За линией Циклона

      Дверь распахнулась, и я понял, что больше не способен ни на что. В тюрьму ворвалась дюжина Синих солдат, я зажмурился. Вот с какого я вообще решился помочь Тане?       – Костя? Что случилось? Датчики сработали, и я... – молодой, но уставший голос заставил меня открыть глаза. Я вздохнул, не представляя, что делать. Вышел из-за двери, стараясь удержаться на ногах.       – Ты смотрел камеры? – с надеждой спросил я, вглядываясь в бледное печальное лицо командира. Он усмехнулся и не ответил. Его взгляд говорил за него. Он всё видел. Я тоже усмехнулся, понимая, что именно здесь для меня всё и закончится. Я молча пожал плечами, помотал головой и отбросил в сторону Танину сумку.       – Трус, – прошипела Вася, брезгливо оглядывая меня. Я не ответил, даже не повернулся к ней. Таня так же молчала. В моей голове промелькнули гадкие мысли о её вечном бездействии.       Все стояли. Даже Василиса с её желанием порубить каждого, кто войдёт в тюрьму. Я устало смотрел в глаза командира, тот спокойно глядел на меня, изредка сжимая тонкие губы.       – Хиль, мы ждём приказа, – тихо произнёс молодой парень – один из солдат, – не понимая плана командира. Он снова не ответил. Но тяжело вздохнул и перевёл взгляд на сбежавших заключённых.       Из запертых камер доносились вопли и скрежет, кто-то бил по стеклу руками, но Хиль не обращал на это никакого внимания. Меня же подобные звуки сбивали и раздражали, нож, спрятанный в рукаве, впился обратной стороной лезвия в мою кожу, я сузил глаза, машинально продолжая искать выход.       – Гуауэй сказал, что ты не обновлял татуировку, – медленно начал Хиль. Тень его высокой стройной фигуры чёрным образом бродила по стенам, нервно дёргаясь и извиваясь при каждом шаге командира.       – Были дела поважнее, – отрезал я, обдумывая, когда именно это сказал азиат: до сумасшествия или после.       – В белой комнате найдены четыре трупа. И, знаешь, я просмотрел записи с камер, – задумчиво продолжил Хиль. На его лбу выступили две полукруглые морщины. Я сильнее сжал нож в желании погибнуть только с боем. Хидальго мог в любой момент отдать приказ, а солдаты с молниеносной скоростью убить нас всех.       – Я не хочу говорить о том, что ты убил Огастеса, хотя он был твоим лучшем другом. И о том, что ты убил троих новобранцев. Привёл девчонку Орлов в Циклон и избил Гуауэя. Знаешь, Костя, я ведь был в тебе уверен. А знаешь, что самое страшное? – он перешёл на шёпот и подошёл ко мне впритык. Теперь его мог слышать только я. А я молчал и смотрел в его тёмные задумчивые глаза, готовясь принять бой. – Что двое новобранцев порешили друг друга, вгрызаясь в плоть "врага".        Он отошёл на шаг и отвернулся. Я выдохнул. Хиль никогда не отличался вспыльчивостью, как и великодушием. Он без раздумий карал своих врагов, а теперь ведёт с ними философские беседы. Я был удивлён, что ни Таня, ни Вася никак не проявляли себя в течение этого времени. Василиса морщила нос и кусала губы, но тем не менее молчала и не двигалась. Таня с подозрением следила за Хидальго, будто пытаясь прочесть в его словах скрытый смысл. Я промотал в голове весь его монолог, но не нашёл ровно ничего двусмысленного.       – Я не думал, что когда-нибудь мне придётся отправить в Циклон тебя, Костя. Ты не был лучшим, но всё же всегда отличался верностью и патриотизмом. Я не приказываю солдатам расстрелять тебя. Вы отправитесь в Циклон, – произнёс он тихо и посмотрел на Таню. Я сжал зубы и с силой ударил кулаком по двери. Мерзкий металлический звон проник в уши. Солдаты тут же схватили меня, скручивая руки. Нож выпал и ударился о пол, отлетел к ногам Васи. Та моментально схватила его и замахнулась.       – Отпустите нас и никто не пострадает! Вам ясно?! – закричала она, вставая в боевую позицию. – Достаточно освободить меня и мою сестру. С этим делайте, что хотите. Я тоже не одобряю предательство.       Дюжина солдат без команды двинулась на девушку, Хиль стоял в углу и молчал. Я не мог шевелиться, но с ужасом наблюдал за тем, что сейчас случится. Василиса снова замахнулась и резким быстрым движением метнула нож в одного из солдат. Кровь брызнула на серый пол, узники в камерах неистово закричали и засмеялись. Настоящие психопаты. Раненый солдат держался за ухо, по его руке стекала алая жидкость. Парень молчал, но его руки подрагивали от боли. Я зашипел проклятия, представляя в красках бой между подготовленным отрядом Синих воинов и двумя Красными девушками.       Но в игру неожиданно вступила Татьяна. Молниеносным движением она вдруг повернулась к сестре и дала ей пощёчину. Василиса пошатнулась и врезалась в камеру. Заключённый заметался у стекла, повизгивая и кидаясь на Васю. От удивления девушка оцепенела. Как, собственно, и я.       – Ты хочешь, чтобы нас пришили здесь и сейчас? Умей достойно признавать поражение! Стой смирно и иди с гордо поднятой головой! Ты позоришь весь отряд Орлов! Ты не Орёл, ты трусливая куропатка, которая только и делает, что приносит жертвы от страха сдохнуть! Мы всё равно погибнем, но либо сейчас – в этой вонючей камере, – либо там – в Циклоне! Как заключённые, которые не отказались от своих принципов! – голос Татьяны громом заполнил тюрьму. Хиль удивлённо смотрел на неё, но в его глазах я прочитал неописуемую радость. Он радуется, что все мы умрём? Или что Таня встала на его сторону? Или ему нравится тот факт, что она приструнила свою боевую сестру? Я всё ещё молчал, не найдя, что сказать.       – Ведите, – Таня сделала шаг в сторону солдат, те схватили её. Остальные взяли Васю. Её щека горела, а пальцы протеза подрагивали. Нас вывели из тюрьмы в Циклон.       Небольшая прямоугольная камера, совершенно пустая, серая, без окон и всего с одной дверью. По периметру потолка расположены вентиляционные отверстия, через которые в камеру подаётся газ. Это был наш Циклон. Место, в которое я отводил десятки людей. Место, в котором меня самого сейчас лишат жизни. А я просто стою и молчу. И усмехаюсь.       – Выйдите, я скажу им пару слов напоследок.       – Но, командир. Их трое, а вы...       – Я сказал, выйдите! Прямо сейчас. Я разберусь без вас! – солдаты послушались приказа и вышли. Дверь захлопнулась, и Хиль тотчас изменился в лице. – Предположим даже, что Огастес напал на вас, потому что узнал в этой девушке Красную, – он кивнул в сторону Тани, – Но как объяснить тот факт, что в Циклоне все резко начали сходить с ума? Нет, конечно, не все, но... Те двое новобранцев в Белой комнате, ещё некоторые мои солдаты, пацифисты, что сейчас сидят в камере Циклона. Я не понимаю, что происходит. Я видел в их глазах безумие, но его нет у тебя, Костя. И у этих девушек тоже. Как тебя зовут?       – Татьяна.       – Тоже русская. Татьяна поняла, что говорил мой взгляд. Я пытался намекнуть вам. Надо было, чтобы вы попали в Циклон, другого выхода отсюда нет. Татьяна поняла мои попытки. Я вытащу вас отсюда. Я не знаю, что движет тобой, Костя, ведь ты помогаешь девушкам наших врагов, но ты никогда в здравом уме не предал бы нас. Меня, Циклон, отряд Синих. Возможно, ты когда-нибудь расскажешь мне об этих причинах, но сейчас нам надо выбираться отсюда.       – Но из Циклона нет другого выхода, кроме как вход в него... – начал я.       – Есть, раз я затащил вас сюда, и... Что за черт? – Хиль умолк, но всё было понятно и без слов. Из прорезей в потолке раздалось шипение. Облако серого газа прошлось по потолку, начиная заполнять камеру. Кто-то включил Циклон. Отравляющий газ уже начал своё действие.