***
Когда ты только прибыла в поселение, ты была маленькой и измождённо худой. Ты так внимательно и настороженно оглядывалась вокруг, особенно во время еды, словно опасалась нападения. Или выискивала знаки, что всё это лишь бред твоего уставшего сознания. Прошло много времени, прежде чем страх и болезненная надежда в твоих глазах сменились твёрдой уверенностью. И только тогда я заметила, что они вовсе не блекло-голубые, а почти синие и отливают сероватой сталью. Красиво. Ты была словно моей противоположностью. Твои светлые, вьющиеся волосы там, где мои были чёрными и прямыми. Твои бесконечные веснушки там, где моя кожа была девственно чистой. Ты вечно стремилась вперёд, словно хотела руками обнять мир и дотянуться до его края. А потом отец смазывал твои разбитые коленки, а я утирала тебе слёзы. Это благодаря тебе я научилась идти, а не топтаться на месте. Сперва медленно и неуверенно, спотыкаясь, но твоя рука, тянущая за собой, была тёплой, и я начала верить, что однажды сумею тебя догнать. Я любила наши совместные тренировки. С луком в руках ты забывала о тайнах мира, зовущих тебя, да и о мире вообще. Отец, шутя лишь наполовину, говорил, что твои глаза поцеловал И'ффре. Потому что даже я, говорящая с Зеленью, благословлённая духом леса, не могла потягаться зрением с ястребом. Но ты видела мишень и каждый листочек на дереве, которое для остальных было лишь густой зелёной шапкой на могучем стволе. Твои движения завораживали меня. Ты была невероятно мягкой и гибкой, и каждый твой шаг был таким, словно ты вот-вот обратишься водой и потечёшь по холмам. Мы становились старше, твоё тело изменилось, стало ещё более женственным и... желанным. Мне становилось жарко от одного только взгляда на тебя. От касания нежной кожи. От того, как твои мягкие губы складывались в улыбку. Это пугало меня. Странное чувство, и слишком сильное, чтобы ему можно было противиться. Я сгорала от стыда по ночами, раз за разом просыпалась с твоим именем на губах и пульсирующим жаром внизу живота. Но когда я увидела это же желание в твоих глазах? Я подумала, что, возможно, это самая правильная вещь во всём мире.***
День, когда мы решились перейти черту ничем не отличался от других. Не было ни грома, ни молний, ни вспышки осознания. Просто в какой-то момент целомудренный сестринский поцелуй сменился чем-то большим. Я испугалась, отпрянула, полыхая щеками, а потом взглянула на тебя, на твои красные от смущения щёки и дикий блеск в глазах. Ты никогда ещё не была такой. Всегда собранная, горделиво прямая, ты редко улыбалась даже мне, и все эти улыбки были такими тонкими, что того и гляди, исчезнут совсем. Ты никогда ещё не была так непохожа на свою мать, чарующе, незнакомо живая. И поэтому я потянулась, чтобы украсть ещё один сладкий, неловкий поцелуй. Это стало нашим секретом. Мы срывали поцелуи, когда оставались одни. Моими любимыми днями были те, когда старый жрец отправлял меня за ингридиентами к крюку, мы так называли изогнутый холм на север от котлована и за пятнистыми болотами, и мы могли целоваться всю дорогу. Мы становились опытнее и наши руки уже смелее касались там, где нам всегда хотелось. Когда ты впервые решилась прижать меня к дереву, сжимая руками грудь, я едва не простонала тебе в рот, чувствуя себя более пьяной, чем в тот раз, когда тайком стащила с праздника остатки джагги. Я хмелела от тебя, от запаха твоих волос, от жадных глубоких поцелуев и всё более требовательных рук. От желания, плещущегося на дне твоих зрачков. И между ног было уже влажно, жарко и мучительно хотелось коснуться. Наш первый раз был именно таким. Когда мы тяжело дышали, облизывая исцелованные губы и чудом держась на дрожащих ногах, а живот сводило возбуждением почти до боли. И тогда ты хриплым шепотом сказала, что хочешь посмотреть, как я это делаю. Твой жадный взгляд ощущался едва ли слабее прикосновений. Я дрожала от стыда, но так долго желала к себе прикоснуться, что первое движение пальцев вырвало из меня почти всхлип. Меня несло к краю неумолимо и быстро, твоим присутствием, пламенеющим на коже, моими пальцами, знающими каждое слабое место. А потом я открыла глаза и всё стало неважно, потому что я увидела тебя. Ты тоже ласкала себя, нетерпеливо и быстро, кусая губы и запрокидывая голову, оставляя беззащитно открытой длинную, соблазнительную шею. Мы целовались, пока нас сотрясала дрожь пика, до краёв наполненные счастьем и тёплой истомой. И ты смеялась, заливисто и звонко, прижимая меня к себе и целуя куда придётся. Это был первый раз, когда я слышала твой смех. И тогда я решила, что всегда буду рядом, чтобы ты среди долга и обязательств могла найти для себя кусочки отдохновения и счастья.