Рисунок кровью

      Ледяные брызги ударяют по ногам, к подошве прилипает мокрый песок, а длинный шарф, замотанный на шее, развевается от продолжительного бега. Дыхание у Изуку почти ровное.       Воздух рядом с водой холодный, доставляя бегу сложности наравне с вязким песком, в котором немного проваливаются ноги. С обветренных губ от низкой температуры часто срываются мягкие облака пара, ветер неприятно холодит вспотевшую кожу.       Тошинори внимательно наблюдает за юношей, сидя на возвышенности из ненужного металлолома. Костлявая ладонь убирает растрепанные волосы назад, по привычке оставляя самые длинные пряди у лица, а после герой согревает руки теплым дыханием, продолжая смотреть исподлобья. Он сильнее кутается в легкое, немного поношенное со временем пальто и получает желанное тепло. Странно, что человек с огромным достатком не может позволить себе большего, но парень не собирается расспрашивать о ненужной информации.       Пробежка длится довольно долго, пока усталость в ногах не начинает серьезно давить на нервы. Изуку валится на холодный песок рядом с героем, блаженно прикрывая глаза и глубоко вздыхая. Выровняв дыхание, он приоткрывает один глаз, хитро глянув на старшего, на что герой подпирает острый подбородок ладонью и внимательно рассматривает будущего преемника.       Изуку позаботился, чтобы его сине-фиолетовую шею никто не увидел, плотно замотав старой вязанной вещью. Хотя бы здесь везет с прохладной погодой — шарф выглядит уместно в сложившейся ситуации. Но все равно придется придумывать правдивую, желательно трогательную историю насчет шрамов, чтобы в ложь точно поверили.       — Когда я говорил, что нужно бежать, пока не упадешь, то я говорил образно, мальчик мой, — мнется герой, явно чувствуя себя виноватым. — Но я приятно удивлен твоей физической подготовке. По тебе и не скажешь, что ты силен телом, — Всемогущий слабо улыбается, подавая руку мальчишке.       А Мидория еле сдерживается от колкой фразы и смиренно принимает ненужную помощь. Когда он поднимается, между ними почти исчезает разница в росте. Всемогущий высок и силен, но в нынешней форме выглядит совершенно по-другому. Вдобавок, сильная сутулость делает зрительно намного ниже. Тошинори слабо улыбается младшему, опуская голову, чтобы смотреть прямо в глаза собеседнику. Слегка сжав чужое плечо, он продолжает:       — Я думал, что придется потратить все время до поступления на подготовку, но теперь есть шанс овладеть причудой в спокойных условиях. Разве ты не рад?       — Что? До какого поступления?       Искреннее удивление вводит мужчину в ступор, отчего он приоткрывает рот, словно рыба, сначала подумав, что ему послышалось.       Но чужой взгляд говорит совершенно об обратном.       — В академию. Изуку, ты не собираешься поступать? — на секунду герой замолкает, после отдергивая себя. — Ох, если ты не хочешь, то можно стать героем без поступления, конечно, будет намного сложнее… Я просто хотел, чтобы ты учился там же, где и я когда-то.       — И в какую же академию Вы ходили? — злодей быстро спрашивает, перебивая собеседника, а потом до него доходит, что Герой Номер Один явно обучался в самом лучшем заведении.       — В UA, и со следующего года я числюсь там преподавателем. Изначально планировалось, что искать преемника буду среди студентов. Но мне посчастливилось встретить тебя раньше, — и вновь счастливая улыбка героя, от которой уже воротит.       Но Изуку улыбается в ответ, ведь такова отведенная роль.       — Хорошо, Тошинори-сан. Это очень мило с Вашей стороны! Я стану героем, похожим на Вас, — взгляд скользит по жалко сгорбленной фигуре, и парень подмечает, что и вправду из него такой же герой, как и из его «учителя». А после улыбка перетекает в легкую ухмылку, — и я поступлю в академию.       Мидории все равно, он может обещать любую чушь, ведь не нужно нести ответственность за слова перед добродетелем. До поступления еще далеко, главное сейчас — заполучить причуду, и затем действовать по обстоятельствам.       Яги рад столь важному выбору, счастлив, что судьба свела с будущим преемником, ведь Тошинори хочет быть похожим на свою дорогую наставницу — Нану. Пожилой мужчина чтит светлую память героини, желая сохранить драгоценную причуду и передать силу в целости и сохранности, исполнив долг. И ужасно боится, что может погибнуть, забрав наследие с собой, но мечтает взрастить новый Символ Мира — Героя Номер Один.

***

      Пальцы предательски скользят по ржавому металлу, царапая загрубевшую кожу, отчего Изуку часто дышит и напрягает поясницу, чтобы поднять непосильную ношу. Похожую идею он ожидал от Всемогущего: даже в обычной тренировке он найдет способ помочь дрянному миру. Очистить пляж от скопившегося тяжелого мусора и вправду умно. Только для юного злодея совсем непривычно, у него впервые тренировка подобного рода, да и «тренер» до безобразия странный. После методов наставников герой кажется слабохарактерным и слишком мягким по отношению к серьезному обучению, все-таки передача причуды может убить, здесь нет места жалости. Тору бы подошел к данному делу ответственнее, не давал бы поблажек, поставив в приоритет жизнь, а не здоровье.       — Мидория, мальчик мой, отдохни. Не нужно так сильно перенапрягаться, просто следуй плану, — Всемогущий протягивает младшему термокружку, разворачивая самодельное печенье, обернутое в плотную бумагу.       — Спасибо, чудесно для холодного утра, — юноша принимает вкуснейший чай, пытаясь не уронить чашку из дрожащих от напряжения пальцев, и дует на горячую поверхность.       Яги не может оторвать глаз от изуродованных пальцев. Внутри противно гложет сомнение и любопытство, смешанное с тревогой, но он не знает, как лучше подступиться и начать разговор.       — Вас интересуют шрамы? — наблюдая за чужими потугами, Изуку все-таки решается помочь мужчине, хоть было и интересно анализировать.       — Если ты не против, то я бы хотел поинтересоваться, — Всемогущий облегченно выдыхает, но чувствует, что тонет во взгляде малахитовых глаз.       Мидория некоторое время только смотрит на собеседника, словно видит впервые, а герой волнуется, стыдливо отводя глаза, и уже хочет перевести тему, как приглушенный шум заставляет повернуться. Изуку роняет кружку из рук, и кипяток частично обжигает кожу, быстро разливаясь по чистому песку. Он дрожит и шмыгает носом, прикрывая лицо изуродованными ладонями. Темно-зеленые пряди полностью закрывают лицо, из-за чего Тошинори только и остается, что смотреть на вздрагивающие плечи.       — Десять лет назад… — голос начинает хрипеть, дрожа от слез, и чтобы речь хоть немного являлась разборчивой, приходится судорожно хватать воздух ртом, — после праздника героев… Я находился там вместе с мамой…       — Ох, неужели…       — Да, благодаря злодеям нас погребло под завалом. Взрывная волна оказалась слишком сильной. Я пытался помочь матери, но лишь разодрал себе руки. Плита была слишком тяжелой для меня… Кровь мешала ухватиться, пальцы постоянно соскальзывали, везде валялось битое стекло, торчала арматура… Из-за моего бессилия мама пострадала, из-за меня ее парализовало… Если бы не Вы в тот день, мы бы погибли, — лихорадочно поговаривает парень, выдавливая слезы.       Злодей поднимает взгляд на героя, вытирая покрасневшие щеки и глаза. Его сильно трясет, дыхание сбивается к черту. Тошинори больше не может молча наблюдать, поэтому робко обнимает младшего, желая утешить.       — Успокойся, Мидория. Ты не виноват, ты был ребенком, не нужно так убиваться. Все уже в прошлом, — шепчет Яги, аккуратно поглаживая подростка по голове. — Теперь с тобой я, все будет хорошо, обещаю.       Юноша жмется к чужому телу, утыкаясь в плечо, и продолжает горько плакать. Подобное больно ударяет по самоуважению, но дарует легкое и секундное облегчение.       — Спасибо, спасибо, Тошинори-сан, — нашептывает злодей, медленно отстраняясь, но больше не поднимая взгляда.       — Ты весь замерз, давай я отвезу тебя домой, — предлагает герой, помогая преемнику подняться.

***

      С большой неохотой юноше приходится назвать старый адрес. Он только утыкается головой в стекло машины, наблюдая за сменяющимися однотипными пейзажами. Герой ведет машину аккуратно, не разгоняясь, поэтому начинает клонить в сон. Глаза слипаются, но злодей отдергивает себя, резко посмотрев на дорогу.       Все же хочется вернуться в катакомбы, а не возвращаться в родной дом.       — Остановите тут, пожалуйста, — тянет Изуку, уже расстегивая ремень безопасности, желая быстрее покинуть машину.       — Это твой дом?       — Да. Простите, не могу Вас пригласить зайти. Мама в последнее время плохо себя чувствует.       — Ничего страшного, до завтра, — неуверенно улыбается герой.       Злодей машет на прощание, проходя к старому крыльцу, и когда машина скрывается за поворотом, юноша с неохотой открывает входную дверь. Он небрежно кидает обувь на входе, а на вешалку летит шарф с легкой курткой, и ноги уже сами ведут в ванную. Смотря на замученное отражение, Изуку бьет кулаками по раковине и громко вскрикивает. Омерзение разливается по телу горьким ядом, после чего в голове всплывает яркий образ героя. Ему тошно от духовной близости с лучезарным Тошинори. Миссия кажется парню отвратительной, как и вся его жизнь. Подросток хватает с полки острые ножницы, поднося к горлу. Первая минута… вторая… Вновь жалкий обреченный плач разносится по небольшому помещению, но в этот раз парень сжимает длинные пряди, оттягивая, словно хочет выдрать. Изуку сильно бьет себя по голове, считая отражение никчемным и уродливым. Отрезанные кудри падают в раковину, а шум воды перебивает затихающее рыдание.       Мидория вспоминает, как недавно его бережно гладили по голове заботливые руки героя, злоба нарастает. Он чувствует себя грязным, хочется избавиться от скверны. Парень ужасается, не зная, сколько ему придется быть с Тошинори добрым, отзывчивым, постоянно улыбаться и спасать чужую тушу, если понадобится. Ведь он считается беспричудным мусором, пока сила дремлет внутри. И сколько бы юноша не совершенствовал тело и умения, все равно найдутся те, кто попросту сильнее от природы.       Отрезанные волосы соскальзывают вместе с водой в трубу, и Изуку смотрит на трясущиеся ладони. Он уже видел похожую картину, когда на пальцах остаются выдранные волосы из-за нервного срыва. Только теперь на месте матери он сам.       Мидория чувствует себя непривычно с короткими волосами, и ему все равно, что пряди разной неопрятной длины. Он кидает ножницы к отрезанным патлам с глухим звоном и опускается на холодный пол. Воцарившаяся тишина с силой давит на череп, остается лишь смотреть в стену напротив, пока резкий шум не прерывает спокойствие.       Входная дверь с грохотом захлопывается.