Папочкин секрет

Перед Чонгуком пелена, он будто не видит дороги перед собой. Разум растуманивается, и Чон наконец может ощущать сильную боль в руках и плечах, понимая, что он весь в крови. Он смотрит на ладони и ужасается испачканому рулю машины, испепеляя взглядом маленькие стёклышки, что торчат из ран. Он останавливает машину около моста и реки, понимая, что ему нужен свежий вечерний воздух. Выходя на улицу, парень вздрагивает от холода и медленно подходит к мосту, наблюдая вдалеке за мигающими огнями городов. Это красиво и блаженно, вот только Чон чувствует, как кровь капает на асфальт, и как на душе гадко. Он настолько сильно зацикливается на своих чувствах, что не слышит, как возле его машины останавливается чёрное дорогое авто, мигая фарами в темноте незнакомой улицы. Чонгук стоит и смотрит вдаль, пока вдруг не ощущает, как позади него кто-то стоит. Он резко разворачивается и вздрагивает, когда сталкивается с мужчиной, который всё это время стоял близко к нему, спрятав руки в карманах. Чонгук считает, что это всё чистая случайность, и, словно закрываясь за невидимым куполом, собирается пройти мимо, но тот вдруг хватает его за запястье, и проговаривает низким голосом: — Извините, мне кажется, вам нужна помощь. Чонгук только сейчас может рассмотреть его тёмные глаза, длинные ресницы, собранные в маленький хвост тёмные волосы, и красивую форму губ. Чону даже показалось, что этот незнакомец какой-то айдол, хотя, судя по дорогой машине, красивой одежде и ухоженной коже, он есть восходящей звездой кей-попа. — Нет, спасибо, — ответил Чон, пряча взгляд, — я поеду в больницу. — Из вас вытекло много крови, весь асфальт в багровых пятнах. Парень так и не отпускает его руку, что настораживает. Он смотрит внимательно в глаза незнакомца, и чувствует, как расползается холод внутри его тела. Ему кажется, что он где-то его видел. Но главное даже не это — глаза этого парня почему-то ассоциируются с чем-то опасным и пугающим. Что происходит? — Мне нужно идти. — Я хирург, — отвечает он и растягивает губы в улыбке, — и могу вам помочь, не отказывайтесь. Вы потеряли достаточно крови, чтобы у вас началось головокружение. Пока приедет скорая, или вы доберётесь до больницы, пройдёт уйма времени, а в вашем случае его лучше не терять. — Хирург? — удивился Чонгук, опуская взгляд себе под ноги. Этот юноша действительно был прав, голова у него уже кружилась. Казалось, ещё немного, и его ноги вот-вот подкосятся, словно хрупкие изломанные веточки. — Да. Давайте я окажу вам помощь. — Хорошо, — соглашается Чон, вдруг осознавая, что до ближайшей больницы около пол часа езды, — но как?.. — О, насчёт этого не волнуйтесь, — вдруг широко заулыбался мужчина, — ваша машина как раз напротив моего дома. Подняв взгляд, Гук увидел двухэтажный маленький пентхаус, что находился за высокими чёрными воротами, освещаемый лишь двумя включёнными фонарями. — Вам не кажется, что это как-то странно? — тихо задаёт вопрос Чонгук. — Как-то неожиданно всё получается. Вдруг вы, хирург, да и дом ваш рядом. Незнакомец смерил Гука тяжёлым взглядом, словно вместо глаз у него были чёрные угли, залежавшиеся в старом, покрытом паутиной камине. Его губы поджались, делая лицо более резким, словно Гук сказал что-то неуместное и глупое. — Слушайте, судя по вашему состоянию, случилось что-то не самое приятное в вашей жизни. Я понимаю, что доверять первому встречному не лучшая идея, но я прошу вас мне поверить. Я, как хирург, просто буду некомпетентным, если не помогу пострадавшему. Понимая, что ему впринципе уже всё равно, лишь бы унять боль в разрезанных руках, Чон незаметно кивнул головой, шагая за мужчиной. Сев каждый в свою машину, они тронулись с места, отъезжая от моста и приближаясь к стоянке у коттеджа. Припарковав авто возле ворот, Гук, включив сигнализацию, вышел из машины, направляясь прямиком за хирургом. Перед взором предстали огромные массивные ворота, что автоматически открывались с тихим скрежетом и гудением. Зайдя в маленький дворик, Гук даже не успел в темноте осмотреться, быстро шагая за мужчиной, что уже открыл входную дверь и скрылся в тёмном коридоре. Зайдя внутрь дома, Чонгук зажмурился от яркого света, закрывая за собой дверь. Дом выглядел опрятным, обустроенным со вкусом, не бедно, но что-то в нём всё равно настораживало. Как-то было пусто? Словно тут не жили, а ночевали одну ночь, не прикасаясь к вещам и не разкладывая свои. Будто он пришёл покупать дом с уже встроенной мебелью. — Вы давно тут живёте? — невзначай спросил Чон, разуваясь и ступая на мягкий ковёр. Да, дело было ещё и в запахе. Это был не домашний, особенный запах, который каждый привык ощущать, когда заходит в чужой дом. Будь то какая-то каша, запах еды, порошка для одежды, пусть даже и сигарет, когда курят на кухне. В этом доме пахло ничем. Незнакомец вдруг улыбнулся, будто подумав что-то про себя и внимательно посмотрел на Гука. — Нет. Несколько дней. Гук почувствовал, как беспокойство его отпускает, а в груди растекается спокойствие. Ну вот, ничего страшного, парень просто новый дом купил, поэтому и так пусто, да и запах отсутствует. — Ванная прямо по коридору и направо. Поднимешься на второй этаж, там сядешь на диван, а я возьму пока аптечку, — вдруг перешёл на «ты» незнакомец, хотя, судя по всему, он был старше Чонгука. Кивнув, юноша пошёл прямиком по коридору, вслушиваясь в угрюмую тишину чужого дома. Внутри, кстати, было довольно-таки холодно, неуютно, у Гука тут же всплыли в воображении картинки камина, и печки, которую растапливают холодной зимой. Тихо выдохнув, парень вздрогнул от мурашек по телу, закрывая за собой дверь и включая тёплую воду. Кровь тут же несколькими каплями упала на белый кафель раковины, растекаясь в потоках воды, багряными разводами пачкая белизну поверхности и слив. Осторожно приподняв уже рваные рукава, Чон прикоснулся к блестящим маленьким осколкам. От осознания того, что это дело рук его отца, стало ещё хуже, и то поселившееся чувство спокойствия вмиг преобразилось в горечь, что полынью растекалось в лёгких. Медленно вытаскивая более большие куски из ран, за которые могли ухватиться его мягкие пальцы, Чон, стискивая зубы, мрачно и размыто от слёз наблюдал за тем, как пустое место раны тут же заполняет кровь. Громкий стук в дверь вывел парня из оцепенения, словно молотом ударив по мозгам. — Всё в порядке? — раздался низкий голос в коридоре. — Ам, не думаю, — сухими губами промолвил Гук, — тут много мелких осколков. И, кажется, меня тошнит. — Открой дверь. Послушно исполнив просьбу, Чонгук предстал перед молодым мужчиной, держа руки перед собой и надеясь, что он не пачкает пол. Смутившись от взгляда парня, Чон запоздало понял, что вид у него, как у побитой собаки. Пусть поднимать ладони и было тщетно, ведь разводы уже были на плитке, врач сказал ему подниматься с ним на второй этаж, распрашивая о том, как он относится к крови. — Не очень. Меня тошнит от её вида. — Ну, новость может быть и хорошей и плохой. — В каком смысле? — переспросил Гук, смотря на спину хирурга и шагая с ним в какую-то комнату. — У тебя либо головокружение от вида крови, либо от того, что ты много её потерял. Сейчас мы это и проверим. Ступая на холодный чёрный паркет, Чон рассмотрел маленькую комнату, выполненную в белых тонах. Прямо около друг друга на расстоянии вытянутой руки находилось два окна, выходящие прямиком на дорогу и тот самый мост. Посередине комнаты стоял чёрный диван и плазма на столе, находящиеся напротив. Сев на диван, Чон провёл пальцами по мягкой чёрной коже, наблюдая, как молодой мужчина подходит к нему с аптечкой в руках. Сев прямо около Чона, тот растелил полотенце и приказал ему опустить на ткань руку. Наблюдая, как хирург достаёт пинцет, какие-то медицинские щипцы и вату, Чон ощутил, как капелька пота стекает по его спине, когда тот с характерным звуком натянул на кисти длинных рук перчатки, смочив перед этим их спиртом. — Боишься? — поднял мужчина тёмные глаза, внимательно созерцая выражение лица Гука, который был бледен, словно мел. — Та не сильно, — соврал он, опуская голову и смотря на свои руки. Он жуть как не переносил всё, что связано с больницей, медицинскими принадлежностями и этим особенным запахом спирта, или резины перчаток. — Врё-ё-ёшь, — протянул медленно и с ухмылкой хирург, улыбнувшись во все тридцать два. Это было жутко. — Давай ты лучше расскажешь мне что-то, чтобы отвлечься. О’кей? Чонгук кивнул, пожелав ничего не говорить незнакомому мужчине, но в этот же момент осознал, что тот пригласил его к себе в дом и теперь обрабатывает раны, поэтому ради уважения Гук что-то ему и расскажет, раз уж тот и намекнул на это. В последний момент до него дошло, что они так и не узнали имён друг друга. Чувствуя неприятную боль в ладони, Чонгук посмотрел вниз и увидел, как мужчина пинцетом достаёт кусок осколка, кладя его в хирургический лоток. — Это будет долго, — протянул хирург, но тут же спокойным голосом заверил, — ты ведь взрослый мальчик и выдержишь это? Очумев от такого обращения, у Чона в голове пролетело чувство непонятного дежавю. Кивнув в согласии, Чонгук прикусил губу, наблюдая, как тот уже вытащил пять осколков. — Я даже и не знаю, что рассказать, если честно. — Расскажи о себе, где учишься. — Сеульский национальный университет. Вот скоро диплом должен получать, только… Чонгук осознал, что последняя фраза была лишней. Мужчина ведь не знал, что произошло с ним вчера. В последнее время у него не раз возникало чувство, что он погибнет от чего-то. По телу кипятком прошла дрожь. Всё это время слушавший внимательно хирург аккуратно доставал стёкла из подушечек пальцев, аккуратно и нежно придерживая Гука за кисть руки. Подняв тёмные глаза на парня, тот улыбнулся, кивнув своим мыслям. «Что это значит?» — подумал Чон, вмиг настораживаясь, когда тот достал из аптечки медицинскую нить с иглой. Заметив бледное и испуганное лицо Чона, хирург лишь растянул губы в ухмылке, покачав головой. — Не бойся. Будет неприятно, но не настолько, как доставать пули из ран. — Пули? — Да. А ты что думал, что хирург с таким не встречался? Наблюдая, как тот вставляет нить в тонкое ушко, он вздрогнул от мыслей о том, что эта тонкая острая игла будет входить в его кожу. — А кому вы вытаскивали пули? — поинтересовался парень, чтобы отвлечь себя от дурных мыслей. — Много кому, — тихо ответил тот, внезапно наклоняясь к Чону. — Сейчас будет неприятно, но ты терпи, хорошо? Неуверенно кивнув, Гук сжал крепко зубы, боясь раскрошить их от той силы, с какой он стиснул дёсна. Наблюдать за тем, как иголка проходит сквозь кожу, было мерзко и неприятно, он уже молчит про сами ощущения. — Не забывай говорить, если тебе так будет легче. — Да, — прошептал Чон, продолжив, — так вот, у меня скоро диплом… — А что по-поводу твоей неуверенности в получении диплома? — вдруг перебил его хирург, больно кольнув кожу иглой. Чон вздрогнул. — Ам, да так… Просто трудности в жизни… — Неужели трудности настолько сложны, что ты можешь его не получить? «Ну если я умру, то точно не смогу это сделать» — подумал Чон, как ни кстати вспоминая во всех деталях оружие бандита, что смотрело ему между глаз, но решил это не озвучивать. — Хочу лишь надеяться, что эти трудности не будут угрожать моей жизни. На больничной койке плевать как-то на диплом. Он сам не понял, почему это сказал, но хирург, на удивление, не полез нежелательно в душу, что радовало и оставляло много вопросов. Ему не интересно знать, почему так сказал Чон? Хотелось, если честно, чтобы его душевными проблемами интересовались, но в то же время, чтобы не было лишних вопросов. Да, Чонгук и сам не мог понять своего потока мыслей. Наблюдая, как хирург уже перематывает обработанную левую руку, Чон удивился, насколько быстро прошло время с ним. — Вау, — прошептал он. — Что? — улыбнулся парень. Только сейчас Чон осознал, что от него приятно пахнет. Каким-то одеколоном и своим природным запахом. — Так быстро всё прошло. Словно секунда. — Это только одна рука, — на лице у парня была приятная широкая улыбка, и Чону вдруг стало так легко, что все проблемы в жизни отложились на задний план. Видеть перебинтованную руку приносило удовольствие, ведь теперь все ранки не кровоточат, спасибо за помощь. — Расскажи, что ты любишь, — поинтересовался хирург, обрабатывая кровавый пинцет спиртом, — ты часто с друзьями время проводишь? — Да нет, — смутился Чон. — Друг у меня только один, другие так, знакомые. Мы как бы общаемся, но это не то, что можно назвать дружбой. Я люблю есть. — Я тоже люблю. Много. У Чонгука засветились глаза. — А какое ваше любимое блюдо? — Ну, я как бы всё в себя запихиваю, — улыбнулся парень, — главное, чтобы вкусно было. Мясо, пожалуй. В любом виде. — Я тоже люблю мясо, — кивнул Чон. –Если честно, мне бы хотелось открыть свою лавку по производству мороженного, — протянул Гук, смотря на потолок и планируя это всё у себя в голове, — и там бы обязательно было мороженное со вкусом картошки фри. Посмотрев на мужчину, тот смутился от того, каким взглядом тот на него смотрел. Что-то в этом взгляде было непонятное, может, ему не очень понравилось то, что сказал Чон? На самом деле у него было мало таких моментов в жизни, когда он мог кому-нибудь просто так раскрыться. Ни родители, ни его знакомые не горели желанием разделять с ним его мысли, поэтому выворачивать душу наизнанку тем, кто не горит желанием это созерцать, Чону не хотелось. А тут вдруг что-то прорвало: то ли нервы, то ли эмоциональное напряжение, что наступило после всего пережитого — непонятно. Замолчав, Чонгук опустил взгляд в пол, понимая, что сказанное им, возможно, было лишнее. Даже стало стыдно. - Какой же ты милый, - ошарашила Чонгука эта фраза. Больше всего смущала интонация, с которой она была сказана - словно он в чём-то провинился и родитель его упрекает. Ну или восклицает, чтобы подыграть ребёнку, который в чём-то провинился и отказывается принимать свою вину. — Ам, спасибо, — тихо ответил он, отводя взгляд. — Не думал, что такой как ты будет гореть таким желанием. — В смысле? — Ну, – протянул он, – владеть магазином с мороженным, это мило. — Слишком простое желание? — Нет, — возразил мужчина, — милое. Смутившись, Чонгук внимательно наблюдал за тем, как под бинтами скрывается израненная кожа, чувствуя, что всё тело расслабляется. Из раздумий его отвлёк звук пинцета, что шумно приземлился в окровавленную тару со стеклами, который молодой мужчина тут же взял в руки. Когда тот скрылся в коридоре, Чон ещё раз посмотрел на свои обмотанные руки и со спокойствием выдохнул. Медленно встав с кожаного дивана, он подошёл к окну, выглядывая на улицу. В темноте улицы города было видно его машину, и авто незнакомого хирурга, имя которого он так и не спросил. Краем уха улавливая звуки включённого крана на первом этаже, он решил медленно пройтись по комнате, внимательно рассматривая интерьер. Стоя около плазмы со шкафом, Чон шагнул в сторону, резко опуская голову, когда под ногой раздался скрип. Аккуратно приподнимая ступню и ещё раз ступая на паркет, он почувствовал, как что-то прогибается под его весом. «Что это?» Обычный интерес сыграл свою роль, когда он сел на пол, прикасаясь руками к паркету и трогая деревяшку, что поскрипывала под его весом. Тут же вспомнились его игры в далёком детстве, когда он пытался под землёй найти какие-то драгоценные камни, принося домой обычный засохший кусок грязи. Аккуратно, стараясь не повредить бинты на пальцах, Чонгук засунул ногти в маленький разъём и поддёрнул поверхность, тихо восклицая, когда деревяшка поднялась вверх. Не то чтобы Чон любил вскрывать полы в чужих домах, но ладони не слушалась хозяина, а обычный человеческий интерес взял вверх над моралью и этикой. Медленно приподнимая деревяшку и готовясь увидеть ничего, кроме пыльного пространства под полом, Чонгук впал в ступор. Внутри лежал пистолет. Настоящий. Тот, который вчера упирался в лоб Гука с установленным глушаком.