Книга Химеры

      — Едрить твою налево… — задумчиво проговорила Вайнона, вглядываясь в разверстую пасть входа в старые шахты. Разверстая пасть задумчиво внимала. Оттуда, из непроглядно тёмных глубин, отчётливо тянуло трупным запахом.       — Что, уже жалеешь, что помогла мне уговорить Джона остаться в городе? — покосилась на неё Химера.       Вайнона фыркнула и провернула в пальцах Миротворец. Тустеп и Сатана синхронно хмыкнули в ответ.       На самом деле, больше всего походу Константина в шахты противилась сама Химера. Да, она понимала, что в таких условиях опытный ворлок был бы на вес золота, но ранение в плечо и рука на перевязи делали его несколько непригодной к бою единицей. Правда, Джон хорохорился и кричал, что даже если бы ему отрубили руку, он бы всё равно навешал любому демону, который бы приветливо улыбнулся ему из-за поворота. На что Рика парировала, что она даже сейчас чует запах крови через повязку, а уж если рану потревожить в процессе активных действий — к ним сбежится весь ад, и тогда их тупо завалят числом.       Вайнона Эрп неожиданно поддержала девушку, поскольку её честолюбие возобладало над практичностью: наследнице великого героя не терпелось снова показать всем свою крутизну. Вновь ощутив в руках всю силу волшебного кольта, она вообще была готова идти в шахты одна и оторвать там всем головы, хвосты, тентакли, яйца и прочие атрибуты. Правда, сейчас её энтузиазм заметно поугас… Но тогда Константин сдался под напором двух девушек и перед педантичным занудством Фьюри — и согласился поберечься. Но прежде, чем отпустить молодёжь навстречу приключениям, от души освятил им всё, что только мог, и зачаровал каждому гроздь сильномогучих амулетов. После чего, с чувством выполненного долга, удалился к себе домой изображать израненного героя. А если точнее — вопреки всем рекомендациям врачей, наслаждаться алкогольными излишествами в компании Фьюри и судьи Митчелла. Холлидея тоже звали, но он не пошёл. А уязвлённый в самое нежное место Бобо — даже если бы и хотел, его всё равно никто не приглашал.       Великолепная же четвёрка — впору кадриль танцевать! — сейчас стояла у входа в шахты и задумчиво на него взирала. У Вайноны был Миротворец, у Химеры — когти и регенерация, у парней — их силы, и плюс к тому, вся троица из «Новы» успешно вооружилась из запасов, присланных из школы. Благо умница Оливер приложил к обычным патронам ещё и серебряные.       Проблема была в том, что лучи фонарей не могли развеять ту чернильную тьму, что клубилась в проходе над уходившими вглубь старыми рельсами. И вот серьёзно, если бы оттуда на команду кинулось что-нибудь с клыками и когтями, они бы это «что-нибудь» приняли с распростёртыми объятьями, а вот темнота и тишина…       — Нас как будто ждут, — пробормотал Сатана.       — Может, и ждут, — передёрнула плечами Вайнона. — А ты ничего там подсветить не можешь? Кинуть комочек этого своего, что с собой носишь…       Сатана иронично покосился на неё.       — Это так не работает. Лава — это тебе не фара дальнего света.       — Ладно, давайте всё-таки пойдём, — решилась Химера, понимая, что тянуть дальше — попросту глупо. — Только держитесь друг за друга на входе. Не верю, что Джон не предусмотрел примерно такую ситуацию. Он ведь знаток…       И девушка оказалась права. Стоило четвёрке, разбившись на пары, переступить границу темноты, как их зачарованные амулеты засияли тёплым белым светом. Не как пресловутые фары, но в достаточной степени, чтобы видеть друг друга, пол, стены, своды шахты и на сколько-то шагов впереди. Да и в самой шахте пропало ощущение неестественности мрака. Трупный запах никуда не делся, это да. Хотя никаких останков под ногами не валялось. Да и следов крови, на первый взгляд, нигде не было…       Приободрившаяся Вайнона отпустила плечо Химеры и жестом скомандовала «вперёд».       Шли молча. Говорить не хотелось, особо шуметь — тоже. Под ногами ничего не хрустело и не хлюпало, но чем дальше и глубже уходили рельсы, тем труднее становилось дышать — и дело было даже не в том, что четвёрка уходила под землю.       Оглядываясь на парней, прикрывавших тылы, Химера видела, что Сатана сумрачен и сосредоточен. Губы эмпата были плотно сжаты, чёрные глаза смотрели настороженно и сурово. А вот Тустеп, казалось, становился всё рассеяннее. Он мог замедлить шаг, рассматривая стены и вроде как к чему-то прислушиваясь. Но когда его жестами спрашивали, в чём дело, тряс головой, будто приходя в себя, беспомощно улыбался и пожимал плечами. Потом, как будто что-то вспомнив, сжал в кулаке один из амулетов Константина — и походка его вновь обрела твёрдость.       Вайнона просто шла вперёд, держа наготове Миротворец. Сама Химера ничего не слышала и особо не чуяла, но невидимая шерсть у неё на загривке стояла дыбом.       Время шло. Никто на них не нападал, не стенал, не звенел цепями и не рычал. Но, наконец, настал момент такой, которого все подспудно опасались: ход разделился надвое.       И все сейчас подумали, что в фильмах ужасов разделяться — это последнее дело…       Но иного выхода не было. Всё так же молча, жестами, товарищи по команде договорились: если что — орать, стрелять, бить тревогу, бежать на помощь. А потом разошлись — мальчики налево, девочки направо — и направились каждый в свою сторону.       Трупный запах не усиливался, но и слабее не становился. Химера поморщилась: отключить его почему-то не удавалось. Кожу головы начинало потихоньку пощипывать, особенно виски, и Рика благословляла свою регенерацию, без которой у неё уже явно началась бы мигрень.       Пространство вокруг девушек начало неуловимо меняться. Вроде бы ничего такого: всё те же стены, пол, рельсы-шпалы, потолок, укреплённый балками. Но в свете амулетов Рике чудилось боковым зрением что-то неясное, на грани видимости. То ли переливы света на стенах, то ли потревоженная пыль в воздухе… Визуально всё оставалось прежним, но девушку не покидало ощущение, что они идут как будто через марево, какое бывает, когда воздух дрожит над костром. Вот только температура не менялась, да и никакого открытого огня поблизости не было.       Ощущение общей галлюциногенности происходящего крепло. Химере начало казаться, что она видит на стенах лица, и некоторые из них были смутно, а то и не смутно знакомыми. Но как только она пыталась к ним приглядываться — всё исчезало. Стены как стены, балки как балки, ничего особенного.       На какой-то момент Рике привиделось высеченное в камне лицо Логана, и это было так внезапно, что она остановилась, чтобы присмотреться. Но от пристального внимания родные и любимые черты всё так же растворились в складках и трещинах, а когда Химера перевела взгляд на свою спутницу — оказалось, что Вайноны рядом нет.       Штольня была пуста.       Ни следов крови, ни лап, вытянувшихся из стены, чтобы утащить туда жертву, ни сдавленных криков где-то вдалеке — Вайнона просто исчезла. Судя по запаху, который никуда не вёл, растворилась в воздухе. Вместе с Миротворцем.       Рика тяжело сглотнула и задышала носом. Оставшись в одиночестве, она внезапно осознала, какое количество земли и камня громоздится у неё над головой. Возникло ощущение, что своды штольни начинают опускаться, а стены — сдвигаться, силясь раздавить незадачливую дочь саванны.       Только приступа клаустрофобии мне не хватало… Нет! Отказываюсь впадать в панику по этому поводу! Запрещаю!       Химера с силой прикусила себя за нижнюю губу — с силой, но не до крови. Губа мгновенно вспухла и за пару секунд приняла изначальную форму. Мгновенная острая боль отрезвила начинающий паниковать разум, и Рика снова огляделась, прислушалась и обнюхалась, но на сей раз внимательнее.       Вайноны действительно не было, и запах её действительно концентрировался на том месте, где она только что стояла, никуда не уводя. Немного поколебавшись, Химера решила идти дальше: звать на помощь парней было бессмысленно, а единственный, кто мог разобраться в том, что произошло, пьянствовал в Чистилище, лелея боевое ранение. Вот теперь и Рика, в свою очередь, пожалела об этом, но… Её несколько успокаивал тот факт, что ни один из амулетов Константина не среагировал, предупреждая об угрозе или просто любой негативной сущности рядом. Значит, всё могло быть ещё не так плохо.       Приободрившись и продышавшись, Химера встряхнулась и пошла дальше. И лица на стенах двинулись вместе с ней.       Девушка старалась не смотреть по сторонам вообще, но вскоре это стало просто невозможно. Всё боковое зрение заполонили гротескные маски, кривлявшиеся в толще камня, и Рика, стиснув зубы, заставляла себя никого в них не узнавать. С пространством вокруг принялась твориться какая-то чертовщина: по стенам в разных направлениях ползли полотнища цветного света, свиваясь в жгуты и вновь раскручиваясь и рассеиваясь. Коридор изгибался и заворачивался сам в себя, при этом неумолимо ведя прямо и вперёд. Звук пропал: Химера перестала слышать даже свои шаги, словно оглохнув. Зато к трупному запаху, что никуда не исчезал, начал примешиваться другой, становясь всё сильнее и устойчивее. Девушка не верила своему носу, но ошибки быть не могло: на какой-то момент левую её ноздрю целиком заполнила сладковатая вонь гниения и тлена, а вот в правую отчаянно шибал аромат свежести. Он был и прохладным, и тёплым одновременно, напоминал и снег под солнцем, и молодую траву, и сводящий зубы глоток колодезной воды, и гиацинты после дождя, и что-то ещё… Он был совершенно невозможен, как сам по себе, так и в этом море разложения — но он был.       И Химера шла на этот запах.       На какой-то момент ей пришлось остановиться, закрыть глаза и стиснуть ладонями сначала виски, а потом гроздь амулетов на шее, потому что голова кружилась так, что Рика начала спотыкаться. А прикасаться к этому на стенах, даже чтобы удержаться на ногах, у неё не было ни малейшего желания.       Амулеты отозвались покалыванием в пальцах и за ушами. Невозможное сочетание запахов никуда не делось, но стало как-то полегче, и Химера упрямо поползла вперёд.       Она совсем потеряла счёт времени, и ей показалось, что прошли тысячи лет, прежде чем за очередным поворотом, ведущим всё так же прямо, не открылся маленький круглый зал, заполненный очень странным светом. Молочно-белое сияние было пронизано возникающими и пропадающими тут и там чёрными звёздами. Рика слабо представляла себе, как свет может быть чёрным, однако это был именно он. А в центре зала, на небольшом постаменте, вытянутом вверх и прозрачном, лежало что-то маленькое и круглое, общим числом — две штуки. Рика ещё успела отметить блеск белого и чёрного металла, но её разум и чувства настолько ошалели от творящейся вокруг свистопляски, что девушка даже думать не стала. Просто подковыляла ближе, протянула руки и взяла эти маленькие и круглые штучки по одной в каждую ладонь.       И только после этого её сознание спасительно померкло.              — Ну вот что за молодёжь пошла? — раздался над ухом странно знакомый низкий голос. — Сначала прутся, куда не просят, потом хватают, не разобравшись, а я потом разгребай!       Отец?.. Нет… нет, это не Логан. Не его голос. Да и откуда бы ему тут взяться?       Выбираться из тёмной и тёплой бездны за закрытыми веками отчаянно не хотелось. Там было уютно, спокойно — и никаких запахов. Собственно, Химера и сейчас ничего не чуяла, настолько были перегружены странностями её обонятельные рецепторы.       Но внезапно что-то зашебуршало, зазвенело металлом о стекло и щёлкнуло — и от сунутого прямо под нос девушке чего-то пахнуло очень таким качественным и крепким, но не знакомым ей алкоголем. Глаза её помимо воли распахнулись, ноздри дёрнулись — и вместе с запахом чего-то непонятного, но явно вкусного в её лёгкие ворвались совершенно иные ароматы. Ароматы росистой травы, хвойного леса, нагретой на солнце за день пшеницы и васильков.       А ещё асфальта. Непременно асфальта.       Химера вскинулась и села, дико озираясь по сторонам и пытаясь осознать самоё себя. Она сидела прямо на асфальтовом полотне, недалеко от обочины Дороги, и над головой у неё распростёрлось звёздное небо, а рядом с флягой в руках стоял карлик Улле и насмешливо рассматривал уже давно не новую знакомую.       Сегодня он щеголял в камуфляжных штанах с кучей карманов и на лямках — и в мощных берцах до середины голени. Больше на нём не было ничего, и лямки штанов, будто подтяжки, только подчёркивали обнажённую волосатую грудь и мускулистые ручищи.       — Привет, Улле, — растерянно проговорила Химера. — А как я сюда попала? И ты ведь… почему ты не в баре? Тебе ведь нельзя…       Карлик прищурился, цыкнул зубом — и пространство вокруг них замерцало, на какой-то миг складываясь в стены знакомого бара. А потом вернулось обратно — в ночь, лес, поле и звёздное небо с полной луной на нём.       — Маленькие хитрости, — подмигнул Улле. — Возможные только на Дороге. А вот касаемо того, как тебя сюда занесло… — Он мелко и тоненько захихикал, и Рика во второй уже раз поразилась, насколько его смех не соответствует его обычному басу. А потом кивнул на руки Химеры, до сих пор неосознанно сжатые в кулаки. — Ты бы хоть посмотрела на то, что забрала…       Девушка раскрыла ладони и с удивлением обнаружила в них знакомой формы кольца. Вернее, перстни — точь-в-точь как жёлтое кольцо, которое она видела в другом мире на руке Синестро, или кольцо Зелёного Фонаря, которое совсем недавно и так давно носила сама. Только эти были совсем другого цвета и с другими, хоть и похожими рисунками. В основе обоих был треугольник, смотрящий вершиной вниз. Но на чёрном кольце, что Рика держала в левой руке, над треугольником вертикально вздымались пять закруглённых штрихов разной высоты. А на белом, в правой, над треугольником горизонтально нависала фигура, которую девушка про себя окрестила «зубастым полумесяцем».       Кольца не светились и были явно не заряжены, но надевать их на палец не было ни малейшего желания. Машинально принюхавшись, Химера уловила те самые парные запахи тлена и свежести, что чуть не свели её с ума. Только теперь они не так шибали в нос и вообще постепенно растворялись, уступая место гораздо более адекватным запахам металла и остаточной энергии.       Рика растерянно подняла глаза на Улле.       — Это же…       — Да, да! — нетерпеливо отмахнулся тот. — Инь и Ян, Тьма и Свет, Смерть и Жизнь, Чёрный и Белый Корпус. И там, откуда ты их забрала, им было совершенно не место.       — В аду? — переспросила Рика, и карлик с отеческим умилением похлопал её по макушке своей мощной лапищей.       — В аду… Ах, милый мой зверёк, будь это настоящий ад, пусть даже его отнорок, его владыка мигом бы разобрался с этой прискорбной ситуацией и изъял бы кольца.       — Но ведь оттуда лезли чудовища…       — А что? — с глумливым весельем поднял брови Улле. — Ад — это единственное место, где водятся чудовища?       Химера поднялась на ноги. Кольца наполняли ладони приятной тяжестью. Не найдя им другого применения, девушка сунула их в соответствующие карманы куртки и застегнула молнии для надёжности. Наблюдавший за ней Улле довольно кивнул:       — Правильно-правильно, унеси их отсюда. Не место им тут.       — А где именно это «тут»? — прищурилась девушка. — На Дороге? Разумные нелюди и неразумные твари лезли с Дороги?       Улле искоса глянул на неё и замялся, плямкая губами. У Рики сложилось ощущение, что ничего ей не сказать он не мог, а всего — не хотел.       Или наоборот…       Наконец, он решился:       — Не совсем с Дороги. Давай так: как ты знаешь, Дорога соединяет бесконечное множество мест. Кольцо Жизни и Кольцо Смерти, оказавшись вместе, да ещё и не просто так, да ещё на непростой точке, начали влиять на пространство. Искажать его. Открывая проход к одному из таких мест — тому, что имеет отношение к Дороге, но ею не является.       — И, если я заберу отсюда кольца, этот проход исчезнет? — подхватила Рика.       — Да, — с облегчением кивнул карлик. — И у меня, и у Джанин, и у кое-кого ещё будет на одну головную боль меньше.       — А мои спутники? — вспомнила девушка. — Что с ними сейчас и что с ними будет? И куда пропала Вайнона?       Улле небрежно махнул рукой.       — Ничего с ними не будет. Выберутся. Каждый из них проходит свой собственный… ад, ты сказала? Ну, в чём-то это верно, да… И если ты заберёшь отсюда кольца, а они справятся каждый со своим чудовищем, то шахты Чистилища вновь станут безопасны.       — Хорошо, — с готовностью кивнула Рика и огляделась. — А как мне теперь отсюда выйти? Кровати-то нет, я не засыпала…       — Да погоди ты! — поморщился Улле, большими пальцами поправляя лямки штанов. — Ишь, шустрая какая… Сперва — плата.       Э… это что же, я оказываю Дороге услугу, и я же ещё платить должна?       — Да нет же, дурища, — ухмыльнулся в ответ на её мысли карлик. — Не ты, а тебе. Лично я. Ответом на вопрос — или просто информацией. Например… — он нарочито сделал паузу, и Химера тут же поняла, что тут речь не о каких-то абстрактных сведениях. — Например, я могу рассказать о дорогом тебе человеке то, о чём он сам даже не заикнётся, но что в грядущем может сильно испортить ему жизнь. Равно как и всем вокруг. Смекаешь?       — Ты говоришь «он» с таким ударением, что сразу понятно, что это мужчина, — пробормотала Рика, потирая лоб. — В моей жизни достаточно мужчин, подходящих под эти условия.       — Или можешь задать любой вопрос, а я на него отвечу, — щерясь в улыбке, развёл руками Улле. — Баш на баш.       Любой вопрос… И что спросить? Это как в прошлый раз, когда я решила узнать, как помочь Джин. Ох, чую я, постоянно буду влипать с такими вопросами… Все мысли из головы вылетают! А он точно что-то знает о ком-то из тех, кто мне дорог, вон глаза какие хитрые. Кто из моего окружения может скрывать то, что в дальнейшем ему навредит, а сейчас считается недостойным упоминания? Отец, который Чарльз? Папа, который Логан? Джон? Оливер? Курт? Да любой из них, хоть Сатана… Имею ли я право лезть в их личные дела за их спиной таким образом? Скользкий вопрос…       Улле наблюдал за метаниями девушки с ехидной усмешкой. В его разноцветных глазах прорезались и засияли золотом узкие змеиные зрачки.       — Ладно, давай информацию, — сдалась Химера, и карлик внезапно потребовал:       — Назови любую цифру!       — Три, — машинально ляпнула Рика и осеклась. — А… а зачем?       — Троицу любит не только ваш бог, — мелко захихикал карлик, потирая руки. — Я расскажу тебе о третьем из тех, о ком ты подумала. Что сделано, то сделано, против судьбы не попрёшь! А ты знала, дитя, что кусок души Джона Константина заперт в аду на веки вечные, пока не будет сказано обратное?       — Ка… какой кусок? — прокашлялась Химера, не узнавая свой голос. — Он же… мы же экзорцировали инопланетянина, он теперь по договору с Люцифером не попадёт в ад после смерти!       — Он — после смерти — не попадёт, — довольно осклабился Улле. — А часть его души уже пребывает там. Скажи спасибо, что не вся! Бездушный Джон Константин — это то ещё зрелище… А так — ты никогда не думала, почему этот человек настолько несчастлив и счастлив быть не может?       У девушки закружилась голова. Она пошатнулась, но Дорога мягко и тепло подтолкнула её под пятки, помогая удержаться на ногах.       Не может быть! Он же… он же всегда…       И Рика вспомнила. Именно здесь, на Дороге сквозь грёзы миров, рядом с Мировым Змеем в обличье карлика, вспомнила то, чего никогда не замечала, а если замечала — то не придавала этому значения.       Вечные сардонические складки у губ. Вечное пьянствование — и личный кабинет, куда никому нет хода без его позволения. Вечное отделение себя от прочих. Хоть на пьянке, хоть на гулянке — Джон Константин всегда был вроде как со всеми, но как будто наособицу. И их личные, странные отношения… Да, Химере нравилось считать это дружбой. Но, как показала практика, Джон всё равно отдалял её от себя, не подпускал слишком близко. Об этом говорило хотя бы то, что она толком ничего о нём не знала — из того, что было слишком интимным, слишком больным или слишком обезоруживающим. Даже вчерашний разговор с Фьюри и планы на перестрелку, в которую ворлок не собирался посвящать свою вроде как подругу. Обо всём, что было для него важно, Химера узнавала случайно, по ходу действия — как, например, о договоре об экзорцизме инопланетянина. При этом она не могла сказать, что Джон из-под палки вынужден приглядывать за вверенной ему недотёпой-недовиджиланте: им было легко общаться, Рика с удовольствием у него училась, они отлично подходили друг другу в постели… Но Джон Константин всё равно держал её на расстоянии вытянутой руки. Хотя бы до локтя. Как будто оберегал от чего-то. И вполне возможно — от себя самого…       И это всё потому, что у него нет части души? И это в будущем как-то ещё грозит и ему, и всем нам? Вот почему он ведёт себя так, будто в любой момент готов сорваться и уйти навсегда! Или… или это у меня сейчас просто такое ощущение, потому что я знаю его тайну?       — Я надеюсь, ты сейчас не рванёшь тельняшку на груди и не возопишь, что исцелишь своего ворлока силой любви? — проницательно хмыкнул Улле, с явным удовольствием наблюдая за процессом осознания.       Рика тут же пришла в себя и возмущённо фыркнула:       — Вот ещё! Во-первых, я в него не влюблена и знаю, что он в меня — тоже. Мы договорились об этом на берегу, а уж моей эмпатии мне хватает, чтобы анализировать и мои, и чужие чувства по этому поводу. А во-вторых, это чушь собачья! Мужчины и так только своими мозгами и сердцем могут с собой что-то сделать, а не чьей-то чужой любовью, а уж кусок души эмоциями точно не приставишь.       — Но ты его любишь, — сощурил глаза Улле, по-прежнему сияя довольством. — Пусть и не как того, с кем рядом хочешь состариться, но — как друга, как рыцаря, как близкого тебе человека. И я тебе сказал всё, как есть. У Джона Константина нет куска души. Он, грубо говоря, духовный калека. И что же ты намерена с этим делать?       Рика стиснула зубы.       А что я могу с этим сделать? Спускаться в ад и требовать? Так меня и послушают! Да даже если… Знаем мы их порядочки! Свою душу в залог я отдавать точно не намерена. Но вот…       И девушка с новым интересом взглянула на довольного карлика, что перекатывался с пятки на носок своих берцев.       Перед ней стояло крайне могущественное существо, способное на такие вещи, которые не укладывались у неё в голове. Когда ещё представится такой случай? Проверить пределы его могущества… и его порядочности. Или отсутствия оной.       — Скажи мне, Улле, — медленно произнесла Химера, отчаянно понимая, что делает ужасную глупость, но не в силах остановиться. — Что ты возьмёшь с меня, если я попрошу тебя вернуть кусок души Джона из ада на место?       — О-о-о…       Карлик закатил глаза, прищёлкнул языком и утробно рассмеялся. Не мелко и тоненько, как обычно, а низко и раскатисто, и от этого смеха у Химеры мгновенно заледенела спина.       — Что возьму?! — Змеиные глаза сверкнули, человеческий рот на мгновение превратился в жуткую игольчатую пасть. — Ты нагло просишь у меня, Химера. И верно! Ибо я — один из тех немногих, кто способен исполнить твоё желание. Но цена будет велика…       Тень Улле взбугрилась на асфальте и пошла кольцами; Химере показалось, что его ноги обвил толстый змеиный хвост.       — Я буду честен с тобой, дитя, — продолжал карлик, и голос его из торжествующего стал торжественным — и почти печальным. — Ибо ты не знаешь, чего просишь. В обмен на такую услугу я потребую с тебя невозможное желание.       — Что это? — почти прошептала Рика, чувствуя, как внутренности завязываются в тугой рвотный узел.       — Желание, которое невозможно выполнить, — развёл руками Улле. — Я дам тебе год на попытку. И если у тебя не получится, я получу с тебя то, что хочу, и ты не посмеешь отказаться.       — А смысл? — удивилась Химера. — Если желание невозможно выполнить, значит, не стоит и пытаться, всё равно не получится. Не проще ли сразу сказать, чего ты хочешь?       Карлик даже как-то по-доброму покачал головой.       — Если я сразу назначу ту цену, какую хочу, ты откажешься. А невозможное желание даёт иллюзию выбора. Но предупреждаю… Я за всю свою жизнь загадывал невозможное желание раз шесть или семь.       — И все они… — холодея уже сердцем, прошептала Рика.       Улле только улыбнулся и развёл руками.       — Могу я хотя бы узнать, что со мной будет, если я не справлюсь? — слабо уточнила девушка. От ощущения лютой силы, исходящей от Мирового Змея, её колени совсем обмякли, и если бы не Дорога — вряд ли бы ноги её удержали.       — Можешь-можешь, — успокоил её карлик. — Я же не изверг какой. Если ты не справишься через год, то придёшь на Дорогу и займёшь моё место. А я буду волен уйти.       — Займу место… навсегда?       — Пока не найдёшь себе преемника. Но поверь, в первую тысячу лет у тебя не получится. Джанин… не любит суеты и кутерьмы в своём баре.       Рика сглотнула. Перспектива провести даже не остаток жизни, а тысячи и тысячи лет на одном месте, в разлуке с близкими, не имея возможности помочь своим друзьям, бросив на произвол судьбы команду, школу, Орден, город…       Но на другой чаше весов лежала душа Джона Константина. И ошибки быть не могло: именно сейчас Рике выпадал один шанс на миллион эту самую душу вернуть. И действовать надо было немедленно — и быстро. Кто знает, будет ли возможность лучше — или возможность вообще?       — Ну ш-што, Химера? — пристально посмотрел на неё Йормунганд, и в его голос вкралось нетерпеливое, голодное шипение. — На ш-што ты готова ради с-своего друга?       И что это за желание, он мне, конечно же, не скажет. Только условие в случае проигрыша. И проигрыша непременного, ведь если… Стоп.       Позвоночник снова пронзила игла, но не ледяная, а раскалённая.       Он сказал «если». «Если у меня не получится». А значит… Есть шанс? Несмотря на то, что это невозможно? Невозможно… только для меня. А если с чужой помощью? Нет, это слишком просто. Невозможно… для меня в этом мире? А если в другом? Вот это больше похоже на правду!       Улле ждал ответа. И Рика, не давая себе сомневаться и думать о том, что все свои умозаключения она могла выстроить на случайной оговорке, выпалила:       — В обмен на то, что ты вернёшь Джону Константину с этой Земли, моему другу и наставнику, кусок души, что принадлежит ему и ныне находится в аду; сольёшь его без швов с остальной частью его души; сделаешь так, чтобы тому не было негативных последствий ни со стороны Люцифера или каких-то иных адских сил, ни с чьих-то других, включая самого Джона…       Она осеклась, видя, что улыбка Улле всё ширится.       — Да ты бюрократка! — восхитился он. — Твой дворецкий и твой ворлок хорошо тебя учили. Да, я обещаю, обещаю и обещаю: Джону Константину, твоему другу на той Земле, о которой ты думаешь, достанется именно его душа, целая и невредимая, незапятнанная, неискромсанная, без каких-либо негативных последствий для него, тебя, окружающих и вообще кого угодно, и не отпадёт в дальнейшем, если он сам сдуру снова её не продаст. Порукой тому моё слово.       Рика на мгновение зажмурилась, пытаясь понять, всё ли она просчитала, но быстро поняла, что это бесполезно. Ладно… Рискну!       Самым сложным оказалось открыть рот и произнести первый звук. А дальше слова потекли сами.       — В таком случае, я выполню твоё невозможное желание — или же через год приду на Дорогу, чтобы сменить тебя.       Улле осклабился, вразвалочку подошёл к девушке и протянул ей руку. Рика с внутренним трепетом пожала его мощную лапищу…       И ничего не произошло.       — Мне нужна батарейка для Чёрного Фонаря, — буднично пояснил Улле, доставая из кармана штанов изящный тонкостенный фиал. В фиале плавало что-то маленькое и светящееся.       «И только-то?» — чуть не сболтнула Рика, но вовремя проглотила кощунственные слова. Мало ли, вдруг он обидится и что-нибудь другое мне выдаст, ещё более коварное… Да и кто сказал, что тут нет какой-то закавыки! Не зря ведь желание «невозможное»...       Улле одобрительно кивнул в ответ на её мысли и протянул фиал вперёд на ладони.       Химера коснулась светящегося сосуда…       И асфальтовое полотно ушло у неё из-под ног.