***
Найвс проснулся с ощущением крайнего дискомфорта. Мир расплывался перед глазами, и он не мог понять, в каком времени и месте он сейчас находится и почему чувствует себя таким бессильным. Все это ужасно его раздражало, и он развернулся в кровати, чтобы разглядеть мерцающее в окне солнце. Ну хотя бы сейчас было не ночное время суток. Следующие два часа Найвс лишь беспокойно крутился и ворочался в постели. Ему всё ещё не хватало связности в мыслях, но это было не так уж и плохо, поскольку он был высшим существом, а высшим существам положено время от времени испытывать недостаток чего-то существенного. Ему лишь стоило немного слететь с катушек, и все вокруг его прощали. Или погибали. Раз или два к нему приходила Милли Томпсон. Конечно, она также была подлой паучихой, но всё же в разумных пределах, и потому Найвс не чувствовал особой нужды в том, чтобы убить её. В Милли было что-то, что заставляло Найвса успокаиваться, когда она рядом. Она не трогала его, если в этом не было сильной необходимости; она не говорила с ним, если ей не нужно было сообщить срочную новость, и она не излучала видимой неприязни к нему, в отличии от той низкой женщины. Но самое главное, она была маленькой зверушкой Вэша, и сам Вэш не очень бы обрадовался, если бы Найвс ей как-либо навредил. Вместо этого Найвс просто молча наблюдал за ней, когда она решила его проведать. Когда она пришла во второй раз, то принесла стакан пресной воды и приложила огромные усилия, чтобы бесшумно поставить его на тумбочку. Найвс остался этим доволен — к своему же собственному ужасу. — Эй, паучи-и-шка, — заговорил Найвс, его голос был чуть ниже обычного. — Почему ты это делаешь? Девушка отшатнулась от удивления, но, похоже, не испугалась его. — Потому что меня попросил об этом господин Вэш. — Я уверен, что твоя подруга, Мэрил, не одобряет это. Я уверен, что она не очень-то рада, когда ты отправляешься ко мне, в одиночку, — Найвс одарил её болезненной улыбкой. — Я могу убить тебя. Милли посмотрела на него сверху вниз своими честными небесно-голубыми глазами. — Да, можете. Найвс нахмурился. — Почему у меня такое чувство, будто тебе всё равно? Её глаза потускнели, и она развернулась, чтобы покинуть комнату. — Потому что мне правда всё равно. Это было не то, чего ожидал Найвс. Меньше всего — от неё. Конечно, он не очень хорошо знал Милли Томпсон — и никогда не хотел знать — но он был рядом с ней достаточно долго, чтобы понять, что сейчас такое поведение и близко не относится к её обычному веселью. Она была явно чем-то расстроена. Скорее из любопытства, чем из-за беспокойства, Найвс позвал её. — Тебе придется рассказать кому-то об этом, паучок. Милли остановилась и вздохнула. Затем, к удивлению Найвса, она закрыла дверь и села рядом с ним на кровать. Она оглядела его своими светло-голубыми глазами, цвет которых был пугающе мутным, по мнению Найвса, и все же посмотрела ему в лицо. — Моя проблема в том, что я больше ни о чём не беспокоюсь. Я больше ничего не чувствую. Абсолютно ничего. — Как это грустно, — Найвс ухмыльнулся без тени печали. Милли ответила ему злобным взглядом. — Вульфвуд… Когда он умер, мне было так плохо. Я никогда так сильно не плакала в своей жизни. Это было так больно. Но с тех пор, как мы покинули город… с тех пор, как я оставила его там… Я так ничего и не почувствовала. Даже сейчас ничего не чувствую. Я не чувствую ни печали внутри себя, ни радости. Облегчение никак не приходит, но потому, что меня также ничего не терзает. Я ощущаю лишь… Пустоту. Ужасную пустоту. Найвс наблюдал за ней, дрожа от лихорадки. — Ты не должна себя так чувствовать. Мне не доставит никакого удовольствия убийство человека, уже готового к смерти. — Тогда мне не о чем беспокоиться, не так ли? — она встала и улыбнулась ему, несмотря на то, что её улыбка была пуста. — Ты носишь в себе его сына. Милли мгновенно обняла себя за живот. — К-как ты узнал? Найвс осмотрел её, полный расчётов. — Я попытался, любопытства ради. Ну, знаешь, добраться до него. И смог почувствовать линию его неразвитых мыслей. Кто-нибудь ещё знает? — Нет! — она выглядела испуганной. — Я никому не говорила. Никому, кроме Николаса. Я не уверена… что они бы смогли понять. — Я думаю, что смогли бы, — Найвс были удивлен своим собственным обнадеживающим словам — влияние проклятой болезни, решил он. — Думаю, они были бы рады за тебя. Однако… Чего я не понимаю, так это того, что ты не испытываешь ничего, хотя у тебя явно есть все причины, чтобы чувствовать абсолютно всё. — Что ты имеешь в виду? — спросила Милли. — Я имею в виду, что ты не против умереть от моей руки, несмотря на то, что беременна. Это просто не соответствует всему, что я когда-либо знал о людях. Я всегда думал, что беременные человеческие женщины очень чувствительны, когда дело касается их эмоций и настроений, — Найвс нахмурился. — Так что… Мне просто стало интересно… Неужели это какой-то… Особый человеческий признак… Так поступать из-за потери любимых? Чтобы оцепенеть, человек готов бросить всё — даже всех других близких, которые всё ещё у него остались? Даже своих собственных нерожденных детей? — Нет! — Милли расплакалась. — Найвс… Это самый большой признак бесчеловечности в мире. Без какого-либо предупреждения она схватила Найвса за руку и сжала её. Найвс, конечно же, мгновенно застыл от ужаса — но он не мог не восхищаться тем, как стойко встречалась с лицом опасности эта девушка. Её прикосновение было теплым и слегка влажным, и Найвс был уверен, что из-за её пальцев подхватит ещё одно заболевание. Он как можно быстрее убрал свою руку и взглянул на неё. — Не. Трогай. Меня. — Прости, — Милли вытерла слезы и на самом деле усмехнулась. — Теперь ты убьёшь меня? Найвс брызнул слюной от гнева. — Нет! Я не собираюсь тебя убивать! Почему ты всё ещё хочешь, чтобы я это сделал? — Я не могу без него жить! — она наконец потеряла над собой контроль и начала кричать. — Каждый день я хочу вырвать сердце из своей груди и захоронить его глубоко в пустыне только потому, что его больше здесь нет, чтобы сказать мне, что все будет хорошо! — Как душераздирающе. Я почти тронут. — Ты ничего не знаешь об этом, Найвс, так что я даже не ожидаю, что тебя это заденет. Ты не знаешь, каково это — в кого-то влюбиться! — По правде говоря… — Ты не знаешь, каково это, когда перед тобой открывается прекрасное будущее, а потом через одну быструю, мимолетную секунду, его разрывают на части! Ты не знаешь, каково это — потерять единственного человека, кто считал тебя красивой, милой и желанной! Не знаешь, чего стоит — потерять любовника и друга, так как я уверена, что у тебя их тоже никогда не было, и ты наверняка даже не догадываешься, каково это, потерять все свои мечты в одночасье. — Если ты говоришь о Вульфвуде, то я думаю, ты должна знать, что он с самого начала обманывал Вэша, — Найвс ухмыльнулся, несмотря на то, что его насмешка утратила остроту из-за ужасной дрожи, прошиващей всё его тело. — Он работал на меня, паучок. Если юный Чапел когда-нибудь и рассказывал тебе о чём-то в этом роде, если когда-либо говорил, что всё будет хорошо, то он возмутительно преуменьшил положение дел. — Тебе нравится думать, что он работал на тебя, не правда ли, Найвс? Твой собственный, умный маленький шпион, Николас Д. Вульфвуд! Хах! Как и я, ты знаешь, что единственным, на кого он действительно работал, был твой брат, — Милли пересекла комнату и выглянула в окно. — Он любил твоего брата… Так же, как я любила его. Холод пробежался по спине Найвса. — Что ты имеешь ввиду? — Ты до сих пор не понял? — она вздохнула. — Николас… Вульфвуд… Чапел… Не имеет значения, как ты его называешь. Он всё тот же хороший человек, и всегда им был. Он был единственным, кто смог удержать меня в здравом уме в те ужасные времена, которые мы пережили с господином Вэшем. Мы даже любили друг друга, ты знал об этом, Найвс? Мы любили друг друга и собирались пожениться. Но мы так этого и не сделали. Не потому, что он умер раньше времени… А потому, что всегда был кто-то ещё… Кого он любил больше. Найвс почти перестал дышать. — Нет… — Да, — тихо, но горько рассмеялась Милли. — Любовь — это такая переменчивая мелочь, не так ли? Ты не можешь избежать заражения, если оно всё равно может тебя настигнуть. Ты не можешь предсказать тот день, когда потеряешь его, и даже не можешь подкупить его, чтобы он остался. Со мной… Я влюбилась, но мои нежные чувства не получили того ответа, на который я всегда надеялась. Просто потому, что он уже нашёл кого-то, кого полюбил прежде, чем узнал о моих чувствах. А ты… — Милли покачала головой. — Ты просто жалок. Ты упустил свой шанс обрести счастье больше ста лет назад, и ради чего? Ты всё отверг лишь из-за своей бессмысленной идеологии о пауках и бабочках! Ты хоть представляешь, как сильно меня это бесит? Найвс был совершенно безмолвен. — Я… — Это ужасно бесит, потому что это всё твоя вина! Всё это! — слёзы снова потекли из её глаз. — Если бы ты с самого начала не был таким идиотом, ты бы уже давно заполучил бы Вэша. Десятилетиями ранее! А Николас… Николас был бы только мой! Найвс моргнул, осмысливая её слова. Вульфвуд! Вульфвуд был в отношениях с Вэшем! Найвс хотел отрезать ему член, очистить его конечности от плоти, чтобы остались одни только кости, и прокатить его по песчаной пустыне. Он хотел вырвать все его внутренности и воткнуть эту раздражающую горящую сигарету в глаза, прежде чем утопить его изнывающее, истекающее кровью тело в бассейне с соленой водой. Найвс закипал. Никто не имел права касаться его брата. Не таким образом. Если бы только этот человек ещё не умер! Но… Его ребенок… Его ребенок не был мёртв. Найвс позволил своему взгляду опуститься на округлую нижнюю часть живота Милли. Там, убаюканный ощущением ложной безопасности, рос чёртов сын Николаса Д. Вульфвуда — единственного человека, который никогда не нравился Найвсу, но которого он, тем не менее, нанял. Месть всегда так сладка… Очень сладка… Нет. НЕТ. Не было ни капли смысла в том, чтобы убивать ребёнка. Изначальный виновник его бездонного гнева не узнал бы об этом, так как он всё ещё был мертв. Да и кроме того, из-за подобных действий Вэш лишь ещё больше на него обозлится. Просто ужасно обозлится… Это может даже спровоцировать Вэша окончательно его покинуть. А это совсем не то, чего бы ему хотелось. В конце концов, Вэш был для него целым миром. Всем его миром. — Паучишка… Это была хорошая попытка. Почти достойная настоящих Ганг-хо-Ганс. Но я всё равно не собираюсь убивать тебя или твоего ребенка. Она посмотрела на свои руки. — По правде, я удивлена. Я думала, что ты ненавидишь нас. Паразитов. — Так и есть. Просто сейчас я не в настроении убивать, потому что и сам в шаге от смерти. Они провели пару минут в полной тишине, думая о том, что только что произошло между ними. Милли играла с волосами и смотрела в окно пустыми глазами. Найвс попытался контролировать слабость, быстро распространяющуюся внутри него, и потянулся за стаканом воды. Однако тот выскользнул из его пальцев и упал на пол, расплескав содержимое по всему ковру. Милли мгновенно оказалась рядом, подавая ему новый стакан. Найвс принял его с жадностью. — Милли… Тебя в самом деле так зовут? Милли? — Да. — Какое глупое, отвратительное имя. — Ну а о чём же только думала твоя мать, когда решила назвать тебя так, Миллионс Найвс? Она была мясником или, наверное, серийным убийцей? Найвс снисходительно обнаружил, что на самом деле удивился. — Нет, она была богиней. — Ну конечно же, была, — хитро покосилась Милли. Найвс покачал головой и прокашлялся отвратительной слизью. После он вытер её простынями. — Насчёт того, что было ранее, паучиха… Кажется, ты не презираешь моего брата за то, что он сделал. Милли удивлённо посмотрела на него. — Господин Вэш? Он же не сделал ничего плохого. Найвс уставился на неё. — Ты только что всяческими словами расписывала мне, что он соблазнил твоего жениха. И это нормально? — Нет, он вовсе не соблазнял Николаса, — Милли почти улыбнулась. — Он никогда не знал. — Он… никогда не знал? — Вульфвуд и я… Мы были счастливой парой в глазах внешнего мира. Никто, кроме меня, не знал о его секрете… Его маленьком помешательстве. — Вэш… — Боюсь, твой брат совершенно невиновен. Он всегда таким был. Они называют меня наивной и инфантильной… Но есть некоторые вещи, которые я понимаю лучше остальных. Вэш никогда не догадывался о том, насколько Николас был привязан к нему… И я никогда не говорила ему. Потому что я хотела верить в свои собственные мечты. — Все хотят верить в свои мечты. — Да… Пока эти мечты не оказались полностью разрушены. Николас умер и оставил меня здесь совсем одну. И я больше никогда не смогу его вернуть. Я никогда не получу обратно свою мечту. — Вульфвуд не совсем покинул тебя, паучок, — Найвс прикрыл глаза. Он ощущал, будто каждый его мускул взрывался внутри, и потому боролся с приближающейся бессознательностью. — Его дух живет в сердце его нерожденного сына. Ты бы смогла это увидеть, если бы не была столь эгоистичной и погруженной в себя, если бы думала не только о себе. Но полагаю, от тебя нечего было и ожидать. В конце концов, это же заложено в вашей мерзкой человеческой природе. — Найвс… — Если бы у меня были дети, я бы сделал всё, что в моих силах, чтобы защищать, любить их! — прошипел он. — Но, конечно, у меня их никогда не будет. Милли собиралась что-то сказать, но Найвс прервал её. — Ты пробыла здесь достаточно долго. Тебе пора уходить. Я не убью тебя пока: я не испытываю удовольствия убивать людей, когда они даже не осознают, что потеряют в случае своей смерти. Теперь… Иди и поразмысли о некоторых вещах. Когда ты поймешь, что ты теряешь, возвращайся снова, и я пересмотрю твою просьбу. Она молча повиновалась. Однако ещё раз оглянулась на него с порога. — Ты сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы убедиться, что Вэш больше тебя не покинет. Не так ли? Странное тяжелое чувство целиком захватило его сердце и едва не заставило задохнуться. С неприятным привкусом во рту, Найвс был вынужден признать, что чувство, растущее в его сердце, было, вероятно, тем самым, что, как он думал, уже потерял навсегда. Чувство, которое он испытывал последний раз более ста лет назад, — это чувство, которое теперь он не мог ни назвать, ни изучить. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы он остался с тобой, — Милли закрыла дверь и снова оставила его в одиночестве. Она чувствовала себя живее, чем когда-либо за эти несколько недель.***
Фрэнк Марлон, ухмыляясь от уха до уха, чуть не перепрыгнул через прилавок, чтобы встретить своего друга. — Не Вэш Ураган ли это! — Он засмеялся, втягивая Вэша в медвежьи объятия. — Да-да, не смотри так растерянно, я наконец узнал твоё имя. И благодарю путешествующего священника не меньше! Можешь себе представить моё удивление, когда этот странный священнослужитель бросил передо мной твой дорогой «45 Long Colt» и велел его починить. Я спросил, где он его взял, на что он ответил, что это твой. Вот так шутки! Вха-ха! — Ну… — улыбнулся Вэш, хотя даже мысли о Вульфвуде причиняли ему боль. Это всё должно было случиться незадолго до того, как он попал в больницу после спасения Лины от одного мерзкого педофила. — А я вот понятия не имел, кем ты был, когда мы впервые встретились! — Фрэнк схватил Вэша за руку и начал тянуть его к дальней комнате магазина. — Однако я должен был догадаться. Только настоящий Вэш Ураган мог быть таким же сумасшедшим, как и ты тогда. Противостоять бешеным безумным преступникам без единого пистолета… Такой обман, что я не мог поверить, как это только сработало! — Если я правильно помню, ты был рядом, и у тебя тоже не было пистолета. Вэш покачал головой и вытащил тяжелую бутылку подозрительного напитка из глубины своей новой чёрной куртки. — Я помню, что обещал тебе бурбон, если я когда-нибудь снова увижу тебя. Однако настоящая здесь только этикетка. Внутри, по правде, газированная вода. Надеюсь, тебе всё же понравится. — Спасибо, спасибо! — улыбнулся Фрэнк. — Мы откроем это позже. Ты прав, в моей жизни больше нет места алкоголю. Но теперь, скажи мне, что привело тебя сюда? Твой пистолет нужно починить снова, не так ли? — Ну, вроде того, — улыбка Вэша слегка померкла. — У меня есть ещё один пистолет, который нуждается в твоей мастерской руке. Вэш воздействовал на левую руку, чтобы она трансформировалась в оружие, коим и являлась на самом деле. Фрэнк, конечно же, был поражен. Он не видел ничего подобного раньше. Нечто столь высокотехнологичное и очень впечатляющее. Он почти боялся прикоснуться. — Так… Как ты думаешь, ты сможешь что-нибудь с этим сделать? С моей, э-э… Ну, — Вэш прочистил горло. — Мой знакомый сумел хорошо выстрелить в неё, когда у нас была дуэль, некоторое время назад. Как видишь, теперь она полностью выведена из строя. — Кажется, что некоторые детали сломаны, но я думаю, что смогу это исправить, — Фрэнк выглядел задумчивым. — Хорошо, — Вэш почувствовал облегчение. — Это моя единственная защита на данный момент. — Единственная защита? Что случилось с твоим кольтом? — Я… потерял его. — Ты потерял его? — Фрэнк не поверил своим ушам. Он взглянул на Вэша, словно на бешеную собаку в розовом пушистом ошейнике. — Вот так просто? — Да, — Вэш покраснел. Он посмотрел вниз и начал рассматривать шнурок на левом ботинке. — Я оставил его в пустыне. Пески, должно быть, уже похоронили его там. Безнадежно даже пытаться найти его. Фрэнк только покачал головой и продолжил осматривать оружейную руку Вэша. — Так… Кем был этот твой партнёр по дуэли? — Моим братом. — Твоим братом, э? — Фрэнк фыркнул. — Не удивительно. Это хороший выстрел, точно нацеленный на уничтожение пистолета одним единственным ударом. Не ожидал, что в этом может преуспеть любой. — Да, — Вэш вздохнул. — Но я не хочу снова с ним сталкиваться в таком ключе. Опыт… очень изматывающий. Фрэнк пошел за инструментами и запасными частями в одном из своих многочисленных ящиков. — Что с ним случилось? Ты же не убил его, правда? — Нет. Хотя в какой-то момент мысль казалась действительно привлекательной. Он ещё жив. Едва. — Значит, он серьёзно ранен? — У него простуда. — Люди не умирают от пустяков, парниша. Не беспокойся так сильно. Вэш собирался сказать что-то о том, что Найвс не относится к «людям», о которых говорил Фрэнк, но опомнился и в последний момент решил промолчать. Тем не менее, слова Фрэнка его немного успокоили. Конечно, если люди не могут умереть от простуды, то генераторы тем более? Если это и правда была лихорадка… — Да, ты, должно быть, прав, Фрэнк. Он поправится. — Конечно, я прав. Вот… Ещё пара настроек, и все готово. — Отлично. Ты удивительно быстр. Фрэнк казался довольным, а Вэш вернулся к своим собственным мыслям. Странная болезнь Найвса всё ещё терзала его. Почему он заболел? Это было не нормально. И даже не близко к норме. Еще одна причина, по которой Вэш может продолжить следовать своим планам. Он отвезёт Найвса обратно на корабль с генераторами. Там он объединит своего близнеца с материнским генератором, и Найвс начнёт выздоравливать. Именно там он запечатает их обоих внутри корабля… и начнет строительство их Эдема. Мир станет лучше, когда их обоих не станет. — Ну. Я закончил, — внезапные слова Фрэнка прервали его мысли. — Ну же. Давай выйдем на улицу и протестируем.