Bus Stop — Graham Coxon Walk a fine line Don’t follow me Don’t talk to me I feel your eyes all over me
В лесу безумно тихо. Все звуки существуют здесь словно отдельный организм, который всегда рядом, окружает тебя повсюду. Но ты никогда этого не заметишь, если будешь просто идти вперед и думать о своем. Нужно остановиться и хорошенько прислушаться. Хёрдур, возможно, один из немногих, кто так хорошо знает лес, что всегда чувствует его жизнедеятельность вокруг себя. Словно огромное сердце равномерно бьется где-то далеко, но эхо разносится во все уголки. Ритм стал настолько привычным, словно это его собственное сердцебиение, поэтому другие звуки слишком ярко и резко выделялись на его фоне. Обычно это был хруст надломленной ветки или громкие вскрики перепугавшихся птиц, но сейчас все иначе. Кто-то кричит. Громко и как-то непозволительно долго для такого места. Крик явно принадлежит мужчине, но на слух сложно определить, от чего кричит незнакомец. Он в ужасе? Его переполняет радость? Магнуссон может лишь точно определить, что звук доносится со стороны озера. Если прибавить шаг, то можно дойти туда за минуту. Но Хёрдур почему-то буквально срывается с места и уже через пару мгновений стоит у кромки воды. Недалеко от левого берега плещется парень, Магнуссон не успевает его как следует разглядеть, так как незнакомец тут же погружается в воду. Наверное, стоило бы просто развернуться и идти дальше своей дорогой, но что-то внутри заставляет Хёрдура продолжить путь вдоль озера к вещам парня. На фоне серой гальки даже с большого расстояния легко различить бежевый свитер, темные джинсы и пару коричневых ботинок. Хёрдур останавливается около чужой одежды и всматривается в спокойную водную гладь. Там где пару минут назад был парень, сейчас лишь слегка подрагивают волны. Магнуссон не может сказать сколько времени уже прошло. Может быть, минут пять, а может, и все десять. Волнение неприятно проходится по рукам, оплетая их подобно лианам, а затем медленно доходит до шеи. Оно душит и заставляет мозг слишком лихорадочно соображать. Могут ли люди на такой большой промежуток времени задерживать дыхание? Хёрдур не знает ответа на этот вопрос, и ему ничего не остается, кроме как в ужасе нарезать круги. Он волнуется за совершенного незнакомого человека и это кажется настоящим безумием. Но от таких мыслей легче не становится, а скорее наоборот. Вдруг с парнем что-то случилось и ему нужна помощь? Время работает против Хёрдура, поэтому спустя пару мгновений ему приходится принять решение. Правильное решение. Вещи в спешке летят на гальку, а сам Магнуссон с разбегу ныряет в воду.***
Арнор не понимает, почему Хёрдур вдруг решается так сильно ему помочь. Может, со стороны он выглядит совсем херово? Его новый знакомый рассказывает, что в паре километров отсюда расположен город и обещает туда проводить. Но для начала им нужно дойти до палатки Хёрдура, а уже затем направиться в сторону города. Все время Магнуссон уверенно идет впереди, даже не оглядываясь на Арнора. Сразу становится понятно, что он здесь уже не в первый раз и все тропинки ему давно знакомы. Когда вокруг начинают сгущаться деревья, Арнор нагоняет своего сопровождающего и старается больше не отставать. Все-таки он еще ни разу не заходил так далеко в этот лес. Обычно они с семьей гуляли около озера, а если и приходилось уходить в лесную глушь, то максимум метров на двадцать. Тем временем солнце начинало медленно клониться к закату. Сигурдссону, конечно, очень нравилось вслушиваться в лесные звуки, но, не смотря на это, играть в молчанку всю дорогу казалось плохой идеей. И раз Хёрдур явно не планировал начинать разговор, то Арнору пришлось все взять в свои руки. — Ты часто здесь бываешь? — Да, почти все свободное время провожу в походах, — Хёрдур ненадолго переводит взгляд на Арнора, — а ты судя по всему в первый раз здесь? Сигурдссону нравится теория о потери памяти, и он решает придерживаться именно ее. Ему все-таки не хочется выставлять себя психом, который заблудился черт знает где и даже собственное имя не может вспомнить. На самом деле ситуация выглядит намного хуже, так как Арнор ни имеет ни малейшего представления о том, какой сегодня день недели, а так же в какой город они направляются. Но, судя по всему, этот мир мало чем отличается от привычной реальности, если отличается вообще. Местность вокруг кажется Сигурдссону незнакомой и ему остается только надеется, что они находятся недалеко от его родного Акранеса. Если, конечно, в этой вселенной существует Исландия с ее городами. — Наверное. Хотя, может, я когда-то был здесь раньше, просто не могу этого вспомнить. Арнору никогда не нравилось врать и этот случай не становится исключением. Слова заставляют неприятно поежиться и стыдливо опустить взгляд. Хотя, сказанное им является ложь только наполовину. Ведь он просыпается здесь каждый чертов раз, просто впервые заходит так далеко. — Может, ты был здесь не один и просто потерялся? — Возможно, — Арнор отворачивается, чтобы Хёрдур не заметил улыбку на его лице, потому что такое предположение кажется просто смешным. Он, конечно же, очень сильно любил своих родителей, но с каждым повторяющимся разом понимал, что его организм на грани нервного срыва. От такой однообразной тоски Сигурдссон с удовольствием бы сбежал куда подальше, и даже теряться было не надо. Но до такого решения проблемы он просто не догадался. К счастью, сбегать не пришлось и судьба подарила ему возможность прожить хоть один день по-другому. И даже несмотря на то, что Арнор чуть не утонул в озере, все вокруг производило приятное впечатление. Абсолютно все здесь казалось прекрасным, а будущие события пускай и были неизвестными, но вселяли лишь приятное нетерпение. Шестое чувство подсказывало, что дальнейшее развитие событий должно привнести в жизнь Сигурдссона что-то новое и безумно долгожданное. От такого избытка эмоций хотелось кричать, прыгать и бегать, но Арнор старался держать себя в руках. И его излишняя активность выражался разве что в слишком энергичной походке, и это, конечно же, не осталось без внимания Хёрдура. — Ты, наверное, первый в мире человек, который после того, как чуть не утонул, так весело скачет. Вода в голову ударила? — Все может быть, но разве я не могу радоваться тому, что остался жив? — Ладно, звучит логично, — Магнуссон впервые за все время их знакомства улыбнулся без усмешки, — Кстати, мы уже почти пришли. Небо заметно потемнело и лес стал выглядеть более угнетающе. Деревья вокруг мрачными колоннами окружали их со всех сторон, заставляя чувствовать себя зверем, загнанным в темную клетку. Казалось, что все вокруг давит на тебя и пытается сжать в маленький комок. От таких мыслей у Сигурдссона мурашки по спине пробегали. Обстановка словно пыталась напомнить, что он все еще заперт в петлю и надеяться на свободу не стоит. Но страдания Арнора длились недолго, так как уже через несколько минут они вышли на небольшую поляну. Вокруг нее все так же возвышались бесконечные ряды деревьев. На левом краю поляны располагался приличных размеров камень с широким выступом. Издалека он напоминал огромную скалу, с которой обычно вещали предводители древних племен в фильмах. Под выступом, скрытая в тени, стоит небольшая палатка. Она кислотно-оранжевым пятном выделяется на фоне однотонного пейзажа. Рядом с ней виднеется небольшой круг костра, выложенный камнями. Внутри него земля была выжжена и покрыта слоем пепла. Чуть в стороне от костра лежало небольшое бревно, которое, видимо, выполняло роль стульев. Хёрдур бросил около него рюкзак и направился в сторону палатки. И пока Арнор отдыхал, устроившись на бревне, Магнуссон что-то упорно искал внутри. Через пару минут он выбрался с небольшой кастрюлькой, бутылкой воды, двумя кружками и пакетом. Хёрдур присел на корточки рядом с костром, положив все вещи на землю. — Ты, наверное, голодный, так что время ужина. Я пойду принесу поленья, а ты найди немного веток, ладно? Арнор с готовностью кивнул и ринулся к краю поляны, заметив там кучу небольших сучьев. — Только не заходи слишком далеко в лес! — крикнул ему в след Хёрдур. Веток было так много, что Арнору приходилось нести их в несколько заходов. Магнуссон складывал костер из нескольких бревен, а потом добавлял туда принесенные Арнором ветки. После того как костер был готов, Хёрдур поджег сухую ветку и кинул ее к остальным. Уже через десять минут перед ними ярко горело пламя, а Хёрдур поджаривал на нем несколько сосисок, из которых, впрочем, и состоял весь их ужин. По поляне развеялся приятный запах жаренного мяса, от которого у Сигурдссона живот сводило в приступе голода. Он и подумать не мог, что поход лишит его почти всех сил и пробудит такой сильный аппетит. Ко всему прочему на огне Магнуссон подогрел воду и разлил кипяток по кружкам. Готовый чай, возможно, был совсем не сладкий для Арнора, но тот был так голоден, что выпил его весь буквально за одно мгновение. Тепло приятно разлилось по телу, отогревая замерзшие руки и ноги. Ему не хотелось жаловаться Хёрдуру, поэтому пришлось героически терпеть. По сравнению с Магнуссоном, он был слишком легко одет для такой погоды и если днем это было не так заметно, то ближе к вечеру прохладный воздух сковывал холодом почти все тело. После того, как мясо уже достаточно поджарились, Хёрдур сделал своеобразный хот-дог, вложив сосиски в небольшую булку. Арнор изо всех сил старался показать себя культурным, но голод взял верх и он, словно дикий зверь вгрызся в горячую еду. — Эт божестфено! — мама всегда учила его не разговаривать с набитым ртом, но именно сейчас все манеры улетучились в никуда. — Я не понял ни слова, Русалочка, но выражения твоего лица говорит само за себя. После долгого пути, так еще и на природе вся еда кажется вкуснее, — Хёрдур лучезарно улыбнулся, глядя на Сигурдссона, который успел весь испачкаться в крошках. Вокруг уже окончательно стемнело и теперь поляну освещало лишь пламя костра, которое распускало тени танцевать во все стороны. Арнор согрелся от чая, но все равно придвинулся поближе к костру, грея руки. Магнуссон сидел рядом и задумчиво рассматривал небо над головой, иногда отпивая чай из кружки. Сигурдссон закинул голову вверх и тоже стал рассматривать россыпь серебристых пылинок на темном небе. Здесь, в лесной глуши, оно было абсолютно чистым, что давало возможность разглядеть каждую звездочку. Раньше они Сигурдссона не особо привлекали. Может, потому что в городе небо выглядит совсем иначе и кажется, что ты наблюдаешь созвездия не из другой точки Земли, а с другой планеты. Здесь же небо другое, оно по-своему притягательно красиво и заставляет рассматривать каждую сверкающую точечку хоть всю ночь. Арнор начинает понимать, почему Хёрдуру здесь так нравится. За пределами озера словно находится другой мир, существующий отдельно от всего остального. В нем, кажется, не существует ни души, лишь далекие отголоски. Здесь властвует эхо, спокойствие и невероятная красота, которую легко разглядеть даже в самом непримечательном камушке. В первый день ему безумно понравился пейзаж озера и приближенных к нему территорий, но что-то в нем казалось совершенно иным. Словно с самого начала было ясно, что это все лишь шаблон для пленки, которую придется рассматривать изо дня в день. Каждый раз, пока с ума не сойдешь от этой «красоты». Пока не прочувствуешь, как все вокруг уже у тебя на сетчатке глаза отпечаталось и осталось там навсегда. Но теперь Арнор знает, что вокруг бесконечные просторы, по крайнее мере, они таковыми кажутся. И если придется очнуться на том злополучном холме еще раз, то он без раздумий кинется бежать в лес так далеко, как только сможет. Ведь все лучше, чем в очередной раз нарезать круги по гальке. Он и не знает, сколько они так просидели, каждый в собственных раздумьях. Первым опомнился Хёрдур, он сонно потянулся и подкинул несколько поленьев в костер, а затем стал собирать грязную посуду. Взяв у Арнора кружку, он аккуратно сложил все в палатку и вернулся к костру. — Пошли спать, а то нам завтра далеко идти. — Спасибо за помощь, не знаю, что бы я без тебя делал, — Арнор заливается румянцем, потому что не может даже чем-то отблагодарить Хёрдура. — Не стоит, — Магнуссон в ответ лишь беззаботно махнул рукой, — Ты бы на моем месте поступил так же, я уверен. А сейчас пора спать. Они по очереди залезают в палатку и усаживаются на огромном одеяле, пытаясь привыкнуть к темноте. Внутрь проникает лишь немного света от догоравшего пламени. Так проходит около минуты, пока Магнуссон ищет фонарь. Он наконец-то находит его в дальнем углу палатки и включает, после чего аккуратно ставит в центр. Теперь это словно еще один костер, только меньший и вместо огня в нем ярко горит лампочка. Теперь осмотреть палатку чуть проще, пускай свет и не достает до всех углов. Снаружи она кажется значительно больше, но для двоих здесь все равно достаточно места. Магнуссон ловко подкидывает подушку в сторону Арнора, затем еще немного порывшись в вещах, достает небольшой светло-коричневый плед. — Места здесь немного, но нам двоим должно хватить. Ночью прохладно, так что свитер лучше не снимать, но вот тебе еще плед, на всякий случай, — Хёрдур вручает его Арнору, а после снимает ботинки и ставит их около выхода. Сигурдссон следует его примеру, после чего несколько раз взбивает подушку, чтобы поудобнее устроиться. Он только сейчас замечает, что в палатке приятно пахнет ванилью, но запах настолько слабый, словно случайно попал сюда с воздухом и вот-вот исчезнет. Рядом Магнуссон так же устраивает себе место для сна, после чего стягивает свою кофту и кладет её к остальным вещам. — Ты же сказал, что здесь прохладно, — в голосе Арнора открыто звучит удивление. — Я уже привык к здешней погоде, поэтому и так нормально, — Хёрдур пожимает плечами и укладывается на подушку, — Спокойной ночи. — Спокойной, — Арнор укутывается в плед и отворачивается к стенке. И если уже через пару минут Хёрдур явно засыпает, то Арнор все еще продолжает рассматривать стену и перебирать в руках край пледа. Обстановка почему-то резко начинает слишком сильно смущать, но он старается не думать об этом. На исходе дня вообще слишком много мыслей лезет в голову. Обычно Сигурдссон засыпал быстро, чтобы поскорее начать новый день. Каждый раз он закрывал глаза в надежде, что завтра будет по-другому. И вот, чудо свершилось, и теперь засыпать ну совсем не хотелось, ведь такая вселенная ему очень даже нравится. Была бы возможность, он бы с радостью остался здесь навсегда. В конце концов, все лучше, чем сходить с ума от каждодневных повторений, прикрытых разными масками. И эта мысль теперь не давала ему покоя. Мозг отчаянно требовал хоть каплю сна, но Арнор все твердо для себя решил. Он должен взять судьбу в свои руки и не позволить вновь затянуть себя в петлю безумия. Собственная идея прошибла тело, словно электрический разряд и Арнор резко подскочил, пытаясь отогнать остатки сонливости. Теперь главное — не дать себе заснуть. Подумаешь, не спать пару часиков, что в этом сложного? Для убедительности Сигурдссон со всей силой протер глаза и похлопал себя по щекам, ну, чтобы наверняка. Но он забыл учесть одно небольшое «но». В палатке он не один, и его пробуждающие манипуляции не остались незамеченными. Магнуссон сонно потянулся и удивленно уставился на Арнора. — Что-то случилось или просто не спится? — Сигурдссон что-то неохотно промычал, но такой ответ Хёрдура явно не устраивал. Он слегка приподнялся на локтях, все еще продолжая удивленно смотреть на Арнора. В этот момент Сигурдссону казалось, что у него все мысли прямо на лбу написаны. Он постарался улыбнуться, но получилось как-то жутко и слишком вымученно. Тем времен беспокойство в глазах Хёрдура продолжало нарастать, и он уже полностью распрямившись, сидел рядом с Сигурдссоном. — Если будешь так сидеть, то точно никогда не сможешь заснуть, — Магнуссон взял Арнора за плечо и легким, но настойчивым движением заставил лечь. У младшего все внутри бешено крутится, заставляя словно разрываться на части. Вселенная снова и снова подстраивает события под себя, она хочет, чтобы Сигурдссон вновь уснул. Она хочет втянуть его в привычную петлю, а затем просто свести с ума. Имеет ли тогда вообще смысл сопротивляться? Что простой человек может сделать против самой судьбы? И эти мысли не дают покоя, жужжат в голове словно рой разъяренных пчел. Они пробуждают то, что Арнор так упорно держал где-то в самых отдаленных уголках сознания. Самые отвратительные чувства на свете — страх, безысходность, отчаянье. Крохотная надежда, что так неожиданно вспыхнула в груди, оказывается в миг растоптана в пыль. Арнора начинает мутить от всего происходящего. Он чувствует, как истерика, словно волна, на бешеной скорости собирается накрыть его с головой. Руки сами по себе тянутся к лицу, закрывая глаза, пытаясь спрятать от всего окружающего. Защитить и не дать сделать еще хуже, но, кажется, хуже уже и не будет. Арнор тут же чувствует ладонями горячие слезы, которые в следующую секунду скатываются вниз по шее. Сигурдссон отворачивается от Магнуссона, а потом и вовсе утыкается лицом в подушку, но совершенно очевидно, что Хёрдур и так уже все заметил. Щеки горят огнем от стыда, потому что разрыдаться, словно пятилетний ребенок — это кошмар как стыдно. Он ожидает, что над ним посмеются или в неловкой паузе просто оставят лежать. Но вместо этого Магнуссон аккуратно поднимает его и прижимает к себе. Объятья получаются какими-то неловкими, но при этом в каждом действии Хёрдура все равно чувствуется колоссальная поддержка. Сидеть так безумно жарко, но при этом невероятно уютно и спокойно. — Ну же, не расстраивайся, — Магнуссон слегка поглаживает Арнора по спине. Сказать, что он в замешательстве — ничего не сказать. Мысли лихорадочно мечутся в голове и ни одна из них не кажется дельной. Ему уже 25, но к таким ситуациям жизнь его не готовила. Успокаивать людей дело тонкое, здесь нужен к каждому особый подход. И Магнуссон не знает, можно ли так бесцеремонно накидываться на людей в попытках успокоить. Может быть, он сейчас делает только хуже. Но когда Арнор так же крепко обнимает его в ответ, утыкаясь в плечо, появляется небольшая надежда, что он все-таки делает все правильно. Но, несмотря на это, Хёрдур все еще не знает, с какой стороны подступить, чтобы узнать причину такой внезапной истерики. Хотя, может ему и не стоит расспрашивать Арнора? Хёрдур многого не знает о своем новом знакомом, и один неверный вопрос может только усугубить ситуацию. Поэтому остается только неловко молчать, абсолютно без понятия, как сейчас поступить, дабы не разрушить хрупкое доверие, создавшиеся в данный момент. Ответ появляется сам собой, когда Сигурдссон уже слегка успокоившись, сам начинает разговор. — Это может показаться странным, но я очень боюсь засыпать. Для меня это равноценно прыжку в бездну с закрытыми глазами. Мне постоянно кажется, что стоит заснуть и на утро случится что-то ужасное и непоправимое. Если бы я мог точно знать, что произойдет завтра, все было бы намного проще. — Завтра утром мы позавтракаем, соберем вещи и пойдем в город. Это точно. — Мне так хочется в это поверить, но… Хёрдур не дает ему закончить предложение. Он расцепляет объятья и решительно смотрит Сигурдссону в глаза. — Я тебе обещаю. Ты мне веришь? — его голос звучит так твердо, что Сигурдссону кажется, словно здесь и сейчас Хёрдур бросает вызов самой судьбе. — Верю, — чужая решительность оказывается заразительной, но даже она не в состоянии перекрыть пелену отчаянья в душе. И на этой неловкой ноте их разговор заканчивается. Арнор вновь ложится на подушку и закрывает глаза, стараясь не думать о том, насколько странно выглядела эта ситуация со стороны. В общем-то, это ничего не значит. Сколько бы обещаний Хёрдур не давал, сколько бы вызовов не бросал, одно остается ясно — судьбу Сигурдссона ему не изменить. Завтра все будет так же, и произошедшее не будет иметь никакого значения. Арнор наконец-то отпускает это день, все еще чувствуя соленый привкус слез на языке и тупую боль где-то в районе сердца. Ему не хочется оставлять этот мир, но выбор опять остается не за ним. Поэтому, поддавшись течению предписанных событий, Арнор вновь засыпает. Спустя минуту Магнуссон тоже ложится рядом, но в этот раз сон так быстро не идет. Теперь наступает его очередь слишком много думать. Не то чтобы мысли были очень важными, но безумно назойливыми. На их фоне Хёрдур подмечает, что Арнор уже уснул, и от этого на душе становится как-то спокойнее. Кажется, что вот все мысли наконец-то улетучились и осталось лишь немного подождать, для того чтобы крепко-крепко заснуть. Но мало что в этой жизни происходит именно так, как хочется Магнуссону. Арнор, крепко заснув, переворачивается к Хёрдуру лицом и придвигается чуть ближе, от чего тот отчетливо чувствует теплое дыхание где-то в районе лопатки. И от этого одновременно становится как-то не по себе, но где-то в глубине разливается приятное спокойствие. Ведь Хёрдур, конечно, уже давно понял, что девочки мало чем его привлекают, в отличии от соседского парнишки или случайного попутчика в автобусе. Он прекрасно умел подавлять в себе ненужные чувства, просто потому что так было неправильно. А ему были не нужны проблемы и лишние причины, чтобы стать белой вороной. Со временем подавлять в себе тягу к мужскому полу стало труднее, и Хёрдур начал сбегать куда-нибудь в лес или отдаленное заброшенное здание. Одиночество стало верным другом, а время лишь доказало, что так намного лучше. Ведь он влюблялся, он пробовал. Но каждый раз все приводило к одному и тому же. Уже намного позже появились походы каждые 2 недели минимум на 3 дня, которые отдаляли его от общества и любых контактов с кем-либо. С тех пор лишь они и оставались в его жизни неизменными. Первое время это разочаровывало, но разочарование быстро сошло на нет. Одиночество смешало в себе все самое приятное и приносило сплошное удовольствие. А сейчас Хёрдур с ужасом понял, что своими действиями вновь позволяет совершиться уже знакомым событиям. Вновь позволяет себе совершить чудовищную ошибку. В попытках успокоить себя, Магнуссон твердо обещает, что завтра все это закончится. Подумаешь, проведет он парня в город и конец. Через год он даже и не вспомнит, как его зовут, если вообще вспомнит, что когда-то с ним произошла такая ситуация. «— Конечно, так все и будет.» — с этой мыслью Хёрдур, наконец-то, засыпает. Снаружи в костре догорает последний уголёк.