Книга Химеры

      Они заходили на главный склад Зоны 51, уже слыша крики и выстрелы в отдалении, где отряды Бэтмена проводили отвлекающий манёвр. Но заставляли себя идти медленно и спокойно. Потому что их прикрывала парящая над крышей объекта Джин Грэй, заставляя людей снаружи не видеть и не слышать юных диверсантов.       До того момента, пока за нашими спинами не закроются двери. Только до того момента. Потом ей нужно будет прикрывать силы Брюса. А мы как-нибудь сами.       Не совсем «сами». Заранее закованный в серебристый металл Колосс с ручным пулемётом и Умка, превратившая голову и руки в медвежью башку и лапы, заходили первыми. А дальше…       Джокер, увешанный ножами и пистолетами, забравший зелёные волосы в крысиный хвостик, чтобы не мешались.       Бесцветный — с совершенно прозрачными, отрешёнными глазами, вокруг которого искрил воздух от готовой к удару магии.       Айви, на поясе которой висели сумочки и мешочки с семенами и ростками самых ядовитых и хищных растений этого мира.       Крок, которому даже здесь пришлось слегка наклонить голову, чтобы не задеть притолоку ворот.       Скорпион, мерно покачивающий кунаем на конце цепи, которую он держал в руках.       Загадочник — с полными карманами и рюкзаком технических прибамбасов, способных на всё — от взлома электронной двери до убийства человека.       Бэйн, которому, в отличие от его предшественника, не нужны были дополнительные трубки с «Веномом», чтобы на его могучих плечах вздулись зелёные жилы.       Носорог, обнажённый по пояс, потому что никакой броне не превзойти в прочности его шкуру, да и твёрдый нарост на лбу невозможно было впихнуть ни под один шлем.       Колёсник — с прикреплёнными к вискам электродами, увеличивающими его ментальную силу безо всякой шляпы, восседающий в автоматическом инвалидном кресле — работы того же покойного гения, который сделал Химере ноги.       А ноги Химеры…       Рика ещё раз прокрутила в голове инструкцию: что, как и в каком порядке включать для разных случаев. Источник энергии для потайных сюрпризов, обнаруженных незадолго до операции, в её ноги вставил лично Бэтмен, а вот найти эти сюрпризы внезапно помог Курт. Оказалось, он неплохо разбирался в технологиях и ходе рассуждений мистера Старка — их мистера Старка, не местного, но мысли у двух гениев явно сходились. И не то чтобы Вагнер специально изучал технические характеристики многочисленных изобретений Тони, но даже его невинное «а вот’ тут’, вероят’нее фсего, ест’ какая-то к’ноп’ка» привело к интересным находкам.       Что до оружия — за неимением когтей Химере сделали поистине царский подарок. Из разграбленной коллекции самого Ра’с-аль-Гула, главы Лиги Убийц, — индийские кинжалы-катары с двумя параллельными клинками. Несмотря на богатую золотую чеканку, режущая кромка была бритвенно-острой, а поперечные рукояти на рамочном эфесе ложились в ладони так, будто были там всегда.       Тёплое одеяло мысленного прикрытия Джин пощипывало кончики пальцев. Рика будто снова пробиралась на объект АРГУСа. Вот только сейчас ей совершенно не хотелось попадать под выстрел из пулемёта…       Охрана перед входом была снята мастерски: Колёсник просто их загипнотизировал, чтобы не оставлять у всех на виду трупы или подозрительно пустой пост. Они не обратили абсолютно никакого внимания ни на то, как открывались двери на склад, ни на то, как они закрывались за спинами вошедшей группы. И пока между створками оставалась даже самая малая щёлочка, поддержка Джин Грэй давала команде время оценить обстановку в полутёмном вестибюле и сопоставить планировку с виденным на карте. Но как только ворота захлопнулись…       Да, они полностью заглушили звуки боя, доносившиеся снаружи. Но тех минут, пока двери были открыты, хватило, чтобы на эти звуки отреагировали на складе. Первый же отряд патрульных, вывернувший из-за угла, был встречен оглушительным медвежьим рыком и пулемётным огнём. А когда по металлической броне Колосса застучали ответные пули, тот повернулся и крикнул:       — Бегом! Мы их удержим!       Джокер резко свистнул и бросился бежать налево, к лифтам. За ним сыпанули остальные, Бесцветный прикрывал арьергард, как-то умудряясь вполоборота выставить магический щит от случайных выстрелов. Вслед им неслись крики боли и ужаса, утробное рычание и хруст костей под медвежьими челюстями.       Лифты здесь были только грузовыми, и такими огромными, что в один набились все — да не как селёдки в бочке, а вполне себе свободно. Загадочник тут же пристроился возле панели с кнопками и подсоединил к ней какой-то приборчик, и только после его кивка Джокер нажал на кнопку шестого этажа. Когда они были на втором, в лифте замигал красный свет, а откуда-то извне по всему зданию разнёсся сигнал тревоги. Но кабина даже не дёрнулась, всё так же плавно идя вверх, и Загадочник с широкой улыбкой показал всем большой палец.       На четвёртом лифт всё-таки тряхнуло, и Бесцветный в тревоге вскинул голову, а затем и руки. Его пальцы принялись заплетать что-то в воздухе, и Рика, следя за этим странным танцем, нутряным чутьём поняла — но почему-то совершенно отстранённо, не испугавшись: трос.       Красная цифра «пять» сменилась на цифру «шесть», лифт остановился, двери медленно открылись… И площадка шестого этажа ощетинилась им навстречу дулами автоматов. Чей-то резкий голос скомандовал: «Огонь!» — и Колёсник вскинул было руки к вискам с электродами, но он не успевал, отчаянно не успевал, и чужие безжалостные пальцы уже жали на спусковые крючки, а бледное лицо Бесцветного, до сих пор удерживающего лифт, порозовело от натуги, и он тоже ничего не мог сделать…       И вот тут вперёд рванулся Крок!       Он круто развернулся на самом выходе из лифта, чудом никого не снеся, и встал спиной к автоматчикам, загораживая своих, — мощный, огромный, раскинув руки и сгорбившись, словно в попытке всех обнять. И все они, те, кто ещё не стоял в центре, метнулись туда, сжимаясь инстинктивно, стараясь быть поближе друг к другу…       И какие-то несколько секунд казалось, что он даже выстоит.       Но патроны в автоматах оказались прочнее зелёной чешуи. Оглушительный рёв боли сотряс кабину лифта, и собравшиеся внутри в оцепенении смотрели, как Крок дёргается под выстрелами, но стоит, стоит, держит…       А потом наступила тишина. И в этой тишине у Крока подломились ноги. Он рухнул на колени на площадке перед лифтом, обвёл товарищей мутнеющим взглядом и широко улыбнулся клыкастой пастью. Навстречу Химере от него прянуло мощное ощущение неподдельного счастья — защитил, не подвёл, все живы, все целы, — и она всем своим существом ответила ему импульсом жгучей благодарности.       Крок нашёл её взглядом, тихо просипел:       — Вен… ди… — и глаза его закатились, заволакиваясь белёсой плёнкой. Он рухнул — туда, наружу, под ноги спешно перезаряжающим оружие автоматчикам.       И умер.       Время потекло до странности медленно, вязко, как мёд или дёготь. Рика ещё успела заметить, в какое мясо измочалена спина Крока; как открывает рот для яростного крика Джокер; как неспешно, будто в толще воды, снова поднимаются наизготовку хищные стволы…       А потом она плавно нагнулась и нажала на две нужные кнопки под коленями.       И время пошло.       На внешних сторонах механических ног работы Тони Старка открылись две панели. И оттуда навстречу автоматам вырвался с десяток ракетных снарядов.       Людские крики потонули за грохотом взрывов, стены и пол дрогнули, площадку заволокло дымом… Когда же он рассеялся, на месте охранников осталось кровавое месиво с разбросанными кусками тел. Химера мельком мазнула по ним коротким бесстрастным взглядом и вышла из лифта.        Последним выходил Бесцветный — вернее, даже не сам: Бэйн аккуратно поднял вожака за пояс и вынес наружу. Только после этого тот смог опустить руки, и вслед за ними вниз рухнул лифт, хлестнув напоследок по стенкам шахты измочаленным, перерезанным тросом.       Все столпились вокруг тела Крока. Айви опустилась на колени прямо в лужу зелёной крови и тихонько заплакала. Но Джокер поднял её за плечи и резко, но не грубо встряхнул.       — Потом, — хрипло прокаркал он. — Сперва — цель. Иначе всё зря.       — Но мы ведь вернёмся за ним? — всхлипнула девочка, оборачиваясь на него и размазывая слёзы по зелёным щекам. — Нельзя же его бросать… Надо… похоронить…       Вожаки переглянулись. Бесцветный шагнул к Айви и положил уставшие руки ей на плечи.       — Конечно, вернёмся, сестрёнка, — мягко сказал он. — Но сперва нам надо бежать.       И он, конечно, соврал. Крок и так был тяжёл, а после смерти наверняка стал ещё тяжелее, и никто не мог сказать, как и какими путями они будут выбираться, и вернутся ли сюда — и выберутся ли вообще… И все это понимали, и Айви тоже — но такова уж доля вожака: врать, что всё будет хорошо, когда на самом деле всё чертовски хреново.       И они побежали. Не обращая внимания на те сокровища, которые были выставлены в стеклянных витринах и развешаны по стенам, хотя в иное время — дети, дети! — не смогли бы не остановиться и не поглазеть. Но боль потери и ненависть к убийцам и их хозяину гнала вперёд, не давая отвлекаться. И те малые отряды, что пытались вставать у них на пути, были сметены их напором. Потому что слёзы не мешали Айви мгновенно выращивать из своих семян огромные лианы-душители, ядовитые цветы и покрытые острыми шипами плоды, которые летели вперёд — и при соприкосновении с лицом впивались в кожу и заливали её едким соком. Потому что каждая пуля Джокера находила цель, а ножи, которые он метал, вонзались точно в горло. Потому что одна группа из пяти человек сразу же рухнула на пол с дикими воплями и принялась извиваться в корчах, зажимая уши, и глаза их вылезали из орбит от ментальной ярости Колёсника, а Носорог и Бэйн просто прошлись по ним, ломая шеи тяжёлыми ботинками. Потому что цепь с кунаем Скорпиона пела боевую песнь, разя чужих и не задевая своих, а Загадочник швырял под ноги врагам самодельные гранаты.       А Химера прикрывала Бесцветного, капля за каплей возвращавшего себе силы, и её жгла острая, беспощадная мысль: Если бы у меня была моя регенерация… если бы… Но она знала, что это напрасные терзания, потому что, даже окажись на её месте Логан, он был бы не настолько массивен, чтобы прикрыть всех. А Крок был. И теперь им, оставшимся, нужно было сделать всё, чтобы его жертва не оказалась напрасна.       Перед нужной дверью группа рассредоточилась, занимая оборонительные позиции. Загадочник поколдовал над замком, махнул рукой — и внутрь вместе с Химерой двинулись Джокер и Носорог.       Небольшая комната, из которой вело ещё две двери по дальним углам, была заставлена стеллажами и столами, на которых располагались самые разные артефакты и трофеи. Но взгляд Химеры миновал их все: искомое лежало на самом виду. На центральном столе, безо всякого колпака или какой иной видимой защиты, стоял большой круглый фонарь с тонкой дугообразной ручкой, дополненный сверху и снизу двумя круглыми же литыми шайбами, видимо, исполнявшими роль опор. Внутри фонаря мягко переливалось изумрудное сияние, а рядом на бархатной подушечке лежало кольцо из зелёного металла — сейчас тусклое и мёртвое.       А справа от него…       — Эй, Венди, — потряс её за плечо Джокер. — Ты чего застыла? Очнись!       Но та не могла двинуться с места, не в силах оторвать поражённый взгляд от артефакта, который стоял рядом с фонарём.       Потому что это была объёмная круглая колба с узким горлышком, заполненная прозрачным раствором.       В котором плавала какая-то густая чёрная субстанция, похожая на кляксу из чернильного желе.       Абсолютно бессистемно, как живая, медленно меняя форму.       И по её поверхности пробегали странные блики.       

***

      Брюс Уэйн ещё раз повёл плечами, проверяя, как ведёт себя плащ на криптонитовой броне. Сейчас это был совсем не нужный аксессуар — в практическом смысле, но просто необходимый для поддержания морального духа войск. Символ, который знают все, равно как и эмблему на нагруднике его доспехов.       Чёрный плащ против красного.       Тьма против крови.       Бэтмен против Супермена.       Вокруг трещали автоматные выстрелы, кричали раненые, падали умирающие — а ему приходилось стоять на крыше одного из десантированных с острова броневиков и ждать. Ждать его. Потому что к его прибытию Бэтмен должен был находиться в полной боевой готовности — и потому что он должен был в первую очередь заметить именно своего заклятого врага, гордо застывшего на открытом месте у всех на виду, — врага, который раньше был его лучшим другом.       И именно сейчас, только в этот момент, у Брюса внезапно появилось время. Время, сама концепция которого уже почти казалась выцветшей и истёртой — для него, который видел слишком много одинаковых, зацикленных друг за другом петель. Но в эти минуты он успевал заметить и осознать множество мелочей, которые в обычное время были вытеснены планированием операций, управлением островом, сравнениями много раз повторявшихся событий с нынешними.       И только теперь, в ожидании знакомого хлопка, с которым пробивается звуковой барьер, Брюс внезапно понял, как на самом деле на него надеются те, кто готов бросаться в бой и умирать ради будущего их мира — потому что он так сказал. Потому что он видел. И что даже его мрачная, недвижная фигура в доспехах и развевающемся плаще воодушевляет их сейчас едва ли не больше, чем если бы он сражался в их рядах.       И только теперь, вспомнив все эти взгляды, жесты и случайные слова, Брюс осознал то, что намеренно пропускал мимо себя все эти годы в последней временной петле. То, как пылко, искренне и безнадёжно влюблена в него та рыжеволосая девочка, которая парит над полем битвы, подобно валькирии, не забывая отводить от него, её лидера, случайные и нацеленные пули. И влюблена-то, скорее всего, она именно в образ лидера с символом летучей мыши на груди, а не в него самого, постаревшего духом и до смерти уставшего, но что значит эта разница, когда тебе всего восемнадцать?        И только теперь, наблюдая воочию, Брюс смог в полной мере оценить, в какую ужасную и прекрасную боевую машину, полную смертоносного изящества, превращается при необходимости Курт Вагнер с другой Земли. Он буквально плясал на поле боя — одновременно умудряясь и прикрывать соратников, «хлопая» их из безнадёжного положения в более выгодное, и разить противников нездешней работы саблей. Саблей, которую Бэтмен никогда не видел у Курта местного, с которым был знаком когда-то давным-давно.       Мутанты, готовые драться за право быть собой. Люди, не желающие, чтобы ими управлял жестокий и бессердечный бог. Все те, кто встал под знамя летучей мыши, ставшей из символа мести символом сопротивления и свободы. Все те, чьи жертвы будут напрасны, если со своим заданием не справится одна небольшая группа, которую ведёт девочка из другого мира по имени Химера, — и Брюс даже не смотрел в сторону того здания, куда они ушли. Не давать даже намёка на истинный план, никому, никогда, никак — и будь благословенна семейная паранойя Уэйнов, удерживающая его в рамках…       А потом прозвучал долгожданный и ненавистный хлопок.       И в небесах зависла мускулистая фигура, облачённая в облегающие сине-золотые доспехи и алый плащ.       Бог изрёк слово — и одновременно с ним человек вскинул над головой сжатый кулак.       Повинуясь знакам своих лидеров, сражавшиеся прекратили бой и разошлись на позиции, таща за собой раненых и оставляя лежать убитых. Бэтмен тяжело спрыгнул с крыши броневика и пошёл навстречу Хозяину, медленно и с достоинством опускавшемуся на землю.       — Кларк.       Слово упало в пустоту, подобно замшелому валуну, рухнувшему в бездну водоворота. Лишь слегка искривились идеальные губы на неземном лице — от недовольства. Брюс и не ждал, что Хозяин откликнется на своё былое человеческое имя, вспомнит о приёмных родителях или подумает о том, что бы сказала ему сейчас любовь всей его жизни. Слишком ярко пылал огонь безумия в глазах, ослеплённых властью, — огонь, уже давным-давно выжегший все следы былого горя. Но Бэтмен не мог не дать ему этого шанса. Последнего. Безнадёжного.       Губы божества разомкнулись и изронили фразу, полную снисхождения:       — Меня зовут Кал-Эл, если ты забыл… Бэтмен.       — Уже нет, — криво усмехнулся Брюс. — Ты недостоин фамилии своего отца. И этого символа у тебя на груди — тоже. Потому что когда-то ты сам мне сказал, что символ дома Эл означает надежду. Которую ты отнял у этого мира. А я собираюсь её вернуть.       Короткий смешок — холодный, но не совсем безразличный: в нём прозвучала даже некая толика восхищения жалким человечишкой, который посмел бросить вызов высшей силе.       — Ты слишком много возомнил о себе, Брюс. Но неужели ты правда хочешь, чтобы всё закончилось так? Сдайся сейчас, и я пощажу твоё жалкое Сопротивление, с условием, что ты больше его не соберёшь. Чёрт возьми, я даже сохраню тебе жизнь — ведь ты всё равно вернёшься в начало временной петли, поэтому убивать тебя нет смысла.       — Не будет никакой новой петли! — хрипло и яростно крикнул Бэтмен, делая шаг вперёд — будто бы ведомый эмоциями, но одновременно — сжимая пальцы на дымовой гранате, начинённой частицами криптонита. — Как ты не понимаешь?! Ты убиваешь этот мир, мы все погибнем, если ты не остановишься!       И отголоски памяти о былой дружбе исчезли с мраморных черт, когда прозвучало окончательным приговором похоронное и горделивое:       — Я есть мир.       — Ты — жалкий безумец с манией величия, — криво усмехнулся Брюс, не забывая за громкими словами оценивать пространство для манёвра. — И я бросаю тебе вызов сейчас — чтобы спасти то, что осталось в тебе от моего друга Кларка Кента, Кал-Эла, Супермена. Любящего и любимого сына Джор-Эла и Лары — и Джонатана и Марты Кент. Того, кто был братом мне — и мужем Лоис Лэйн.       И дёрнулась на щеке жилка от имени погибшей любимой женщины — но дёрнулась едва-едва.       Хозяин склонил голову набок и совершенно внезапно, с чисто человеческим усталым любопытством поинтересовался:       — Вот скажи мне, почему ты это делаешь?       Брюс снова усмехнулся. Пожал плечами. Позволил прозвучать так и рвавшейся с языка фразе:       — Потому что я — Бэтмен.       И метнулся вперёд.