Озёрное

За маленьким окошком сонно потягивается влажная душная ночь. А Эльсиния беззастенчиво любуется очарованной видом любимой. Самия очень красива в робком свете, когда белоснежное свободное платье жрицы едва-едва намекает на изгибы, открывает взору изящные ноги и предплечья. Мягкие вьющиеся пряди цвета миндаля в очаровательном беспорядкие рассыпаются по плечам, обнимают круглое, почти кукольное лицо с маленьким носиком и большими сине-стальными глазами, очень необычными для босмерки. Почти, потому что сливочную кожу украшала бессчисленная россыпь рыжеватых веснушек. По всему телу: на лице - густыми мазками на скулах, загадочными узорами на хрупких плечах, пальцах, груди, бёдрах. Даже острые уши были покрыты ими, и Эльсиния мучилась в желании их поцеловать. Но вот Самия отвлеклась, поймала жадный взгляд и охотно шагнула в протянутые руки, улыбаясь понимающе и дразняще. Шагнула бесшумно и плавно, так изящно натягивая носочек, что любая танцовщица продала бы душу, только чтобы уметь так от природы. Эльсиния притянула её ближе, усадила на колени, с наслаждением целуя и запуская пальцы в бесподобно мягкие волосы, ласково поглаживая затылок. Самия уже ёрзала беспокойно, но не торопилась, отвечала на ласки тягуче и вдумчиво, только иногда провокационно покусывала чужие губы. И Эльсиния не выдержала первой, перевернулась, оказываясь сверху, наслаждаясь довольной улыбкой на зацелованных губах. Медленно-медленно она провела по её рукам, поднимая их над головой, а ветви изголовья, повинуясь воле созидающей*, оплели гибкие запястья. Самия тихо ахнула, ощутив новое положение, беспокойно облизнула губы, а в её глазах разгорался настоящий пожар. Эльсиния снова огладила её руки, шершавыми подушечками соскользнула на внутреннюю поверхность, наблюдая за вспыхивающими на коже мурашками, и, потянувшись, длинно лизнула сгиб локтя. Самия вздрогнула, как от удара током, выгнулась, с поразительной гибкостью сводя лопатки, и Эльсиния лаской потекла по её телу, перемежая руки и губы. Самия была восхитительно мягкой, гибкой, от удовольствия извивалась так, словно костей в её теле не было вовсе. Словно текучий речной поток, свободный и звонкий. И Эльсинии хотелось больше любоваться этим телом, нежить его, избавившись от надоевшего платья. Самия сама тянулась за прикосновениями, невообразимо прокручивая в суставах стянутые руки, просила бессвязно, шире раскрывая дрожащие бёдра. Но Эльсиния не отрывалась от изысканной пытки. Она знала, как заводит Самию её беспомощность, стук её сердца вторил быстрому беспокойному дыханию. А дарованная ей власть пьянила и её саму сильнее джагги*. Соскользнув ниже, Эльсиния ласково поцеловала косточку щиколотки, подразнила чувствительное местечко под круглой коленкой, внутреннюю сторону бедра, также усыпанную веснушками, как и всё остальное. Самия задрожала, простонала жалобно: - Э-эль, пожалуйста, я больше не могу. И от этого дрожащего беззащитного “Эль”, Эльсинию и саму унесло. Она вошла сразу двумя пальцами, заставляя Самию задохнуться, захлебнуться стоном, задвигалась, постепенно ускоряясь, губами как-то рвано целуя выступающие рёбра, натянутую кожу живота, густо усыпанный веснушками пупок. Дразняще она прикусила твёрдый сосок и Самия сбилась с ритма, выстонав что-то уже совсем невнятное. Эльсиния чувствовала, как она сжимает её пальцы, как сильнее и быстрее подмахимает бёдрами, знала, что она близко, и, свободной рукой сжав грудь, прошептала: - Давай, любимая, кончай. Воздух вышел из Самии долгим всхлипом, и Эльсиния даже придержала её, видя, как напряглись связанные руки. Обнимая дрожащее тело, она целовала ещё заметные зарапины от коры на запястьях, задыхаясь от нежности. А потом ощутила, как горячий язык влажно скользнул по горлу, её уязвимому месту, почувствовала осторожные зубы над зарождающимся стоном и одновременно - контраст властной руки между ног. И сорвалась следом… За окном лежала влажная ленивая ночь, а они мирно спали, спутав волосы и руки и деля одно дыхание на двоих.