***
Бакуго послушался, покинув чужой дом. Ноги сами несли по мрачным улицам, хоть внутри и бушевала целая буря, не собираясь утихать. Постоянные звонки добивают паршивое состояние, поэтому он запускает телефон в асфальт, разбивая новую модель вдребезги. Взрывной парень кричит на всю улицу, на что некоторые прохожие с опаской оборачиваются на него, стремительно покидая место. Вдалбливая несчастный телефон в покореженную дорогу, он чувствует усиливающуюся боль в челюсти. От лишней динамики зубы бьются друг о друга, ухудшая положение. На стене красуются черные разводы от взрывов юноши. Разбивая руки о кирпичи, он не может понять: «Как беспричудный мусор смог унизить его?».Глава двадцать четвертая
23 июня 2019 г. в 21:37
Слышится неприятный хруст сломанной челюсти.
Бакуго не понимает, что происходит. Он медленно открывает глаза и видит размытые силуэты перед собой, смешивающиеся в жуткие образы. Голова трещит от боли, а грубые ладони сжимают поврежденное место. Будущий герой чувствует, как по губам быстро стекает кровь, а зубы вместе с деснами бьются между собой.
Громко мыча, он падает на пол, словно щенок, и отползает к стене позади. Язык скользит по расшатанным зубам, и хочется снова выть от новой порции безумной боли. Взрослый парень вжимается в стену, как ребенок, держась за деформированную челюсть.
Изуку же давно находится возле матери, иногда кидая настороженные взгляды на незваного гостя, но концентрируясь на дорогом человеке. Силуэт зеленоволосого проясняется спустя долгую минуту, которая для парня кажется мучительной вечностью. Мерзотный страх переполняет, мешая трезво оценить ситуацию. Для Кацуки в новинку чувствовать леденящие сердце эмоции, и пока зрение неспешно возвращается, в голове стоит четкий образ Деку, отчего юному герою становится тошно.
Грубые поступки блондина нанесли непоправимый урон для Инко: она заходится в безумных воплях, но уже с охрипшим голосом. Женщина не может никого видеть перед собой помимо героев, сотворивших с ней нечто ужасное — душа навечно застряла в злосчастном дне, который переломил жизнь.
Капельница с грохотом падает на пол, разливая содержимое по половицам и выдрав иглу из вены пациентки. Все вокруг начинает заливаться горячей кровью, и Изуку сразу сжимает худое предплечье, с болью смотря в материнские глаза.
— Мама, это я, пожалуйста, вспомни меня, — умоляюще тянет Мидория, ведя по мокрой щеке окровавленной ладонью.
Инко испытывает дикий страх, из-за чего в грудной клетке сердце заходится в безумном ритме, отдавая острой болью в ребра. Состарившийся рассудок обтянут черной непроходимой пеленой, продолжающий сводить с ума и наполняя каждую секунду фантомной болью, подаренной героями.
— Мама, их нет! Они мертвы, сдохли! Сдохли! Прошу, успокойся, — чуть ли не срывается на крик Изуку, пытаясь не так сильно давить на хрупкие плечи.
— Кто ты? — более спокойно спрашивает женщина, пристально и испугано смотря в изумрудные глаза.
А Кацуки медленно поднимается, наблюдая за сумасшедшей сценой с приоткрытым ртом. Он грубо сдирает с губ густеющую кровь, а затем ступает в сторону двоих неуверенным шагом. Но взрывной парень все равно не знает, зачем совершает нынешние действия и с какой целью пытается предпринять хоть что-нибудь.
— Я… твой сын, — с горечью отвечает Изуку, поджимая губы.
Бакуго не хочет себе признаться, но на миг он чувствует незнакомое сожаление, хоть сразу и откидывает данную эмоцию. Ему немного, совсем чуть-чуть, становится жаль бывшего друга с больной женщиной, и это кардинально отличается от прошлого, когда он считал мальчишку лишь жалким выродком.
Инко резко переводит взгляд на блондина, отчего тот вздрагивает и неловко отступает назад, а приступ начинается заново, словно вечный кошмар, зацикленный в адском кругу. Женщина начинает вырываться, а Мидория понимает, что после сильной нагрузки может стать намного хуже, если, конечно, после стольких срывов она выживет. Ведь действия сейчас происходят на адреналине и остатках жизненных сил.
Изуку слегка отшатывается и шипит от неожиданности, когда обломанные ногти с острыми концами и обкусанными в кровь заусенцами царапают тонкую кожу лица, выпуская капли крови. Юноша оседает на пол, пытаясь придерживать женщину одной рукой и достать шприцы из прикроватной тумбочки. Дальше злодей действует на автомате, принимая крайние меры.
Движения четкие и умелые: Мидория отводит чужую руку в сторону, с силой нажимая коленом на женское плечо, а после с помощью зубов распаковывает шприц и набирает дорогое лекарство. Со стороны выглядит, что парень совершенно спокоен и бездушен, но тогда бы разбитые пальцы не тряслись так сильно. Нужны большие усилия, чтобы без лишнего вреда ввести жидкость в вену, не обращая внимание на мольбы матери.
Костлявые руки, покрытые кровью и синяками, безвольно опадают на кровать, в комнате наступает звенящая в ушах тишина. Тускло-зеленые глаза смотрят в потрескавшийся потолок, а после медленно закрываются. Инко вскоре засыпает из-за действия препаратов и внушительной усталости.
Кацуки не может пошевелиться, словно неаккуратное действие нарушит спокойствие и навсегда сломает хрупкий мир, построенный на безумии в чужой семье. Он чувствует небывалую безысходность, боль и давящую атмосферу, хочется побыстрей уйти, и парень не понимает, как можно здесь жить.
Бакуго жадно наблюдает, как юноша устало садится на пол, откидывая в сторону использованный шприц, и прижимается спиной к больничной кровати матери. Изуку смотрит в темный коридор и совсем не шевелится, а к Кацуки начинает приходить осознание. Атмосфера уже не так сильно давит на него, поэтому он позволяет себе немного расслабиться, вернув себе грубый и до жути привычный образ.
— Деку, — с трудом выдавливает из себя блондин сквозь зубы, и получается совсем невнятно, но тот, к кому обращаются, понимает значение обращенной фразы. Ведь по-другому не может быть.
— Каччан, — безэмоционально тянет Изуку, все-таки переведя на гостя холодный взгляд, — уходи.
Кацуки сжимает со злостью кулаки и приоткрывает губы, как его грубо прерывают.
— Я сказал: уходи! — с остервенением кричит на всю комнату Изуку, вытирая с щек кровь. — Выметайся из моего дома, живо!
Бакуго хочет ответить в привычной манере, сделать хоть что-нибудь, что похоже на него настоящего, но он только смотрит на хозяина дома, улавливая страшное безумие. Взором овладевают изумрудные глаза, которые вселяют необычные ощущения, руша внутренние устои. А Изуку бесится, жутко бесится, что блондин все еще находится в комнате Инко. Никто не смеет причинять боль матери, ведь за нее он готов убивать снова и снова.
— Уйди, — злобно шепчет злодей, поднимаясь с прохладного пола, и с вызовом смотрит в алые глаза.
В одно мгновение все внутри будущего героя начинает трещать и осыпаться, потому что он чувствует превосходство другого человека, которое больно бьет по самолюбию.
— Тебе не ясно? Если хочешь жить, то больше не появляйся здесь, — с ядом чеканит Мидория, все ближе подходя к бывшему другу, замечая, как ладони парня начинают вновь дымить.
Бакуго действует на рефлексах, почувствовав, что на него начинают психологически давить, и, даже не осознавая, он делает резкий выпад, замахиваясь правой рукой. Между парнями метра полтора, и когда гарь ударяет по обонянию, юный злодей мгновенно вытаскивает оружие.
Кацуки замирает, почувствовав холодный металл пистолета на лбу, и только искры трещат над зелеными кудрями. Чужой самоуверенный взгляд прожигает внутри него дыру, из-за чего хочется поставить веснушчатого на место. Вот только ставят его.
— Насколько бы не была сильна твоя причуда, ты все еще простой человек, — спокойно произносит Мидория, словно доносит всем известную истину до ребенка.
— Она хотя бы есть у меня, — шипит блондин, желая придушить парня, но взгляд цепляется за изуродованную шею в ярких красках, что не уходит от юного злодея.
— У тебя три секунды, чтобы спасти свою тушу, — вскрикивает Изуку, не позволяя себя разглядывать, особенно шею, покрытую свежими синяками из-за нервного срыва Шигараки.