***
Слендер смывал с рук остатки сырой земли. Утром он в очередной раз сменил цветы на свежие. Этот ритуал стал неотъемлемой частью его существования. Хозяин знал, что эти растения приносили радость ушедшей и даже после ее смерти не забывал об этом. Да и не смог бы забыть ничего из того, что с ней связано, даже если бы попытался. Когда он подходил к могиле, испытывал сразу целый спектр ощущений: с одной стороны всеобъемлющая злость на нее, с другой, бесконечная тоска. И этот коктейль бередил его душу, не давая глубоким ранам и малейшего шанса зажить. Казалось бы, в море их бесконечного существования человеческая жизнь лишь капля. Только для Слендера капля с именем Рея разбивалась о его лоб с равной периодичностью в одинаковом ритме. И сводила с ума. Но он терпел. Пока были силы. Когда она была здесь, смена времен года ощущалась особенно ярко. Рея расцветала и становилась задумчиво-притихшей в зависимости от приближения ко сну или бодрствованию природы за окном, что хозяин уже научился безошибочно определять, наблюдая за состоянием девушки. Теплый солнечный день, метели и серость – она гармонично подходила всему. Ее уход казался еще более противоестественным, чем это было на самом деле. Разве когда такое происходит, баланс в этом чертовом мире не нарушается? На улице смеркалось. Слендер покинул свою обитель и в раздумьях все глубже уходил в лес. Ему много раз вспоминалось, как они вместе прогуливались среди густорастущих деревьев, прокладывая только им одним известные тропинки. И ему хотелось, так хотелось вновь пройтись этими маршрутами, но теперь это уже было не так приятно, скорее даже наоборот. И вот когда он оказался уже на приличном расстоянии от дома, в его сторону стремительно бежала девушка. Она постоянно оборачивалась и очень боялась, ее сердце колотилось так быстро и громко, что Безликий отчетливо слышал его даже со своего места. Скрывшись среди ветвей рядом стоящего дерева, мужчина стал безмолвным зрителем разворачивающейся погони и оказался вовсе не удивлен, когда вдали замелькал черный плащ. Вот и братец пожаловал. Выйдя из тени, старший стал живой преградой на пути беглянки, и заметила она это только когда оказалась практически рядом с ним, по счастливой случайности вовремя обернувшись и кое-как затормозив. Если бы она хоть немного понимала во что вляпалась было бы интереснее. Испуганный взгляд темных глаз устремился на лицо внезапно возникшего существа. Оно не выражало никаких эмоций, лишь по чуть сместившимся к переносице надбровным дугам можно было догадаться, что он хмурится. От ужаса у нее перехватило дыхание, она всеми фибрами души хотела сбежать, но уже не могла двигаться. Не слушающееся тело вызвало еще больший приступ паники, отчего в висках заколотило как молотом по наковальне. Вскоре за ее спиной метрах в десяти показался местный развратник. Судя по замедлившемуся ходу, он уже понял, что с девицей поразвлечься не получится. Настрой сбит, удовольствие от погони сошло на нет. - Никакого с тобой веселья. На корню все зарубил, - Оффендер убрал руки в карманы, укоризненно смотря на брата. - Где же былая верность вновь обредшего утраченное? - старший поправлял манжеты рубашки. - Она достаточно оторвалась. Никак хватку теряешь? - Это я теряю хватку? То-то смотрю ты уже слоем пыли покрылся. Ни один мускул не дрогнул на лице Безликого, когда векторы клубком змей расправились за его спиной и словно путами захватили девушку в плен, из которого ей уже не суждено выбраться. Считанные секунды и вот уже ее шея хрустит, как треснувшая под ногами ветка. Одна из щупалец надавливающим движением через пупок прорвалась внутрь и резким рывком распорола ткани, частично выпустив содержимое хрупкого женского тельца на едва прогретую землю, сопровождаемое глухим хлюпающим звуком льющейся крови. Жижа утопила в себе молодую зеленую травку и затерявшиеся в ней жухлые листочки. Змеи безжалостно обвивали конечности безжизненно висящего тела. Небольшое натяжение, похожее на мгновенную подготовку, еще рывок – все, что осталось от девушки конструктором разлетелось в разные стороны. Желающим его собрать сначала придется отыскать каждую деталь, дабы конечный результат получился наиболее полным, законченным. Оффендер смотрел на все это с весьма смешанными ощущениями. С одной стороны он всегда подстрекал брата в моменты его забвения и возвращал к сути его бытия, а с другой, сейчас он уже не испытывал такого удовольствия как в былые времена, когда такие вот встречи в лесу превращались в союз кровопролития и похоти. Тогда они за один лишь день или ночь могли свести на тот свет с десяток людей и даже больше, а потом вернуться домой в приподнятом настроении и отмываться от крови дожидаясь от Трендера новой одежды. Теперь все изменилось. Тучи слишком сильно сгустились над ними, они не были такими как прежде. Иногда кажется, что вернуться назад уже совсем невозможно. - Рея бы не одобрила, - если бы Слендер мог вспыхнуть как огонь, это непременно бы произошло. - Не смей говорить о ней, - голос старшего стал слишком низким и угрожающим, граничащим с утробным рыком, предвещающим полный отказ от какого бы то ни было самоконтроля. - Все это произошло из-за тебя. Если бы ты не избегал ее, если бы хоть немного подавил свой эгоизм, то мог бы ее остановить, - казалось, вулкан, наконец, начинает извергаться. Оффендер сжимал в карманах кулаки. – Она до последнего шла за тобой, - по лицу собеседника ходили желваки. Хорошо, что существам не приходилось дышать, иначе его грудь непременно вздымалась бы от тяжело нервного дыхания, которое и выдало бы его реакцию на слова брата. Хотя, к чему это все, Слендер и так знал, что бьет в самое больное место, ему для этого никакие видимые подтверждения не нужны. - Я не хотел этого, - Оффендер ответил на удивление тихо. – Я не знал. - Никто не знал. Но мы старались провести рядом с ней последние дни, в то время как она ждала тебя и постоянно спрашивала Айсис и Трендера где ты и почему не приходишь. Ты и так нанес ей непоправимый вред, но у тебя был шанс что-то узнать о ее замысле и помешать. Возможно мы смогли бы ей чем-то помочь, что-то предпринять или придумать, у нас было бы хоть немного времени, но ты его отнял. Ты отнял у нас все, - его тон стал пренебрежительно-ледяным. - Ты прекрасно знаешь, что мы ничего не могли сделать. Даже если бы она не провела чертов ритуал, токсин убил бы ее. Ее разъедало на глазах, ты сам это видел. Ты видел, как она мучилась, ничего не помогало, все, что делала Айсис, даже на десятую часть не умаляло ее боль. - У нас мог бы быть шанс. - Нет, нет и нет! Не мог и не убеждай себя в обратном, - спокойный отрешенный голос переходил в рычание. - Она бы все равно умерла, понимаешь?! Так или иначе, я убил ее. И каждый день думаю об этом, каждый день проклинаю себя за то, что ничего не сделал, что не был рядом, когда она так в этом нуждалась, – эти слова стали спусковым крючком, заставив Оффендера метаться из стороны в сторону, словно жестокая правда, от которой он старался оградиться все последнее время, внезапно застала и его. – Я убил ее… Эти слова разверзли землю под их ногами и небо над головами. Монстры двинулись в сторону друг друга одновременно, даже не уловив тот момент, когда гнев полился через край, затопив и без того опустевшую чашу смирения и терпения. Всеобъемлющая ненависть и злость не оставили им выбора. Мощные удары градом поражали соперников. Вектора Слендера вновь очнулись по желанию своего хозяина, охватывая все больший периметр для атаки. Оффендер отбивался стремительно, ища лазейку, которая скоро ему подвернулась. Сократив расстояние, он двинулся к брату, реакция которого не заставила себя ждать и вот уже черные змеи каждым новым кольцом удушающе обвивают шею, после чего мужчина чувствует, что его ноги уже не касаются земли. В тот момент, когда Слендер собирается нанести очередной удар, одной рукой младший пытается ослабить его хватку, а второй дотягивается и ломает ветку рядом стоящего дерева и пытается попасть в вектор, но хаотичные движения усложняют задачу и тогда он вонзает обломанный сучок в стянутое на шее кольцо, вместе с этим ощущая как под обломанным деревом рвется его кожа. Выдернув ветку, освобожденный он приземляется, грудь начинает заливать черная слизь. Слендер рычит вновь и вновь нападая, не оставляя ни малейшего шанса перехватить инициативу. Он вновь приближается к брату, отшвыривая его, тот впечатывается спиной в широкий ствол раскидистого дерева, с которого в тот момент улетает последняя перепуганная птица. Оффендер отражает очередное нападение и наносит удар за ударом, забирая преимущество. Рана на его шее доставляет неудобства, отвлекая на себя внимание, хотя не идет ни в какое сравнение с той болью, которая выплескивается сейчас здесь, на случайно сведшем двух братьев кусочке леса. Старший вновь и вновь забирает преимущество, и его рука оказывается на шее ловеласа. Тонкие длинные пальцы давят на и без того сочащуюся рану, пробираясь внутрь. Оффендер чувствует, как разрываются ткани, как слизь еще большим потоком хлынула из раны. Собирая силы, он отрывает руку Слендера от своего горла, чувствуя в нем режущую боль, и переходит в наступление. Шаг за шагом он заставляет старшего отступать, а потом нападает в последний раз отталкивая и тот врезается в дерево. Схватка прекращается. Слендер поворачивает голову и видит, что его плечо пронзила ветка. Мысленно чему-то ухмыляясь он смотрит на Оффендера, который зажимает рану на шее. Они всегда были достойными противниками друг другу. Жаль только, что иногда это становилось слишком наглядным.***
- Боже, Оффендер! Что случилось? – обеспокоенная девушка подбежала к вошедшему сразу же, как заметила неладное. - Ерунда, не стоит беспокойства. - Дай посмотрю. - Нет необходимости. Проигнорировав его отмашку, Мора осторожно убрала руку и заметила зияющую дыру диаметром не больше сантиметров пяти, из которой снова хлынула слизь. Немой вопрос в ее глазах остался без ответа, хотя ответ не был так уж и нужен. - С учетом того, что пострадать ты мог только в стычке со Слендером, значит, вы все-таки встретились, - она прикоснулась пальцами к краям раны. – Нужно зашить. - Встретились. Хотя лучше бы этого не произошло. - О чем вы говорили? - Какое это имеет значение? - Судя по твоему виду, беседа была явно не по-братски теплой. Вы снова ругались? - Не ругались. Всего лишь сошлись на том, что я убийца, - усмешка полнилась презрением к самому себе, к своей слабости перед почившей, к страху перед правдой, с которой он отказывался встретиться лицом к лицу, перед упущенными возможностями. Вдруг Слендер был прав? Вдруг в этом огромном неизведанном мире все-таки было решение их проблем, вдруг был способ не допустить такого ужасного исхода? Нет. Не было. В его брате говорил не здравый смысл, а слепая надежда, за которую он из последних сил хватался как за спасительную соломинку. Девушка смотрела на него, борясь с тем ворохом неприятных ощущений, что просыпались в ней всякий раз, когда она видела, как Оффендер корит себя за случившееся. Точнее было сказать, что эти ощущения в ней и не засыпали, ведь он корил себя не переставая, это слишком очевидно, тут не нужно никаких слов и подтверждений, это видно невооруженным глазом. - Почти закончила, - последние стежки приближали процедуру к завершению. - Скоро срастется, и будешь как новенький. - Благодарю. Когда рана была обработана, а Оффендер смыл с себя слизь, обладательница огненных волос предложила ему посидеть возле дома, полюбоваться красотой леса, послушать пение птиц, на что мужчина сказал, что с него на сегодня леса достаточно и поднялся на второй этаж. Разве для кого-то секрет, куда он пошел? А в это время Айсис встретила Слендера в гостиной. Он вошел, бесцеремонно хлопнув дверью. Из его плеча торчал сучок, предусмотрительно оставленный на своем месте, чтобы не затыкать рану вручную всю дорогу. - Приве-е-ет, - женщина вскинула брови, в удивлении распахнув глаза. - Трендер у себя? - Да. Кто это с тобой так? - Наш герой-любовник. - Напал на тебя? - Скорее наоборот. Принятие своих поступков иногда оказывается не таким приятным, и он в очередной раз это понял. Если думаешь, что он ушел невредимым, то нет. - Ну, для вас такие раны сущие пустяки. Давай помогу, Трендер там с Гекатой возится, - мужчина сел на диван, пока Айсис ходила за аптечкой. Вскоре коробка со всем необходимым стояла на столике, и нужные инструменты были готовы. Она хотела сама вытащить ветку из его плеча, но хозяин не позволил, резким движением просто вырвав ее. Укоризненно на него посмотрев, она помогла снять пиджак и рубашку, после чего увидела сквозную дырку с рваными краями, из которой текла черная густоватая слизь. Изведя не одну пару марлевых салфеток и обработав рану, женщина взяла иглу и с присущим ей талантом блестящего хирурга принялась накладывать швы. По ее профессиональным ощущениям можно было смело сказать, что его кожа все-таки отличалась от человеческой – игла проходила через нее совсем по-другому. Спустя некоторое время края были аккуратно стянуты, что поможет тканям быстрее сойтись и регенерация пройдет в ускоренном темпе, не оставив и малейшего следа. - Благодарю. Они вместе направились в мастерскую. Он за костюмом, она за дочерью. На подходе их уже встречал звонкий детский смех. Чем модельер так развеселил малышку оставалось их маленьким секретом, который они якобы договорились скрыть от мамы. - Какое красивое у тебя платье, - женщина подошла к девочке, с интересом рассматривая обновку. – Дядя Трендер наряжает тебя как принцессу, - она целует ее в щечку и уносит к себе в спальню, поблагодарив создателя за то, что присмотрел за ней. - Она уже так много понимает. Очень интересно наблюдать как растут дети, - модник начал складывать фурнитуру по ящичкам, когда отвлекшись от своих мыслей обратил внимание на брата, одетого в пиджак и рубашку на одно плечо. Швы на его коже тоже не остались незамеченными. – Сцепился с Оффендером? - Так заметно? - Вряд ли еще хоть кто-то может тебе противостоять, - не дожидаясь просьб, мужчина достал из шкафа новый костюм и передал брату. – Как он? - Бегает от своей девицы. Похоже, от былой преданности не осталось и следа. - Я бы удивился, будь оно иначе. Прошлое должно оставаться в прошлом. И даже не смотря на свою боль, думаю, он это прекрасно понимал. Это просто какой-то бред, - Трендер сел на диванчик, пока старший переодевался. – Разве это не против природы? Самый настоящий абсурд, как все это вообще могло произойти? - Вовремя ты задаешь вопросы. Возможно, Оффендер и мог бы что-то заподозрить, если бы не скрывался от нее как от прокаженной. - Ты правда думаешь, что Рея ему что-то рассказала бы? - Она слишком упрямая и своевольная. Но все это связано с ним так или иначе, хоть какую-то информацию можно было выведать. - Слендер, прошу тебя, - модельер подошел к брату, поправляя на нем новый пиджак, - прими тот факт, что мы не всесильны. Не всему в этом мире мы можем противостоять, не все можем предотвратить или исправить. - Мы должны были что-то сделать, - утробно-низкий колючий голос давал понять Трендеру, что хозяин никак не хочет верить в свою беспомощность и винит за произошедшее не только всех вокруг, Оффендера в частности, но и себя. Но надо отдать должное, он еще очень хорошо держится, в противном случае уже стер бы гостью с того света с лица земли, хотя нет, это было бы слишком просто. Он заставил бы ее мучиться, заставил бы пройти все круги ада на земле и пожалеть не только о том, что явилась сюда, но и вообще о том, что когда-то повстречала своего возлюбленного. - Мы не могли. Возможно, ее мучения закончились даже раньше, чем должны были. Подумай, сколько бы еще она сгорала заживо, пока токсин медленно ее убивал? Айсис говорила, что она испытывала адскую боль, и ничто не могло ее облегчить, ничто не могло ей помочь. Однажды мне довелось случайно заглянуть в спальню, когда Айсис ее обрабатывала. Пинцетом она снимала целые лоскуты, ее кожа просто отваливалась. Сдается мне, она выбрала меньшее из зол. - Этого всего не должно было быть. Не должно. - Возможно ты и прав, но время вспять не повернуть. Ты прекрасно знаешь, что сделанного не воротишь. Ты должен это принять и перестать себя корить. Она бы не хотела этого. - Не хотела? Ей было все равно.***
Спустя некоторое время в один из дней Сплендор встретил Айсис на заднем дворе. Женщина сидела на скамейке у дома, что-то тихонько рассказывая Гекате, которая пребывала в явно озадаченном настроении. Такое чувство, что мама делилась с ней чем-то совершенно новым и уж точно не веселым. Шут считал, что сейчас не самое подходящее время для веселья, поэтому не стал надевать новую крайне замысловатой формы шляпу с бубенцами и пестрыми непонятными рисунками, просто держа ее в руках перед собой, чем вызвал у ребенка еще больше удивления, чем до этого красовалось на ее хорошеньком личике. - Такой полет фантазии я видела только на показах высокой моды, - Айсис присвистнула, увидев это разноцветное звенящее нечто на голове младшего. – Ты превзошел сам себя. - Нравится? – он покрутил обновку, демонстрируя ее со всех сторон. - Ну-у-у, - женщина не знала, что ответить, поэтому предпочла тактично промолчать, а вот малышка начала смеяться и с интересом тянуть ручки к этому, несомненно, произведению творческой мысли. - Уверен, это ты просто от зависти. - Как бы тебе сказать… - А я вот знаю, кому точно нравится, - он взял малышку, которая тут же ухватила его за одно из ответвлений шляпы и начала трясти, заставляя колокольчик звенеть. – Вот, прямое подтверждение. - Где ты ее нашел? - Трендер сшил. - Он начал что-то употреблять? – она покосилась на него с напускным недоверием. - Да брось, отличная получилась шляпа! Мне захотелось чего-то нового, необычного, я сделал набросок и показал Трендеру. Сначала он тоже странно на меня посмотрел, но потом согласился. Красота же, - он помедлил, смотря перед собой на усыпанную цветами могилу. – Не верится. Уже год прошел. Решив дать маме отдохнуть и побыть наедине со своими мыслями в этот непростой день, Сплендор забрал малышку и отправился веселить ее в своей красочной комнате, а женщина осталась еще подышать свежим воздухом. Она в очередной раз не услышала, как из дома вышел Слендер. Она никогда его не слышала, всех слышала, а его нет. Мистика какая-то, не иначе. - Выглядишь лучше, - женщина взяла кружку с уже остывшим чаем. – Сколько у тебя костюмов? - Не считал. Много. - Как-то раз я пошла за одеждой. Взяла свою и уже собиралась уходить из мастерской, когда Трендер попросил отнести пару новых платьев Рее. Тогда ее в спальне не оказалось, я решила сама повесить их в шкаф и среди прочих одеяний увидела на вешалке твою рубашку. Ты знал, что она свистнула ее, пока никто не видел? – монстр пребывал в явной растерянности от услышанного. Ему подобное и в голову прийти не могло. Человеческие поступки иногда бывают очень странными и не находят своих объяснений. - Зачем? - Не знаю. Сказала только, что она ей нравится, а ты пропажи даже не заметишь. - Выходит, она оказалась права, - мужчина смотрел на крест, что находился в считанных метрах от них. Его подножие устлано свежими цветами в непривычно большом количестве. Этим утром каждый из братьев возложил свою часть. Даже Оффендер приходил. Слендер увидел его ранним утром, когда случайно выглянул в окно первого этажа. Казанова некоторое время провел перед насыпью, убирая вчерашние цветы и аккуратно раскладывая новые. Не дожидаясь, пока кто-то появится, он ушел. - На рассвете я вставала кормить Гекату и видела Оффендера. Он был один. Пришел раньше всех и выглядел очень удрученным. Плечи были опущены как под непосильной ношей. С ним ведь даже никого не было в этот тяжелый момент. - Жалеешь его? - Понимаю, что он переживает случившееся ничуть не легче нас, - Айсис глубоко и медленно вздохнула, не давая себе вновь расклеиться. – Прошел целый год. Я так по ней скучаю. - Без нее этот дом стал пустым. Иногда я и сам не замечаю, как захожу в спальню в надежде ее отыскать, а ее нет, - он осекся и сжал кулаки, словно заключая в них все слова, что так хотел бы сказать той, которой с ними уже нет. – Никогда бы не мог подумать, что такое произойдет. Смириться с ее уходом выше моих сил. - Ты по-прежнему каждое утро приносишь ей свежие цветы. - Она их очень любила, - женщина взглянула на него с осознанием того, что это одно из проявлений его отношения к ней. - Как думаешь, - она чуть помедлила, смотря на одинокую могилку, вокруг которой прорастает молодая трава, - она слышит нас? Слендер и сам задавался этим вопросом, но точного ответа у него не было. Безмолвную тишину между ними нарушил легкий свежий ветер, принесший со стороны леса, с верхушек неподалеку стоящих высоких зеленых деревьев ранее неведомое бесконечно прекрасное пение неизвестной им птицы.