слегка кланяется в знак извинения. — Не уследил, моя оплошность. Больше подобного не повторится.       Изуку смиряет Туман спокойным взглядом, проходя мимо него с единственной фразой:       — Иди за мной, — юноша проходит к туннелю, который ведет к развилке, не обращая внимание на косые взгляды, но замечая в толпе подозрительно знакомый силуэт, скрывшийся за спинами союзников.       Пару мгновений темно-изумрудные глаза с повреждением в левой радужке лихорадочно скользят по не одному десятку людей, пытаясь найти мимолетное видение. Но приходится отвести взгляд и идти дальше, туша волнение глубоко внутри. Поэтому Изуку начинает говорить лишь спустя долгие минуты молчания, когда абсолютно убеждается, что обычные подчиненные не услышат его с Курогири.       — Как себя чувствует Томура?       — Я не рискнул давать ему психотропы или нечто в этом духе. Лишь поставил капельницу с питательными веществами, чтобы организм перестал отказывать. Но часть органов все равно серьезно пострадала, особенно печень с легкими.       — Тогда придется уже сегодня его переместить… Ты уже договорился с врачами?       — Конечно, — Курогири смотрит пронзительно ядовитым взглядом, разглядывая молодого лидера. — Они готовы принять Томуру хоть сегодня. В Германии одна из лучших психиатрических больниц, поэтому Вам не стоит волноваться, — Туман вслушивается в молчаливый ответ, ступая по сырому туннелю наравне с юношей и вскоре вновь нарушает тишину. — Насколько Вы почтили нас своим присутствием?       — Благодаря семье Яойорозу, мне выпал свободный день, поскольку пару незначительных вопросов нам удалось решить очень быстро. Поэтому я смогу разобрать несколько проблем в организации перед уходом, а ближе к вечеру откроешь для меня портал.       — Хорошо, как Вам угодно, — с верностью отвечает подчиненный, вспомнив про новое поручение. — Главный решил, что Вам нужно предоставить Ему новую разработку до конца октября.       — Месяц уже заканчивается, а от меня требуют хорошо продуманный план действий, способный повлиять на мир — идиотизм. Ты же прекрасно знаешь, что спешка опасна в нашем деле.       — Его не волнует, что время на исходе. Ваша задача ясна, ее стоит лишь воплотить в жизнь. Мне кажется, что Он желает свергнуть Символ Мира именно в ноябре. Поэтому и требует скорой разработки плана.       — Понятно… Значит, Символ Мира больше не увидит первый снег, — с легкой иронией и печалью произносит Изуку, опустив взгляд на грязные разводы под ногами. — Курогири, я хотел бы встретиться с Фунджи и Тору. С ними все хорошо? В последний раз мы виделись не при самых лучших обстоятельствах… Надеюсь, у старшего срослись сломанные ребра?       — Не волнуйтесь, Ваши наставники в относительном порядке. Просто покинули катакомбы для новой миссии. Их семья нуждается сейчас в деньгах, поэтому Фунджи с Тору отправились в Китай к нашим хорошим партнерам. К слову, я отправил с ними нового союзника вместе с Тогой, чтобы они обучались у старших. Если не ошибаюсь, он представился как Даби. Очень способный злодей.       — Даби? Интересный поворот… Слышал, что он смог развить свою причуду до синего пламени. Даже Старателю подобное дается с трудом.       — Мидория, если Вы увидите его воочию, то поймете, какую ему пришлось заплатить цену за полученную силу: на его горелой плоти остатки кожи держатся лишь благодаря железным скреплениям. После него пришел еще один мужчина, но я не смог их официально утвердить без Вашего согласия. Познакомлю вас позже, поскольку оба имеют огромный потенциал.       — Значит, я не ошибся, — тяжко вздыхает молодой лидер, чем удивляет помощника.       Курогири хочет поинтересоваться о значении озвученной фразы, но резкая смена температуры сдавливает легкие, заставляя судорожно выдохнуть. Темный туман становится гуще вокруг носителя, не позволяя тому замерзнуть, а Мидории, в свою очередь, остается лишь выдохнуть облако пара, поджав замерзшие ладони и ступая дальше, перешагнув дохлую крысу.       Фиолетовая дымка начинает содрогаться, когда температура медленно восстанавливается под действием механизмов, оснащающих северное крыло. Изуку проходит вперед, учуяв в темноте слабый запах лекарств, оседающих на корне языка неприятной горечью. Ядовито-желтый взор лишь расплывается, становясь еще ярче до момента, как два злодея заходят в последнюю «палату».       Под ногами хрустит нечто неприятное и липкое, оставаясь раздавленной жижей на подошве классической обуви. Глаза начинают ныть в непроглядной темноте, поэтому Изуку по памяти находит керосиновую лампу, зажигая ее. Дрожащие тени падают на стены медицинского крыла и молодого мужчину, но уже успевшего поседеть. Его поза ужасает кривотой, а голова склонена к коленям, из-за чего отросшие длинные патлы аккуратно ложатся на выпирающие суставы. Последние капли лекарства стекают по прозрачным трубкам капельницы, разжижая загустевшую кровь, поэтому Мидория опускается на край скрипучей кровати, выпуская иглу из проколотой вены и вытирая кровь ватой, пропитанной спиртом.       Томура моргает лениво, и покрасневшие глаза начинают слезиться из-за стойкого запаха едких веществ. Он медленно поднимает взгляд, всматриваясь в юношу сквозь грязные пряди, а Изуку с болью смотрит в тускло-алые глаза, опуская голову. Молодой лидер начинает снимать с серьезных повреждений грязные бинты, которые срослись со временем с поврежденной плотью, пропитываясь гноем и кровью. Шигараки не сразу воспринимает боль должным образом, мутно разглядывая пришедших и напоминая своим поведением испуганного животного, но затем начинает хрипло шипеть, нарушая долгое нахождение в кривой позе. Чистые бинты накрывают безобразную и разорванную кожу бордового цвета, пока грязные тряпки опадают на пол.       Худощавый мужчина загнанно дышит, ощущая, как трескается белая корка на губах, выпуская кровавые нити, а Изуку напрягается, стягивая раны немного сильнее, чем нужно, из-за пристального взгляда, светящегося в полумраке. А дальше разносится безумный хрип после того, как юноша стягивает завязь с ладоней бывшего лидера, а жуткая боль простреливает онемевшие пальцы, находящиеся слишком долго в одном положении под крепкими путами. Томура действует на инстинктах, ударяющих с адской силой по разуму, и под действием ошалевшей паники хватает за шею человека, который мгновение назад, совсем не желая вреда союзнику, причинил сильную боль.       — Шигараки! — испуганно вскрикивает Курогири, испугавшийся расправы Главного в случае серьезных травм Его преемника, способных повлиять на будущие миссии.       Но Мидория даже не шевелится, с грустным любопытством заглядывая в безумие, бьющиеся на дне блекло-алых глаз. Онемевшие пальцы с болезненной синевой сжимают хрупкую шею, слабо ощущая пульсацию в артериях. Но Томура находит в себе силы, чтобы не сжать все пять пальцев на чужой плоти, прислушавшись к оставшемуся разуму и проигнорировав переполняющую причуду разрушения. Слабость разливается по дистрофированному телу, и бывший лидер опускает костлявую руку в бинтах, задев случайно выпирающие ключицы союзника через рубаху. Изуку тяжело выдыхает, помогая подняться старшему на ноги, что дается исхудавшему мужчине с трудом. Туман Курогири отступает от седовласого, когда понимает, что опасность больше не висит над новым лидером, открывая в стене темный портал. А сам юноша аккуратно поддерживает больного единомышленника, перекинув костлявую конечность себе за шею, чтобы Томура смог устоять на ослабших ногах.       Шигараки жмурится от боли в атрофированных мышцах, но не может понять, что происходит. Он ощущает неприятную тяжесть в теле со слабостью, вместе с покалыванием вдоль позвоночника и в районе сердца, но не может услышать слова, которые произносят люди рядом. Покрывающая сознание пелена показывает происходящее в замедленной съемке сквозь мутные линзы, поэтому Томура не сразу понимает, что рядом больше нет важного для него человека. Уже Курогири поддерживает его, не позволяя позорно пасть, и темно-фиолетовый туман сгущается вокруг них, чтобы переместить в другую страну. Осознание вспыхивает в покрасневших глазах за секунду до телепортации, когда мужчина поворачивается в сторону Мидории, стоящего позади них, посмотрев на спокойное выражение лица. Но он прекрасно понимает, что сейчас на чужом лице маска, безэмоциональность которой он ненавидит всей душой. Ведь в почти черных глазах при тусклом освещении прекрасно заметна скопившееся боль, пропитанная печалью и сожалением.       В медицинском крыле становится до тошноты тихо, а юноша стоит посередине «палаты» Шигараки, молча всматриваясь в исчезнувший портал. В ушах начинает шуметь из-за абсолютной тишины, и Изуку судорожно выдыхает, потушив керосиновую лампу. Он ловит себя на мысли, что раньше бы разревелся, как дитя, долго отходя от сложившейся ситуации и потери еще одного близкого человека. Но сейчас прячет горькие эмоции глубоко внутри, вновь преодолевая километры под землей. Можно было бы не сдерживать слезы, уткнуться в подушку и долго реветь, но как бы не жгло глаза, веснушчатые щеки так и не трогают горячие слезы. Их попросту нет — есть лишь жгучее опустошение в душе, с которым стоит смириться.

***

      Женщина прижимается к малознакомому мужчине, которому на нее все равно, приподнимая голову, чтобы заглянуть в серые глаза. Ярко накрашенные губы растягиваются в удовлетворенной улыбке, когда по бедру ведут холодной ладонью, подцепляя ногтями сетчатые колготки и царапая нежную кожу. Она делает глубокий вдох дыма, оставляя на самокрутке красные следы и выдыхая сизый дым в губы любовника. Поцелуй выходит смазанным с присущей грубостью и вкусом крови, а оба уже чувствуют тяжесть не только в голове.       — Свалите хотя бы в комнату, — грубо прерывает девушка, забирая у союзницы самодельную папиросу и раздраженно цокая языком из-за следов от помады на газетной бумаге.       Раздраженные слова пропускают мимо ушей, а сама злодейка опускается на старый матрас, вытягивая ноги вперед. Она устало вздыхает, протянув самокрутку другу, который сидит на краю с обнаженным и очень худощавым торсом, покрытым частыми мелкими шрамами, пока старший вновь зашивает ему рану на спине. Мальчишка всхлипывает, поджимая дрожащие пальцы и тяжело дыша, надеясь, что когда-нибудь привыкнет к испытываемой боли от использования причуды и ее последствий.       — Держи, — рыжая неловко улыбается, заглянув в слезящиеся глаза. — Поможет забыться.       — Разве там не просто табак?       — Мы с братом собрали в лесу некоторые травы. Они помогают расслабиться и приглушают чувство боли.       — Точно, — подросток резко шипит, не успевая договорить, поскольку рука взрослого дергается, неправильно протыкая кожу старой иглой, — как там твой брат?       — Не напоминай, — грустно отзывается девушка, отводя взгляд. — Он вновь вернулся к наркотикам, поэтому до сих пор находится у Дока… надеюсь, что жив.       — Благо рядом оказался лидер, а то бы союзники даже не сообразили в пьяном угаре, что человеку нужно помочь, — встревает в разговор старший, отрезая черную нить от шва на плече. — Можешь одеваться, — говорит напоследок мужчина, пряча в пакет инструменты.       Рядом сидит коротко стриженый новобранец, читая от скуки небольшую книгу, но часто бросает взгляды на разговаривающих злодеев. Он наблюдает, запоминает и анализирует, начиная держать детектив в руках лишь для виду.       — Скажите, что из себя представляет наш лидер? А то я видел его лишь мельком, — спрашивает новый член организации.       — Главный он только для нас. Возможно, ты встретишься с ним сегодня, если у него будет свободное время для новобранцев, — с неприязнью отвечает злодей в возрасте с видимой сединой и искусственными зубами, совсем позабыв, что медицинские инструменты стоит продезинфицировать.       — А правда, что он совсем юн и возглавил Лигу лишь недавно?       — Что правда, то правда. Но лучше не стоит недооценивать лидера из-за возраста. Конечно, он молод и неопытен в некоторых сферах, но с помощью Курогири справится намного лучше непутевого Томуры, — мужчина жутко улыбается, вглядываясь в черные глаза собеседника и желая задавить психологически, поражаясь резко появившемуся желанию. — Молокососы на подобии вас не поймут решения Главного, поэтому и продолжаете шептаться и сплетничать, осуждая нашего нового лидера. Мол, занял должность только благодаря родству. Да, он является сыном Главы, но половина из нас не способна пошевелить мозгами, чтобы понять, что данная связь лишь взваливает на плечи невообразимую ношу, — громкие слова притягивают взгляды различных людей, которые смотрят с интересом или удивлением, а старший злодей заводится сильнее из-за волнующей его темы. — Да что говорить, если часть из вас даже не видела Главного? Держите язык за зубами, если не знаете, чего необходимо достичь, чтобы занять хоть какую-нибудь должность среди злодеев. Разглагольствуете, будто способны в одиннадцать лет выдержать тренировки Тору! Меня уже достали ваши осуждения и постоянные недовольства. Лицемерно поступаете, товарищи, совсем позабыв по чьим указаниям мы действуем не первый год. Все миссии частично или полностью выходят из-под руки мальчишки, а его самого вы несколько лет называли «вторым лидером».       — Хватит врать, ублюдок! Возомнил блядь о себе. Томура должен быть главным, а не он! Именно Шигараки разработал план нападения на геройскую академию, почти убив Всемогущего, но вмешался чертов защитник! Из-за нового лидера погибло столько людей просто так!       — Серьезно? Какие же вы бестолочи, если считайте так же. Я прекрасно помню, как выглядит размашистый почерк бывшего лидера и аккуратный нашего нынешнего. Стопку записей вам дал Шигараки, но очевидно, что за него сделали всю работу. Разве сложно вспомнить, что главный поступил ради организации в геройскую академию, чтобы приносить нам информацию. Вряд ли Томура собирал всю правду о студентах и героях. Да и вспомните, наконец, миссию, когда мы смогли ранить Всемогущего!       — Но… Черт, так ведь нельзя! Мы должны быть верны лишь одному лидеру.       — Я участвовал в той миссии! Было очень захватывающе! А как ярко горели здания, до сих пор дух захватывает! Самая восхитительная операция.       — Постойте, — все-таки вмешивается черноволосый новобранец, отойдя от полученной информации и страшного понимания. — Всемогущий? Разве…       — Замолчите, — в непривычной для себя манере громко и грубо говорит Курогири, всматриваясь колыхающимся взглядом в коротко стриженного мужчину. — Лидер сейчас освободился и готов Вас выслушать, ступайте за мной.       Туман скрывается за поворотом, заинтриговав не только того человека, к которому обращался, но и всех остальных. Легкая шумиха медленно начинает переходить в суматоху, за новым союзником ступают любопытные злодеи. Мужчина поджимает вспотевшие от волнения ладони, стараясь не упустить из виду мелькающий силуэт, отличающийся размытым контуром из-за густой дымки.       Курогири необходимо одно мгновение с той секунды, как он ступил в просторное «помещение», где находится лидер организации, чтобы материализоваться за барную стойку. Он слегка наклоняется к юноше, чтобы расслышать ответ на свой вопрос, поскольку из-за большого количества людей становится шумно, и искусно заваривает экспрессо, которое попросили налить в кружку без добавления сахара.       Изуку морщится от неприятного шума в катакомбах, который серьезно давит на мозг, упираясь локтями в деревянное покрытие, но все равно стараясь держать осанку благодаря привычке, возведенной в абсолют. С каждой секундой на себе ощущается все больше любопытных взглядов, что вскоре заставляет повернуться к подчиненным, быстро найдя взглядом нужного человека в толпе.       — Ну, здравствуй. Значит, мне все же не померещилось, когда я заметил тебя в толпе.       Мужчина горько ухмыляется, рассматривая темно-изумрудные пряди, обрамляющие бледное лицо. Он тяжело вздыхает, сжимая ладони за спиной и стараясь ответь ровным голосом:       — А я вот надеялся, что подобный цвет волос не настолько редок. До последнего же уверял себя, что увидел другого человека. Даже возмутиться не могу в нынешней ситуации, что обращаешься ко мне на «ты».       Мидория лишь пожирает мужчину пронзительным взглядом и поднимается, медленно сокращая расстояние. Напряжение в Лиге виснет в одночасье, а множество людей начинают тихо переговариваться, поскольку не понимают развернувшийся сцены.       — Не стоит дерзить на чужой территории. Особенно, когда жизнь висит на волоске. А теперь ответь мне на вопрос, Тсукаучи. Какого хрена ты приперся в Лигу?! — озлобленно спрашивает Изуку, наводя на детектива пистолет.       Наомаса шутливо поднимает перед собой ладони, показывая безоружность и пряча подобным жестом за улыбкой волнение с диким страхом, который внушает животный взгляд молодого лидера.       — Курогири же объяснял цель моего визита. Не поверите, но хочу вступить в организацию.       — Ложь жалкого прихвостня. Думаешь, я поверю человеку, сотрудничающего с полицией?       — Понятно, — мужчина опускает руки, злобно взглянув в темные глаза. — Не зря я подозревал твою поганую задницу с первых дней. Жаль, что Тошинори так и не поверил ни мне, ни Шузенджи.       — Кто знает о твоем визите? — резко переводит тему юноша, делая вид, что даже не услышал произнесенную фразу.       — Много кто, мне даже не припомнить, — детектив язвительно тянет, разговаривая со злодеем на чистом адреналине, бушующем в крови, а когда слышит щелчок предохранителя, нервно растягивает губы в улыбке.       Оглушающий выстрел звучит в катакомбах, а после пронзительный крик, спровоцированный страшной болью. Тсукаучи падает на грязный пол, хватаясь за простреленный коленный сустав и громко крича, пока не разносится еще один выстрел в плечо. Темноволосый мужчина упирается лбом в землю, шумно дыша, словно загнанный в ловушку зверь, и теряя значительное количество крови.       — Я спросил четко и ясно: кто знает о твоем визите.       — Мое агентство, начальство, — Наомаса заикается, роняя крупные капли крови и слез, мелко дрожа, — полиция, Тошинори, — голос срывается под конец, сипло выговаривая фамилию давнего друга.       — Успел доложить полученную информацию?       Детектив молчит, вновь получая пулю, но уже в район груди. С губ стекает кровавая слюна, но под ребрами болит точно не рана: внутренние органы раздирает свербящая боль от понимания, что из-за вспышки эмоций и полученных травм он сдал давнего товарища человеку, который лицемерил больше года, желая достичь непонятные ему цели за счет героя, мечтающего всего лишь спасти мир.       Изуку надавливает жертве на простреленное плечо, и, услышав сдавленный хрип, отталкивает полудохлую тушу, из-за чего раненый мужчина переворачивается на спину. Черные глаза безвольно смотрят на юношеские черты лица, мимику которых ему не удается понять.       — Еще в детстве Учитель внушил мне простую истину. Врагов нужно добивать, — он наводит пистолет на умирающего детектива, выстреливая в левую глазницу. — Не успел я вступить на новую должность, как набежали крысы, — устало добавляет он, отворачиваясь от трупа.       Мидория не наблюдает, как стекает кровь вперемешку с глазным яблоком, лишь отдает подчиненным приказ сжечь труп и убрать кровавую лужу с вышибленными остатками мозга, возвращаясь к недопитому кофе и разговору с Курогири.