Рисунок кровью

      — Эй, старуха.       Мицуки раздраженно закатывает глаза на грубость сына, но все равно поворачивается в сторону непутевого сына.       Кацуки вальяжно откидывается на спинку кухонного стула, ведя языком по железным вставкам во рту, сковывающим челюсть в правильном положении. Пластины отдают неприятным привкусом металла и сильно мешаются, но парень понимает, что их придется носить довольно долго, пока лицевая кость не срастется.       Хоть он уже и успокоился спустя большой отрезок времени, но все равно часто приходит в бешенство, вспоминая о случившемся. Особенно, когда сталкивается с последствиями травмы.       Взрывной парень чуть не убил Киришиму, когда тот начал шутить по поводу хирургического вмешательства. Но красноволосого просто так не остановить: ему повезло дружить с неуравновешенным человеком без страха, поскольку имеет чудесную причуду. Попытки избить кончаются разбитыми кулаками Кацуки, задушить тоже не получается, даже подорвать — максимум портится одежда или вещи вокруг.       Эйджиро хорошо устроился.       А Кацуки в итоге забивает.       — Чего тебе? — спрашивает женщина, ставя перед сыном тарелку с разогретой едой.       Бакуго смотрит с недовольством на измельченный картофель, что позволяет ему питаться со сломанной челюстью, злобно фыркая.       — Чертов Деку, — тихо ворчит себе под нос юноша, поднимая на мать красные глаза, в точности похожие на материнские. — Если задрот вернулся в город, тогда почему мы обязаны и дальше следить за его матерью?       — Не «мы», Кацуки, а «я». Не лезь не в свои дела, — грубо прерывает мать. — Задолбал старую шарманку заводить. Какая тебе к черту разница?       Бакуго сам не знает. Просто данный факт очень сильно бесит. А то, что Деку позволил себе поднять на него руку, заставляет закипать от гнева, отчего причуда внутри него бушует самыми яркими взрывами.       В душе зарождается желание отомстить, и ему все равно, что в случившемся виноват только он. Отомстить самым жестоким образом — мысль, пожирающая сознание уже множество дней подряд. Юноша понимает: если он встретит веснушчатого Деку, то может опуститься до убийства. Тогда на геройском будущем будет стоять крест, поэтому его и переполняют противоречивые чувства, сковывающие его.       — Блядь, забей тогда. Скажи, почему он свалил тогда со средней школы?       Мицуки смотрит немного растеряно, но все равно садится за стол напротив родного человека. Складывая красивыми формами салфетки, она затягивает с ответом, но нарушить тишину приходится:       — Если честно, то я не знаю. В тот день, когда он уходил из дома, то был очень нервным. Да и выглядел очень замучено, — тонкая салфетка рвется в напряженных ладонях женщины, и та смотрит с легким удивлением, выкидывая в мусорное ведро.       — Хочешь сказать, что малолетний пацан просто взял и свалил, никому ничего не сказав?! — блондин с силой бьет по столу, ловя на себе злобный взгляд матери, который постоянно заставляет успокоиться.       — Я спрашивала насчет случившегося в школе. Сказали, что его опекун перевел на домашнее обучение и забрал с собой.       — У Деку то? Не смеши, я думал, что его забрали в приют или в больничку упекли.       — Я тоже удивилась, что у него есть опекун, но что-то подобное слышала от Инко, когда она находилась в положении. У него, возможно, есть родственник в Америке, — задумчиво рассказывает Мицуки, будто пытается вспомнить разговор из прошлого.       — Если и есть, то очень хуевый. Мог бы и больной бабе помочь, — грубо бросает фразу парень, вставая из-за стола.       — Кацуки! — вскрикивает мать, но сын раздраженно выходит из кухни.

***

      — Мидория, позвольте помочь? — знакомый голос слышится рядом, поэтому зеленоволосый оборачивается, но отвечать не спешит.       Он не боится попасть под влияние опасной причуды, но предосторожность не помешает. Юноша кивает, беря черный мешок вытянутой формы, и видит, что новый подчиненный поднимает тяжесть с противоположной стороны.       — Я бы и сам справился, но мне еще в город идти на тренировку, поэтому не откажусь от помощи, — вскоре прерывает тишину Мидория, смотря на собеседника.       — Зачем столько тренироваться? Вас же и так с самого утра до обеда Тору тренирует, думаю, что для дневной нормы вполне достаточно.       — Это нужно мне для миссии. Я обязан оправдать желания Учителя, потому буду стараться больше, — спустя пару минут молчания отвечает юноша.       Довольно неудобно постоянно прерывать и начинать разговор сначала, но со временем оба привыкают к особой традиции для необходимого безопасного общения. Да и для Шинсо говорить с другим человеком уже является важным аспектом в жизни.       Изуку понял простую истину с самого начала, увидев одиночество в грустных фиолетовых глазах. Ведь кто захочет общаться с человеком, способным подчинить волю другого? Стоит тебе ответить, и ослабший разум будет окутан чужой волей. Всего лишь одно брошенное слово «монстру», и ты уже являешься марионеткой в игре на собственную жизнь.       Мир несовершенен не только с точки зрения «есть ли у тебя причуда», но и какая она у тебя. Апогей нынешнего общества — сверхспособность. Если природа одарила человека силой, то значит автоматически и всем остальным. Тут даже не стоит заикаться, что «дар» останавливает прогресс человечества. Ведь зачем людям осваивать новые планеты и звезды, создавать новые и невероятные изобретения, если ответ на все один? Просто примени причуду.       Поэтому все сходится на удачу. Досталась тебе паршивая причуда, и жизнь уже перечеркнута по большинству аспектов. Многим людям приходится свернуть на кривую дорожку только из-за наличия «неправильной» причуды. К примеру, подобный выбор пал на Хитоши.       Трудно желать стать героем, когда общество кричит прямо в лицо, что твоя причуда ужасна, а ты безобразен и отвратителен. Когда родители не хотят разговаривать с собственным сыном, а список друзей полностью пустует многие годы. Быть отрезанным от людей очень мучительно, да и одиночество может выдержать не каждый.       Что тогда плохого, если отчаявшийся человек приходит в единственное место, где может попытать шанс быть счастливым и кинуть ненавистному обществу вызов?

«Нам было бы всем лучше, если мы были равны с рождения.»

      Не все злодеи ужасны. Они просто хотят, чтобы их услышали. Как и не все герои прекрасны.       Изуку тоже желает справедливости. Хочет, чтобы его голос стал громче для других, а люди не пропускали слова человека мимо ушей из-за беспричудной натуры «выскочки». Потому что он не такой как большинство.       Долгие минуты молчания виснут между злодеями, они только и делают, что перетаскивают черные мешки, наполненные тухлой плотью, выкидывая в свежевырытую яму. Тела ударяются друг о друга, одиноко лежа на глубине. Изуку совсем недавно видел, как ныне погибшие дышали, обычных преступников, которых приговорили к смерти. Сейчас они уже не принадлежат себе, валяясь в грязи и медленно разлагаясь. Ужасное зрелище. Но увы, результат требует жертв.       — Мидория, моя причуда отвратительна? Вы боитесь ее? — неожиданно спрашивает Шинсо, скинув последний мешок вниз, от которого уже идет отвратительный запах гнили.       Юноша смотрит на помощника, выжидая положенное время для ответа, и внимательно разглядывает. Взор приковывают синяки под глазами, темная кожа невольно завладевает вниманием. Конечно, у самого Изуку тоже имеются тени на нижних веках от своеобразного образа жизни, но все же не настолько заметные, более тусклые. Еще у юного злодея красивые нежно-фиолетовые волосы, иногда падающие на бледное лицо, поэтому любуется, ведь свои пряди он нещадно обрезал.       — Ну, если размышлять в данном ключе, то все причуды омерзительны. Просто некоторые менее… грязные? Мир был бы намного лучше, если бы их не было совсем. Но это пока что сказки, — тянет с нотками веселья юный злодей, скидывая с лопаты слегка сырую землю. — Боюсь ли я? Вряд ли, ты же на нашей стороне. Да и если бы ты оказался моим противником, я бы все равно нашел брешь в твоей защите, — беззлобно ухмыляется Мидория, загадочно смотря на товарища. — Но даже с союзниками нужно быть аккуратным. Людям свойственно предавать, хоть я и уверен в тебе. Ты не в том положении, чтобы использовать на мне причуду.       Изуку заканчивает на мрачной ноте, смотря на Хитоши холодным взглядом, отчего второму становится не по себе. Он отводит глаза, помогая главному закопать тела, после оглядывая потревоженную почву.       — Мидория, не беспокойтесь. В Лиге я не посмею пользоваться способностями, только если в крайнем случае, — с верностью отвечает Шинсо, беря протянутую лопату. — А почему лидер сам не занялся трупами? Он бы с легкостью расправился со своей причудой.       — Шигараки в последнее время плохо себя чувствует, — Изуку снимает пропитанную потом грязную футболку, надевая вещи для тренировки со Всемогущим. — Ему явно не нравится, что я работаю на два фронта. Будто мне по душе подобные занятия, — юноша резко отдергивает себя, кинув использованную одежду подчиненному. — Шинсо, пожалуйста, отнеси в Лигу, а то мне уже нужно идти, вернусь поздно.       — Вы… — неуверенно мямлит злодей, но Изуку уже уходит.       Закат в горах и лесах безумно красивый: небо окрашивается в красные и сиреневые цвета, солнце уже прячется за верхушками вековых деревьев, фигуры освещаются в красивых золотистых оттенках, а прохлада приятно скользит по коже. Но любоваться природой трудно, когда душу тяготит тяжкий груз, а в нос бьет трупный запах.       — Спасибо, что разговариваете со мной, — грустно улыбается Хитоши.       Он и вправду очень ценит, что Изуку отвечает ему.