Книга Химеры

      Конечно же, они обсудили, кому стоит и не стоит знать о Пигидии. Список тех, кому можно рассказать, был скуден. Первым, разумеется, шёл Курт: тот вообще мог помнить об этом абсолютно самостоятельно. Дальше Летописец посоветовал Ксавье, туманно упомянув, что у него «есть опыт в похожих делах», — но не вдаваясь в лишние подробности. Когда Рика спросила про Логана, Эйб хмыкнул и сказал, что, в принципе, можно, но Росомаху будет интересовать только одно: получил ли плохой парень по рогам и как именно. А вот вовлекать в эту историю Константина отсоветовал, равно как и Лину: даже если в Гималаях был не её двойник, а именно она (а за это Летописец не мог ручаться, потому что не следил за «Астартес»), с изменением реальности она всё равно ничего бы не запомнила. В отличие от Аметиста, который мог… Но с этим Химере уже предстояло разбираться самостоятельно.       И был ещё один пункт в списке, помимо вездесущего телепортера, могущественного телепата, управляющегося со временем мага и регенеранта с непрошибаемыми мозгами. И Рика аж моргнула от того, с какой нежной ностальгией расплывшийся в широченной улыбке Летописец произнёс слово «спидстеры»…       — Спидстеры — это значит Флэш. Флэш — это значит Барри. А Барри — это крайне занимательная история. В том числе, как ты помнишь, связанная с моей, и не только в самом начале. Почитай как-нибудь хотя бы и про дело Мыслителя — оно должно быть у вас доступно, в отличие от прочих. — Файнс усмехнулся и потёр шею. — Мы тогда чуть голову не сломали, как всё сделать по закону и чтобы никто нас за задницы не взял… Да. В общем, Барри можно. Он и так знает о параллельных реальностях и вероятностях прошлого и будущего побольше других, даже среди мета-, икс- и прочих сверх-людей.       Химера вспомнила тёплую, слегка застенчивую улыбку Барри, одетого в костюм с галстуком, и невольно улыбнулась сама… Но потом вздохнула и пожала плечами:       — Не знаю, Эйб. Ему сейчас не до того, наверное. Мы с ним лично и общались-то всего один раз, когда Оливер заставил его прибежать в школу. А так — сплошные дела ФБР. В Централ-Сити сейчас другой Флэш, или ты не в курсе?       — Да, юный Уоллес Уэст, — отмахнулся Файнс. — До Барри ему ещё расти и расти, но потенциал у парня просто колоссальный. Со временем догонит и перегонит… — И тут он осёкся. И нахмурился. — Погоди, что значит «заставил» прибежать? Олли что, решил вспомнить юность и прокатиться верхом на Флэше? Или Барри так не хотел в особняк Уэйна?       Рике стало неловко. То ли за себя, которая не удосужилась в подробностях вызнать у Оливера, что именно произошло с Барри, то ли за самого Летописца, который так давно не был дома, что пропустил такой поворотный момент в жизни своего первого друга-супергероя…       — Я… толком так и не поняла, в чём дело. Тогда была история с подготовкой к аттестационной комиссии, а потом ещё и Призрачный Гонщик в Готэме… Но, в общем, Оливер сказал, что Барри перестал бегать. И в принципе использовать Силу Скорости. Потому что перестал чувствовать радость. Он поссорился с каким-то своим другом — кажется, Циско… Но из-за чего — не знаю.       Лицо у Эйба сделалось такое, будто он только что на полном ходу врезался в стену. Даже своей эмпатией двенадцатого уровня Химера ощутила от него волну колоссального изумления и растерянности.       — Что он перестал делать и чувствовать? — пробормотал Файнс. — И почему я…       Он осёкся и прикрыл глаза на несколько секунд. А когда открыл вновь, в них плескалась весёлая злость.       — Вот, значит, как, мистер Аллен, — процедил Летописец. — Значит, опять берём весь груз ответственности за всякое дерьмо на себя, опять топим себя в безнадёге и опять делаем так, чтобы старые друзья ни о чём не догадывались… Ладно же. Где он сейчас? — без перехода спросил он у Рики. Та только рот открыла, но Эйб тут же её перебил: — Хотя тебе-то откуда знать, ты же только вернулась. Давай, бери меня за руку. Сейчас я его отыщу по памяти и пойдём — выяснять подробности и лечить этого дурня от его же глупости.       Летописец повёл плечами, расправил их — и как будто помолодел на несколько лет, осматривая территорию школы острым взглядом. И лихо ухмыльнулся:       — А потом мне пора будет уже и честь знать. Потрачу последние минуты возможности воздействия — всё равно не знал, куда их девать.       Химера приняла поданную руку — и снова шагнула под шелест страниц. Это уже в процессе до неё дошло, что Эйб собирается перемещаться не в конкретное место, а к конкретному человеку, да ещё и по памяти…       Впрочем… с его памятью… Такая его точно не подведёт.       И она не подвела.       Эйб и Рика оказались в совершенно типовом кабинете офисного работника. Стол с компьютером, загромождённый вдобавок бумагами, какая-то картотека, какие-то полки, кресла для посетителей, диванчик… Разве что никаких плакатов с летающими тарелками и памятными надписями на стенах не висело. А из-за стола на возникших хлопал глазами специальный агент ФБР Бартоломью Генри Аллен. В костюме, при галстуке и с проседью на висках.       — Барри, — пророкотал Летописец. — Здравствуй, друг мой.       — Эйб! — Аллен как укушенный подскочил на своём кресле и вылетел из-за стола таким лёгким и быстрым движением, что любо-дорого было посмотреть. — Привет! Ты здесь! А ты же говорил…       — Да, и всё сказанное остаётся в силе, — прервал его Файнс и указал на стоящую рядом Рику. Она и Барри быстро кивнули друг другу в знак приветствия: пока никому было не до церемоний. — Только об этом сейчас говорить необязательно. Я тут совсем по другому делу.       — Да? И по какому же? — В голосе бывшего Флэша проскользнули чуть обречённые нотки, и Эйб согласно кивнул:       — Ты всё правильно понял, дорогой мой эксперт. Я явился спросить, какого лешего Уэст бегает по Централ-Сити в гордом одиночестве, где команда Флэша и почему ты — самый быстрый герой, туда тебя и туда — сидишь тут над бумажками? А самое главное, почему и как обо всём этом не знаю я?!       С каждым словом и так глубокий баритон Файнса становился всё глубже, а сам он делал по небольшому шажку вперёд, и под конец Летописец уже рычал басом, нависая над отступившим и вернувшимся обратно в кресло Алленом. Рика поёжилась, попятилась к диванчику и тихонько села. Разговор явно предстоял долгий…       Барри вздохнул и как-то сник.       — Это долго и непросто объяснить, Эйб… — начал он, но тот его прервал:       — Хорошо, тогда начнём с самых простых деталей. Где Циско?       На лице у Барри появилась кривая и горькая усмешка.       — В Готэме, — ответил он.       — Что?! — хором вопросили и Файнс, и не удержавшаяся Химера.       — Насколько мне известно, некто Франциско Рамон, большой специалист в области техники, сейчас активно работает на одну из преступных ячеек Готэма, — чеканя каждое слово, произнёс Аллен. — Кажется, после передела территорий его наняла Саманта Паркер, но это не точно. Как ты понимаешь, он хорошо умеет скрываться.       Рика с размаху приложила себе по лбу звучным фейспалмом.       Ох, Сэм, Сэм… А с другой стороны — откуда она могла знать, что для нас это важно? Ну и с третьей — мы с ней действительно всё-таки не подруги, она не обязана передо мной отчитываться.       Файнс автоматическим жестом левитировал себе под задницу кресло и на ощупь сел, не сводя взгляда со своего друга. Закурил, вытащил флягу, глотнул, протянул собеседнику — тот с благодарностью кивнул.       — Что случилось? — уже без спецэффектов спросил Летописец.       — Ну, он так и не оправился после нашего столкновения с Богом Скорости… — мрачно отозвался Барри. — Да, я помню, ты говорил: психологическое кондиционирование, всё прочее… Но он всегда был упёртый…       — Не по делу, — закончил за него Файнс. — Дальше?       — Дальше он крепко замкнулся на последствиях Флэшпойнта и на том, что я не рассказал ему о них сразу. То, что у него должен был быть брат, которого попросту больше не стало, то, чем он пожертвовал… — Барри вздохнул, поморщился и помассировал виски. — Что я ради какого-то другого мира стёр часть его судьбы. Он стал чаще выходить в поле, работал на грани смертельного риска, лез во всё подряд. Один раз мне пришлось его вытаскивать буквально из-под пуль и очень быстро. Я ведь старался его беречь, понимаешь — по факту-то он был прав…       Лицо Эйба исказила кислая гримаса, он помахал рукой:       — К этому мы ещё вернёмся. Дальше. Ты вытащил его из-под пуль на скорости, и что потом?       — Он увидел… Точнее, мы вместе увидели. Его ощущения, как Вайба… — Барри запнулся, мельком взглянул на Химеру, но всё же решился: — В общем, мы с ним заглянули крепко в будущее. И там я был бок о бок с Тоуном. Мы сражались вместе… окружающее сложно было разобрать, но факт был абсолютный: я прикрывал спину Обратному Флэшу.       Химера только тихо охнула, жалея, что бездонная фляга сейчас не у неё в руках. Тоун… Уэллс… А ведь Барри сам просил меня ему не верить! Но ходит к нему в тюрьму. Неужели пытается понять, как такое видение возможно?       — Будущее было далёкое, и я бы не сказал, что неизбежное — мало ли вариантов, — продолжал Аллен, — но для Циско это стало последней каплей. Он сказал, что я ничем не отличаюсь по факту от Эобарда, что рано или поздно стану таким же, как и он. Что всё, чем мы занимались, было по сути противозаконно, а значит…       Он замолчал, потёр глаза, глотнул ещё раз из фляги и отдал обратно. Файнс выдохнул в сторону бывшего Флэша облачко табачного дыма, отчего-то не подчинившегося его обычной магической «вытяжке», и Барри коротко невесело хохотнул, будто старой и не очень смешной шутке.       — Значит… — протянул Файнс. — Значит, Циско пришёл к таким удивительным и занимательным выводам. Прекрасно. А Кейтлин?       — Она сейчас Фрост, — непонятно, но веско ответил Аллен. — После Са… после Бога Скорости она и так часто начала прятаться за спиной своей второй личности, а уж когда Циско пошёл в разнос… В общем, она тоже ушла. Наговорила ему всякого, мне тоже досталось за «мягкотелость и полное отсутствие лидерского стержня в жо…» — Он покосился на Химеру и кашлянул. — В общем, за то, что я тряпка с её точки зрения. И мне надо не геройствовать, а с дочерью нянчиться. Что опять же, по сути…       — По сути — вы все кретины, — не менее веско, чем сам Барри ранее, но вполне ясно припечатал Эйб. Аллен возмущённо вскинулся, но Файнс отмёл его возражения широким взмахом фляги. — Кретины-кретины, не спорь. Почти хрестоматийные. Сейчас поясню. Ты мне пока вот что скажи: как я об этом всём ни сном ни духом?       — Ну, — Барри помялся, — я попросил кое-какой помощи у Силы Скорости, так сказать, взамен на то, что я ей почти не пользуюсь теперь…       — Точно кретин. — Эйб повернулся к Химере и теперь обращался к ней: — У этого милого мужчины в руках сила, способная менять и строить миры, а он использует её, чтобы спрятаться от моего слабо видящего ока. Я ему что, Саурон с катарактой? И эти его герои-соратники… Один с незалеченными психотравмами хрен пойми какой давности, лечившийся только и исключительно трудоголизмом. И вторая — мечтающая о независимости и силе учёная инженю-Пипи с раздвоением мета-личности, тоже с цистерной дерьма в душе и маленьким, как мозги местного Крока, краником для отвода в виде всё той же работы на благо родного города. Я в своё время обоих пинками пытался гнать к психотерапевту — мало ли этой братии работает со «сверхами», золотые горы на них делают! — но я же ухожу каждый раз, а им всё как с гуся вода! И вишенка на торте — Алая Молния Централ-Сити, потухшая от фантомной вины.       — Но я ведь и в самом деле виноват перед ними, Эйб! — едва ли не умоляющим тоном воскликнул Барри. — Флэшпойнт, брат Циско, Фрост как вторая личность Кейтлин, все те варианты будущего, которые я менял и отменял, всё, что им пришлось пройти из-за Бога Скорости, — всё это был я! Циско был прав, я искалечил им судьбу, и…       — Они сами пошли на это! — рявкнул Файнс, и Рика поняла, что ещё не слышала у него такого тона: яростного и горячего, как удар раскалённой цепью Гонщика. — Два взрослых, половозрелых человека! Для начала, не бери Флэшпойнт только на себя: я тоже был там, и изменения этой реальности — не только твоих рук дело. И при Боге Скорости, будь он неладен, я тоже был! Тебе напомнить, что ты предлагал Кейтлин и Циско с самого начала?! У меня абсолютная память, дружище, ты можешь на меня положиться! Ты предлагал им уйти! Соскочить, выйти из игры, спрыгнуть с поезда, идущего в ад, — я могу продолжать метафоры бесконечно. Ты предлагал им это неоднократно. Что они делали?!       — Оставались, — сумрачно откликнулся Барри. — Но это не отменяет того факта, что в итоге решал я. И мир вокруг них и их в этом мире менял тоже я. Иногда с твоей помощью, но… Как мне забыть об этом?       — Опять кретин, — внезапно очень спокойно сказал Эйб. — Тебе не забывать об этом нужно. А жить с этим.       — Ты уж прости, друг мой, но тебе легко говорить. — Барри тоже, кажется, начал заводиться. — Ты с какого-то момента принял то, что тебе суждена великая цель, и ради неё ты можешь многим жертвовать. И ты идёшь к этой цели. А я — простой мета-человек, который изначально был вообще простым человеком. И жить с подобными силами, меняя чужие судьбы… Я даже не знаю, с кем ещё можно поговорить о подобном. Учитывая, что тебя здесь больше практически нет.       — С ней, — Файнс внезапно кивнул на Химеру, и та оторопело заморгала. — Ты можешь поговорить об этом с ней. И не улыбайся так. Эта девочка уже знает о том, что ты говоришь, ничуть не меньше тебя.       — У меня просто охрененная психическая регенерация, — нервно улыбнулась девушка, вспоминая и Мир Хозяина, и мир Мантикоры, и совсем недавние события. — Но, если ты не хочешь обращаться к моему отцу… я всегда могу с тобой выпить. Мне метаболизм позволяет.       Файнс спохватился, постучал себя по лбу и передал ей флягу. А потом предложил:       — Я, пожалуй, расскажу ему, Рика? В общих чертах. Пусть поймёт, что он не одинок в своей боли и своём страхе. А когда я договорю, мой дорогой друг, — он снова обратился к Барри, тыкая в него указующим перстом, — ты выйдешь на улицу из этого сраного кабинета. И побежишь так, как не бегал уже давно. Не к чему-то и не куда-то, а просто. Возвращая себе радость от этого чувства. Потому что в том, что случилось с Циско и Кейтлин виноват Тоун, Бог Скорости, сотни «мета», на которых вы охотились, судьба и их собственное головотяпство, не пустившее их к специалистам. Но ты — ты виноват в этом в самую последнюю, кварковую очередь. Я гарантирую тебе это.       Файнс перевёл дух, и лицо его на минуту болезненно исказилось. На Рику нахлынуло острое чувство чужой неизбежности, но голос Летописца по-прежнему был твёрд и незыблем:       — И ещё одно: я могу уйти. Я должен уйти. И ты это знал уже давно. Брюс ушёл. Многие другие — уйдут. Но ты никогда не будешь один, Барри. Слово Летописца. Считай, что я только что нарушил собственные принципы и сделал предсказание. — Эйб широким жестом плеснул из фляги в невесть откуда появившийся стакан, сунул его опешившему Барри в руку, закурил и откинулся на спинку кресла, — А теперь слушай, чем мы, «простые мета-люди» развлекаемся на досуге.       И он рассказал. Про потерянные и очень зря найденные страницы из своего дневника. Про Пигидия, смерть Малкольма Мерлина, захват Лиги и ранний прилёт Дарксайда. Про разрушение Готэма, гибель Фьюри, Дэфстроука и Супергёрл, даже про сожжённый плащ Доктора Стрэнджа — всё то, что ему описывала Химера. А потом, действительно в общих чертах, — о том, как Химере пришлось прыгать сначала во времени, а потом в другой мир, чтобы встретиться там с ним и всё это отменить.       — И, в общем-то говоря, вся эта Земля сейчас цела исключительно потому, что одна отчаянная девчонка вышла на поединок с одним мудаком — и победила, — закончил Файнс. — И ей теперь с этим жить — как и тебе после Флэшпойнта, помня обе версии реальности. А если ты, упырь сверхскоростной, сейчас не встанешь и не побежишь — на тебя обижусь не только я, но и она! — Эйб пристукнул себя кулаком по колену, и глаза его вспыхнули золотом, прямо как у Курта, когда он поднял их на специального агента ФБР Бартоломью Генри Аллена. — Я очень надеюсь, что ты сейчас услышал меня, Флэш. И я говорю тебе… даже не как Летописец с великой целью, а просто твой друг, так тебя и растак. Беги, Барри. Беги!       Барри вздрогнул, неуверенно поднялся, прижимая руку к груди… А потом через весь кабинет метнулась золотая молния, порывом ветра сметая со стола запорхавшие листки важных официальных документов. Запахло озоном.       Файнс шумно выдохнул, откинулся на спинку кресла и демонстративно утёр со лба воображаемый пот. Но Рика ощущала, какие на самом деле усталость и облегчение затапливают его в этот момент.       Насколько же он… всю душу, можно сказать, вложил. Просто потому что это неправильно. Просто потому, что спидстер должен бежать. Как регенерант — регенерировать. Как криптонец — летать и не давать всяким там поездам падать в пропасть. Потому что… это в нашей природе, да? К каким бы последствиям это ни привело.        Рика хотела было спросить, что дальше, но её снова обдал порыв озонового ветра — и в кабинете появился Барри: встрёпанный, разлохмаченный, в расстёгнутом пиджаке и со сбитым набок галстуком. А ещё — с широченной, неверящей и чуть глуповатой улыбкой во всё лицо. И сияющими глазами.       — Н-ну? — требовательно прищурился Файнс, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.       — Спасибо, — выдохнул Аллен, и Химере внезапно почудился на его месте другой человек. А именно — Джон Константин в городке под названием Чистилище, после того как она вернула ему флакончик с частью его души. Потому что… вот был увечный человек, вот был калека — и вот он снова стал цельным.       И от переполняющей его радости Химере захотелось смеяться во всё горло, кричать, ходить на руках — потому что теперь всё было правильно.       Файнс молча поднялся с кресла, подошёл к Барри и крепко его обнял. Тот ответил на объятье, от всей души хлопнув друга ладонью между лопаток. А потом взглянул на Рику и улыбнулся уже ей — прицельно:       — И тебе спасибо, Химера.       — За что? — удивилась девушка. — Я ничего не сделала…       — Ты позволила рассказать твою историю, — поправил её Барри. — Пусть и вкратце, но всё же — твою. И я чувствую, где Эйб недоговорил, опустил и срезал… и это мне расскажешь ты сама — потом, если захочешь. Не обещаю тебе, что мы выпьем вот прямо в ближайшее время… у тебя свои заботы в школе, и тебе ещё разбираться с нашей нынешней реальностью, а я… — Он огляделся на беспорядок в кабинете и коротко хохотнул, машинально приглаживая волосы. — Мне сейчас тоже будет чем заняться.       — Бумажки по хронологии и алфавиту разложить, — ехидно подсказал Файнс.       — Теперь это займёт секунды, — отмахнулся от него Аллен. — Но мне нужно будет поговорить с Айрис… и с Уолли… И вообще посмотреть, что происходит в моём городе. Уже своими настоящими глазами. — Он шагнул к Рике, протягивая руку, и та пожала её, ощущая на коже покалывания крохотных золотистых искр Силы Скорости. — Но мы обязательно выпьем с тобой, Химера. И если мой предыдущий опыт сможет как-то помочь тебе, как сейчас твой помог мне… я всегда к твоим услугам.       — Но сейчас нам, кажется, пора, — с улыбкой подсказала девушка, ловя звериным слухом встревоженные шаги в коридоре.       Барри смущённо рассмеялся.       — Да… мне ещё перед коллегами и начальством объясняться за внезапные «вжухи» в здании. А я не хочу терять работу, знаете ли! Она у меня хорошая!       — И в плане пользы для общества, и в плане белой зарплаты, мы поняли, — усмехнулся Файнс, жестом подзывая к себе Рику. — Счастливо тебе, друг мой. И всё, что я тебе говорил… Ну, ты знаешь.       — Знаю, — эхом отозвался Аллен, поднимая руку в прощальном жесте. — Удачи, Эйб. Химера — увидимся.       И последнее, что увидела Рика перед тем, как сделать шаг, — как из бездонного кармана Летописца, повинуясь его жесту, вылетел и приземлился на столе у Барри бумажный свёрток, перетянутый тонкой бечёвкой. Вот и пригодились бутерброды, заботливо сделанные юным Куртом в восемнадцатом веке! Ведь спидстерам с их метаболизмом всегда требовалось много еды, а уж тем, кто только-только вернулся к своей силе, — и подавно.       

***

      Они вернулись в то же место — к той же скамейке в тот же пустой парк рядом со школой «Нова». Разве что время было не тем же: всё-таки минут сорок их беседа с Барри Алленом заняла.       Эйб поддёрнул рукав кожаного пальто и посмотрел на часы, откуда ни возьмись появившиеся на его левом запястье. Рика ещё успела заметить, что циферблат был какой-то странный, да и стрелок было побольше, чем у обычных часов, а ещё там явственно вспыхнули и замигали какие-то огоньки…       Но Летописец опустил руку и улыбнулся — да так, что Химера почувствовала всем нутром: пора прощаться. Он уходит.       — Всё верно понимаешь, — хмыкнул Эйб. — И нет, я не читаю твои мысли: у тебя на лице и так всё написано. Хорошо, что у тебя маска сплошная, Химера, а то преступники Готэма за километр знали бы о твоих душевных метаниях. Да, моё время здесь кончилось, и вселенная основательно намекает, что мне пора вернуться к делам совсем иного толка.       Вот зараза!       — Та самая великая цель, о которой говорил Барри? — хмыкнула Рика в ответ. — Ну, в таком случае, спасибо за помощь. Как там говорят русские? Будут деньги — высылайте… или что-то в этом роде. Была рада познакомиться, в общем. И ты, кажется, хотел мне сказать кое-что ещё?       — Русские много чего говорят, главное — разговаривать с ними уважительно, — туманно протянул Эйб. — Всё, что я хотел посоветовать по поводу Дарксайда, я уже посоветовал, много времени это не заняло.       Он до боли знакомым жестом коснулся виска двумя пальцами, и Рика заморгала от того, насколько ему подходила вечная привычка её первого приёмного отца.       — Чарльз в курсе, наставник в курсе, Курт вообще, как всегда, в курсе всего, что нужно и местами не нужно… — продолжал Летописец. — Что же до тебя, юная виджиланте, — да, я хотел кое-что тебе сказать. Видишь ли, я вновь оставляю этот мир, и меня тут не будет… довольно продолжительное время. А ты — что бы ты там себе ни думала — потенциально не уступаешь по возможностям мне. В чём-то даже и превосходишь, пожалуй. Поэтому, последним аккордом пафоса: береги этот мир, Химера. Считай, что оставляю его на тебя, ведь именно твоя глава в его истории будет одной из самых важных. Это я тебе как Летописец говорю.       Пока Файнс болтал, одной рукой он небрежно чертил символы в воздухе, и к финалу прочувствованной речи за его плечами распахнулись Врата. Вели они, правда, не в знакомое жемчужное сияние, а к какому-то странному туманному каньону, но всматриваться в подробности у девушки не было ни малейшего желания: веяло от этого места какой-то невнятной жутью.       — Удачи, Рика.       Эйб на прощание подался вперёд и коротко, порывисто обнял Химеру за плечи, обдав запахом хорошего табака и рома. Та искренне ответила на объятье, крепко, но молча: какие-то банальные и пустяковые пожелания счастливого пути и надежд на новую встречу в данный конкретный момент казались ей до омерзения пошлыми. А Эйб, отступив, одобрительно усмехнулся ей уголком рта и подмигнул:       — Рассчитываю на тебя. И когда встретишь меня, ещё молодого и глупого — пожалей меня, что ли…       С этими словами он шагнул назад, в раскрытые створки, и они сомкнулись, оставив Химеру удивлённо хлопать глазами в полном одиночестве.