Книга Химеры

      Ждать пришлось действительно недолго. Но Летописец не собирался стоять на месте. Он повертел головой, просиял лицом — и уверенно направился по коридору так, будто захаживал в супер-древнюю и супер-тайную Лигу Убийц каждый день, как к себе домой.       Абсолютная память, — сообразила Химера, поспевая следом за ним. Ему достаточно один раз пройтись…       И уже за вторым поворотом их принял в не очень дружелюбные объятья отряд людей в тёмных одеяниях, не стесняющих движения, дополненных широкими капюшонами и матерчатыми масками, закрывающими нижнюю часть лица. Впрочем, их недружелюбие довольно быстро сошло на нет — когда Летописец заговорил. Он даже не использовал свой волшебный голос, просто обратился к ассасинам на протяжном, гортанном наречии, в котором Рика опознала только имя — Ра’с аль Гул. Этого хватило, чтобы весь отряд отвесил Эйбу неглубокий, но исполненный почтения поклон, а потом, после короткой беседы на том же языке, тот, кто оказался предводителем, жестом пригласил незваных гостей последовать за ним. Двое его подчинённых замыкали процессию, остальные продолжили патрулирование.       — Что это было? — шёпотом спросила Химера, стараясь не коситься на почётный караул. — Что ты им сказал? Тебя здесь знают?       — От тебя всегда столько вопросов, — с улыбкой негромко отозвался Файнс. — Это был патруль. Сейчас нас ведёт… м-м-м… «старший-из-средних», так примерно будет переводиться его ранг. Я сказал фразу, которую лет пятнадцать назад мне выдал Раш, в качестве пропуска к нему, буде возникнет такая необходимость. И да, меня здесь знают; не уверен, правда, что именно эти воины. За пятнадцать лет многое могло случиться, а я впервые пользуюсь своим правом. Готовься, тебе предстоит интереснейшее знакомство. За глаза-то вы друг друга наверняка знаете, но и лично не помешает на будущее. Тебе здесь ещё жить и жить, мало ли что…       Пока они шли, Рика заметила, что интерьер не становится богаче. Всё те же грубые стены, факелы, никакой резьбы и колонн — ничто не указывало на то, что их ведут в какую-нибудь святая святых. Тем более девушка удивилась, когда за очередным дверным проёмом обнаружился огромный зал, выстроенный по принципу классического амфитеатра. Простые каменные ступени, уходящие наверх, большая круглая площадка, огороженная такими же грубыми блоками, и лишь на небольшом возвышении за границей этой площадки, лицом к явно парадному входу (а они вошли в боковой) — скромное каменное кресло, на котором сидел одинокий человек с мечом на коленях.       — Что, ты ожидала пафоса? — тихонько ухмыльнулся Эйб, взглянув на лицо Химеры. — Погоди, то ли ещё будет. Тут он измеряется в речах, а не в декорациях.       Провожатый довёл их до кресла, обогнув площадку, и Летописец с неожиданной скромностью и уважением отвесил глубокий поклон человеку с мечом. Рика поспешила последовать его примеру и не разгибалась, пока сверху не донёсся негромкий, но звучный, уверенный голос:       — Приветствую вас, нежданные гости. Видно, важное дело привело вас ко мне, раз вы не стали терять времени у ворот. — И уже чуть громче, явно обращаясь к собравшимся здесь: — Оставьте нас, дети мои. Я буду говорить с ними наедине.       Повинуясь его словам, к выходу направились как провожатые Рики и Эйба — так и пара десятков других фигур, одетых в чёрное, поднявшихся со скамей амфитеатра. Сердце Химеры на секунду кольнуло уязвлённое самолюбие: войдя в зал, она никого из них не заметила, разве что по запаху поняла, что здесь не совсем пусто.       Учиться мне ещё и учиться…       А потом, решив, что завидовать опытным и обученным ассасинам, которых десятилетиями тренировали оставаться незаметными, ей, виджиланте без году неделя, просто глупо, Рика перевела взгляд на человека на кресле.       Ему было уже хорошо за полтинник, но это не отняло ни крепости его плеч, ни общей силы тела, ни глубины во взгляде. Аккуратно подстриженные и отчаянно седеющие волосы, тёмные усы и бородка, ироничные голубые глаза, величественная улыбка на красивых губах. Из одежды — простая рубаха из выбеленного холста и такие же штаны, но никакой обуви: он сидел на своём троне босиком. Больше всего взгляд притягивал его меч — роскошный ятаган с золочёной рукоятью — и… кисть правой руки, лежащая на его эфесе. Которая была даже не железной, а выполненной из какого-то необычного светлого дерева.       Одним словом, это был тот, кого теперь в Нанда Парбат называли Головой Демона. Нынешний Ра’с аль Гул. Малкольм Мерлин.       Дождавшись, пока все выйдут из зала и двери за ними закроются, человек на троне улыбнулся — уже совсем не величественно, а тепло и гостеприимно. И встал навстречу визитёрам, оставляя клинок лежать поперёк каменного сиденья.       — Здравствуй, Эйб, — кивнул он Летописцу. — Рад тебя видеть — хоть и не ожидал, что ты пропадёшь так надолго. Кого ты привёл ко мне?       — Здравствуй, Малкольм, — ответная улыбка Файнса была широка и приветлива. — Прости, что не навещал: дела замучили. Впрочем, я полагаю, ты и не ждал, что я буду время от времени забегать на чашку чая.       Он мягко рассмеялся, и Мерлин понимающе усмехнулся в ответ. А Летописец повернулся к Рике и указал на неё широким жестом.       — А привёл я к тебе ту, о ком ты и так знаешь. Официальный момент знакомства: Ра’с аль Гул — Химера. Химера — Ра’с аль Гул. — Девушка подняла бровь, вспомнив, что на ней нет маски, но Эйб поспешил её успокоить: — Не бойся, Рика, твоё инкогнито здесь не инкогнито. Лига на то и Лига, чтобы знать в лицо сильных мира сего, тем более наследницу самого Бэтмена. А теперь к делу. Малкольм… — Улыбка Эйба померкла. — Я прошу выставить её сейчас на поединок вместо тебя. Не задавая лишних вопросов. Уверен, ты найдёшь нужное правило в Кодексе Лиги. Считай, что сейчас я пользуюсь всем, чем ты мне немножко задолжал. И мы с тобой будем в полном расчёте. Просто… иначе всё будет совсем скверно. Поверь.       Глава Лиги Убийц нахмурился и потёр подбородок живой рукой — но не сурово, а скорее задумчиво.       — Ты знаешь о соискателе… — медленно проговорил он. — Ну конечно, ты — знаешь. И говоришь, что таким образом простишь мне долг? Весь мой долг?       От того, как он выделил интонацией одно слово, у Рики пробежали мурашки по спине: звериная чуйка во весь голос подсказывала, что за этим стоит нечто чрезвычайно важное, о чём пока не стоит спрашивать. А от ответного кивка Летописца повеяло такой серьёзностью и значимостью, что девушке захотелось передёрнуться всем телом и подпрыгнуть на месте, стряхивая всё это с себя.       Как будто точку поставил. Знать бы ещё, какую…       — Что ж, это возможно, — прикинув что-то в уме, проговорил Малкольм. — Но у меня должен быть повод. В конце концов, он бросил вызов мне. А Голова Демона не может выставить вместо себя кого-то просто так. Я знаю, Эйб, ты попросил не задавать лишних вопросов, но… — И он перевёл взгляд на Рику. — Быть может, ты, юная дева, что готова биться во имя моё, сможешь мне объяснить, почему я должен прикрываться тобой?       Гордым был его голос, гордым и мощным. И Рика во второй раз подтвердила сама себе: пусть возраст коснулся его волос, но Голова Демона правил своей Лигой потому, что имел на это право — право силы. И если бы кто-то другой, а не Летописец, пришёл к нему с такой просьбой — кто знает, стал бы он вообще слушать? Поэтому Химера решила не обращать внимания на толику издёвки, прозвучавшую в его последних словах, понимая: она обращена не к ней, не её хотели оскорбить, а он сам чуть не оскорбился — предложением, что могло предполагать его слабость.       Тут нужно было тщательно выбирать слова, поэтому Рика пару секунд помедлила с ответом, вспоминая всё то, что читала про Лигу Убийц после звонка от Ниссы — которого в этом времени ещё не случилось.       И дай Бог, не случится…       — Ваш противник не достоин поединка с вами, — наконец сформулировала она. — Против Головы Демона не может выйти тот, кто сражается нечестно.       — Нечестно? — поднял брови Мерлин. — Но его оружие осмотрели и изъяли до поединка, а самого проверили на скрытые технические и магические фокусы, что могут помочь в бою. И ничего не нашли.       — Он будет жульничать, Голова Демона, — твёрдо заявила Химера. — Его клинки ядовиты. А вы не смогли обнаружить этот яд, потому что…       Тут она осеклась.       Потому что… А почему? Лига Убийц, тысячелетняя организация, отлично разбирающаяся как раз-таки в ядах, помимо всего прочего…       Рика беспомощно взглянула на Летописца. Тот слегка вздохнул.       — Потому что это яд не из нашего мира, Раш, — чеканя каждое слово, произнёс он. — И скрыт этот яд незнакомой вам магией. Так уж вышло.       Эйб слегка пожал плечами. Малкольм бросил на него пронизывающий взгляд, но Файнс, прищурившись, смотрел куда-то в точку за его левым плечом, и на лице его не было написано ничего, кроме лёгкой задумчивости.       Наконец Малкольм вздохнул и покачал головой.       — Будь это не ты, Эйб… Будь это не ты! Но я слишком должен тебе. — Он вернулся на трон, снова положил меч на колени и звучно хлопнул в ладоши. Эхо разнеслось по всему залу, и Рика поняла, что сейчас к ним придут. — Хорошо. Наш соискатель уже неделю проводит в одиночной келье, постясь и готовясь к поединку, но я так полагаю, ты, Химера, и так достигла нужного состояния силы и духа?       Рика только усмехнулась про себя иронии, пропитавшей этот вопрос, и коротко поклонилась. Малкольм кивнул.       — Я так и думал. Но тебе всё-таки надо переодеться. И… помедитируй, что ли, хотя бы час до поединка. Не будем так уж нахально нарушать традиции этих древних стен.       — Я объясню тебе всё, что смогу, Малкольм, — подал голос Файнс. — Всё, что смогу сейчас… и ещё кое-что после поединка. Обещаю.       Они так и остались в зале, куда вновь устремились тихие тени в чёрном. А Рику молча проводили в аскетичную каменную келью и оставили одну. В келье не было даже двери: только истёртое каменное ложе, прикрытое не внушающим доверия тюфяком, масляная лампада, таз с водой и запас свечей. Вместо спичек или зажигалки к ним прилагалось огниво, но Рика решила провести эксперимент — и выбила искру из камня своими новыми когтями. Они повиновались ей, как родные.       Тем не менее, Химера поняла, что Малкольм Мерлин был ой как прав, советуя ей помедитировать. Сперва она переоделась в те же рубаху и штаны из выбеленного холста, которые ей принесли буквально через минуту — и которые оказались ей абсолютно впору. Сложив свою одежду на тюфяк, Химера попрыгала на месте и в стороны, попробовала несколько базовых стоек и ударов, а потом действительно села, скрестив ноги, и сосредоточилась на пламени свечи, присомкнув ресницы. В конце концов, пусть вибраниум серьёзно компенсировал тяжесть адамантия, масса тела девушки всё же изменилась, и к ней нужно было адаптировать всё: силу, скорость, учёт инерции… Здесь пригодились уроки не только Логана, но и первых её преподов по физподготовке, Мистик и Пьетро. Девиз «знай своё тело» проходил красной нитью через все занятия с ними — там, далеко, на туманном Альбионе.       Процесс самопознания занял некоторое время, но, открывая глаза на звук шагов в коридоре, Рика уже знала: она сможет сражаться, как раньше. Лучше, чем раньше. Она победит.       На сей раз амфитеатр был полон народа совершенно открыто: члены Лиги Убийц собрались лицезреть ритуальный поединок. Голова Демона так и сидел на своём троне с мечом на коленях, а Летописец непринуждённо устроился за его правым плечом. Но взгляд Химеры поневоле устремился мимо них.       Её вновь ввели в зал через боковой вход, не через центральный. И прямо напротив, через зеркальный дверной проём в зал вошла ещё одна процессия: такие же четверо провожатых, как у неё, и…       Кровь хлынула Рике в лицо.       Это был совершенно неприглядный, незаметный человек, средний во всём. Среднего роста, среднего веса и телосложения, с волосами неопределённо-мышиного цвета, без каких-то особых примет. Его невозможно было сравнить ни с крысой, ни с шакалом, ни с гадюкой, как бы ни хотелось. Он не носил ни очков, ни усов или бороды, не имел видимых родимых пятен и шрамов, а та же одежда и простые мягкие туфли, что и на Химере, делали его ещё более обезличенным. На его лице царило усреднённо дружелюбное выражение: никакого злорадства или предвкушения торжества, только уголки губ всё время чуть приподняты — как будто он в любой момент готов улыбнуться. Только не сердечно и не искренне, а формально и по привычке.       И это был тот самый человек, из-за которого так сокрушительно пострадали Готэм и школа «Нова».       Нет. Не пострадали. Ещё не пострадали. А если сделать всё правильно — и не пострадают. Дышим… дышим…       В голове сам собой всплыл грубоватый, но серьёзный голос Логана: «Учись держать своего зверя, малыш. Контролируемая ярость может превратить поражение в победу, но, если ты дашь ненависти к своему врагу захлестнуть себя — считай, ты проиграла, даже не успев начать бой».       Слова отца, помноженные на благословенную психическую регенерацию, сделали своё дело: перед троном Ра’с аль Гула Химера предстала уже практически спокойной.       А вот Пигидий явно не ожидал её увидеть, потому что на его невыразительном лице появилась тень лёгкой заинтересованности и удивления. Он явно хотел обратиться к Мерлину по этому поводу, но тот его опередил, звучно заявив на весь зал:       — Дети мои, неделю назад к нам пришёл соискатель на звание Головы Демона. Он прошёл все необходимые обряды очищения, и сейчас должен был состояться наш поединок. Но сегодня передо мной предстала его обвинительница, утверждающая, что соискатель собирается сражаться нечестно. Она бросает ему вызов как обманщику, владеющему неведомой нам ворожбой, и я не могу отказать ей в праве, ибо ритуальный поединок — священен.       Пигидий поднял бровь и бросил в сторону Химеры совершенно бесстрастный взгляд рыбьих глаз, но промолчал. А Малкольм поднял правую руку:       — А посему — слово Ра’с аль Гула: обвинительница сразится с соискателем сегодня и сейчас. Пусть всё решит судьба. Если победит она — значит, правда на её стороне. Если же выйдет иначе — значит, её обвинения беспочвенны, и наш поединок с соискателем состоится, как только позволят его ранения, если таковые будут получены в ходе боя.       По рядам амфитеатра пронёсся хоровой гортанный вскрик и единый мощный грохот, когда все собравшиеся разом топнули ногой.       Пигидий быстро заморгал, даже вроде бы как с некоторой застенчивостью, и поднял руку, как в школе.       — Простите, мне хотелось бы уточнить, — заговорил он после кивка Головы Демона. Голос его, сейчас не изменённый модулятором, был тоже… никакой. Серый, сонный и ленивый. — Я ведь верно понимаю, что в случае моей победы с меня будут сняты все обвинения в обмане?       — Верно, — кивнул Малкольм.       — И мы бьёмся насмерть? — снова уточнил Пигидий.       — Или до тех пор, пока кто-то из вас не упадёт и не сможет подняться, — поправил его Голова Демона. — Девушка — регенерант, поэтому я делаю такую поправку, чтобы вы были в равных условиях.       Всё правильно, Эйб не мог ему не рассказать, чтобы всё было честно…       — А как же… — начал было Пигидий, но Малкольм только усмехнулся:       — Нет, это не считается жульничеством. Мутация — естественное свойство её тела, а ты, соискатель, коль считаешь себя достойным выйти против Головы Демона, не должен видеть никаких трудностей в сражении с подобным противником. Внести оружие!       И внесли резную деревянную шкатулку, где на синей ткани покоились два хищно изогнутых кинжала из чёрного металла, необычной формы и необычно украшенные — сбрызнутые ярко горящими алыми камнями, будто каплями драконьей крови. Пигидий взял их и поклонился Ра’с аль Гулу, скрестив руки на груди. Тот кивнул и обратился к Химере:       — Поскольку ты, обвинительница, защищаешь имя и честь Головы Демона, я дарую тебе право сражаться моим мечом. Подойди и возьми.       Он перехватил меч на ладони и протянул ей на вытянутых руках, и Рика только диву далась, как искусно работают пальцы протеза: их движения практически не отличались от движений живой конечности.       Оценив предложенную честь, девушка поклонилась с искренней благодарностью — но потом покачала головой:       — Нет, Голова Демона. Я безмерно польщена, но этот подлец недостоин чести погибнуть от твоего меча. Если ты позволишь, я использую то оружие, что есть неотъемлемая часть меня.       И она, вновь повторяя отцовский жест, скрестила запястья, поднеся кулаки к груди, а потом резко выбросила руки в стороны и вниз, выпуская когти.       Металлические когти.       Пигидий только хмыкнул — но без малейшей капли страха или неуверенности: судя по всему, в своём оружии он не сомневался. Малкольм только улыбнулся в усы и возвестил:       — Ты в своём праве, обвинительница. Ныне я, Ра’с аль Гул, повелеваю: да будет поединок!       И ликующий клич был ему ответом со скамей амфитеатра. А Летописец, которого всю дорогу скромно обходили вниманием, подмигнул Рике и прошептал так, чтобы слышала только она:       — Химера… порви его!              И снова был круг, и снова был противник. Но совсем не так, как в школе Ксавье, где лишь роковая случайность стала причиной тяжёлой травмы. Сейчас это было больше похоже на несостоявшийся поединок с Синестро в мире Хозяина: напротив Химеры стоял враг. И она собиралась его убить.       Но не просто убить.       Она уже видела, как он стоит: в достаточной степени правильно, чтобы было понятно, что чему-то он всё-таки успел где-то научиться. Но Рике было кристально ясно, что если бы не свойства его оружия, которому, скорее всего, было довольно один раз попробовать крови, — то он был бы не соперником не то что Малкольму Мерлину с деревянной рукой, а и даже местным, самым младшим адептам. А мир Мантикоры дал Химере понимание, насколько мощна может быть её регенерация в сравнении, так что девушка откровенно надеялась на неё в этом поединке.       Это если он меня вообще зацепит. А я не собираюсь ему это позволять! Потанцуем, как надо.       Несмотря на упреждающую речь Головы Демона, Рика хотела доказать всем и каждому, что этот «соискатель» — жулик и пустое место без своих артефактов, обратив их против него. Ведь если он отравится собственным оружием, это будет куда нагляднее, чем просто выигранный поединок, да ещё и человека против мутанта.       Однако в первые же секунды боя Химера поняла, что жестоко просчиталась, недооценив противника. Когда Мерлин громогласно заявил: «Начинайте!» — Пигидий атаковал молниеносно, легко и изящно, сразу с обеих рук, да так, что девушка едва успела увернуться. И это с её реакцией! И после тренировок с Пьетро!       Ответный её удар ушёл в пустоту. С одной стороны, это было ожидаемо: Химера не стремилась ранить врага сама, пока не получится зацепить его кинжалами. Но то, как он провёл её когти мимо себя…       И вновь удар! Принятый на скрещенные когти, выбивший искры из металла… Клинки неведомого мира не уступали крепостью самому прочному сплаву мира этого. Химера мощным сальто назад разорвала дистанцию и сморгнула.       Его ноги… его глаза… Он не понимает рисунок боя! И не мог так изогнуться при увороте! Но почему тогда…       Алым сверкнули хищные рубины на чёрном металле, когда кинжалы в свою очередь приняли на себя когти — и легко, изящно, даже с некоторой ленцой отбросили их в сторону. И до Химеры дошло.       Клинки… это клинки ведут его! Они что же… живые?!       Но времени искать ответ на этот вопрос не оставалось: поединок наращивал темп. Удары сыпались со всех сторон, но Рика понимала: если бы она не поставила себе такую высокую планку — ранить врага его же оружием, и только так… Он очень хотел её задеть. Очень. В любое место, не только по жизненно важным органам или артериям. Он метил в ноги, в лицо, даже в кисти рук… И это усложняло дело.       Но в то же время Химера осознавала, что там, в будущем, которое не должно состояться, в будущем, ставшем для неё прошлым, Нисса была права! Пигидий не то чтобы был неискусен и слаб… Но не дотягивал. Даже до неё, не то что до Мерлина с его навыками и опытом. Тем более до неё — с нечеловеческими силой и ловкостью. И если бы не её цель…       Но пять минут для боя — это очень много. А клинки из иного мира явно питали своего владельца силой, и долго патовая ситуация продолжаться не могла. Пигидий так отчаянно стремился её порезать…       Так дадим же ему эту возможность.       Она не стала поддаваться так, чтобы это было заметно со стороны. Она всего лишь сменила положение рук на противоходе, давая одному из чёрных кинжалов задеть левую кисть — на излёте. В конце концов, что такое простая царапина для регенеранта? Она зажила даже не за секунду, а за полсекунды. Но взгляд Пигидия на те же полсекунды вспыхнул злорадным торжеством, и Химера поняла: с его точки зрения, вопрос победы в поединке уже решён.       А потом у неё по спине пробежал неприятный холодок от ужасного осознания, что для неё самой этот вопрос уже становится сомнителен…       На левой руке начали неметь кончики пальцев.       Неведомый яд пополз по руке, отнимая силы, заставляя двигаться медленнее. Незаметно, исподволь — но Химера понимала. Ещё и потому, что знала, что так будет. Но со стороны наверняка ничего не было заметно…       Так и погиб Малкольм Мерлин. Он просто не вовремя пошатнулся. Но теперь этому не бывать!       Пузырьки регенерации метались под кожей, но Химера чувствовала, что слабеет. Холод дошёл до плеч, его щупики поползли к груди, Рика прилагала все силы, чтобы у неё не отнялись руки. Пигидий напирал, его вечная полуулыбка ширилась и наливалась ехидством. Ещё один лёгкий порез — уже на бедре, и у Химеры едва не подогнулась нога…       И вспышка ярости обожгла её сердце, разливаясь жаром по телу! И что-то внутри, сами кости с готовностью отозвались ей, придавая сил, заставляя рвануться вперёд — и ударить, высекая искры когтями из чёрных клинков. Пигидий, не ожидавший такого от отравленной, замешкался, у него на миг дрогнули руки… И этого мига Химере хватило!       Втянуть когти, заломить врагу левую руку — и полоснуть, полоснуть, куда придётся, лишь бы до крови! И уже плевать, что свободный кинжал вонзился ей в бок — в последней, отчаянной попытке победить…       Но Пигидий уже проиграл. И он об этом знает.       Химера пошатнулась, отпрыгнула назад, разрывая дистанцию, и упёрлась ладонями в колени. Подняла голову, скалясь исподлобья, пока регенерация, усиленная вибраниумом, жгла яд в её теле, а рана в боку затягивалась. От Пигидия прянула тяжёлая, удушливая волна страха и неверия…       Ухмылка Химеры стала шире.       И снова начался танец! И снова Химера не стремилась попасть по противнику — но на этот раз ушла в глухую защиту. Ведь время теперь работало на неё, ей оставалось только ждать… и отражать всё более слабеющие удары, которые наносил ей задыхающийся от отчаяния Пигидий — отказывающийся верить, что его оружие обратили против него. По лицу и всему телу Рики градом катился пот, ноги всё ещё были ватными, а пальцы немели, но она знала: это всего лишь неприятные побочные эффекты, они уйдут. А Пигидий никакой регенерацией не обладал, и у него уже синели губы…       И вот тогда прогремел повелительный оклик:       — Довольно!       И Малкольм Мерлин, которого теперь звали Ра’с аль Гул, спустился на арену, легко встав со своего трона и оставив меч на сиденье.       Химера моментально втянула когти и отшагнула назад с учтивым поклоном. Пигидий, тяжело дыша, упал на колени. Он всё пытался цепляться за свои клинки, но они всё же подвели его окончательно — и выпали из ослабевших пальцев.       — Вы все видели, — обратился Голова Демона к своим птенцам. — Обвинение было справедливым. Нечестивого покарало его же собственное оружие. И у нас есть победительница.       Со скамей амфитеатра вновь раздался дружный клич и грохот множества ног, топнувших, как одна. Мерлин ловким пинком босой ноги отшвырнул Пигидия в сторону от клинков, не касаясь их хищного металла. И с презрением процедил:       — По-хорошему, тебя бы оставить подыхать от твоего же яда, грязный шакал, желавший попрать честь поединка. Но я не буду осквернять эти древние своды подобной смертью. Почётной гибели от меча ты тоже недостоин, так что…       Пигидий, казалось, совсем не слышал его. Покрытый липкой испариной, он лишь шарил по камням перед собой, пытаясь найти пальцами придающие силу рукояти и ничего не находя… а уже незрячие глаза его совсем заволокла белёсая пелена.       Малкольм, не теряя времени, зашёл к нему за спину — и очень будничным движением сломал ему шею. А после гадливо отряхнул руки.       Поединок закончился.