"Чистилище". Койот Старк и Учиха Саске, джен
22 июня 2019 г. в 18:00
Примечания:
Вбоквелл к "Лунному мечу".
Вообще, "Така" это не просто птица, но довольно сложно объяснить межвидовые тонкости, когда не знаешь языка.
Таймскип: до появления Лилинет.
Луна над пустыней висела ровная и яркая; белесая, словно дыра в тёмной одёже, наброшенной на девственную сорочку.
Что-то он помнил про это. Про девственниц. Кругленькие плечики, нежные, пахнущие молоком. Тонкие шеи. Хрупкие косточки пониже, двумя горизонтами с ямочкой по середине. А на них — кожаный шнурок. А на шнурке — крест. Маленький, меньше его ногтя.
Еще он помнит зубы. Два ряда с четырьмя клычками — удивительно ровные. Белые, как глаза. Он помнит, было роскошью иметь такие зубы. Где-то глубоко в челюсти ему когда-то не хватало одного из них.
Ночью память ворочалась в голове большим беспокойным озером — мутной водой от дождя и частыми волнами по бурому песку.
В Уэко Мундо нет озёр.
Что-то было когда-то с водой, и сорочками, и плечами …
Койот Старк многое помнит; не помнит он ещё больше.
Странник, который однажды тихо присел с ним рядом, называл себя Така, что на его языке означало «птица». Он был бледен и черноволос, и носил всё темное. У него не было воспоминаний ни о хрупких плечах, ни о бёдрах, зато он знал имя и внешность женщины, которую потерял.
— Сакура, — сказал он на пятый день бесконечного полнолуния. — Вишнёвое дерево. Волосы … как закат. Или рассвет.
Така говорил с акцентом, если предпочитал молчанию повесть. Однако новые слова сразу же задерживались в его памяти.
— А глаза? — спросил его Старк. Память предлагала серый — как сталь. Как грязный снег. Холодный цвет под ресницами, насмешливый, с жестоким блеском.
— Трава, — ответил Така, подумав над нужным словом. — Зелень. Изумруд.
Старк попробовал это представить: женщину с сатино-пионовыми волосами и глазами весны — но ветер Уэко Мундо забрался ему в нос, и воспоминание о ярком конце мая растаяло.
Чистилище, этот мир — Чистилище. Ни радости; ни горя; ни ностальгии; ни времени.
Така сказал, что никогда её не любил, когда она была рядом. А потом её забрала луна, или она забрала с собой луну, и обе пропали, живые, далеко-далеко. Жизнь после казалась ложью; нужны были её плечи, а не чьи-то ещё, её волосы, её ладони, и улыбка, и губы, и запах. И Така покинул всё, чтобы найти женщину, которую не успел по глупости сделать своей.
Он сказал:
— Упаду на колени. Дам нож ей в руки: убей меня или прими.
И Старк спросил:
— Что будешь делать, если у неё уже другой?
У Така дёрнулось лицо, как от пощёчины:
— Не знаю, — ответил. — Но её здесь нет. Я должен идти дальше.
— Тогда иди, — сказал ему Старк. Он никогда никого не держал. — Прощай.
И с безликим рассветом, мягкой поступью, Така ушёл тёмной фигурой в потрёпанном пончо навстречу другим мирам — искать свой последний призрачный шанс на весеннее счастье.