Ведьма

      Ведьма щёлкнула пальцами, и сгусток энергии мгновенно погас.       — И что это было, позволь спросить? — Глэдос испытующе уставилась на вылезшую из куста Челл. — Почему я опять нахожу тебя в более плачевном состоянии, чем оставила?       — Ну, — девушка вынула несколько листочков и прутиков из волос, — это один из… Моих… «женихов».       — Это?! — ужаснулась вперемешку с отвращением Глэдос. — Да на это даже парализованная слепоглухонемая старуха не позарится!       — Я и не зарюсь! Он сам приезжает, — принцесса оглядела себя. Рубашка и штаны украсились следами от листьев и земли, в нескольких местах порвались об ветки… — Мне ужасно не хотелось с ним сталкиваться.       — Да я уж верю, — тон женщины смягчился. — По лицу видно, что кретин. Но ты на себя теперь посмотри, чудовище!       Ведьма бросила в неё корзину. Под серым полотенцем обнаружились баночка с мазью, чистые бинты и сапоги Челл.       — Сама, ручками, ручками, — прокомментировала женщина. — Или обрабатывать царапинки тебя тоже надо научить?       Принцесса помотала головой и переползла к реке — заново промывать ссадины. Ведьма встала полубоком, косясь на спину подранной серой рубашки и движения плеч девушки.       Она вообще-то не планировала её защищать, и может, если бы этот напыщенный болван увёл девчонку обратно во дворец, Глэдос же было бы лучше…       Рука, в которой раньше была шаровая молния, вдруг страшно заныла. Женщина прикусила губу, отвернулась от Челл и быстро закатала рукав. Всю левую руку ведьмы, от кисти до самого локтя, уходя в рукав, уродовали следы давних, но страшных ожогов, все старые шрамы вдруг проявились с необычайной резкостью, да и вены отчего-то стало видно… Сказывалось отсутствие постоянной практики — Глэдос предпочитала заниматься травничеством, в особенности ядами, а не практической магией. И она гордилась собой, что бы там ни думали люди о настоящих ведьмах.       — О, боги! — вырвалось у Челл. Ведьма быстро опустила рукав и резко развернулась, спрятав руку за спину. Пока она размышляла, принцесса уже обработала ноги, перевязала их бинтами, сунула в сапоги и встала, чтобы сказать, что она готова, и… — Ч… Кто так с Вами?!       Голос девушки был преисполнен праведного гнева и толики сожаления. Женщина сурово нахмурилась.       — Не твоё дело, девчонка. Всё сделано?       — Послушайте, я не спрашивала про птиц, я не спрашивала про ноги, но это!.. — руки Челл непроизвольно сжались в кулаки и затряслись. Неужели она никогда не видела шрамов страшнее царапины от ветки? Но, чёрт побери, к злости на вмешательство в личную жизнь у Глэдос так странно примешивалась лесть! Принцесса, жалкая разменная монета в политических играх, от которых ведьма была бесконечно далека — жалела её! Это, определённо, сумасшедшая принцесса.       — Удовольствуйся тем, что сделавшие это мертвы, — почти не размыкая губ, ответила Глэдос и подхватила корзинку. — Готова? Бери таз.

***

      Об отравлении напоминала уже только едва заметная россыпь синих точек на руке девушки, словно капли разведённых чернил. Иронично, пострадавшей была левая рука — Глэдос даже усмехнулась невесело и машинально взялась за собственное левое запястье.       — Чем теперь займёмся? — Челл встала у стола, потирая наконец освободившуюся от бинтов руку. Взгляд девушки блуждал по комнате, ни на чём не останавливаясь и старательно избегая рук ведьмы.       — Я займусь своими делами, а ты займёшься починкой одежды, — Глэдос сунула девчонке в руки нитку и иголку. — Надеюсь, ты не думала, что я позволю вернуть мне мою рубашку в таком состоянии? Гляди, сколько ты оставила дырок от своего лазания по кустам.       С этими словами, не попрощавшись, женщина направилась к двери, захватив по пути метлу. Челл проводила ведьму грустным взглядом из окошка и увидела, как та отпускает метлу, и метла мягко ложится на воздух, словно на ровную поверхность. Глэдос устроилась на ней, элегантно свесив ноги сбоку, и не спеша полетела над озером.       Принцесса стянула рубашку, села за стол, поближе к окну, и взялась за штопку.       Дело шло не очень быстро, ведь зашивание мелких дырок требовало куда больше умения, чем та же работа кистью. За первые полчаса работы девушка уколола пальцы около десяти раз, а новые прорехи всё находились и находились — только она зашьёт рукав, как найдётся дырка у воротника, зашьёт ее, так обнаружится крошечный разрыв на подоле!       Спустя час у принцессы уже рябило в глазах от обилия прорех в рубашке. Она как будто издевалась над Челл и сама трескалась в новых местах. «Никогда больше в кусты не полезу!» — клялась сама себе принцесса, засовывая исколотые пальцы в рот и с досадой глядя на рубашку. Вот, ещё одна мелкая дырочка около воротника! А ведь девушка могла бы поклясться, что только что зашила штук пять таких же!       «Ну её к чёрту», — рассердившись, решила Челл. Она перекусила нитку и надела рубашку на себя. На теле остатки прорех вроде не были так уж заметны, поэтому принцесса немного успокоилась.       Решив более не заниматься штопкой никогда в жизни (по крайней мере без приказа или помощи Глэдос), девушка оглядела комнату в поисках нового занятия. Ей скучно было сидеть без дела, а ведьма, видимо, рассчитывала, что возня с рубашкой займёт Челл до самого её возвращения.       Взгляд Челл упал на край матраса, лежавшего на печи. Определённо, Глэдос нравилось спать на мягком…       Она подошла и потрогала матрас. И правда мягкий!       Тогда девушка, расхрабрившись, придвинула к печи стул и встала на него — с высоты её роста постель Глэдос было не очень уж удобно разглядывать.       Прежде всего в глаза бросался завёрнутый в ткань букетик ландышей, лежавший у самой стены. Цветочки уже немного подвяли, но Челл уловила ещё разносившийся слабый-слабый нежный запах, наклонившись вперёд. Однако этот аромат тут же оказался перебит уже на самом деле знакомым девушке, но до того плохо ею осознаваемым запахом. Его нельзя было толком описать, но он вызвал сладкое тянущее чувство в груди и заставил принцессу улыбнуться.       Так пахла вся постель, плащи (хоть и слабее), стенка каждой баночки в доме и даже немного ландыши.       То был запах Глэдос.       У Челл по спине побежали мурашки. Она зажмурилась и уткнулась лицом в подушку, руководимая внезапным порывом. Запах казался таким странно уютным, неожиданно знакомым, будто дурманящим. Принцесса улыбалась чуть рассеянно и тёрлась носом о подушку, словно ласковая кошечка о ногу любимого хозяина.       — Боги всемогущие… — девушка с трудом оторвалась от подушки, жмурясь и сама пытаясь понять, чем же она занимается.       Челл несколько раз тряхнула головой, выходя из окутавшего её дурмана. Она побыстрее поправила подушку и одеяло, вернула стул на место и принялась ходить по дому, поглядывая на часы. Стрелки тикали почти неслышно, будто не желая отвлекать гостью от дум.       Девушка вдруг вспомнила, что уже четверг. Пятница, суббота, воскресенье — ещё всего три дня, и придётся возвращаться к вечным платьям на людях, к огромной толпе женихов, к выбору!.. Ей стало так тоскливо, что принцесса застонала и схватилась за голову. Глэдос, может, и была саркастичной и надменной собеседницей, но с ней было настолько несравненно лучше!       «Я ведь не вернусь к ней вовсе потом», — печально размышляла принцесса. Нет, она не думала, что ведьма с ней хотя бы подружится (при мысли о чём-то дальнейшем у Челл перехватывало дыхание), но всё же не могла не заметить, что женщина обращается с ней немного лучше, чем позавчера.       Движимая скукой и накатывающей тоской, девушка подошла к окованному медью сундуку ведьмы. Ей вдруг ужасно захотелось взять из этого домика что-нибудь на память, раз уж ей наверняка не придётся сюда возвращаться. Челл осторожно откинула крышку — Глэдос оставила в нём секцию со своей одеждой, к радости принцессы. Та выглянула в окно, чтобы удостовериться, что женщина ещё не возвращается, бросила быстрый взгляд на часы и кинулась к сундуку.