***
Они заключили перемирие. Потребовалось слишком много времени на уговоры Эррора о заключении мира между ними. Но чернильный не жалел. Он был уверен, что даже глючный, мысленно, немного, но был рад прекращению войны. Они довольно быстро сблизились. Художника интересовал бывший разрушитель как неординарная личность (кто бы мог подумать, что он умеет превосходно вязать?), а Эррору с Инком было…легко. Хоть скелет с пятном на скуле слишком часто бесил его и своими идиотскими шутками, и своей противной ненастоящей улыбкой на пол черепа, Инк для него был тем, с кем можно было поговорить по душам, как бы странно это ни звучало. Инка мало, кто понимал, в том числе и Дрим, который всегда был к этому чернильному недоразумению ближе кого-либо. Не понимал, но принимал тягу художника к бывшему разрушителю. И даже сам старался общаться с Эррором (хоть это и бывало редко) доброжелательно, что у него, вроде как, неплохо получалось. Спустя время Дрим начал ощущать, что Эррору действительно было морально лучше, чем раньше, будто присутствие Инка действовало на него, как успокоительное, если не учитывать постоянного раздражения за выходки художника. Пропала разъедающая изнутри ненависть, некая грусть и разрывающее чувство одиночества, что так давно терзало Ошибку. И в эти моменты Солнечный снова и снова понимал, почему принял их дружбу. А вскоре его натянутая улыбка при обращении к глючному перестала быть натянутой, и он улыбался чёрному скелету так же светло и чисто, как мог бы улыбаться другому какому-либо жителю пацифистической АВ. — Дрим? — послышался негромкий, но издающий некий шум, лагающий голос. — Что?.. На памяти Мечтателя, Эррор впервые обратился к нему сам, да еще и без какой-либо язвительной клички в отсутствие художника. И правда, меняется… — Тебе когда-нибудь говорили, что ты чересчур наивен? Нет, серьёзно, ты практически доверился мне, расслабился настолько, что даже и не думаешь о том, что я могу напасть сзади. Или показалось. — Потому что если ты нападёшь на меня, это не понравится Инку, который вот-вот должен подойти, кстати, — насмешливо ответил Дрим, повернув голову к Ошибке и довольно улыбнувшись, — а против него ты явно не пойдёшь сейчас. В ответ он услышал лишь тихое «рваное» шипение и звук, похожий на перезапуск Windows. Из его уст невольно вырвался тихий смешок, и Дрим спокойно выдохнул, подняв взгляд куда-то вверх. Всё действительно проходило слишком прекрасно, чтобы быть правдой.***
Инк уверенно мог сказать, что его отношения с Эррором граничили где-то на уровне близкой дружбы. И пусть художнику приходилось постоянно пить краску, но он и без неё видел, что Эррор счастлив. И от тихого глючного бурчания и так плохо скрываемой улыбки появлялось то же ощущение, что и во время их битв в прошлом. Будто он умеет чувствовать. Будто он действительно живой. Иногда происходили и лёгкие вспышки боли в грудной клетке, где царит лишь пустота. Но Инк думал, что так и надо. Что это нормально. И внимания на этом не зацикливал.***
— Эрро-ор, — лениво протянул художник, развалившись на траве в одной из мирных вселенных и потянувшись, разминая косточки после долгой работы с противными паразитами-артблоками. Ошибка лишь перевел взгляд на Инка и, фыркнув, так же лёг на траву, делая вид, будто его не волнует то, почему его позвал защитник. — Эррор, как насчёт того, чтобы переночевать сегодня у меня? — спросил чернильный и повернулся к Оши. Но, заметив вспыхнувшие ярко-синие щёки, рассмеялся и продолжил, — Я про обычную ночёвку, извращенец. Что, небось уже представил всё и в подробностях? — не упустил возможности его подколоть Инк. — З-заткнись! Ничего я не придумывал! — однако синее лицо и лаги, закрывающие глазницы глючного, говорили об обратном. Чуть успокоившись, он продолжил, — Я не уверен. Но можно попробовать…если подкупишь меня шоколадом, — тихо бросил чёрный скелет и отвернулся, после чего за его спиной послышался звук склянок и открывающегося бутылька с краской, а следом и радостный писк художника. Они не один раз засыпали вместе по чистой случайности и, чаще всего, из-за чрезмерной нагрузки. Глючный почти не видел причин особо сильно волноваться.***
Эррор, конечно, понимал, что попал, согласившись на ночёвку, но когда Инк притащил ему коробку, чёрт возьми, КОРОБКУ его любимого шоколада из той фелловской вселенной с живущей там аномалией №13, то осознал, что живым ему не выбраться из этого чертового дома. Но, на удивление бывшего разрушителя, поначалу всё было и правда неплохо. Они укутались в пледы, сидя на расстоянии друг от друга, заранее сделали себе какао и устроили вечер кино с излюбленной Оши программой Андерновеллы (он всё ещё продолжал ожидать подвоха, ибо не могло быть всё настолько идеально). Во время просмотра Инк уцепился ладонью за плечевую кость Эррора и был к нему слишком близко, однако даже по этой причине настроение парня ничего не могло испортить. Когда часовая стрелка была уже далеко за полночь, скелеты решили, что пора закругляться. Иначе они точно завтра не встанут. Ошибка свято верил, что он будет спать на удобном диване в доме художника, но… — Я не собираюсь с тобой спать! — послышался лагающий крик на весь дом. — Хей, помни, что я подкупил тебя! — Это нечестно, я не знал всей правды! — Ты что, боишься, что я тебя изнаси…- хотел было в очередной раз пошутить чернильный, но был прерван. — Даже. Не смей. Произносить. Это. — Я не буду прикасаться к тебе. — Нет. — Я дам тебе самую мягкую подушку и отодвинусь на край кровати. — Я же сказал, что нет. — Но Эррор! Что ты теряешь? Всего лишь одна ночь! А ведь правда, что он терял? На этом моменте Эррор, немного посомневавшись, всё же сдался. Плевать. Если этот бездушный извращенец с ним что-то сделает, глючный свяжет его и подвесит в какой-нибудь мрачной вселенной на несколько суток. Например, в логове осьминога. Оба скелета направились в комнату Инка, где разошлись и устроились по разным углам кровати. И места было действительно достаточно. И даже то, что творитель был слишком близко, чёрного вовсе не смущало, на его же удивление.***
Прошло уже около часа, а сон ни в какую. Художник старался особо не мешать лежащему рядом скелету, однако даже его попытки менять позы для сна не увенчались успехом. Остановился он лишь тогда, когда повернулся лицом к глючному и принялся разглядывать его, думая, что тот спит…пока Эррор не открыл глаза от ощущения на себе чужого взгляда. — Ты чего?.. — сомнительно спросил чёрный, окинув взглядом, полным недоверия, художника. — Не спится…а ты знал, что ты милый во сне? — О, звёзды, заткнись, пожалуйста. Инк лишь улыбнулся и придвинулся к тому ближе, смотря прямо в красные глазницы, в которых мелькали слабые помехи. — Радужный, расстояние… — Обними меня. На этих словах Оши готов был выпасть из реальности. — Ч-что?.. — Обними, пожалуйста. Я никогда прежде не обнимался с кем-то, когда спал! Он что, издевается? — Инк, я не… — Всего лишь попробуй! Сегодня ты не ворчал, когда я схватил тебя за руку. Что тебе мешает это сделать сейчас? Вот же чёрт чернильный, нарочно ведь сделал это, дабы проверить мою реакцию. Эррор напряженно выдохнул и протянул одну руку, которая слабо дрожала и лагала, что было видно даже в темноте. Ему потребовалось время, чтобы успокоить себя и всё же приобнять художника за рёбра, отчего глюки неприятно укололи его. И почему глючный всегда ведётся на уговоры этого радужного мудака?.. Однако это было всё ещё не настолько плохо. Эррор практически не лагал, а обнимать художника оказалось вполне даже себе приятно. Творец лишь прижался к нему в ответ и довольно зажмурился, улыбаясь так счастливо, будто он умеет что-то чувствовать. Глючный всегда будет поражаться тому, насколько Инк хорошо имитирует эмоции. А что насчёт Инка? Снова. Снова это невообразимо быстрое ощущение биения души внутри и еле ощутимого тепла в том месте, где на самом деле вместо маленького сердечка была пустота, скрытая за рёбрами. И снова слабая колющая боль, почему-то становящаяся сильнее с каждой минутой. Раз за разом всё сильнее и острее. И вскоре это стало невыносимо больно, но Инк не мог произнести ни слова, словно уже находился в царстве Морфея, а боль — это лишь его сон. Но нет. Он чувствовал, что-то не так. С каждым ударом действительно настоящей души становилось всё больнее, невыносимее, отдалённо начали слышаться странные голоса, кричащие о чём-то, и вот Инк уже тонул в этой пучине боли и безнадежности, не имея возможности предотвратить это. Кажется, это его конец. Кажется, что…***
— …ряд! Разряд! Очередной удар током, от которого тело парня дернулось на месте, после чего последовало резкое и учащенное дыхание, а стенки кислородной маски чуть запотели. Кто-то из врачей облегченно выдохнул, внутри себя радуясь спасённой жизни молодого парня. Его осмотрели, проверили самочувствие и состояние кардиомонитора. Всё было в норме…почти. Инк не понимал совершенно ничего. Где он, чёрт его дери? Это же самое художник хотел спросить у людей в белых халатах. Но как только он попытался произнести хоть что-то, из его горла вырвался лишь хриплый звук, на что один из врачей обратил внимание. — Извини, парень, так сразу ты сейчас не заговоришь. Подожди немного, потом и задашь все нужные вопросы. Всё же, ты очень долго пробыл без сознания. Что всё это значит?..