Вот такая любовь

      Где-то две недели моего заточения прошли быстро, если учитывать тот факт, что я постоянно думал о том, что за мной кто-то следит. И эти вечно поскрипывающие шорохи в браслете. Ндаа… Однако, такой поворот меня устраивал больше, чем камера. Кажется, мое дело застыло на месте ещё с того дня, хотя кто-то из оперов перемолвился, что уже провели баллистическую экспертизу. Да и на допрос меня вызвали всего однажды, а от Артема ведь не добьёшься никаких более или менее ясных новостей. Зато адвокат наседает на то, чтобы я сказал ментам всю правду. А у меня ее нет. Точнее есть. Но не такая, как он хочет. Понимаю, глупо садиться из-за этого… Но… Я уже просто не имею права так с ней поступать. С Алисой мы не общались лично с того самого вечера. Видимо, Артём решил таки взять правление в свои руки. Что ж. Раз я до сих пор цел, то значит о том случае никто так и не узнал. Но… Когда я спрашиваю про неё напрямую, мент начинает куда-то увиливать. Не думаю, что он скрывает что-то. Скорее просто пытается вывести меня на диалог. Я видел пару раз, как она выходила от Тани. Да, я специально отслеживал через дверной глазок. Думал, может она придёт ещё раз. Или хотя бы напишет записку. Но нет. Думаю, ей тоже пока не особо до меня. Эти менты кого угодно замучают, а ведь ей ещё придётся выступать на суде. Разумеется, я парюсь за свою судьбу, ибо пока ещё не совсем отморозил себе мозги. И заодно попутно отделываю детскую. Благо, что для этого не нужно выходить на улицу. За окном уже почти начало июня… Как-то не хочется думать, что просижу здесь все лето… Но что ж… Ещё мне кажется, что Алиса попросту обиделась на то, что я не сдержал своё слово. Но как-то это странно. Сдавать свою любимую женщину полиции… Может, это звучит тупо и как-то излишне романтично. И да. Я не горжусь своим поступком. Мол, молодец и все дела. Мне тоже по ночам страшно. За себя. Я не хочу сидеть в тюрьме, не хочу думать о том, что мой ребёнок может появиться на свет без меня. Но я не исключаю того, что суд не примет мою сторону. Но до этого ещё слишком далеко… Я опять копошусь в будущей детской. Работы тут, оказывается, невпроворот. Думаю, придётся белить потолок и перестилать полы… Я никогда не делал подобного… но, как говорится, а куда ещё девать время? Все эти мои мысли вечно мешаются в голове и не дают сосредоточиться. А ещё мне начинает казаться, что кто-то стучится в дверь. Нужно проверить. Нет. Мне не показалось. Стук усилился. Может, это Алиса? Я подошёл ближе. — Кто? — Таня… Открывай — Ладно По идее, мне нельзя сейчас с ней разговаривать. Но по голосу соседки я понял, что пришла она не просто так. Когда я открыл дверь, передо мной стояла сосредоточенная Таня. Даже не так. Она была ужасно взволнована, но пыталась это скрыть. Руки теребили кофту, а ещё она смотрела на меня с какой-то злостью и недоверием. — Что-то с Алисой? — Неет… то есть да. Мне кажется, ты должен знать. — Нуу? — Дверь захлопни сначала… Ты ж под надзором. — Что с ней? (Я со всей силы закрыл дверь так, что соседка вздрогнула) — Доигрались вы. Ты б ее видел сегодня. Под глазами синячищи — ревела всю ночь. Я думала мне скорую придётся вызывать. — Вы можете нормально объяснить что случилось? Что с ней? Что с ребёнком? — Алиска твоя на УЗИ была на днях… А там посмотрели и сказали мол все… сердечко-то остановилось у малыша. Потом ещё какие-то тесты делали… Там все непонятно… говорят, на искусственные роды отправят. — Что за бред? Какие роды? Ей ещё до октября ходить — Ты меня слышал вообще? Мертвого она ребёнка будет рожать, мертвого! — Где она? — А тебе зачем? — Где Алиса? Я взял Таню за плечи и начал трясти. Она закричала в ответ. — Да успокойся ты! В больнице она! Там сложно все это! Не знаю. Сказала, что стимуляцию едет ставить или ещё что… Не помню… В общем все уже… — Она в нашей? — Конечно, куда ей с пузом то? Стой, ты куда? — За ней! Может ещё успею… — Что успеешь? Эй… Ты же под домашним арестом!!! Я выбежал из подъезда, когда этот ебаный датчик начал сигналить. Со мной то и дело пытался кто-то связаться, но я отключил на нем звук. Или сломал его. Не знаю. По крайней мере эта фигня заткнулась. Боже… Лерка… Какой нафиг мертвый ребёнок! С моей Леркой все хорошо… Должно быть хорошо… Она бы сразу мне сказала бы если что… Алиса… Я бежал со всей силы, но дыхание перехватывало и мне приходилось останавливаться. Ноги почти не слушались, но я не мог попросту снизить темп… Этого нельзя делать… Сердце колотилось очень сильно… А ещё за мной могли в любой момент приехать менты. Думаю… Они где-то рядом… браслет постоянно мигал. И я знал — он передаёт сигнал. Остаётся надеяться, что я успею… А дальше пофиг… Но я обязан… Сука… Я обязан знать, что с моим ребёнком. Эта мысль не покидала меня ни на минуту, но уже возле самой больницы мне стало вдруг нестерпимо страшно. Что я скажу ей, если… А что она? Как она? Боже… Я просто не знаю, что делать! Руки трясутся и в горле стоит такой ком, что такое ощущение, что я сейчас задохнусь. Холодок проскальзывает по коже. А ещё у меня на глазах слезы… Блять… Надо успокоиться. Давай… Ты сможешь! Я тяну входную дверь на себя и захожу внутрь, не оборачиваясь. И лишь подняв на секунду взгляд, понимаю, что Алиса сидит прямо передо мной. Она смотрит в пол… И, кажется, плачет… Я выдерживаю ещё секунду и подхожу ближе… а в голове вихрем мысли: Почему она в приемной? Неужели все? Как? Взгляд падает на живот… Нет… Может тогда это все ошибка? Или? Что??? У неё из рук выпадают какие-то бумажки и она пытается их поднять. Мы встречаемся взглядами. — Рооома? Она поднимает на меня свои удивленные глаза. Под ними сиреневые круги. А ещё она вся заплаканная. — Что с малышкой? — Не знаю… Мне назначили УЗИ на 10 — Она жива? Ответь мне? — Это второе УЗИ. За эти дни. Там врач… Он не может прослушать сердцебиение… — Сейчас почти час? Почему ты до сих пор не на УЗИ? — Боюсь… оно… (ее голос дрогнул на этом слове)… последнее — Что вообще произошло? — Нет… тебе нельзя здесь быть! Ты же на домашнем аресте… Рома, я прошу, возвращайся домой. — Что случилось с моей дочерью? Я старался сдерживаться, но сам же переходил на крик… Нет… Это невозможно — Был плановый осмотр… (Алиса вновь начала всхлипывать)… Все вокруг копошились… Потом женщина та… на УЗИ… Я не могу, Ром — Пошли скорее… Может они вообще что-то там напутали? — Нет… Я не могу… Не хочу слышать это ещё раз! — Все будет хорошо Это звучало как самообман, который можно было попытаться вбить к себе в голову — Все будет хорошо! (Я взял ее за руку) — Нееет… не будет Алиса соскочила с места и прижала ладонь к губам. Я видел, что сил сдерживаться у неё не было. На нас подозрительно смотрели. А браслет все мелькал. Я отошёл в сторону и записал голосовое: «Я знаю, что нарушил правила… я в районом отделении больницы… без оружия… заложников или ещё чего-то… и я отсюда никуда не уйду. Если меня сейчас слышат… то дайте мне полчаса… а потом (я перевёл дух) — делайте что хотите.» — Давай сходим до твоего врача? Алиса, ты слышишь? — Хорошо… Она согласилась так неожиданно, что даже я не успел опомниться. Внутри меня волнение все ещё не прошло. Я также боялся знать правду. Но… Она боялась гораздо сильнее… Когда я притронулся к плечам Алисы, она только вздрогнула и сильнее скрестила руки под грудью. Мы пошли в ее отделение. Вокруг копошились девушки с такими же животами, но возле кабинета УЗИ никого не было. Я дернул ручку двери. Закрыто. Черт. — Кто-нибудь знает до скольки работает этот кабинет? Молчание. Никто не отозвался. Алиса начала постепенно пятиться назад. Но я успел схватить ее за руку. — Отпусти меня, я туда не пойду! — И что дальше? Ты не пойдёшь туда сегодня! Не пойдёшь завтра! А наша малышка будет умирать! Так? — Она уже умерла. Все кончено, Ром… По её щеке побежали слезы и я крепко сжал ее в объятиях. — Ты не можешь знать наверняка. Обещаю. Ты не услышишь больше это от них. Я попрошу. И скажу тебе результаты, какими бы они не были. Ты просто закроешь глаза. Не бойся. — Как я могу не бояться? Как? Я не могу пошевелиться, меня от каждого твоего движения выворачивает наизнанку. — Алиса! Наш разговор неожиданно прервал строгий голос. — Что здесь происходит? Вы почему людей пугаете? Это был не ее врач. Нет… это был тот самый специалист, который спрашивал меня о наркотиках в тот день, когда я привёз Алису из клуба. — вы можете провести УЗИ? — Я? Я вообще-то не узист! — Хорошо. А кто может? Я начал выходить из себя. Алиса прижалась к стене и поочерёдно смотрела на нас двоих. — Приём на сегодня окончен, насколько я могу знать. И это не мое отделение. — А медсестра? Она тут? Которая присутствует на процедуре? Она должна знать! — Вы как со мной вообще разговариваете, Роман? Что, думаете не признаю вас? — Вы даже имя запомнили. Так запомните вот ещё что! Мне нужен ваш узист… Сейчас… Мой ребёнок кажется умирает! — Что? — То. Я серьёзно. Нам правда нужна помощь. — Ждите. Он ускоренным шагом побрел в конец коридора, даже не задав ни одного вопроса. Я повернулся лицом к Алисе. — Сейчас нам помогут. Должны. Ты как? — Не пойду туда сейчас… Не могу… Она вновь попыталась уйти от меня, но я обнял ее за плечи и удержал рядом… — Пойми, если есть хотя бы шанс… Она начала вырываться. Но я не дал… Алиса царапала меня, чтобы я отпустил ее… Но я не мог… Мне пришлось развернуть ее спиной к себе и взять под руки, локти упирались мне в ребра. Скрестив свои ладони на ее груди я начал думать о том, чтобы эта истерика поскорее закончилась… Но она продолжилась. Алиса рыпалась со всех сил и пыталась бить меня ногами… Люди начали обходить нас стороной. Но мне было пофиг… — Зачем? (Я наконец-то начал различать слова среди ее рыданий) Зачем ты это со мной сделал? А? — Что? — Зачем тогда? Я не хотела этого! Я никогда не хотела с тобой спать — Я желал защитить тебя. Мне было обидно из-за чувства несправедливости. Они поступали с тобой неправильно. — И смотри к чему это привело! Я отпустил ее… она буквально сползла вниз и зарыдала… — Я влюбился… Не должен был… Но влюбился (голос дрожал и я не мог нормально подобрать слова) — Она из-за меня умерла, понимаешь? — Тебе такого ещё никто не сказал — Я так хотела этого ребёнка, Роом… — Пойдём пожалуйста… — Ага… — Точно… — Да. Она поднялась и я помог ей встать… — Ты же не будешь меня винить? — Нет. Я люблю вас обеих… Что бы не произошло потом… Мы стояли обнявшись до тех пор, пока не пришёл врач с медсестрой. — Васильева. Вы почему медлите? У вас приём уже закончился! Я все понимаю, но мне теперь придётся новое направление выписывать. А если все подтвердится, то и назначать процедуру искусственных родов. Мы же говорили с вами… — Как проходят искусственные роды? Я задал этот вопрос неожиданно сам для себя. — Сначала мы вводим хлорид калия, чтобы прекратить жизнедеятельность плода, а затем при помощи стимуляторов вызываем схватки. Это несложная процедура. — Вы что, садисты блять? Я не позволю такое сделать с моим ребёнком — Мы можем… Он сделал паузу. И я понял почему. Браслет. Кажется, врач его заметил — Мы можем пройти это гребаное УЗИ? — Да… Он запустил нас в кабинет. Алиса опёрлась на меня и закрыла глаза. Я крепко держал ее холодные пальчики в своих руках… И пытался хоть как-то отвлечь возникающие мысли о том, что уже поздно. Медсестра помогла ей лечь и нанесла эту ужасно холодную и липкую штуку на живот. Я смотрел на то, как подключали прибор и вытирал слезы Алисе. Мне и самому хотелось рыдать. Даже бить кулаком об стены… Или орать… Орать так громко, чтобы тот, кто там наверху допустил это все наверняка услышал меня… Но пока оставалось только держаться. Спустя минуту врач начала водить прибором по животу у меня на глазах… — Сердце не прослушивается… Колебаний нет… Шевеления плода отсутствуют Алиса сжала мою руку сильнее… Я опустил глаза в пол, не в силах пошевелиться. — Попробуйте ещё Я даже не мог узнать своего голоса. Он был каким-то слабым и беспомощным. — Я ещё не закончила… Картинка плохая… Черт… Гребаный датчик. Она потрясла аппарат и тяжело вздохнула. Было видно, что ей казалось это бесполезным занятием. А я, не отрываясь, смотрел на картинку и ничего не понимал. Вот маленькое тельце. Оно должно жить… И его сердце должно биться… Медсестра что-то внимательно смотрела… Пыталась уловить… Но потом все равно опускала взгляд. На моих глазах выступили слезы… а Алиса просто закрыла лицо руками… — Стойте! Тихо… Что-то есть. Не шевелитесь В этот момент мое сердце было готово вырваться из груди. — Что там? — Сердцебиение… Очень слабое… 118 ударов в минуту. Это не жилец. — Что? Алиса привстала на кушетке. — Олег Григорьевич! — С этими словами она выбежала в коридор. Я посмотрел на Алису и не понимал что происходит. Врач пулей залетел в кабинет. — Смотрите. Здесь можно прослушать. Сердцебиение. Стабильное. Но слабое. Если не успеем, то все. — Так… Позовите мою медсестру. Нам нужен препарат, чтоб снизить гипоксию плода. — Что? С ней все в порядке? Я смотрел на него вопросительным взглядом. Только не медли. — Если повысим тонус матки, то получится ввести лекарство, которое поможет вывести плод из этого состояния. Выйдите пожалуйста из кабинета. — Рома? — Все хорошо! Алис, она жива… Я только успел закрыть за собой дверь и отдышаться, как увидел людей в полицейской форме. Это за мной. Я заскочил обратно в кабинет. — Я же просил! (врач был очень зол) — Алис… Я люблю тебя… и ее… спасите мою дочь — Сделаю все зависящее. Только уйдите. Я вновь вышел за дверь и столкнулся взглядом с Артёмом. — Дальше я сам. Заблокируйте пока выходы. Он сказал это нескольким ребятам, которые уже успели повалить меня на пол. — Что ж тебе все неймется? Мало того, что тебя могут посадить за непредумышленное убийство, так ты ещё хочешь дополнение к сроку в виде попытки побега? Рома! (он внимательно посмотрел мне в глаза, пока я вставал) Я не понимаю тебя! — Ну, а как ты меня поймёшь? Это же не твой ребёнок там сейчас умирает, а мой! Мой, суки! Кажется, эмоции наконец то начали выходить из меня. — Что? (Было видно, что он не верил, не представлял себе даже, что такое возможно) — Алиса беременна от меня! Доволен? А теперь можешь навесить свои наручники. Где-то с одно мгновение он медлил, а потом защёлкнул на моих руках холодные браслеты. Молча. — На выход, Васильев.