<center>***
</center> Я, по большей части, проводила время в шатре, под присмотром Мэлдиля, Гил не разрешал мне выходить, опасаясь за мою жизнь, я не спорила. Правда было скучно, особенно, если его не было рядом. Сейчас, он находился в нашем временном жилище, но был с Новэ и Элом, вели деловые разговоры: — Что король Трандуил? — спросил Гил у Эла. — Он останется или вернется в свой лес? Он ничего тебе не говорил? — Трандуил потерял отца, которого очень уважал, сам ранен. Я не задавал ему таких вопросов. Меня удивляет, Эрейнион, что тебя волнует, только, останется ли войско лесных эльфов с нами. Раньше ты не был таким черствовым. — Раньше, все, было по другому. Да, и я был моложе. Теперь, когда победа над Врагом так близка, я не хочу повторять ошибок отца и дяди Маэдроса. Ведь им не хватило жесткости в Нирнаэт Арноэдиад, чтобы, еще тогда, одержать верх над Морготом. Отец бросился спасать Гвиндора, а Маэдрос поверил лживым словам вастака Улдора Проклятого. И что ты прикажешь, рыдать над телом Орофера, который, всегда, был занозой на моих руках и погиб потому, что хотел поступить вопреки моему приказу. Элронд промолчал в ответ. Да, я и сама заметила, эта война ожесточила Гила, он не был уже похож на того веселого охотника, что я повстречала на берегу моря. В нем стало больше от короля, чем от человека, смешно говорить о человечности эльфа, но другого синонима этого слова мне не припомнилось. Но чтобы он не делал и не говорил, это не могло повлиять на мои чувства к нему. Он единственный мужчина, в моей жизни, которому я могла доверять и быть уверенной, что меня не предадут. Какая мне разница, как он относится к Ороферу и его сыну, пусть даже потребительски. Они и сами высокомерные, особенно, покойный король. И сын будет не лучше, я вспомнила фильм «Хоббит», где Трандуил не пришел на помощь гномам Эребора.<center>***
</center> Спустя время, король Зеленолесья сам пришел навестить короля нолдор. Половину лица закрывала повязка, обезображивающая некогда прекрасное лицо, зато единственный глаз сверкал, как голубой карбункул, на бледной коже лица. Он приложил руку к сердцу, по эльфийскому обычаю, и поклонился нолдорану. Гил кивнул в ответ. — Что скажешь, король Трандуил? — спросил Гил-Галад у синды. — Если ты покинешь наш лагерь, я пойму и не буду держать обиду, лесные эльфы сильно пострадали, в последней битве. — Потому я и не покину наш союз, чтобы их смерть не была напрасной. Вместе и до конца. Мои воины должны разделить вашу победу, ведь они внесли свой кровавый вклад в общее дело. — Хорошо сказано, Трандуил. Возможно, ты станешь хорошим королем, даже лучше, чем твой отец. — Мой отец был великим королем, он многое сделал, чтобы просветить темных эльфов. Неприязнь к нему мешает тебе, король Эрейнион, видеть это. Но, как ты сказал сам, все мы совершаем ошибки, Орофер, не исключение. Хочу, чтобы ты знал, что я не считаю неправильным то, что ты кинулся выручать свою невесту, я бы тоже так поступил, на твоем месте. — Спасибо, Трандуил, за то, что остаешься и что не считаешь меня самодуром, как твой отец. Кстати, ты решил, как похоронишь его? — Я отправил его тело в Зеленолесье, — ответил Трандуил. — Пусть покоится в своем лесу. — Ты принял правильное решение. Если мне будет суждено погибнуть, в этой кампании, то хотел бы покоиться в Северной Скале, там где мое сердце. При этих, его, словах, дрогнуло мое сердце. Гил предчувствует свою гибель.