Кто здесь Кто?!

Лондон. 1881 год.       — Не обижайтесь на меня в случае, если вы с ним не уживетесь, — произнес Фьюдж, когда их с Ватсоном кэб подъезжал к Бартсу. — Я знаю его лишь по случайным встречам в лаборатории, однако уверен, что отнюдь не каждый захотел бы жить с ним в постоянном соседстве. Вы сами решились на эту комбинацию, так что не считайте меня ответственным за дальнейшее.       — В случае если мы не уживёмся, нам ничто не помешает расстаться, — рассудительно ответил Джон, выходя на улицу. Ощущение дежавю дополнилось предчувствием чего-то экстраординарного и лёгким нервным напряжением. — Я уяснил, что мой возможный сосед, как вы сказали, энтузиаст некоторых областей наук и впадающий в крайности чудак, чья одержимость к наукам граничит с бездушием. Но, несмотря на то что при нашей встрече он, вероятно, будет колотить трупы палкой, я желаю познакомиться с мистером Холмсом.       Фьюдж кивнул, не став более спорить, и направился вперёд. Пройдя к флигелю и нескольким коридорам внутри него, приятели оказались в высокой комнате лаборатории, наполненной множеством полок и столов с разнообразными пробирками, бутылями, горелками и ретортами. Здесь никого не было, за исключением молодого человека, возившегося над чем-то в углу комнаты.       — Нашёл! Нашёл! — Воскликнул он, услышав приближающиеся шаги, и с пробиркой в руках подошёл к своим нежданным гостям. — Я наконец нашёл реактив, который осаждается только гемоглобином и ничем другим!       — Доктор Джон Ватсон, мистер Шерлок Холмс, — представил мужчин друг другу Фьюдж.       — Здравствуйте, — приветливо произнес детектив, с силой пожимая руку доктора. — Я вижу, вы жили в Афганистане.       — Верно, — осторожно подтвердил Ватсон, глядя на мужчину и мысленно сравнивая «нового» Холмса со «старым».       Чуть больше шести футов, он был одного роста с Шерлоком из будущего и, как и он, казался ещё выше из-за необычной худобы. Его взгляд был острым и пронизывающим; тонкий орлиный нос придавал его лицу выражение живой энергии и решимости. Квадратный, чуть выпирающий вперед подбородок тоже говорил о решительном характере. Сейчас его пальцы были покрыты кусочками пластырей.       — Приходится быть осторожным, — заметив взгляд Ватсона, улыбнулся Холмс, — я часто вожусь с всякими ядовитыми веществами.       — Как вы догадались, что доктор Ватсон прежде был в Афганистане? — Удивленно поинтересовался Фьюдж, заинтересованный сам и надеющийся изумить объяснением Джона.       — Ну, это пустяки, — усмехнулся Холмс, поворачиваясь к Фьюджу. — Вот гемоглобин — другое дело. Вы, разумеется, понимаете важность моего открытия?       — Как химическая реакция — это, конечно, интересно, но практически…       — Господи, да это же чуть ли не самое важное открытие для судебной медицины за десятки лет! Разве вы не понимаете, что это дает возможность…       — Безошибочно определять кровяные пятна, — окончил предложение за Холмса Ватсон.       Оставив рассуждения о сходствах и различиях Холмсов, Джон решил действовать. Он не знал, почему, но понимал, что странным образом история, пусть и с небольшими изменениями, повторяется. Джон уже была известна цепь рассуждений, ведущих к выводу об Афганистане, а об открытии Холмса он мог судить благодаря знаниям, полученным в двадцать первом веке. Добраться до истины — вот чего он желал в эту минуту, потому, пользуясь своим опытом и знаниями, Джон стал развивать разговор так, чтобы как можно быстрее достигнуть своей цели.       — Если взять немного свежей крови и растворить её в литре воды, вода кажется совершенно чистой, ведь соотношение капли крови к воде не больше, чем один к миллиону. Однако добавив полученное мистером Холмсом вещество в воду, мы получим характерную реакцию. Конечно, при условии, что он в самом деле нашёл подходящий реактив.       — Нашёл, — вновь улыбнулся Холмс, сопровождавший слова Ватсона действиями. Он добавил в воду бесцветный реактив и какие-то кристаллики, после чего вода окрасилась в мутно-багровый цвет, а на дне появился коричневый осадок.       — По сравнению с этим ваши слова о том, что я был в Афганистане, и впрямь сущие пустяки, — без оттенка лести произнёс Джон. — Полагаю, одна из проблем в раскрытии преступлений исчезла, ведь в десятках дел ваш реактив сыграл бы решающую роль. Теперь можно легко определить, чем является засохшее бурое пятно: кровью, грязью, ржавчиной или чем-либо ещё. Я был внимателен на уроках химии, — усмехнувшись, добавил он, заметив обращённый к себе удивлённый взгляд Фьюджа, но тут же повернулся к Холмсу. — Доктор по профессии, выправка военная, загорелое лицо, в то время как запястья белые — примерно это привело вас к выводу об Афганистане, я прав?       — Кроме того, измождённое лицо человека, немало натерпевшегося и перенёсшего болезнь. Ранение в левую руку — вы держите её немного неестественно, — внёс свои поправки Холмс и кивнул. — Неплохо. Обычно никто не способен выстроить простейшую цепь рассуждений.       — Вы меня переоцениваете, — искренне рассмеялся Джон, вдруг расслабляясь. Он чувствовал, что хотя происходящее довольно странно, но никакой непосредственной опасности от «второго Шерлока» не исходит. — Сегодня просто мой счастливый день. Думаю, я несколько умней любого из инспекторов Скотленд-Ярда, но не более того. На то я и врач, а не детектив как вы.       — Надеюсь, вы не против запаха крепкого табака? — Улыбнувшись уголками губ, Холмс сразу перешёл к вопросу о квартире, по поводу которого, как он догадался, и пришли Ватсон и Фьюдж.       — Вовсе нет.       — Отлично. Я обычно держу дома химикалии и время от времени ставлю опыты. Это не будет вам мешать?       — Нисколько.       — Погодите-ка, какие же ещё у меня недостатки? Да, иногда на меня находит хандра, и я по целым дням не раскрываю рта. Не надо думать, что я на вас дуюсь. Просто не обращайте на меня внимания, и это скоро пройдет. Ну, а вы в чём можете покаяться? Пока мы ещё не поселились вместе, хорошо бы узнать друг о друге самое худшее.       — Не выношу никакого шума, потому что у меня расстроены нервы, — ответил Ватсон, решив проверить будущего соседа на ещё одно сходство.       — А игру на скрипке вы тоже считаете шумом? — с лёгким беспокойством спросил Холмс.       — Смотря как играть, — ответил Джон, уже зная ответ и догадываясь, что помимо скрипки его ожидает пальба по стенам. — Хорошая игра — это дар богов, плохая же…       — Ну, тогда всё в порядке, — весело рассмеялся Холмс. — По-моему, можно считать, что дело улажено, если только вам понравятся комнаты.       — Когда мы их посмотрим?       — Завтра в полдень. Бейкер-стрит 221B. Лондон. Осень 1888 года.       — Вот ответ на ваш вопрос, Ривер: самая главная и важная странность, объяснения которой я найти не сумел до сих пор, странность, которая держит меня здесь, это мистер Шерлок Холмс.       Джон замолчал, предоставляя Ривер возможность несколько переварить сказанное. Казалось, женщина вся светилась от любопытства. По лицу её было понятно, что она лихорадочно над чем-то размышляет. В голове её роилось множество вопросов и теорий, высказывать которые Ривер, однако, не торопилась, так что через пару минут Джон решил продолжить свой рассказ.       — В действительности их двое: Шерлок из двадцать первого века и Холмс из девятнадцатого. Оба любят курить, но Шерлок вынужден обходиться никотиновыми пластырями из-за запрета на курение, в то время как порой наша гостиная полна клубов дыма сигар, выкуренных Холмсом. Оба во времена застоя и отсутствия дел любят палить по стенам. Первый стреляет в раздражающий смайл на стене, второй выводит вензель королевы Виктории. У них много общего, но, как я и сказал, много и отличий. Например, Шерлок ужасный социопат. Он высказывает всё, что думает, и из-за этого его часто называют сволочью, а то кем и похуже. Холмс же довольно тактичен и являет собой пример истинного джентльмена. Мне отчего-то кажется, что это различие вызвано не столько разностью эпох, сколько… Не знаю, — пожав плечами, Джон улыбнулся по-дружески тёплой улыбкой, — наверное, их индивидуальностью. Они такие разные и одинаковые одновременно. Два детектива-консультанта, расследовавшие множество самых запутанных загадок. Два гения, даже не знающие, что Земля вращается вокруг Солнца! Поверите ли? Ни один из них не желает помнить подобные вещи. Они их просто за ненужностью стирают из памяти, полностью выбрасывают из головы. Разве всё это не удивительно?       — Постойте, Джон, — встрепенувшись, произнесла Ривер. — Как вы сказали? Стирают из памяти?       Слова Ватсона соответствовало её мыслям. Подумав ещё несколько мгновений, Ривер обратилась к Джон, загадочно улыбнувшись.       — Знаете, Джон, всё это напоминает мне одного человека. Но прежде чем делать выводы, я хочу вас спросить. Скажите, есть ли у вашего друга часы? Часы необычные настолько, что воспоминание о них может быстро прийти в вашу голову, стоит только напрячься…       Джон нахмурился, стараясь вспомнить что-нибудь подобное, но затем пожал плечами.       — Не уверен. Но, может быть, я их просто не замечал?..       Путешественница во времени с ещё большим любопытством посмотрела на своего собеседника, размышляя о различных фильтрах восприятия. Прим. автора: в главе использованы материалы рассказа А.К. Дойла «Этюд в багровых тонах».