Losing my mind

      Зейн, вздрогнув от страха, пробудился ото сна. Он лежал на кровати в своей палате, и, кажется, ему снова снился огонь, но он не был уверен. Вроде этот сон закончился хорошо.       Однако, что вообще было частью этого сна? У Зейна все настолько перепуталось в мысляэ, что он не мог понять, взаправду ли было то, что произошло вчера. Вроде бы они выходили в сад, но дальше… Может, это вообще была галлюцинация? Или с самого начала это был кошмар? Почему-то он совсем не помнил, как оказался в своей палате.       Черт… это был сон… Конечно это был сон, такого не могло произойти… Или могло? Не-е-ет, это сон… точно был сон… или, может, опять галлюцинация…       Зейн вздохнул и, умывшись, вышел из своей палаты. Он хотел увидеть Лиама. После вчерашнего приступа они не виделись, и Зейн беспокоится, все ли с ним хорошо. В столовой Лиама не оказалось. Темноволосый быстро доел свой завтрак и подошел к медбрату, который дежурил около входа в столовую.       — Эм… простите?..       — Да? — подозрительно смотря на него, спросил он.       — Я… а я могу пройти в палату к одному че… пациенту?       — Зачем? — прищурился он.       — Мы с ним дружим, и я беспокоюсь за него… я просто хочу поговорить с ним.       Медбрат продолжал с подозрением смотреть на него. Мало ли, что он задумал, он не мог быть уверен.       — По правилам, вас нельзя впускать в палаты друг друга.       — Но я не знаю, когда он выйдет и выйдет ли вообще… Пожалуйста, я беспокоюсь за него, — повторил Зейн, неловко потирая своё предплечье.       Медбрат вздохнул и оглядел его. Он знал, что Зейн никогда не проявлял повышенную нервозность и вёл себя тихо все время.       — Кого? — спросил он.       — Лиама… Лиам Пейн.       — Пойдём, — сказал он и повёл его за собой.       Они прошли по тому же коридору, который ведёт к его палате, но завернули налево. Он остановился около двери и, заглянув в маленькое окошко, которое бывает на каждой двери, ведущей в палату, открыл дверь.       — Минут 30 максимум.       — Спасибо… — искренне поблагодарил Зейн и зашёл внутрь.       Лиам с абсолютно пустым взглядом смотрел куда-то в угол. Он сидел на кровати, боком облокотившись о стену, у которой она стояла.       — Зейн? — он свёл брови домиком, чуть вздрогнув, когда увидел его.       — Лиам… — Зейн подошёл и присел рядом.       — Ч-что ты… тут делаешь?       — Я попросил медбрата дать мне тебя навестить… Как ты? Я волновался…       — Ты… волновался? — немного непонимающе спросил он.       — Да, — ответил Зейн, положив руку ему на плечо; Лиам немного вздрогнул от такого жеста, его руки как всегда тряслись, — так, как ты себя чувствуешь?       — Немного… плохо. Не знаю, как объяснить. Внутри все сжимается.       — Я понимаю. Почему ты так отреагировал вчера?       Лиам сглотнул и опустил взгляд:       — Просто… это связано с тем, что случилось, — пробубнил он.       — Не хочешь рассказать?       — Не знаю. Хочу, но почему-то не могу. Боюсь.       — Лиам… ты можешь все мне рассказать. Не бойся, я не буду болтать об этом.       — Я знаю, что ты не будешь болтать. Дело не в этом, — он шмыгнул носом, — просто… мне сложно с кем-либо делиться этим.       — Я не буду тебя заставлять, но когда я рассказал тебе о том, что произошло у меня, мне стало лучше, потому что ты теперь знаешь и понимаешь меня. Помогаешь мне.       — Правда? — спросил недоверчиво Лиам. Зейн кивнул.       — Я не понимаю некоторые вещи, Лиам, потому что не разбираюсь в ситуации, а я хочу хоть как-то помочь.       — Вряд ли у тебя получится, но я и так собирался рассказать. Просто не хватало смелости.       Лиам вздохнул и вытер нос рукой.       — Т-три года назад, когда мне исполнилось 18 и я только поступил в академию, кое-что случилось. Мы… мы с сестрой жили в опасном районе. Мы с ней сироты и-и всегда держались вместе. Этот район был довольно пустым, но в подворотнях ночью ходить было оч-чень опасно. Очень-очень опасно, потому что несколько раз ночью находили зад-душенных, изуродованных… изнасилованных т-трупов. Мы не могли себе позволить переехать в более безопасный район: все деньги и так уходили на это жильё и учебу. И один раз… мы с сестрой договорились встретиться за пару кварталов до дома, потому что я чуть задержался на учебе, а она на работе. Было поздно. Мы с ней встретились и шли по этим пустынным улицам, как услышали какой-то в-визг из переулка. Я сказал, что лучше уйти, она сказала, что там возможно кому-то нужна помощь и мы всё-таки решили пойти на крик. Мы в тени увидели троих, — он сглотнул ком, застрявший в горле, его руки начали трястись чуть сильнее, — двое мужчин, один из которых держал за горло над землёй девушку, — он глубоко вздохнул. Зейну уже стало не по себе от начала этой истории. — Я-я потянул сестру назад, она поддалась и мы собирались убежать, но не успели. Один из них направил пистолет в нашу сторону и выстрелил сестре в ногу.       Лиам рассказывал, а перед его глазами стояла картина всего произошедшего. Вот подворотня, крик его сестры, когда пуля попала прямо ей колено, направляющиеся к ним двое мужчин. Это было так страшно, что Пейн даже не мог поверить, что это происходит вживую.       — Он п-приставил нож к моему горлу, пока второй стоял перед сестрой. Потом я смутно помню, что произошло. Он схватил меня за голову и с силой ударил затылком об стену. Я отключился, — Зейн молился, чтобы худшее закончилось на этом. — К-когда я проснулся, мы были в абсолютно незнакомом мне месте. Это выглядело как заброшенный подвал или склад: на полу лежали матрасы, были разбросаны какие-то шприцы. Следы от крови, отпечатанные на бетоне, ужасный запах, стол, на котором лежали какие-то ножи и разные острые предметы. Я был в ужасе. Я не знал где я, где моя сестра. Я-я был привязан за запястья к батарее. С каждой секундой, проведённой в этом месте, мне становилось ещё хуже, ещё страшнее. Там была мертвая тишина, у меня сначала были завязаны глаза и рот. Я слышал мычание недалёко от меня и начал подавать звуки тоже. П-после, — Зейн взволнованно сглотнул, — с моих глаз кто-то снял повязку, они были в масках… оба. Только их глаза смотрели прямо в душу, у них был такой ужасный взгляд, Зейн, такой страшный и кошмарный… — Зейн понимающе кивнул, сведя брови друг к другу, — потом они… — глаза Лиама были переполнены слезами, его голос сильно дрожал, — нас мучили. Избивали, калечили, н-насиловали, — с трудом выговорил он. — Избивали очень сильно, но сестру били чаще. Они, — он снова сглотнул, — резали её кожу, моя сестра кричала и плакала. Однажды… — он сглотнул с большим трудом, а его брови свелись домиком ещё сильнее, рот искривился, — он взял л-л-л… он вытащил её глазное яблоко л…       — Ложкой, — шепотом продолжил Зейн, и Лиам, заливаясь слезами, кивнул. Малик был в глубочайшем изумлении, он смотрел на друга, не отрывая взгляд.       — Она так сильно кричала, Зейн. Так громко и душераздирающе кричала, — продолжил он, заливаясь слезами, — он-они её убили… П-прямо при мне… они убили её, Зейн, — пытаясь не разрыдаться, проговорил Лиам, хотя слезы никак не останавливались.       Малик взял его руку и крепко сжал, не зная, что ещё сделать.       — Они. куда-то унесли её тело., а меня. меня продолжали мучить. Каждый день и не раз за день… каждый раз когда один из них… меня… насиловал, они оставляли след на моем теле… оставляли порез на груди, а каждый раз когда избивали оставляли порезы на моих руках, к-каждый раз, — содрогаясь в слезах, выговорил Лиам.       — Сколько они тебя продержали? — сдерживая слезы, выговорил Зейн.       — Ш-шесть дней, — Лиам медленно поднял белую футболку, оголяя свою грудь; у Зейна раскрылся рот от шока.       Весь торс Лиама был в шрамах от царапин. Зейн насчитал девять. 9 царапин — 9 насилий за шесть дней. Зейн изумлённо поднёс дрожащую руку к его груди и, еле касаясь, провёл по одному из шрамов. По его щеке скатились слезы, а брови максимально сильно свелись друг к другу; в его взгляде читалась вселенская боль и жалость за Лиама. Сказать, что ему было искренне жаль — это ничего не сказать, у Зейна буквально сердце разрывалось из-за того, что он сейчас услышал и увидел.       — Я был не живой, не мертвый, Зейн, — сквозь слезы проговорил он.       — Как… как ты оттуда выбрался?       — Нашли, — он еле заметно пожал плечами, — полиция нашла. Не знаю, как, но их арестовали, обоих, а я… я уже совсем не соображал, что происходит. Я думал, что мертв. И лучше бы был мертв. Они увидели мое состояние и отправили в больницу, а после перевели сюда, поняв мое внутреннее состояние.       — Ты… Лиам… я не… мне…       — Зейн…       Зейн моментально обнял его крепко, сжимая его спину, Лиам обхватил его за лопатки и сжал пальцы в кулачки, зажимая между ними ткань. Он тихонько плакал в его плечо, пока Малик обнимал его еще крепче и гладил по волосам.       — Лиам, прости. Прости, что тебе пришлось это все вспомнить, что я настоял на том, чтобы ты рассказал. Прости, Лиам, прости, пожалуйста. Я не должен был, я совсем не подумал. прости.       — Зейн, я и так собирался рассказать.       — Лиам, мне так жаль, я никогда не смогу выразить словами насколько мне жаль, ты… ты пережил такой ужас, Ли, — шепотом сказал Зейн и отстранился, обхватив его лицо руками, — ты всего этого совсем не заслуживаешь, — вытирая слезу Лиама большим пальцем, сказал он.       Лиам сильнее прижал свою щеку к его ладони и снова обнял его. Зейн присел поближе к нему и откинулся на спинку кровати, Лиам откинулся на его грудь и они легли вместе.       — Ты самый сильный человек, которого я когда-либо встречал Лиам. Самый сильный духом.       — Я не такой.       — Ты такой, — настоял Зейн, — Лиам, после такого ты продолжаешь жить и мало того. Ты борешься, ты стремишься забыть — для этого нужно быть очень сильным, Ли, — он погладил его по волосам.       — Но у меня фигово получается.       — Получится. Ты все сможешь, мы все сможем, — он поцеловал его в макушку.       — Будь рядом со мной, Зейн. Ты мое успокоение.       — А ты — мое.       Лиам вздохнул и прижался к нему плотнее. Зейн не знает, почему, но именно с ним ему было так уютно и спокойно, возможно, потому что Лиам его понимает, он побывал «в той же шкуре», что и Зейн, и пребывает до сих пор. Он казался совсем другим со стороны, Лиам казался необщительным одиночкой, замкнутым в себе, возможно, это так и было, но Зейн в нем всего этого не видит. Лиам очень спокойный, интересный человек, Зейн никогда не слушал кого-либо, кто рассказывал бы истории интересней, чем у Лиама. Все, что связано с его колледжем, школой, подростковыми годами — это были невероятно интересные истории.       Зейн для Лиама оказался лучиком солнца в этой тьме, он пришёл неожиданно в его жизнь и крепко утвердился в ней. Зейн-искренний, заботливый, он как старший брат, который всегда выслушает, поддержит и утешит, окажет защиту, несмотря на собственные проблемы. Они сильно сдружились за это время.       Правая рука Лиама была вытянута в промежутке между их телами и как всегда тряслась. Зейн протянул свою левую руку и сплёл пальцы с рукой Лиама; облокотив свои головы друг о друга, они прикрыли глаза.       Медбрат зашёл в палату.       — Зейн, пойдём, ты уже час тут просидел, — Зейн приподнялся и посмотрел на Лиама.       — А он не может остаться? — спросил Лиам у медбрата.       — Нет, это и так запрещено и, тем более, ему скоро на терапию.       — Увидимся на обеде, — Зейн чуть улыбнулся Лиаму.       — Хорошо, — ответил Лиам и тоже слегка улыбнулся.       Зейн встал с кровати и направился за медбратом. Он провёл его до коридора, а дальше Зейн сам дошёл до своей палаты. Терапия с Гарри. Малик вздохнул.       «Что мне сказать? А если мне это не снилось? Да нет, не может быть. А вдруг все-таки… чёрт!»       Он запустил руки в волосы. Надо было как-то отвлечься, ещё час до терапии, и Зейн решает, что самое время для книги.

Но бесконечными ночами, прислушиваясь к темноте, он то решал, что конец близок, то — что это только начало…

      Зейн вздохнул и посмотрел на время. Уже пора идти к Гарри. Он шёл по коридору, думая, что сказать первым делом, как себя повести, но так ничего и не придумал. Малик постучал в кабинет и зашёл после того как послышалось приглушённые «да?»       — Зейн, — Гарри улыбнулся ему.       — Гарри, — поприветствовал его Зейн и неуверенно встал у двери.       — Почему ты там стоишь? — непонимающе спросил Гарри.       — Пытаюсь понять было ли сном то, о чем я думаю.       — А о чем ты думаешь?       — Если это не сон, то ты знаешь о чем, а если сон, то не важно, — Стайлс легко рассмеялся.       — Зейн, присядь.       Малик слабо вздохнул и направился к креслу перед Гарри. Он сел и неуверенно сложил руки, пока Гарри смотрел на него с улыбкой, путая Зейна ещё сильнее. Гарри наклонился к нему и, положив руку на щеку, нежно поцеловал в губы. Зейн моментально ответил и обвил руки вокруг его шеи.       — Не сон, — сказал Зейн.       — Не сон, — подтвердил Гарри.       На этот раз терапия была совсем другой: Зейну было намного легче рассказывать многие вещи, а Гарри прерывался, чтобы поцеловать Зейна. Атмосфера немного изменилась в лучшую сторону, стало намного уютней и «теплей» рядом с ним, гораздо спокойней внутри. И лишь в эти моменты рядом с ним заставляли забыть обо всем, о всех ужасах, кошмарах, страхах.       — Тебе что-нибудь снилось сегодня? — ближе к концу терапии спросил Гарри, поглаживая Зейна по предплечьям.       — Не знаю, мне кажется, что да, но я многого не помню.       — Не уверен? — уточнил Гарри, и Зейн кивнул. — Хорошо. Ты разговариваешь с Лиамом?       — Да, конечно. Он же мой близкий друг.       Гарри, удовлетворённый ответом, улыбнулся: Зейн нашёл близкого друга, и это очень и очень хорошо для него.       — Мы с ним каждый день слушаем музыку и едим вместе, а ещё он рассказывает очень интересные истории из своей жизни, — Стайлс улыбался все шире.       — Это очень хорошо, Зейн, ты молодец.       — Почему? — непонимающе спросил Зейн, и Гарри улыбнулся ещё шире.       — Потому что ты сам идёшь к выздоровлению. Потому что ты слушаешь меня, — он легко погладил его по щеке, — тебе виделось сегодня что-то?       — Нет ещё, — добавил он, нахмурившись.       Гарри что-то написал в блокноте, закрыл его и отложил в сторону.       — Хорошо, думаю, на сегодня всё. Тебе уже пора на обед, а я как всегда зайду к тебе вечером после ужина.       — Ладно, — Зейн хотел встать, но остановился и посмотрел на Гарри.       — Можно я поцелую тебя? — Стайлс чуть удивлённо приподнял брови.       — Почему ты спрашиваешь разрешения?       — А вдруг мне до сих пор это мерещится, — смущённо сказал Зейн, а Гарри улыбнулся и поцеловал его в щеку.       — Не мерещится, Зейн.       Зейн приблизился к его губам и плавно накрыл их своими. Ему было так неестественно приятно от этого, что каждый раз казалось — это сон. Нежность, любовь, забота: Гарри все вкладывал в этот поцелуй, и Зейн чувствовал, что это искренне. От этого ему становилось невероятно тепло в груди, а в животе будто бы распускались цветы, которые щекочут своими лепестками внутренние стенки живота. Чувствовать такое… Зейн уже давно отвык от каких-либо чувств кроме страха, и даже влюбленность для него была в новинку. Но он чувствовал, и это напоминало ему о том, что он живой.       За обедом с Лиамом они перекинулись парой слов, а после к ним уже привычно подсели Луи и Найл. Луи все интересовался, не нуждается ли кто-то в чём-либо, принести ли воды, ложки, взять ещё добавки. Он был удивительно воспитан и добр ко всем, все время интересовался самочувствием Лиама и призывал Найла не чавкать. — Найл, это не красиво. Закрывай рот, когда ешь. — Мы не на приеме у английской королевы, — буркнул Найл и откусил ещё хлеба; Зейн и Лиам слабо усмехнулись и продолжили есть. — Вам ничего не хочется? Может, мне принести ещё воды? — Нет, спасибо, Луи, — ответил Зейн вперёд Лиама. — Лучше сам поешь, а то ты не притронулся к еде за все это время. Малик даже удивился, Лиам вдруг начал разговаривать с другими пациентами. Вау! Он с Зейном-то с трудом заговорил, а этих парней он вообще за километр раньше обходил, но сейчас Пейн заговорил и Зейн даже испытал гордость за него. Наверное, вот как Гарри себя чувствует, когда у меня что-то получается. У него потеплело в груди, когда он вспомнил о Гарри. — Найл, что ты рисуешь? —заинтересованно спросил Зейн, когда они сидели в общей комнате отдыха. Лиам и Зейн были как всегда в наушниках и, положив головы друг на друга, сидели в своём уголке, а Найл неподалёку на полу сидел в позе лотоса и рисовал что-то в альбоме. Луи был на терапии. — Это… часть терапии, — ответил Найл, аккуратно обводя контур чего-то. — Что за терапия? — приподняв голову с головы Лиама, спросил Зейн; тот приоткрыл глаза заметив, что он отстранился. — Мне снятся кошмары. Каждую ночь ужасные монстры и другие страшные образы, — нахмурившись ответил он, — и терапия заключается в том, что я их рисую и вместе со своим терапевтом сжигаю рисунки. — И… помогает? — Иногда. Я так избавился от двух самых страшных, но есть ещё много. Это не всегда помогает, мне кажется, я их плохо рисую, поэтому я пытаюсь рисовать все время, чтобы они получились более похожими. Думаю, так это может сработать. — Можно посмотреть? — Да, конечно. Зейн аккуратно встал, вытащив наушник и погладив Лиама по предплечью. Тот чуть поморщился и повернул голову в другую сторону. Зейн присел рядом с Найлом на пол и рассмотрел рисунки из альбома. Какое-то восьминогое существо с огромной пастью и клыками в три ряда, безликий человек, вместо глаз у которого чёрные впадины, а руки выглядят как смола с чёрными когтями, что-то похожее на пантеру, но гораздо уродливей и страшней, с голой кожей, три выпученных глаза по морде и нет носа, но клыки опять в два ряда. Зейн сильно морщился, разглядывая эти рисунки, наверное, очень страшно, когда тебе такое снится. Однако нарисовано все было с большим мастерством и тщательно отточенные детали даже пугали и вызывали жалость, ведь это насколько часто ему снилось такое, что Найл рисовал этих существ настолько наглядно. — Они видятся тебе вживую? — аккуратно спросил Зейн. — Иногда. И у меня тогда случаются сильные приступы, потому что они слишком реальны, а я не хочу чтобы такое выходило за пределы сна, понимаешь? — он посмотрел на него, чуть сведя брови. — Понимаю, — почти шёпотом ответил Зейн, — очень сильно понимаю. Зейн наблюдал за тем, как Найл продолжил рисовать что-то похожее на змею, но будто бы наизнанку и без глаз, а из этих впадин Найл вырисовывал червяков. Зейн немного поморщился и отвёл взгляд: он не хочет чтобы ему это запомнилось и являлось во снах, ему и своих кошмаров по горло хватает. Тем более, когда они в галлюцинациях. Ты всегда испытываешь нечеловеческий страх от осознания того, что это реально (а на тот момент кажется, что это реально). — Зейн? — тихо позвал Лиам, и Зейн вышел из раздумий. Он встал и сел обратно к нему; Пейн уже привычно положил голову на плечо Зейна, а он взял его за руку. Их ноги переплелись сами собой, мягкие волосы Лиама послужили удобной подушкой для скулы Малика. Он вставил наушник обратно. Running up that hill — Placebo. Зейн уже запомнил названия многих песен, даже есть парочка любимых. И она входит в их список. Он вздохнул и закрыл глаза, как и Лиам, находясь в полудрёме. В музыке, в уюте, в заботе, в дружбе. Направляясь в палату после ужина, Зейн думал о том, что он ни разу за сегодня не взял книгу. Коридоры были пустые, из некоторых палат слышались то всхлипы, то завывания, то плач. Это место угнетало тебя. Страшило. Ибо везде были отголоски боли, страха, кошмаров, испуга, плача, криков! Всего самого ужасного. Все это здесь. Зейн обнял самого себя и искренне сожалел о том, что для него не выделили медбрата, который сопровождал бы его по коридорам: их выделяли лишь буйным. Он шёл и впервые за этот день увидел то, чего так боялся увидеть. Дым. На этот раз он сочился с потолка прямо над Зейном. У него сердце в пятки ушло, потому что дым был так близок к тому чтобы коснуться его волос, и мало того, он готов был поклясться, что что-то в этом дыму двигалось. Что-то похожее на части человека. Зейн практически задыхался от страха, ноги не держали он шатаясь направился к своей палате. Все стало ещё хуже, когда в его голове звонкий крик оглушил практически все вокруг. Зейн обхватил свою голову руками и сполз по стене рядом со своей палатой, он зажмурил глаза, а из-под век выступали слезы. Зейн еле дотянулся до двери и заполз внутрь, захлопнув дверь. Дыма не было, но крик продолжался. Зейн закричал, сжимая волосы и свернувшись калачиком около кровати на полу. Дверь распахнулась и Зейн до сих пор видел дым на потолке в коридоре, от чего слезы потекли ещё сильнее. — Зейн! Зейн, смотри на меня! — голос доносился до него почти эхом. — Гарри, — выплеснул Зейн через плач, содрогаясь от крика, который на момент стал звонче. — Все хорошо, Зейн, я рядом, — он обхватил его за плечи и посадил перед собой, уперев на тумбу спиной, — Зейн, открой глаза, посмотри на меня. — Мне так страшно, — содрогаясь от плача, выговорил Зейн. — Открой глаза, пожалуйста, Зейн. Я рядом, все хорошо. Зейн открыл глаза, встречая такие родные изумрудные глаза Гарри, которые обеспокоенно смотрели. Зейн прижался к его телу, утыкаясь носом в шею и снова зажмурив глаза. Он сжимал ткань его халата и всхлипывал ему в плечо, пока Гарри крепко обнял его, запустив руку в волосы. — Шш. Все хорошо, Зейн, я рядом, — поглаживая его по спине, успокаивал Гарри. — Этот крик был таким громким, мне было очень страшно. — Все прошло, Зейн, я здесь. Зейн ещё сильнее прижался к нему. — Давай, попробуй встать, пересядем на кровать. — Гарри отстранился и подушечкой пальцев вытер слезы с щёк Зейна. Зейн держась за плечи Гарри встал, ноги совсем не держали, а руки до сих пор тряслись. Он сел на кровать, а Гарри присел рядом. Зейн судорожно оглядывался вокруг, но ничего кроме своей обычной палаты не увидел. Он спокойно вздохнул, смотря обратно на Гарри, который капал лекарство в стакан воды. Зейн выпил содержимое стакана и как только Гарри поставил его на тумбу, Зейн обнял Гарри. — Хей, все хорошо, Зейн. Я же сказал, что буду рядом. — Ты мне очень нужен, — голосом, который стал чуть более хриплым, проговорил Зейн. — Я знаю, — Гарри погладил его по волосам и снова чуть отстранился, чтобы поцеловать его в лоб, — все будет хорошо, Зейн, я тебе обещаю. — он погладил его по щеке и Зейн накрыл его руку своей, чуть сильнее прижимая щеку к руке, — думаю, разговаривать ты сейчас совсем не способен. Попробуй уснуть, хорошо? Он поцеловал его в лоб и хотел встать, но Зейн остановил его, притянув за руку. — Гарри, а ты не можешь. лечь со мной сегодня? Гарри вздохнул. Он знает, что это запрещено, но Зейну это надо, Гарри пытался обдумать, что будет если вдруг это кто-то увидит. Лучше конечно стоит отказаться. Гарри открыл было рот, но Зейн его опередил. Он примкнул своими губами к его и нежно поцеловал. — Пожалуйста, Гарри. Поспи со мной. — ему в губы с закрытыми глазами попросил Зейн. Гарри не мог отказать такому, он никогда не смог бы отказать Зейну в чём-либо, а в этом тем более. — Конечно, посплю, Зейн. — улыбнувшись, сказал Гарри и погладил его по спине. Он снова притянул Зейна и нежно поцеловал. Гарри лёг на спину, а Зейн аккуратно лёг на его плечо. Но Гарри притянул его к себе ближе и теперь Зейн лежал наполовину на Гарри, утыкаясь носом ему в шею. Зейн чувствовал, как спокойно бьется его сердце, как размеренно он дышит, как нежно и заботливо он гладит его по спине и волосам, прижимая к себе ближе. Зейн вздохнул его запах, который уже казался таким родным. Наконец стало так спокойно и надежно, так тепло, уютно, Зейн чувствовал всю защиту, которую Гарри не осознанно дарил ему. — Я тебя люблю, — шепнул Гарри, поцеловав его в лоб. — И я тебя. — ответил Зейн спустя пару секунд и поцеловал его в шею, медленно проваливаясь в сон, как и Гарри.