Ночной кролик

— Кто ты такой? — Я же уже говорил, что меня зовут Чон Чонгук, хён. — Ты понял вопрос, — дёргаю который раз рукой, едва не шипя от боли в стёртых запястьях. — Я не живой, — уклончиво отвечает парень. — Но и мёртвым назвать меня нельзя. Я вроде души в физическом теле. — Но я не мог к тебе прикоснуться. — Хён сможет касаться меня, если станет моим, — Чон подходит ко мне и завязывает на глазах плотную ткань, по ощущениям атласную ленту. — Так как я стал таким ради тебя, то могу делать это, — он подцепляет мою футболку. Лёгкое прикосновение металла заставляет невольно дёрнуться. Ещё немного, и футболки на мне как не бывало. Затем то же ощущение металла у самой щиколотки. Мои джинсы постигает та же участь. Мне не шевельнуться. Руки и ноги крепко скованы. Я полностью в его распоряжении. — Знаешь, сколько я грезил об этом, хён? — прохладная рука скользит от резинки боксёров вверх, по животу и груди. — Когда я овладею твоим телом, ты станешь моим и сможешь прикоснуться ко мне. Хён, мы будем вместе навсегда. Никто нас не разлучит больше. — Нет, пожалуйста… — Тише. Я почти не сделаю больно. Нужно только потерпеть немного. Это необходимо, чтобы хён стал таким же, но сначала я хочу попробовать тебя. *** — Пусти меня! — Айщ! Хён, не брыкайся, — шипит парень, когда мне удаётся зарядить ему в подбородок пяткой. Он хватает обе ноги за щиколотки, позволяя только извиваться, не более. — Я сказал отпустить меня! — кричу сипло, ведь уже не осталось сил совсем. Чонгук держит меня здесь уже около недели. Голодом и жаждой не морит, но даёт всего по немногу, чтобы организм не голодал и сил удрать не было. Сейчас он привязал мои руки к изголовью кровати, ноги согнул в коленях, закрепив ремнями. Не нравится мне это, а заднице тем более! А ещё мешает факт того, что я, мать его, голый! Снова эти перчатки… Чонгук держит цепко за бедро, чтобы больше не ёрзал, и без всякой там мнимой нежности вводит сразу три пальца. Благо, что перчатки на латексные похожи, и на том спасибо. Шиплю сквозь сжатые зубы. Эту «процедуру» я прохожу тоже на протяжении пяти-шести дней. Чон просто измывается надо мной и моим телом, вечно бормочет, что я стану красивым в таком же обманчивом бессмертии. Пальцы из меня исчезают быстрее, чем обычно. Чонгук снимает перчатки и снова завязывает мне глаза, с чем-то возится. Задушенный крик вырывается непроизвольно, когда парень входит в меня сам. Ткань повязки намокает тут же от слёз и неприятно липнет к щекам. Чон не сдержан совсем, так что сразу начинает двигаться во мне, выбивая из лёгких последние капли воздуха. Снова кричу. Сильная боль в основании кисти, и нечто тёплое течёт по руке. «Кровь» — мелькает у меня где-то на задворках сознания. Затем, по ощущениям, можно сказать, что парень проводит под раной языком, при этом не останавливает движения бёдер. Он словно вампир какой… Вновь острая боль, но уже на втором запястье. Чувства постепенно притупляются, сознание плывёт. Чонгук вроде снова проходится чем-то острым уже по груди, животу и бокам. Уже на грани сознания чувствую боль в ногах и окончательно ныряю в пустоту. Надеюсь, что хоть там не будет боли… *** Веки нехотя расходятся, и я жмурюсь от яркого света. На моём лице что-то надето. По ощущениям, маска. Приподнимаюсь и оглядываюсь. Всё тот же подвал. Чонгука нигде не видно. Странно. Голова и тело такие лёгкие, совсем несомые. Понимаю, что я ещё и без одежды, но быстро нахожу её на стуле рядом. Обычная одежда, кажется даже из моего шкафа. Надеваю и наконец встаю. Невольно ищу зеркало и быстро на него натыкаюсь в подобии ванны. Верхнюю часть лица закрывает белая с золотым маска, вторая часть лица видна хорошо. Волосы в привычном беспорядке, но… Почему внутри меня так пусто? Чонгук мучал меня на протяжении недели, а затем зарезал как скот какой, но я не чувствую ненависти. Я хочу, чтобы он сейчас был рядом. На запястье замечаю причудливый узор. Снимаю кофту. По всей левой руке, плечу и боку красуется удивительной красоты узор, нарисованный будто искусным мастером. Слышу шаги и выхожу на них. Маска с рожицей кролика сдвинута чуть выше виска. Чёрные омуты заглянули в мои, чужие губы тронула улыбка. — Хён, ты прекрасен, — ласково-влюбленно, как было до этого. — Что ты сделал со мной? — Ты стал таким же, как я. Теперь время над нами не властно. Оно заточено в наших масках. Теперь ты существуешь только для меня, а этот узор подтверждает, что мы едины, — Чон скидывает куртку с одного плеча, показывая в точности такой же узор. Я молчу. Мне нечего говорить более. Просто я всего лишь за год столько пережил. Меня сейчас больше волновала судьба Чимина, ведь я так хотел побывать на его свадьбе в качестве свидетеля. Как же жаль. Отрываю ранее опущенный взгляд от пола и снова смотрю на Чонгука. Я прочно попался в его сети, в ловушку своего ночного кошмара. Своего ночного кролика…