infantem

      Грызущая все окончания боль приветствует Чонгука с пробуждением, проводит с ним все время, и она же провожает в беспамятство. Чонгук едва может голову поднять, когда все же приходит в себя, потому так и остаётся лежать пластом. Он не пытается шевелиться, раздражая этим и так отзывающееся всполохами боли тело. Лишь водит глазами по высокому потолку, не пытается думать, смотрит в высь, где горят огни.       Облизывает губы, задевает ранки и шипит, осознавая.       Не обман.       Он действительно в Аду.       Чон с трудом на бок поворачивается, колени поджимает, видит, что без одежды, что кожа исписана гематомами и ссадинами, что стёрта на боках, что кровит болезненно. Он сворачивается в позу эмбриона, ладони к сердцу прижимает, его стук услышать хочет, почувствовать.       Тщетно.       Внутри оглушающая пустота, Чонгука кроет. Щупальца подступающей истерики опутывают, к себе тянут. Он от мыслей хочет закрыться, не вспоминать, не ощущать снова. Но нет. Кадры чудовищной реальностью всплывают, ярко все демонстрируют.       Чонгук жмурится, виски жмёт, но образ чудовища перед глазами не меркнет, наоборот, все ярче наливается, все чётче проступает. Он готов головой биться, лишь бы удалить, выкорчевать навсегда, стереть.       В его мыслях демон его растаскивает на куски, рвёт зубами кожу предплечий, метит спину и живот, под коленями сильнее перехватывает, не даёт вырваться. Чонгук в его руках как в ловушке, и та острыми зубьями смыкается, надежды не оставляет.       Он пальцами оглаживает плечи, на мелкие раны натыкается, на укусы, царапины, сдерживать слёзы не может, от боли стонет. Звук вылетает громкий, эхом по помещению разносится. Чонгук рефлекторно рот ладонью зажимает, жмурится. Убирает осторожно, цепляется за что-то, понимает.       Ошейник все ещё на нём, сидит идеально, зазора не оставляет. Чонгук почему-то уверен, что сам его не снимет. Но пытается, тянет, что есть силы. Только хуже делает.       Плотная кожа начинает стягиваться, перекрывая доступ к воздуху. Чонгук в панике отпускает опасное украшение, но назад оно не возвращается. Так и остаётся в той же форме, продолжая душить. Чонгук паникует.       Он не хочет умирать ещё раз.       Парень в панике мечется глазами по пространству, привстает немного, игнорируя вспышки боли, оглядывается, вдыхая через раз. Ищет что-то острое, но взглядом натыкается только на огромную постель, на которой лежит цепь с оборванными звеньями, двери, столик, кресло, лису…       Лису?!       Чонгук ошарашенно на животное уставился, забывая дышать и замирая.       Огненная лисица, лежавшая на спинке кресла, лениво зевает и потягивается, между прочим давая совет:       — Ты дыши там, а то помрёшь ещё.       Фыркает со своей же шутки и на пол спрыгивает, виляя хвостом и подходя к Чонгуку.       Парень смотрит на это всё огромными глазами, отшатывается, падая на спину, и вовсе не ожидает, что лисица запрыгнет ему на грудь. Чонгук шипит от боли и тяжести, взмахивает руками, но наглое животное уходить не собирается.       — Не дёргался бы, — низкие шипящие нотки поднимают волосы на руках, — хочешь и дальше куском избитого мяса валяться?       Чонгук затихает, ощущая мягкое жжение по коже, и как ощутимо становится легче. Кроме того, что воздуха до сих пор не хватает.       Он едва дышит, осматривает пушистую шкуру, пока думает, что сошёл с ума и просто лежит в дурдоме, готовый к лоботомии. Чонгук, вроде, немного успокаивается, но в этот момент лиса разворачивается и, уложив мордочку на груди Чона, игриво интересуется:       — Ну, Чонгук, чем грешил, что совершил?       Чонгук давится вздохом и кашляет, от чего лисица трясётся и фырчит.       — Ааах! Меня укачало, — спрыгивает с него, садясь рядом. — Что за аттракционы? Меня беречь надо, я очень ценный вид…       — Ты сейчас будешь исчезающим, если не свалишь, Хосок. — Глубокий голос раздается от дверей и вгоняет Чонгука в ужас.       Он едва поднимает голову и видит его. Чудовище.       Мужчина стоит в дверях с нечитаемым лицом, сжимает в руках кнут и смотрит на Чонгука и лисицу. У него чёрные волосы и глаза напоминают два полыхающих рубина, тонкий хвост, подобно хлысту, рассекает воздух рядом с ногами. Он в черном, и у Чонгука в глазах рябит от этого мазутного пятна. А ещё он понимает, что может дышать.       Только набирает воздуха, как ошейник стягивается туже под прищуром демона. Пухлые губы изгибает усмешка, и взгляд стреляет в лисицу.       — Хосок… Лисица, или лис, фыркает, смотрит на побледневшего Чонгука как-то жалостно, спрыгивает с кровати и мимо демона идёт к дверям.       — Не умеешь ты с людьми обходиться, Чим, потрошитель хренов, — гордо задирает хвост и тут же пинок получает. Обидно взвизгивает.       — Не посмотрю, что ты зверюга Тэхена и прикончу, — припечатывает демон на возмущённое сопение. — Чтобы я тебя здесь больше не видел.       Лис ещё раз смотрит на почти синего уже человека, насмешливо интересуется:       — Ты решил заняться некрофилией? — Задумывается. — Погоди, он же и так уже умер…       С диким визгом, явно изображавшим смех, лис уносится, не успевая получить ещё один пинок.       Демон смотрит наглой твари вслед, задумчиво улыбается и поворачивается к своей игрушке. Подходит к ней, кончиками когтей ведя по ногам и читая чистейший ужас в шоколадных глазах. Доходит до шеи, водит по кромке ошейника, ближе наклоняется.       — Скучал, Чонгук?       Чонгук замирает, почти отключаясь. Он слишком близко, слишком опасно, слишком… все слишком! Чон дёргает рукой, но ту перехватывает демон, запястье осматривает.       — Мой вкусный малыш, — урчит ему в кожу, надкусывая плоть, продолжая читать все по глазам жертвы. Тянет немного крови и ошейник ослабляет, давая крупицы воздуха. Ухмыляется, когда Чонгук начинает жадно дышать и не замечает, что запястье всё ещё кровит.       — Ты же хороший мальчик?       Гладит по скуле, ведя кровавую полосу языком от запястья к губам, накрывает своими, и мгновенно отстраняется, облизывая нижнюю губу и шипя.       Мгновение и Чонгука обжигает жёсткая пощёчина, разбивая губы.       — Кусаешься, сученыш, — раздражённо рычит, сдавливая горло уже ладонью. Человек под ним начинает биться, но все равно, не может даже сдвинуться с места. — Значит, ты у нас плохой мальчик? Тогда, поступим так.       Чимин не церемонится и за волосы стаскивает парня на пол, смотрит, как тот разбивает колени и саднит руки, обходит, садясь в кресло.       — Ко мне. — Сухой приказ, Чонгук сквозь шум слышит щелкнувший хвост, поднимает глаза на развалившегося демона, сплевывает кровь и шипит:       — Пошёл нахуй.       Последнее, что видит, как расползаются в улыбке губы и темнеют глаза Чимина перед тем, как заходится в истошном крике боли.       — Плохой малыш…       Огненный лис прижимает уши к голове, слыша крики парня, стоит пару секунд и уходит, с разбегу запрыгивая на перила лестницы и поднимаясь выше. Раздумывает пару минут, чем бы заняться, но в итоге решает вернуться, ощущая жжение под шерстью.       Пробирается осторожно в апартаменты и сворачивается клубком на огромной постели, притворяясь спящим. Про себя отсчитывает шаги, которые слышал ещё снаружи. Вот он входит в комнаты и скидывает верхнюю одежду, вот сбрасывает на руки чертям оружие, вешает тонкие ножи на их место, заглядывает к нему в комнату, но там не находит. Хосок ждёт, когда он войдёт, едва сдерживается.       Дверь приоткрывается, разгоняя полумрак, и лис ежится в предвкушении.       Когда кровать прогибается под весом Хозяина, лис сразу же льнёт ближе, забирается на грудь и сопит в лицо, изучая в темноте идеальные черты.       — Где ты был?       Тягучий медовый голос расползается патокой по крови, лис фыркает, но отвечает:       — Смотрел на человека Чимина.       Он вскидывает бровь, гладит нежно мягкую шерсть, пока интересуется.       — И Чимин тебе ничего не сказал?       — Как же! Этот козёл обещал сделать меня исчезающим видом!       Рука, до этого спокойно гладившая лиса, замирает. Хосок видит, как гневным золотом наполняются глаза его Господина, потому ластится, потираясь мордочкой о щёку.       — Он тебя обидел?       Прямой и очень серьезный вопрос, Хосок смотрит прямо в глаза, думает немного.       — Да.       С удовольствием наблюдает, как сжимаются челюсти и уже предвкушает месть.       — А ещё он меня пнул, — жалуется, зная, какой эффект это произведёт.       Соскальзывает с сильного тела и пушистой задницей поворачивается к Хозяину, задирая хвост.       — Сюда, — тянет жалобно. — Знаешь, как больно было? Очень…. Ах… блять, Тэхен…       Стоит ему повернуться, как долгие чары спадают и на грудь Хозяину лис падает уже человеком, подставляя аппетитные половинки полыхающему взгляду. Специально сорвавший магию Тэхен лишь улыбается, оставляя на ягодицах лисицы укус и тут же его зализывая, посылая искры возбуждения по позвоночнику. Хосок стонет, подаваясь назад и голову закидывает от прошившего кайфа.       Расставляет ноги, позволяя приникнуть к себе ближе и едва ли не кричит. Тэхен проникает в него пальцами медленно, дразнит, целует кожу, прикусывает и лижет. Гладит бёдра и ноги, тащится от бархата кожи и усиливает темп.       Хосок мажет слюну по покрывалу между ног Хозяина и сам назад подаётся, на тихий приказ:       — Хвост, — высвобождает часть своей сущности, давая Тэхену ухватиться за пушистый рыжий хвост и потянуть на себя.       Чувствительность повышается в разы.       Хосока толкают вперёд, заставляя проехаться грудью по постели и уткнуться лицом в покрывало. Он его сгребает пальцами, прикусывает даже и не сдерживается, знает, что Тэхен любит его слушать.       И Тэхен слушает, пока гладит хвост у основания и размеренно пальцами трахает, золотистыми глазами по спине своего Лисёнка скользит, торопится его на вкус попробовать. Отстраняется ненадолго, спуская штаны, и входит быстро, переходит на излюбленный темп, медленно растирая Хосока между собой и постелью. Лис стонет высоко и повизгивает, подмахивает, сжимая бёдра и просит больше. Высвобождает больше себя и жмёт рыжие уши к таким же волосам, прекрасно зная, что произойдет дальше.       Тэхен с рыком вздергивает лиса к себе, прогибает его в спине, за хвост удерживает на месте, за уши тянет, зная все чувствительные места. Насаживает на себя до упора, чувствует, как сильно дрожит внутри лис и как его сжимает. Рычит, смыкая зубы на горле, переводит укус в поцелуй, вылизывает шею и с губами встречается. Режется о клыки лиса, ловит его усмешку и озорные искры в карих глазах.       — Наглый Лисёнок, — шипит ему на ухо, когда Хосок толкается назад сам.       Тэхен падает на спину, выпуская лиса из рук, и тот взбирается рыжей молнией ему на бёдра, седлает член и несколько раз проезжается, выстанывая имя Хозяина на высоких нотах.       Тэхен недолго наблюдает за представлением, сжимает чужие бёдра и крепче натягивает, выбивая новые звуки.       — Красивый, — тянет, пока ведёт по плоскому животику мимо тёмных сосков к шее, за пряди на затылке притягивает, в губы впивается, прорезая их клыками.       Хосок поддается, под руку льнёт, выгибается в пояснице и сам подставляется, гладит хвостом ногу Тэхена и жмурится, когда тот на игру отвечает.       Тонкий хвост сплетается с пушистым и к ноге прижимает. Хосок распахивает глаза, встречается с игривым взглядом Тэхена и целует того в нос. Тэхен смеётся, прерываясь.       — Сок-а… семьсот с лишним лет… дитё мелкое.       Хосок дуется, фыркает и как назло распушает ещё два хвоста. Выпрямляется, смотрит теперь серьезно, сверху вниз, укладывает ладонь на грудь Тэхену и лижет свои же губы.       — Дитё, говоришь?!       Угрожающее рычание, и у Тэхена вспыхивают глаза вместе с золотом на браслете. На нём теперь не игривая лиса, а древний дух, один из редчайших Кицунэ, добровольно подчинившийся. Тэхен видит в его глазах кровь и желание, что плывет по комнате багровым маревом. Дикое желание окутывает фигуру лиса с тремя из девяти хвостами, тот оставляет на груди Тэхена кровавые росчерки, впитывает хрипы и рыки и начинает двигаться.       Хосок вытягивает удовольствие, скачет на бёдрах, сам себя гладит, собой любуется, и Тэхен ухмыляется такому нарциссизму, но поддерживает его, хвостом играет, ладони на бёдра укладывает, придерживает. Хосок склоняется, делится поцелуем и кровью и чувствует, как напрягается всё внутри, как скручивается пружинами. Ещё немного. Ещё совсем немного.       Тэхен рычит и опрокидывает лиса, вжимает своего Лисёнка, не давая тому двинуться, и втрахивает в постель, выбивая из гибкого тела крики. Хосок обхватывает его за поясницу ногами, вжимается и взвизгивает, прижимая уши к голове. Прокусывает губу и растекается, расслабляясь.       Щёки полыхают румянцем и глаза слезятся, когда Тэхен начинает его лицо осторожно покрывать поцелуями.       — Сок-а… — зовёт тихо, но Лисёнок не реагирует, плавая где-то в неге не в этой реальности. — Лис-Лис?       Бесполезно. Тэхен хрипло смеётся, поднимаясь вместе с обвившим его подобно коале Хосоком. Лис убрал два хвоста и теперь висел симпатичной рыжей шкуркой на его руках. Тэхен перекладывает парня на постель, оставляя пару поцелуев на ушках, наблюдается, как мерзлячее существо забирается под покрывала и сворачивается в клубок, прикрываясь хвостом. Выходит из спальни, намереваясь найти что-то на ужин лису.       — Господин, что вы делаете?!       Тэхен оборачивается на голос Лико, что с непередаваемым ужасом воззрился на стоящего с молоком в одной руке и мясом в другой Повелителя Тьмы.       — Что?       Тэхен отрывается от созерцания состава, кидает пачку мяса назад и решает найти что-то получше. Он не будет травить Хоби некачественным мясом.       — Вы в этом мире! В таком обличье?!       Тэхен закатывает глаза.       — И что? Мне нельзя уже выйти в люди? — хмыкает, добавляя в корзину виноград.       По виду Лико Тэхен был готов принять, что у Тени сейчас будет истерический приступ.       — В таком образе обычного смертного?!       — Достал, — раздражённо вздохнул Тэхен, щёлкая пальцами и развеивая Лико.       Он ещё раз оглядел корзину, удовлетворительно хмыкнул и пошёл на кассу. В стёклах витрин отражался высокий широкоплечий мужчина со светлыми волосами и ехидной усмешкой, складывающееся в прямоугольную улыбку. Тэхен оценил свой внешний вид и пошёл дальше. Он хотел успеть до того, как лис проснётся.       Ведь его Лисёнок отлично имел мозги даже Дьяволу.