Книга Химеры

      Что можно успеть за час?       Пересчитать по головам своих: живы, относительно целы, из домика больше никто не погиб — спасибо Курту, он оказался в буквальном смысле палочкой-выручалочкой. Колёсник так и пропал вместе с костюмом Флэша, который нашёл в этой суете просто каким-то чудом. Джин утверждала, что он вышел на Дорогу, и не верить ей после всего случившегося было попросту глупо. Джокер отделался помятыми рёбрами и рассечённой щекой, Скорпион щеголял с рукой на перевязи, Бэйн на вид казался самым непострадавшим, а Бесцветный сидел на камушке и за обе щеки наворачивал походные консервы, без стеснения запивая их разбавленным спиртом. И правильно, ведь потраченные силы надо было восполнять: и так Загадочник шутил, что на выходе командный маг был зеленее Айви.       Тела погибших Крока и Носорога Курт тоже вынес, за что получил свою долю уважения и благодарности от команды и не только. А Умка и Колосс справились сами.       Ещё за час можно сходить полюбоваться на место, где расправились с Хозяином. От бывшего владыки мира ничего не осталось: ни пряди чёрных волос, ни капли крови, ни даже кусочка кости. Только рваный красный плащ валялся на земле, тяжёлый от пыли. И этого доказательства гибели тирана было вполне достаточно для всех. А уж если снять видео с камер наблюдения по Зоне…       За час можно успеть полюбоваться на Бэтмена, чётко и грамотно раздающего приказы ошеломлённым солдатам — и своим, ошалелым от радости, и чужим, никак не могущим поверить своим глазам. Зелёное кольцо исцелило его, а верная Джин, стоявшая рядом, всегда могла проследить за тем, чтобы его слова дошли до всех разумов в неискажённом виде.       Естественно, за час никак нельзя было устроить праздник — и даже просто распить что-нибудь алкогольное, ведь у Бэтмена и присных работа только начиналась. Нельзя было успеть обсудить всё произошедшее как следует, разве что дать краткий, сухой военный отчёт. Зато можно было пообниматься со всеми вдоволь.       Ведь Химере было пора уходить.       Сила Скорости выразилась внятно: когда время придёт в себя, переход через герб Уэйнов будет закрыт для моей крови.       — Не забывай нас, Венди, — попросил Джокер после того, как Рика искренне расцеловала обоих вожаков (парни кидались на пальцах, кто первый). А Бесцветный подвёл к ней жмущуюся, стесняющуюся Айви и пояснил:       — Она хочет с тобой. В твой мир. Ей тут слишком больно, а к тебе она привязалась не меньше, чем к нам.       Рика оглянулась на подошедшего Брюса, и тот кивнул. Курт с улыбкой пожал плечами, а Умка отозвалась:       — Тоненькая, мелкая — много места не займёт. Если что, возьму на закорки, на гербе вчетвером уместимся.       Вообще-то, впятером…       Но симбиот молчал и вообще никак себя не проявлял, забившись куда-то глубоко в сознание и организм Химеры. В итоге решили, что с ним разбираться будут уже в школе, а Айви не помешает здоровое общение со сверстниками — в гораздо более непринуждённой атмосфере, чем в мире, измученном диктатурой криптонца.       Обрадованная девочка тут же вцепилась в Рику как репей, ухватив за талию.       А потом дети из секретного домика посмотрели на своего отца.       Который на глазах у всех снял с пальца зелёное кольцо.       — Но почему? — удивлённо спросил Колосс.       — Слишком большое искушение, — покачал головой Бэтмен. — И для меня, и для окружающих. Я не хочу, чтобы из-за этих сил меня сажали на трон, оставшийся после Хозяина. Я своё дело сделал. Время пошло, я чувствую это кожей. А восстанавливать этот мир мы будем уже все вместе.       При этих словах Рика подняла голову к небу. Она не знала, где находится башня, из которой вырвался Барри Аллен, но мысленно пожелала ему наконец-то отдохнуть в Силе Скорости.       — А что ты будешь делать с кольцом? — спросил Джокер. — Снова запихнёшь на склад к прочим артефактам? А вдруг кто сопрёт? Не то чтобы у всех хватило на это силы воли, но…       — Кольцу потребуется надёжный охранник, — спокойно кивнул Брюс. — Тот, кого не получится использовать во имя чьих-то амбиций и мнимой безопасности. И я не вижу ему места надёжнее, чем на руке того, кому хватит силы воли владеть им — и наглости послать всех, кто придёт к нему с короной на подушке.       И под общий изумлённый вздох Бэтмен положил кольцо на ладонь и протянул его Джокеру.       Тот помедлил, не спеша поднимать руку. Закусил губу, сморщился, скривился.       — Наверняка есть какое-то условие, да? Куча подписей на соглашениях о неразглашении, какие-то клятвы, цепи, ограничения, оковы… Ты ведь не можешь сделать это вот так просто! — И, чуть отвернувшись, прошептал: — Ты никогда ничего не делаешь просто…       — Ты прав, — легко согласился Брюс и усмехнулся. И Рика поразилась тому, насколько естественной и свободной вышла у него эта усмешка. — Одно условие есть. Вернее, даже просьба. Понимаешь ли, мне нужно будет восстанавливать родовое гнездо. А встреча с призраком Альфреда напомнила мне о том, как это важно — когда в поместье есть надёжный дворецкий…       Джокер неверяще поднял голову. По губам его блуждала наполовину радостная, наполовину потрясённая улыбка.       — И ты… предлагаешь это место… мне? Вместе с кольцом?       — Почему бы и нет? — пожал плечами Брюс, по-прежнему протягивая вперёд ладонь. — Волосы ты в подходящий цвет уже выкрасил. А уж если сумел уследить за гурьбой новоявленных суперов — так и с поместьем справишься. Ну, что скажешь, Джокер?       Тот медленно выпрямился, расправляя плечи, и Рика тихонько ахнула: оказывается, он уже почти сравнялся ростом с Брюсом, пусть и уступая в ширине плеч и общей мускулатуре, а она и не заметила, ведь он вечно горбился…       — Я скажу то, что уже когда-то говорил, — проговорил Джокер, забирая зелёное кольцо с чёрной латной перчатки. — Мне перестало нравиться это имя. Пожалуй, я выберу себе другое. По праву вожака — нареку себя сам. Отныне и впредь меня будут звать Шутом. И только так.       И как будто отступила в сторону тень прошлого, развеялся призрак клоуна-принца преступности Готэма. По крайней мере, Рике почудилось, что налетевший порыв ветра унёс куда-то вдаль отголоски его ужасающего смеха.       Что-то новое… Да. Это будет что-то новое. И это будет хорошо.       Кольцо яркой искрой вспыхнуло на пальце нового владельца — и снова вернулось к прежнему ровному сиянию.       — Его надо будет зарядить, — заметил Шут, прислушиваясь к новоприобретённой силе, пока рана на его щеке затягивалась буквально на глазах. — Я не настолько прокачан, как некоторые. А ещё у меня есть предложение… мастер Брюс.       — Я слушаю… сын.       — Предлагаю обновить наш семейный герб, папаша, — дурашливо раскланялся Шут, подымая фалды несуществующего фрака. Явно чтобы скрыть смущение. — Как ты посмотришь на это?       Из кольца вырвался зелёный луч и нарисовал в воздухе всем знакомую эмблему — летучую мышь в круге. А потом над головой этой мыши ярко загорелся изящный шутовской колпак.       Секунда, другая… И Рика невольно вздрогнула, когда Брюс коротко рассмеялся: уж слишком непривычно ей было слышать от него именно смех.       — И колпак — непременно зелёного цвета! Я согласен. Пусть все видят. Пусть знают.       — Что ты не стыдишься? — прищурился Шут, склоняя голову набок и разводя руками. — Того, что ты сделал? Меня? Всех нас?       И они подобрались и встали — странные дети из тайного домика. Все, кто ещё остался.       Бэтмен обвёл их взглядом.       — Не буду скрывать, я бы хотел, чтобы вы остались со мной. Не вдали от всех, не под покровом тайны, но рядом. И да, раз уж я честно обещал не врать вам: я хочу этого в том числе и затем, чтобы присматривать за вами. Но вы все уже старше своих лет. И от того, что с вами сделал я, и от того, что пережили вы, все вместе. Поэтому вы вольны сами принимать решения. И отправляться, куда захотите.       — Мы подумаем, — отозвался Бесцветный — всё ещё на правах второго вожака. — И определимся с нашим отношением к тебе, когда всё это утихнет. Но пока… тебе не кажется, что мы изрядно задерживаем наших гостей из другого мира? У них ведь осталось не так уж много времени.       И когда Брюс повернулся к Рике, она от души обняла его, заставив нагнуться — но всё равно встав на цыпочки.       — Я даже не знаю, как отплатить за то, что ты сделала, — проговорил он, размыкая объятья. — И вы, Курт и Умка. И ты, Химера. Отдельно.       — Мне ничего не надо, — мотнула головой Рика. — Кроме одного: чтобы все были живы, здоровы и счастливы. И чтобы мир исцелился. Безо всяких рецидивов в лице прихвостней Хозяина.       — В этом плане, увы, работа ещё не закончена, — вздохнул Бэтмен. — Но мы проследим. Не волнуйся. Это уже не твоя проблема.       — А йа, пожалуй, снаю, как’ нам мошно отп’латит’, — внезапно подал голос Курт Вагнер.       Он подошёл поближе и протянул на ладонях для всеобщего обозрения шестизарядный револьвер с удлинённым дулом. Кольт. Точно кольт. Альберт на лекциях показывал.       Под недоумёнными взглядами Курт пояснил:       — Йа нашёл его на складе среди артэфактоф. Поверте мне как’ лицу, имеющему непосретст’фенное отношение к демонам… Данный красавец в этом плане в чём-то срот’ни мне. Имеет’ отношение. — И добавил, внимательно глядя на Рику: — Причём — к’ демонам нашего мира. И я бы очен хотел, чтобы на него как’ следует’ посмотрел один наш снакомый ворлок’.       — Конечно, забирайте, — отозвался Бэтмен. — Тем более если это вещь из вашего мира.       — Время, Химера, — напомнила Умка, стуча пальцами по запястью.       Что можно сделать за час, когда от него почти ничего не осталось? Разве что ещё раз всех обнять… И поцеловать Брюса Уэйна в щёку — по-прежнему колючую и щетинистую.       — Побрейся, Бэтмен, — засмеялась Рика, отступая к Курту, Умке и Айви. — Ты теперь спаситель мира, тебе положено выглядеть презентабельно!       А потом был хлоп. И под ногами раскинулся мозаичный герб семейства Уэйнов — к которому ещё только предстоит добавить зелёный колпак.       — Домой? — деловито спросила Умка, поудобнее усаживая на спине съёжившуюся в комок Айви.       — Домой, — со вздохом кивнула Химера, доставая из-за пояса нож.       

***

      В обиталище Курта не было ни окон, ни дверей. В круглую комнату с купольным потолком под самой крышей не мог попасть никто, кроме него самого — и тех, кто умеет перемещаться в пространстве. И сейчас Рике было абсолютно плевать, где именно находится эта комната: в школе «Нова» в Америке или в школе Ксавье за океаном.       Здесь на полу было полно ковров и подушек, пледов и пуфиков, а потолок и стены были обиты пёстрыми лоскутами разноцветной материи, заставляющей вспомнить о шатре шапито. Конечно, ещё тут стояли всякие шкафы с книгами и безделушками, столики, вазы с сухими цветами, какие-то памятные вещицы — но самым главным и поглощающим внимание всё равно оставалось гнездо из одеял на простом топчане, куда можно было зарыться, закутаться с головой и спрятаться от всего мира.       Именно сюда Курт Рику попросту похитил. С молчаливого одобрения Ордена. Как только она начала бесстрастным голосом излагать события, произошедшие в мире Хозяина, будто отвечая хорошо выученный урок. И сказал, что обо всём расскажут они с Умкой, а про симбиота и Дорогу можно будет дополнить и после.       И сперва Рика лежала, свернувшись калачиком, закутавшись в одеяло и обняв подушку, наслаждаясь чувством неодинокого одиночества. А потом раздался хлоп, и она почувствовала на своих волосах чуткую трёхпалую руку.       И вот тут-то её и прорвало.       Слёзы хлынули градом. Химера оплакивала Крока, Носорога, двух стариков — Логана и Ксавье, всех убитых рядом со складами Зоны 51, всех тех, кто встал в призрачных рядах армии зелёного кольца… И Супермена, который погиб совсем не сегодня, а гораздо раньше — в пламени безумия после смерти несчастной Лоис Лэйн и их нерождённого ребёнка. Она плакала от пережитой боли — душевной и физической, от страха и одиночества, что схватили её в клещи ещё тогда, у Готэмского залива. Плакала из-за взрослых глаз на детских лицах, из-за спидстера, который бежал без продыха столетиями по одному и тому же кругу, из-за бремени, которое легло ей на плечи по милости одной слепой девочки. Из-за собственной холодной жестокости, устилавшей ей дорогу кровью и клочками разорванных тел. И из-за величайшего детектива, вынужденного вновь и вновь переживать одни и те же несколько лет, терять друзей и соратников — и возвращаться к началу, наблюдая, как всё больше умирает их мир.       Словом — из-за всего того, что уже кончилось, но в те минуты, когда это происходило, переживать попросту не было ни времени, ни возможности.       Слёзы текли и текли, вымывая отраву из сердца, и с каждой минутой на нём будто разжимались ржавые тиски. А Курт гладил её по голове, шепча что-то на немецком, и в этот момент Рика была готова покалечить любого, кто скажет, что этот язык — грубый и немелодичный.       Химера плакала. В подушку, в одеяло, в Курта, сморкалась в белоснежный носовой платок с вензелями «К.В.» и снова плакала… Пока не уснула. А когда проснулась — на столике рядом стоял стакан с чистой водой и плошка с дымящимся куриным бульоном.       Она не знала, сколько прошло времени. Но понимала, что её никто не ищет, ведь рядом Курт. И можно было наслаждаться этими моментами собственной ненужности, и разговаривать обо всём и ни о чём, и просто молчать, и есть вкусное… И даже принять ванну в соседнем закутке-санузле, обнаружившемся за плотной бархатной шторой.       Именно там и тогда, глядя на себя в ростовое настенное зеркало, Химера поняла, почему взгляды встречавших её членов Ордена были такими странными.       Нет, она не изменилась внешне. Не запали щёки, не заострились скулы, а от остатков подростковой пухлости, как она уже заметила, её избавили тренировки Мистик и Логана ещё задолго до перехода из мира в мир. Но глаза… Глаза — и общее ощущение. Теперь из зеркала на Рику Уэйн-Клейтон смотрела молодая женщина, которую уже никто не смог бы назвать ребёнком. Да, ей по-прежнему было шестнадцать. Да, она до сих пор оставалась подростком. Но уже не девочкой — а девушкой.       И она знала, что в любой момент, когда ей захочется, сможет снова стать весёлой и бесшабашной Рикой из саванны. Но… детство кончилось. Теперь уже навсегда. Химера окончательно повзрослела, когда взяла в руки адамантиевый кинжал, чтобы убить своего отца. А последующие события только закрепили это состояние.       На какой-то момент прорезался симбиот. Только затем, чтобы сказать, что выбрал себе имя. Какими-то странными и забавными путями он проассоциировал прозвище дружелюбного привидения — ИИ школы «Нова» — с Каспаром, одним из трёх королей-волхвов. Ему понравилась идея похода за звездой, но зваться металлом не захотелось, так что логичным выбором стало имя «Бальтазар».       Я изменился. И продолжаю меняться. Ты мне многое дала сейчас. То, чего я раньше не знал. То, над чем ты плакала. Мне надо подумать.       Напоследок кинул Химере в мозг картинку — чёрный сгусток, медленно сереющий и бледнеющий до абсолютно белоснежного, — и уполз в глубины сознания.       Гэндальф, ты стал белым теперь…       Ещё Рика с удовольствием нагоняла пропущенный материал, направляя умственные способности не на размышления о спасении мира, а на постижение тайн алгебры, химии, литературы и прочих наук. Благо нагонять пришлось не так много, как она боялась: в этом мире прошла всего неделя.       Один раз в беседе с Куртом всплыла тема Синестро — и Рика задала вопрос, который, как оказалось, мучил её всё это время:       — Он ведь был невероятно силён — и даже глазом не моргнул, когда мы с Бальтазаром зарядили зелёное кольцо безо всякого фонаря. Он был абсолютно уверен, что убьёт меня там, на орбите. Но как только я выпустила когти… Почему он так испугался?       Курт задумчиво откинулся на подушки в своём углу, опираясь на локоть и обвивая колени хвостом.       — Видиш ли… Жёлтые Фонари — это Корпус Страха. А Логан — совершенно бесстрашное сущест’фо. Как победит’ того, к’то неуязвим к’ тфоему исконному орудию? Могу прет’положит’, что он приняль тебья за клона Логана, только в женской ипостаси. И испугальса, поняф, что бессилен. Это, снаеш ли, фсек’да пугает’ — кок’да пот’фодит’ то, что казалос неот’емлемой част’ю тебья.       Он с улыбкой покосился на Рику, и та только шмыгнула носом, со стыдом вспоминая свою истерику на заливе.       Потом, конечно, настал момент, когда она почувствовала, что снова может выйти в люди.       И были мысленные разговоры с бодрым и далеко ещё не таким старым Ксавье, пребывающем в полной ясности сознания. Он, кстати, первым связался с Рикой и попросил разрешения поговорить с Бальтазаром. О чём они общались, девушка не знала, но после первой же беседы Ксавье попросил заверить Орден в том, что белый симбиот не представляет никакой опасности для учащихся в школе и не нуждается ни в каких дополнительных средствах контроля.       И были радостные встречи, объятья и беседы, ничуть не омрачённые тем, чего Химера подсознательно боялась, — отношением как будто к зачумленной или смертельно больной. И тренировки с бессовестно живым и пышущим здоровьем Логаном. И неимоверно нежные ночи с Линой — и безудержные пьянки с Константином, далеко не всегда доходившие до постели.       В одну из таких Рика вспомнила про кольт, который Курт забрал из Зоны 51, и принесла его Джону на следующее утро. Вдоволь насладившись совершенно офигевшим выражением лица ворлока, когда он аккуратно принял его на ладонь, не донеся зажигалку до сигареты во рту.       — Ох ты ж ёп-перный кордебалет, святые ёжики… — зачарованно прошептал Константин, касаясь барабана самыми кончиками пальцев. — «Миротворец». А я-то думал, куда он подевался! Слышь, золотце… — Тут он поднял на неё непривычно серьёзный взгляд. — А я буду просить у тебя отпуск. Мне придётся свалить на несколько дней.       — Куда? — удивилась Химера, но ответить Джону не дали: рядом материализовался Каспер.       — Прошу простить, мисс Уэйн, мистер Константин, — учтиво поклонилось самое дружелюбное привидение, — но защитный контур школы нарушен. Приношу извинения за мой недосмотр, нарушитель движется там, где я не предусмотрел вторжения.       — Где?!       — Под землёй…       На газоне у площади с фонтаном рядом с Химерой столпилась могучая кучка: команда «Нова» в полном составе, Оливер и Стрэндж, Курт и Константин, Логан — и преображённый Ник Фьюри. Все напряжённо ждали, когда покажется нарушитель, — благо Каспер успел просчитать траекторию его движения и самые вероятные координаты появления.       Наконец почва вспучилась, как зарождающаяся кротовина, и наружу показался кончик большого бура. Вслед за ним из-под земли выползла уродливая туша какого-то кустарного самоходного аппарата, из которого неслись отборные ругательства на чистом английском языке. Рика ещё успела заметить, как Стрэндж удивлённо изогнул бровь и опустил огненную мандалу, выставленную в защитном жесте…       А потом у аппарата пинком вышибло дверную заслонку, и оттуда выбрался одетый в оранжевый комбинезончик, антропоморфный и отчаянно матерящийся… енот.       Енот встал на задние лапы, совсем как человек, с явным наездом упёр передние в бока и воззрился на «комитет по встрече».       — Какого хрена, ребзя?! Сидите у себя на планетке, симбиотов разводите… Вы вообще в курсе, что к вам армада Дарксайда летит?!       Тут-то Рика и почувствовала, что мир вокруг неё в очередной раз сходит с ума.       И Господи ты боже, как же это было естественно и правильно!