Книга Химеры

      Хинкали у Вартана оказались действительно отменные. Рика по достоинству оценила их вкус — после того, как с непривычки изрядно ошпарила себе рот и подбородок кипящим бульоном, совершенно неожиданно для неё вырвавшимся из плотного теста с первого укуса. Самое главное, что фарш в них был из настоящего мяса, и не того, которое при жизни мяукало или гавкало, а из нормальной говядины. А регенерация вернула обожжённому языку чувствительность за считаные секунды.       Все четыре мешочка из мяса и теста улетели в момент, щедро приправленные соусом, который посоветовал новой клиентке говорливый Вартан. После целого дня, проведённого в городе, такой ужин пришёлся как раз в кассу. Сыто вздохнув, Рика сгрузила посуду в мойку, быстро сполоснула (старая привычка из саванны: оставишь на завтра — мало того, что засохнет, так ещё и песка с насекомыми нанесёт) и уселась на подоконник большого круглого окна мансарды.       Внизу, под её взглядом, простирался вечерний Нижний Готэм. Девочка подтянула колени к груди, уложив на них подбородок и обхватив руками, и наполовину прикрыла глаза, чтобы уложить в голове целый ворох новых впечатлений.       Естественно, отлежавшись тогда, с утра, казавшегося теперь таким далёким, Рика устроила себе небольшой тайничок под матрасом, сгрузив туда навороченный телефон, планшет и банковскую карту. Нечего светить и нарываться, как говорится. Предусмотрительно запасённой налички с гаком хватило на самый дешёвый кнопочный телефон — на всякий случай.       Если ты в Риме — веди себя как римлянин. Одна из любимых поговорок профессора…       В её новом жилище был ещё один значительный плюс: свободный выход на крышу. В принципе, так-то можно было бы и через окно выбираться, но зачем — если есть такой удобный пожарный люк? Этим люком Рика намеревалась пользоваться регулярно всю неделю. Ведь не затем же она остановилась здесь, чтобы просто ходить на работу, готовить ужин на аккуратной плитке и вести чинные беседы с квартирной хозяйкой! Настоящие супергерои бегают по ночам по крышам — и именно этим Рика и собиралась заняться. Вот только не сегодня. И так слишком много новизны, а от этого возникает риск что-то не опознать и пропустить.       Девочка сомкнула веки и воскресила в памяти карту Нижнего города, которую она так старательно изучала накануне.       Этот район Готэма, как и все прочие, был поделён на сферы влияния. И сегодня она хоть и не полностью, но познакомилась со всеми. Принюхиваясь, присматриваясь, прислушиваясь…       Джеймс Кобблпот, внук старого Пингвина Освальда, активно насаждал в своём районе порядок. Его «мальчики» (строго мальчики, вот же сексист!) в белых рубашках и чёрных пиджаках под строгими пальто дисциплинированно патрулировали улицы, вежливо приподнимая шляпы перед молодыми мамами с колясками и пожилыми леди, выведшими погулять своих собачек. Создавалось впечатление, что тут вообще нету неучтённых преступников, а те, что учтены, ходят по струнке и не рыпаются.       Но только на первый взгляд.       Рике чудилась какая-то фальшь во всём этом, некая червоточина в столь внушительном проявлении силы и авторитета. Джеймс Кобблпот, торговец оружием и иными интересными техническими штучками, отчаянно пытался соответствовать облику своего покойного деда. Эта цветовая гамма, это стремление держать всех в кулаке, и даже вечная трость, котелок и пенсне — при абсолютно идеальном зрении. Да, в энциклопедии Бэтмена были учтены даже такие мелочи.       Но всё же Джеймс так и не смог стать Пингвином. Он был моложе, слабее, к нему не испытывали такого пиетета, хотя он прилагал все усилия к тому, чтобы его заслужить. И проходя по чистым улочкам мимо вежливых молодых людей в пальто, которые никогда не ходили по одному (двое, трое, а лучше — четверо), Рика не могла не ощутить своим животным чутьём нечто подспудное, глубоко ворочавшееся в нутре этих кварталов, подобное сосанию под ложечкой. Она пока не могла понять, в чём дело, но чувствовала: всё далеко не так радужно, как кажется на первый взгляд.       Вторым негласным хозяином Нижнего города был Саймон Уэллс, и Рика невольно присвистнула, в первый раз сопоставив его фамилию с фамилией своей квартирной хозяйки.       Родственные связи… Ну да, ну да. Какой-нибудь двоюродный племянник, устроивший тётушке тёпленькое местечко. А почему, собственно, нет? Каждый крутится как может. Сомневаюсь, что она вообще в курсе подробностей того, чем занимается её младший родич. Уж слишком почтенная и благовоспитанная дама. Странно, что она живёт в районе Кобблпота… Хотя нет. Не странно.       Саймон Уэллс держал под собой портовые районы и периферию Нижнего. А это значит — контрабанда, а это значит — наркотики. В его районе было больше всего пушеров и, судя по обрывкам разговоров, долетавших до изредка включавшегося звериного слуха Рики, ассортимент у них тоже был гораздо больше, чем у остальных.       Добравшись до порта, девочка была вынуждена какое-то время посидеть на скамеечке, чтобы прийти в себя: уж слишком много было запахов, звуков и новых образов. Оживлённая готэмская гавань пахла рыбой, водорослями, солью, йодом, просмоленными досками и тканью, дизельным топливом, мазутом, людским потом… да чем она только не пахла! А за порядком здесь присматривали суровые ребята в грубых серых куртках и кепках. Некоторые носили суконные бушлаты и высокие рыбацкие сапоги, а их мозолистые руки при случае могли сжаться в такие кулаки, что отбивали всякое желание совать нос куда не следует.       Но вот ведь — не всё было так гладко и в этом королевстве. Из энциклопедии Бэтмена Рика знала, что Уэллс не был коренным готэмцем, не обладал почтенной историей рода, закрепившегося здесь давным-давно. Про него было известно не так много, он появился уже после смерти Брюса, а Дерек так и не смог собрать про него должное количество информации.       Не успел…       И вот эта чуждость, отсутствие местных корней, ощущение пришлости — не могли не вызывать настороженности и подозрительности. Саймон Уэллс тоже завоёвывал своё место под солнцем, и если его соперник изо всех сил пытался соответствовать образу покойного деда, то этот — старался завоевать именно свой авторитет. Для себя.       Совсем иной была картина для третьей и последней теневой главы Нижнего города, на чьей территории, кстати, находилась телефонная контора Пита Беркли.       Начать с того, что она была женщиной. И только у неё, одной из троих, было хоть какое-то прозвище. В заветной картотеке, явно уже вписанная рукой Дерека, она проходила как Сэм.       Явившаяся из Нью-Йорка, она тоже была чужачкой, но каким-то образом умудрялась чувствовать себя в Готэме, как рыба в воде. Её амбиции явно простирались дальше и выше Нижнего, но благоразумие останавливало от поспешных и ненужных действий. И если Уэллс промышлял наркотиками, а Кобблпот-младший — оружием, то главной и основной силой Сэм были люди. Люди, умеющие этим оружием пользоваться.       Её мальчики и девочки (sic!), одетые в просторные холщовые штаны с подтяжками и простые рубашки совершенно разных цветов, выполняли свои задания с шутками и прибаутками — не чуждые ни драке, ни труду, ни тёмным делишкам. Живые, весёлые, злые… и просто обожавшие свою Сэм.       Саманту Паркер, невесту Адама Уинстона, чья мать Клэр вот уже который год являлась мэром Готэма.       Рика открыла глаза и потёрла виски. Розоватые отблески угасающего заката ещё слабо колыхались где-то над морем, но здесь, на нешироких городских улочках, жёлтые и белые фонари старались вовсю, разгоняя пасмурную хмарь подступающей ночи. На затянутом тучами небе не было видно ни звёзд, ни луны, и сколько девочка ни шарила невольно глазами, она не могла различить на нём известный каждому готэмцу символ в свете прожектора. Фонарь Бэтмена не горел сегодня.       И хорошо. Значит, пока город спит относительно спокойно.       Завтра Рику ждала работа на новом месте. Новые встречи, новое занятие, новые прогулки по городу. Ещё надо было озаботиться маскировкой для вылазки, которую она обязательно совершит следующей же ночью.       Девочка обернулась через плечо и задумчиво посмотрела в зеркало трюмо.       Завтра, наверное, обойдусь белилами и гримом… Но потом мне будет нужна маска. И вообще, образ надо продумать. Какой вообще может быть Химера?       Позволив себе лишние пять минут поупиваться фантазиями о неминуемых победах над местными злодеями, Рика вздохнула и честно постаралась напомнить себе, что в местных реалиях она покамест лох лохом. А потом вспомнила мрачную фигуру в чёрном плаще на видеозаписях — вздрогнула и окончательно вернулась к реальности.       Чтобы внушать такой ужас и уважение — я даже не знаю, что мне сделать и кем стать. Не забывай, Химера: одна ты не справишься. И тебя об этом честно предупредили с самого начала. Недаром вас аж девять штук, как Братство Кольца… Но никто не мешает тебе пробовать свою силу. По мелочи, постепенно, потихоньку. Там поймать вора, укравшего сумочку, тут не дать пьяной драке перейти в беспредел, здесь… не знаю. Посмотрим. Утро вечера мудренее.       Рика сладко зевнула, с хрустом потянулась, разделась — и через минуту уже сладко сопела, завернувшись в одеяло. С бесшабашным легкомыслием юности совершенно не представляя, что именно будет делать завтра ночью и как.       

***

      Регенерация по-прежнему не давала сбоев, а пятичасовая разница во времени между Готэмом и школой и привычка рано вставать в саванне привели к тому, что Рика легко подскочила затемно. И задумалась о завтраке.       Магазинчик Вартана работал круглосуточно, но стоять у плиты с утра девочке не хотелось, купить чего-то готового с вечера она не догадалась, а сама мысль о том, чтобы клянчить что-то у миссис Уэллс (и тем более будить её!), показалась ей кощунственной. Оставалось поискать что-нибудь в окрестностях или по пути на работу.       Сказано — сделано!       Ей даже не пришлось сильно блуждать по затянутым белёсым туманом переулкам. Чуткий нос уловил божественный аромат жареного мяса в квартале от телефонной конторы и привёл девочку в уютный полуподвальчик — судя по вывеске, содержащий в себе нечто вроде гриль-бара.       Спустившись по выщербленным ступенькам, Рика толкнула дверь — и невольно задержалась на пороге, едва не сбитая с ног волной знакомых запахов. На какую-то секунду ей показалось, что она снова вернулась в саванну.       И нагретая за день на солнце пыль, и песок, и смесь трав из трубки старого шамана, и запах выделанных шкур, и огня в очаге, и еле уловимый аромат хищного зверя…       А потом волна схлынула, уступив место вкусным запахам жареного и печёного, и стали, и стекла, и кожи, и пластика — и Рика наконец-то шагнула за порог и огляделась вокруг.       Ностальгии было с чего нахлынуть: гриль-бар оказался этническим. По стенам и на полках висели и стояли африканские маски, фотографии животных, разные экзотические для местных вещицы вроде метёлок из хвоста зебры или сушёных тыкв для воды. Казалось бы, элементарная приманка для туристов, тысячи их. Но узор на плетёнках был подобран не абы как, а со смыслом, не говорящим ничего жителю каменных джунглей, изображения божеств были расставлены так, чтобы не поссориться друг с другом, а за стойкой…       Рика сперва даже глазам своим не поверила. За стойкой возвышался настоящий великан, чёрный, как эбеновое дерево, и, судя по оттенку его кожи, цвету глаз и чертам лица, родом он был откуда-то с севера Африки. Возможно, в его жилах текла кровь племени нилотов. И уж точно осанка его была слишком величественной для простого продавца: явно хозяин.       Чёрный континент — на то и континент, чтобы жители юга не понимали жителей севера, и даже в одном регионе языков и диалектов столько, что голова кругом идёт. Но Рику с детства учили обязательным фразам приветствия, прощания, благодарности и извинения на всех основных наречиях крупных племён. Получившие аналогичный урок от комиссара Мбеки, родители рассуждали верно: мало ли куда закинет юную Клейтон судьба — и мало ли какого гостя приведёт к её порогу. А вежливость для белого человека, живущего практически дикарём в саванне, порой может оказаться жизненно важной.       Правда, девочка никак не могла представить, где ей пригодятся эти уроки: не в родной Африке, а на другом континенте, в американском городе, пахнущем морем, туманом, выхлопными газами и бетоном.       Предварительно проговорив фразу про себя, чтобы точно не ошибиться, Рика подошла к стойке, учтиво поклонилась и пространно пожелала хозяину удачной охоты, по всем правилам вежливости. Это была одновременно и подходящая случаю фраза («охота» может вестись и на кошельки покупателей), и комплимент: любому нормальному африканскому мужчине будет приятно, если его посчитают охотником.       Чернокожий великан улыбнулся, блеснув на контрасте белоснежными зубами, прижал руку к сердцу и гулким голосом ответил. Правда, не совсем утверждённой формулой, а импровизируя: половины его слов Рика не поняла. И после того, усмехнувшись её смущённой улыбке, перешёл на вполне себе правильный английский:       — Рад приветствовать под этой крышей белую девочку, что разбирается в традициях моей родины. Моё имя Морн, а тебе, я так полагаю, нужен завтрак.       — Меня зовут Рика, и мне роднее язык не нилотов и масаи, а бушменов и банту, — отозвалась девочка, чьё сердце растаяло от знакомого именования. — И да, от плотного завтрака я не откажусь.       Выслушав заказ, хозяин жестом указал ей на столик (оказавшийся самым удобным) и без лишних слов принялся за работу. Рика сидела, озираясь вокруг, и тихо блаженствовала. Никаких расспросов, спокойная надёжность, исходившая от Морна, практически живая тишина — из динамиков магнитофона доносились звуки саванны, и лишь на фоне эхом тихонько играло что-то этническое… А уж когда перед ней поставили порцию хорошего континентального завтрака (по божеской цене, между прочим), Рика поняла, что питаться по утрам будет ходить исключительно сюда.       Прощались опять-таки на африканском наречии, и, глядя на довольную улыбку Морна, Рика поняла, что так-то ей сделали неплохую скидку — именно за вот такой своеобразный привет с родины.       На работу она пришла с припасённым на обед бургером (не «Биг Белли», но всё же), в приподнятом настроении — заработав скептический взгляд поверх очков Пита Беркли — и за полчаса, чтобы успеть разобраться с процессом. Понять принцип работы коммутатора оказалось несложно, соседи по рабочему месту приставать и сплетничать не бросались, и вообще были «вещи в себе», молчаливые и замкнутые. Рика поудобнее надвинула наушники, поправила микрофон — и принялась слушать Готэм.       К концу рабочего дня уши непривычной к такому труду девочки не вспухли только благодаря регенерации, карман приятно грел первый кусок посуточной зарплаты, а в мозгу друг за другом гонялся ворох мыслей — в основном, на тему того, сколько же народа в этом не сказать чтобы провинциальном городе не доверяет не только сотовой, но и стационарной городской связи.       Наверняка среди клиентов телефонной конторы Беркли были преступники. Тут уж к гадалке не ходи! Но определить с налёту, кто из них договаривается об условных «апельсинах бочками» и «больной собачке тёти Сары» в буквальном смысле, а кто использует наработанный годами код, не представлялось возможным. Будь самолюбие Рики достаточно больным, это явилось бы серьёзным ударом: как так, целая будущая супергероиня, которую столько учили в школе Ксавье, чего-то не понимает! Но, воспитанная саванной, она в свои шестнадцать принимала шанс научиться чему-то новому не с досадой, а с восторгом. И сдержанное бурчание шефа из разряда «ну, на первый раз ничего так, ничего так» отозвалось в её памяти похожими скупыми похвалами Пьетро.       Весь остаток дня она провела в городе, жадно впитывая его цвета, звуки и запахи. Сходила посмотреть на Часовую башню, возвышавшуюся на рубеже Нижнего и Среднего городов, куда так-то пускали экскурсии, но увидела выстроившуюся очередь и пытаться заходить внутрь передумала. Купила в магазине спорттоваров обтягивающее чёрное трико, не стесняющее движений, и удобную чёрную же обувь, а в магазине косметики — самый светлый тональник и самую чёрную подводку, какие только нашла. Обнаружила маленькое, но уютное кафе-мороженое и с наслаждением захомячила огромную порцию с шоколадом, мёдом и цветной посыпкой. Вечером кормила голубей крошками от хот-дога в одном из сквериков района Кобблпота, наблюдая за стайкой смешливых путан, вышедших на раннюю смену: они направлялись в увитую плющом арку одного из дворов, явно чтобы не мозолить глаза тем самым мамочкам с колясками. А сопровождавшие их молодые люди в шляпах не позволили себе ни единого сального комментария.       Типа кто знает, где, тот найдёт?       Вернувшись домой, Рика вручила миссис Уэллс стакан нежирной сметаны, купленной у хмурого русского молочника, и убежала к себе в мансарду. Там сварила знаменитый кофе от Вартана («а я тебе говорю, ты заходи, я научу, как на песке надо, и чтобы в хорошей медной джезве!») и принялась ждать ночи.