Яд

Да, болезнь была действительно страшной. Каждый шаг откликался болью во всем теле: в позвоночнике, в руке, в ногах и в голове. Только искусственная рука не беспокоила и то потому, что тот, кто ее создал, предусмотрел, чтобы она не была чувствительна к боли. Но самым худшим было то, что приходилось делать вид, что все в порядке, а это непросто, когда все тело разрывает болезнь, которую не могут исцелить. Даже заглушить боль до конца возможности нет. Легкое недомогание, признаками которого являлась несильная головная боль, жжение в горле и полное отсутствие аппетита, стало самым приемлемым состоянием, в котором находился Энакин Скайуокер последние два месяца. Но чаще ему было гораздо хуже. Сейчас, например, после внушительной дозы лекарств, боль немного отступила. Именно во время таких просветов он обычно и занимался своими делами: навещал Падме, обучал Асоку, являлся на глаза Совету или канцлеру. Когда болезнь обострялась, то Энакин предпочитал не выходить из своих покоев, опасаясь, что не сможет скрыть от окружающих свое состояние. Он вполне мог работать и находясь в очень плохом самочувствии, что Энакин и делал. Скайуокер предпочитал, чтобы никто не видел, как он заходится в кашле или, как мечется в лихорадке, поэтому не всегда подпускал к себе и целителей. Они все равно не могли ему помочь. Кроме того, больше всего Энакин ненавидел ощущать бессилие. И тем более ему не нравилось, когда его слабость заметна окружающим. О том, что он находится на грани жизни и смерти знали только члены Совета, несколько целителей и Палпатин. Асока подозревала, что происходит что-то плохое. Ее учитель стал каким-то поразительно тихим и немногословным. Часто запирался в своих покоях и часами не выходил оттуда. Кроме того, она уже не помнила, когда в последний раз видела, как он что-то ест. Девочка пыталась поговорить со своим наставником, но такие разговоры совершенно не клеились. Узнать что-то от Кеноби ей тоже не удавалось: тот упорно молчал. Все случилось всего несколько недель назад. На одном из заданий Энакин получил незначительную рану: его плечо слегка задело осколком. Как всегда, времени обработать порезы сразу же не нашлось. Позже Кеноби сетовал, что если бы за ранение взялись раньше, то все могло быть не так плохо, но сам Скайуокер сомневался, что вовремя оказанная помощь помогла бы. Когда Оби-Ван промывал рану бывшего ученика, то извлек из одного особо глубокого пореза миниатюрный дротик, такой же, каким когда-то убили наемницу, которая была виновницей покушения на Амидалу. Именно благодаря тому дротику республиканцы и нашли армию клонов. Но охотница за головами к истории со Скайуокером отношения уже не имела. Дротик, который извлекли из плеча Энакина, тоже был отравлен. Но на нем был не яд, а вирус какой-то болезни, с которой даже джедаи бороться не умели. С помощью Силы и немногочисленных лекарств Скайуокер сдерживал недуг, но это не могло продолжаться вечно. Магистр Йода говорил, что Энакина может хватить на несколько лет, но, если за это время не смогут найти антидот, то участь Скайуокера будет печальной. Но даже тяжелая болезнь не могла освободить его от обязанностей. Глубоко вздохнув и собравшись с силами, Энакин гордо поднял голову и расправил широкие плечи. Никто не должен догадаться, что с ним что-то не так. При виде его один из стражей в алой одежде произнес: - Канцлер ждет Вас, генерал. Скайуокер смог лишь кивнуть. При этом движении он четко почувствовал, как боль от висков перелилась в лобовую часть головы, а когда он снова поднял голову – в затылок. Палпатин приветливо улыбнулся вошедшему. Скайуокер поклонился. Поклон принес ему те же болевые ощущения, что и кивок головы, только сильнее. - Садись, Энакин, - проговорил канцлер. Джедай опустился в кресло, которое стояло напротив стола. Он чувствовал, как температура его тела медленно повышается. Во всяком случае, скулы и веки уже горели. Скайуокер поднял помутившиеся голубые глаза на Палпатина. Когда их взгляды встретились, то юноша понял, что канцлер открыто разглядывает его. После недолгой паузы Палпатин тихо спросил: - Как твое здоровье? Ты неважно выглядишь. Мне кажется, или ваши целители не способны тебя вылечить? - Они не знают, что со мной происходит, - честно признался Энакин. – Но пока я сдерживаю болезнь Силой и некоторыми лекарствами. Канцлер опять поднял взгляд на того, кого он собирался сделать своим учеником. Про себя старый ситх отметил, что, не смотря на все упрямство Скайуокера, Кеноби его неплохо выдрессировал: мальчишка контролировал каждую свою эмоцию, каждое выражение лица или движение. Как бы Палпатин не старался, он не мог найти на лице Энакина даже малейших признаков страдания. Канцлер в сотый раз проклял про себя бывшего учителя Скайуокера. Оби-Вану каким-то поразительным образом удавалось удерживать ярость, злость и боль Энакина, не давая им вырваться наружу. Этим он сильно мешал планам Сидиуса по обращению Скайуокера в ситха. Также Палпатин отметил, что Кеноби нужно убить как можно скорее, но вслух канцлер произнес совсем иное: - Ты уверен, что целителям удастся найти способ излечить тебя? – в голосе скользила забота и тревога. – Ты не думал, что будет, если им не хватит знаний? - Тогда я умру, - голос Энакина даже не дрогнул. Палпатин тяжело вздохнул, встал и медленно подошел к Скайуокеру. Тот сидел неподвижно, вероятно, из-за того, что двигаться ему было больно. За последние два месяца он заметно исхудал, хотя и до болезни Скайуокер не страдал от излишней полноты. Но если до этого он был строен, то теперь он стал худ. Кроме того, смуглая кожа Энакина побледнела, а в глазах появился нездоровый блеск, какой бывает при лихорадке. Помимо этого, теперь Скайуокер щеголял огромными темными кругами под глазами, которые почему-то совершенно не портили его красивого лица. Канцлер положил руку на плечо молодого джедая и тихо спросил: - Ты пытался самостоятельно искать способы излечиться? - Да, и до сих пор ищу, - надтреснутым голосом ответил Энакин. – Но мои старания не приносят плодов. Палпатин тяжело вздохнул и произнес: - А среди трудов ситхов кто-то пытался что-то найти? Полных пять секунд Скайуокер молчал и был совершенно неподвижен. Потом он медленно поднял голову и внимательно посмотрел в глаза канцлера. Его взгляд излучал доброжелательность и сострадание. - О чем вы? – в голосе Энакина было несложно уловить удивление. – разве нам можно использовать знания ситхов? - Но почему этого нельзя сделать, если стоит вопрос жизни и смерти? – Палпатин поднял брови. – Джедаи ведь не знают всего на свете. - Использование темных навыков ведет на Темную Сторону, - тщательно подбирая слова, произнес Скайуокер, не желая оскорбить своего покровителя. - Несомненно, - кивнул канцлер, - но, разве ты не умираешь? Совет настолько слеп, что ни твои страдания, ни твоя жизнь не могут быть поставлены выше правил? Энакин опустил глаза. Он чувствовал, как действие лекарств ослабевает: в глазах начало темнеть, а в ушах появился звон. В чувства его привело легкое прикосновение к плечу. - Тебе опять стало хуже, - констатировал Палпатин, вкладывая в тонкие и длинные пальцы Энакина стакан с водой. – Выпей, возможно, станет хоть немного лучше. Скайуокер чисто машинально сделал несколько глотков. Он все еще смотрел немигающим взглядом в одну точку. Слова канцлера о Совете встревожили его и без того раненную душу. Кроме того, Энакин чувствовал, что приближается новый приступ лихорадки, а в такие моменты он предпочитал находиться в одиночестве, чтобы никто не видел его слабости. Джедай понимал, что поступает несколько бесцеремонно, но сделать иначе он не мог. Поэтому Скайуокер резко вскочил на ноги, уронив стакан. Тот брызнул осколками на паркет. Палпатин не оторвал взгляда от лица Энакина. Тот еще больше побледнел. - Извините, - пробормотал он, поправляя мантию негнущимися пальцами. – Мне нужно идти. Извините за беспорядок. После этих слов он вылетел из кабинета и помчался к своему флаеру, чувствуя, что еще немного и он упадет на пол, крича от нарастающей боли. У Энакина не было малейшего желания устраивать подобное представление для Сената. У них здесь и так весело. А если кто-то поймет, что Энакин Скайуокер серьезно болен, то об этом узнает и вся галактика. Эта новость позабавит Дуку. Джедаи не сомневались, что заражение организовал именно граф, но даже понимая это, ни кому не хотелось доносить до ситха, что его проделка удалась и, что целители джедаев бессильны перед недугом. Если Дуку получит точную информацию о том, что против этой болезни у джедаев нет панацеи, то он вполне может организовать заражение и для других джедаев. Именно по этой причине Энакину и приходилось изображать работоспособность и энергичность. Граф должен подумать, что целители умеют бороться с недугом, в противном случае новых жертв избежать не удастся.