a baker's mile in your shoes

Давненько уже Клэр не прилипала к телевизору из-за чего-то не ужасающего. Это… это, пожалуй, можно расценивать как забавное. «… увели в наручниках. В заявлении, сделанном всего несколько минут назад, мистер Бофорт якобы заверил власти, во-первых, в том, что только те, кто употреблял булочки, были или будут затронуты, и, во-вторых, в том, что последствия исчезнут в течение тринадцати часов после их первоначального проявления». Булочки. Вкусные, волшебные, меняющие людей телами булочки. Клэр качает головой, пьет кофе и гадает, сколько истеричных покупателей мистера Бофорта заявятся сегодня в отделение скорой помощи, умоляя о чем-нибудь в духе отменяющего магию переливания крови. Она надеется, что это все закончится до начала ее смены. Звонит ее телефон, что поначалу ее не тревожит, потому что день в самом разгаре, но потом она замечает имя звонящего и собирается с мыслями, прежде чем взять трубку: — Фогги? — Ага, привет. — На фоне слышится какой-то шум, явно от людей и не сулящий ничего хорошего. Она пытается прислушаться, и… кто-то (Мэтт?) определенно стонет так, словно пытается не закричать (Мэтт), а Фогги кажется очень взволнованным. — Видела магические булочки по новостям? Чёрт. Клэр закрывает глаза: «Вот что происходит, когда считаешь что-то смешным, Клэр, ты решила испытать судьбу». — Да? — Хорошо, потому что до меня только что дошло, что мне никак не объяснить это предложение в противном случае. Э-э. Мэтт съел булочку. Как и наш друг Бретт. И теперь они… поменялись местами. И Бретт вроде как… порвал часть швов Мэтта, и эм. Почти уверен, что болевой порог Мэтта полностью мысленный и совсем не физический, и я типа думаю… думаю, что его тело на самом деле вообще не может сопротивляться боли. Клэр стонет и хватается за переносицу: — Приеду, как только смогу. — Пожалуйста, прихвати лекарства. Очень хорошие лекарства. Больничные лекарства.

***

Картина, которая ей открывается, похожа на сцену из очень запутанного фильма категории Б: например, если бы сценарист хотел получить комедию, но режиссер был больше любителем ужасов. Мэтт — не Мэтт, а, по-видимому, Бретт — мечется на диване и тяжело дышит, почти задыхается, а Фогги и — предположительно — Мэтт стоят перед ним на коленях, опустив руки, но не прикасаясь к нему, и все трое кричат друг на друга, очень тихо, и повсюду кровь. Ладно, не повсюду. Клэр видела, как выглядит «кровь повсюду», и это не тот случай. Но она залила диван, в ней вымазан не-Мэтт-а-Бретт, а также руки Фогги и предположительно-Мэтта. — О, только посмотрите на меня, — шипит не-Мэтт-а-Бретт, выгибая спину и хватаясь за бок, — посмотрите на меня, я Мэттью, блять, Мёрдок, и я считают отличной идеей ввязываться в поножовщину с голыми руками, а потом прыгать с крыш, ведь ничего никогда не идет наперекосяк! Ладно. По крайней мере, ей, судя по всему, не нужно париться насчет легенды Мэтта. Хорошо. Ей уже доводилось провести неловкую и ужасную ночь, зашивая Мэтта Мёрдока и абсолютно ничего не объясняя его пьяному и паникующему лучшему другу; врать зашиваемому, пожалуй, могло бы быть уже слишком. — Я пришла с подарками, — объявляет она, поднимая сумку. — Хирургический набор и обезболивающие. Парень, который, по-видимому, является Мэттом, поднимает глаза и с секунду пялится на нее, а потом слегка улыбается, а Клэр была так сосредоточена на том, что здесь есть кто-то, не привыкший к такому количеству информации от органов чувств, как у Мэтта, прямо сейчас испытывающий боль Мэтта, что ей даже не пришло в голову, что Мэтт увидит ее. Впрочем, сама ситуация никуда не делась, так что Клэр быстро присоединяется к ним на диване, прогоняет лишних, чтобы не лезли под руку, и начинает доставать вещи из сумки: — Где она? — Правый бок, — отвечают Бретт и Мэтт одновременно. Ладненько. — Хочешь принять обезболивающее? — спрашивает она, потому что… Формальности. — Да. Она поднимает глаза на Мэтта, потому что… лекарства окажутся в его теле. Формальности. Он пожимает плечами и кивает: — Просто дай ему одну таблетку, он уже кое-что принял до этого. Она кладет одну таблетку вместо двух Бретту в рот, и он глотает ее, не запивая, что, в общем-то, не идеально, но на идеальное рассчитывать не приходится, так что она задирает его рубашку и приступает к обработке участка рядом с раной. — Итак, это Бретт, — услужливо объясняет Фогги, для верности водя рукой между Бреттом и Мэттом. — С этого момента он может присоединиться или не присоединиться к нашим посиделкам в зависимости от того, насколько сильно он будет ненавидеть некоторых или всех из нас, когда это все закончится. Я надеюсь, он будет ненавидеть Мэтта сильнее всего и решит тусить по крайней мере со мной и тобой. Бретт издает такой звук, будто ненавидит всех и вся во вселенной, но, вероятно, в основном Мэтта, учитывая все обстоятельства. — Видела тебя в новостях, — говорит Клэр между делом и принимается за наложение швов. Он выглядит немного более знакомым, будто она встречала его и в больнице. Клэр сталкивалась с кучей людей, поторапливала кучу (отчаянных, вежливых, жизненно важных) разговоров, и ей нравится думать, что у нее сносная память на имена и лица. — У тебя брали интервью про Сорвиголову. Махони, верно? — Ага, — выдавливает из себя он, запрокинув голову и сжимая кулаки. — Б-будут брать интервью еще раз — в-возможно, будет, что еще им сказать. И это не… — спешит добавить он и останавливается, вынужденный несколько секунд втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. — Это не угроза, я никому… не угрожаю… пока меня зашивают… на диване… Я просто имел в виду… что он… мудак. — В свою защиту хочу сказать, — подает голос Мэтт, — что я честно не ожидал, что кому-то ещё придется разбираться с моими травмами. — Когда ты говоришь, — начинает Фогги и показывает на Клэр, а потом на себя, — «разбираться»… — Ты знаешь, что я имел в виду. — Я, наверное, — говорит Бретт, и Клэр понимает, что в этот момент он изо всех сил старается не уворачиваться от нее, — я, наверное, перестану злиться и… буду очень сожалеть, что… порвал твои швы… в ту же секунду, как потеряю сознание или вернусь в свое тело, но прямо сейчас я тебя ненавижу, Мёрдок, реально ненавижу. — Справедливо, — соглашается Мэтт. — Это… ага. По большому счету, если сравнивать с длинными сменами, и сложными ночами, и всем, что Клэр доводилось видеть и делать, со швами она разделывается быстро. — Никто не возражает, — говорит Бретт заплетающимся языком, — если я, ну, вырублюсь на немножко? Клэр похлопывает его по руке: — Возможно, это хорошая идея. — Окей, — отвечает Бретт и замолкает. Фогги остается присматривать за ним, а Мэтт и Клэр уходят на кухню. — Ну, — говорит Клэр, включая воду локтем, чтобы смыть кровь с рук и инструментов. Она как следует обработает их, но позже. — А как твой день прошел? Мэтт смеется, и это… странно. Это его смех, но другим голосом. — Ой, да знаешь, очень скучно. Проснулся в чужом доме, в чужом теле — типичное утро после диких волшебных булок. Клэр фыркает и отходит в сторону, чтобы Мэтт мог присоединиться к ней у раковины: — По крайней мере, это произошло не во время одной из твоих вылазок. Мэтт вздрагивает — всем телом: — Ага, я… это приходило мне в голову. Вероятно, э-э… Вероятно, хорошо, что волшебные булочки, как выяснилось, по ощущениям похожи на отравление, иначе… так и получилось бы. — Серьезно? — кричит Бретт из гостиной. — Вот, значит, где ты проводишь черту? Пищевое отравление? Я уже говорил, что у тебя ребра надломлены? — Ушиблены! — отзывается Мэтт, и Клэр закатывает глаза. — Надломлены, — говорит она, тыкая пальцем в его — сейчас здоровую — грудь. — Я велела тебе отлежаться. — Я не в восторге, — откликается Фогги, и если судить по голосу, он точно не в восторге, — что ты солгал мне про свои ребра, Мэттью, и мы еще вернемся к этому разговору. — Бретт, вообще-то, пытается поспать, — говорит Мэтт. — Заткнись, Мёрдок, — хором произносят Бретт и Фогги. Мэтт вскидывает руки, разбрасывая капельки воды, и отступает: — Мне не победить. — И с каких пор тебя это останавливает? — Клэр закрывает кран и облокачивается на раковину, поворачиваясь к нему. Рассматривая его. Он переминается с ноги на ногу, смотря куда-то справа от нее и только изредка поглядывая на нее саму. — Надо мне спрашивать про… — начинает она и замолкает, неопределенно показывая на свое лицо, на свои глаза. Мэтт вздыхает: — Л-лучше не надо. Я просто. Это странно, и мне не с чем сравнивать, и я стараюсь не думать… ни о чем. Если коротко, я не хочу себя возненавидеть, если завтра не смогу вспомнить, как ты выглядишь. Она кивает: — Ладно. — Ладно? — Он, кажется… удивлен? Клэр наклоняет голову: — Ага, окей? В этом есть смысл. Теперь Мэтт на нее пялится: — Я просто… — он сглатывает — Наверное, я просто не хочу… никого разочаровывать. Клэр иронично поднимает бровь: — Чем? Тем, что не прыгаешь от радости, видя, какие мы все прекрасные? Думаю, переживу. Он ухмыляется. Клэр ухмыляется в ответ, и они отправляются в гостиную. — Как ты спишь, — монотонно говорит Бретт, когда Фогги поднимается на ноги и идет на кухню. — Мёрдок, как ты спишь вообще? — Нужен опыт, — извиняется Мэтт. — У тебя… ох, у тебя, наверное не получится. Без снотворного. Ты, э-э… Дать тебе таблетку? Бретт открывает глаза и медленно, осторожно садится: — У тебя они есть? — Ага, — отвечает Мэтт, потирая шею. — Я просто, э-э… Я редко их принимаю. Всегда боюсь, что… привыкну. И они просто… перестанут работать. Но. Тебе больно, и я не принимал их уже несколько месяцев, все… все будет в порядке. Может быть, ты сможешь проспать все остальное. — О, — вспоминает Клэр, собирая вещи. — Вы слышали по новостями? Вот это вот все предположительно длится тринадцать часов. Вы давно так? — Думаю, я отключился около… одиннадцати? Прошлой ночью? — Бретт не уверен. — В одиннадцать или в полночь, приблизительно тогда. — Ага, похоже на правду, — подтверждает Мэтт. Клэр проверяет на телефоне: — Четверть первого. Вы должны вернуться к нормальной жизни — если так вообще еще про что-то можно сказать, как бы там ни было, вы должны поменяться в течение следующего часа или около того. Бретт проводит руками по лицу, голове, хватается за затылок и тяжело выдыхает: — Ладно. Нет. Никакого снотворного. Мэтт делает полшага вперед: — Бретт… — Не собираюсь я тебя таблетками накачивать, Мёрдок, — срывается Бретт. — Я уже принял обезболивающее дважды, и, полагаю, к нему ты тоже боишься привыкнуть. Я с тобой так не поступлю. — С этим, — говорит Клэр, поднимаясь на ноги и закрывая сумку, — ребятки, разбирайтесь сами, потому что у меня есть и нормальные дела на сегодня, ну знаете, без крови, или наложения швов, или выпечки, меняющей людей телами. Но по пути к двери она останавливается. И разворачивается: — Бретт… не дай Фогги отпугнуть тебя от наших посиделок, — она ухмыляется, к удовольствию Мэтта (но, на самом деле, в основном к своему собственному), и хихикает, к удовольствию Бретта. — Мы хорошо проводим время.