Книга Химеры

      Сатана вышел из лазарета через пять дней. Пусть у него не было регенерации, но и две небольшие круглые дырки в груди, ещё и запечатанные Грозой, — не чета ранениям от пулемёта.       Пока его не было, Рика успела составить хоть какое-то мнение почти обо всех, с кем ей придётся работать в Готэме. Почти, потому что Дева составила её мнение о себе сама.       В тот день Рика и Конрад, попросив разрешения у профессора, переезжали из домика Фриков в комнату рядом с теми, где разместилась команда «Нова». Парни с шутками и прибаутками помогали им перенести и разместить вещи. Вернее, это Кейти без продыху шутил про оргии, которыми теперь без помех займутся что девочки, что мальчики (только одни — физически, а другие — церебрально). Но все понимали, что ему просто тяжело даже вот так расставаться с подругами: ведь это был первый шаг к настоящему расставанию, когда они окажутся не то что в разных городах, но в разных странах и на разных континентах. Поэтому Конрад смеялась и отшучивалась, Рика улыбалась и старательно краснела, а Эльф только молча закатывал глаза в ответ и незаметно делал всё там, где Кейти только бестолково путался под ногами.       Когда они уходили, Рика вышла их провожать — и наткнулась взглядом на одинокую фигурку в коридоре. Дева стояла у окна и явно ждала момента, когда можно будет поговорить. А когда девочка подошла к ней, взяла быка за рога безо всякого вступления.       — Я не буду участвовать в фарсе «ура-ура, мы — команда и семья», если ты его задумала, — заявила она мелодичным и чуть безжизненным голосом. Лицо её было белым и совершенно кукольным, как фарфоровая маска. — Я слишком дорожу своим внутренним миром и предпочитаю, чтобы он оставался внутренним. Фьюри пытался сделать из меня солдата, и у него не вышло. Закадычная подружка из меня тоже не получится, имей в виду.       — Я не собираюсь лезть в твоё личное пространство и насаждать там свои правила, — слегка удивлённо возразила Рика. — Я уже говорила, что не хочу заставлять вас играть в дружбу-магию. И говорила серьёзно.       — Хорошо, — холодно кивнула Дева — и девочке показалось, что она довольна. Насколько может быть довольна каменная стена. — Я подчиняюсь тебе, слаженно работаю с другими и не подведу в нужный момент. Я осознаю понятие «верность» и «командная работа». Но моя жизнь — это моя жизнь. И мне в ней не нужен никто, кроме тех, кого я сама выберу.       — Поняла тебя, — спокойно отозвалась Рика, и Дева, сочтя, что на этом разговор окончен, без прощания повернулась и пошла своей дорогой.       — Ей надо носить толстовку с надписью «Отстаньте от меня» на спине, — хмыкнула подошедшая сзади Конрад.       — Поправь меня, если я ошибаюсь, — пробормотала девочка, — но, по-моему, из нас всех она самая… нечеловечная.       — Я не лезу со своим радаром туда, куда не просят, — вздохнула Рентген, тоже провожая Деву взглядом, — но вот серьёзно, я даже не скажу, какая форма для неё более естественная — кремний-органика или тело из плоти и крови.       Совсем другой была Умка. Вот уж кто дышал жизнью! Рика один раз видела, как она обернулась в белую медведицу, и это зрелище просто поражало. Кампус в тот день оглашали весёлые крики детворы: пусть Умка, как и прочие члены команды «Нова», старалась держаться особняком от обитателей школы Ксавье, но всё же не смогла противостоять просьбам младшекурсников и какое-то время катала их по двое на спине.       Естественно, для обращения ей требовалось раздеваться, и Рика слышала, как Хэнк и Гидра, вышедшие посмотреть на катания, что-то вполголоса обсуждали на тему давно ведущейся разработки особой ткани а-ля «вторая кожа», при которой это не понадобится. Зверь ещё шутил про собственные шорты, штаны кого-то из Мстителей и что-то там про Мистик…       Чёрного Рика никак не могла застать в одиночестве. Он всё время был с кем-то. Казалось, он присутствовал везде — и нигде одновременно. С ним девочка говорить даже не пыталась, и ей нравилось думать, что он мог быть за это ей благодарен. Как Молот, например. Этот был благодарен явно и отчётливо: какой испуг отразился на его широком простодушном лице, когда они с Рикой в первый раз столкнулись в коридоре один на один, — и какое его сменило облегчение, когда она прошла мимо с простым «привет»…       А вот Дориан был не дурак поговорить. Обо всём и… ни о чём. Он полюбил пить пятичасовой чай в беседке недалеко от озера и охотно делил её со всеми, кто изъявлял на то желание.       Рика пару раз попробовала.       Аметист был безукоризненно вежлив, обходителен, очень внимателен, обладал потрясающим кругозором и пил чай из керамической кружки так, будто она была тоненькой чашечкой мейсенского фарфора. Он говорил о природе и погоде так, что это не казалось бормотанием и угуканьем «на отженись». С каждым, кто присаживался поболтать, он находил общие темы. С Конрад, к примеру, он говорил о холстах и красках, об оттенках пяти чувств и о том, чем седьмое отличается от шестого. С Джин Грэй — о психологии, педагогике и комедиях с Чарли Чаплином. С Рикой — о хищных и травоядных животных, смене сезонов в Африке и двадцати пяти способах приготовить мясо на костре. А с Эльфом — и девочка ушам своим не поверила, когда услышала, — они целых пятнадцать минут общались на языке, который Рика кое-как опознала, вспомнив фильмы про Средиземье, после чего Дориан извинился за свой «пиджин-синдарин», а Эльф рассмеялся и заверил, что его акцент очень даже мил.        Что до Стоп-Кадра — с ним получилось интереснее всего. Тут Рике пришлось нарушить своё обещание не тренироваться с командой «Нова». Хотя — это как посмотреть, потому что она тренировалась не с командой, а с ним лично… И как тут откажешься, когда подобное условие на индивидуальном занятии жёстко ставит такой наставник, как Пьетро?       — Ты будешь учиться сражаться со спидстерами, Клейтон, потому что они вполне могут попасться на твоём пути в Готэме и не только, — заявил он, когда Рика и Стоп-Кадр встали рядом, стараясь не коситься друг на друга. — А ты, — и он беззастенчиво упёр палец в парнишку, — не только послужишь отличным тренировочным снарядом, но и сам поймёшь, как тебя могут остановить на полном скаку и чего тебе следует опасаться. Но сперва ты посмотришь, как это делаю я.       И буквально через долю секунды Рика кубарем полетела на землю, получив мощный апперкот в солнечное сплетение.       Началась новая пора набивания синяков и шишек. Сперва Пьетро разгонялся и заставлял девочку… ну, не то чтобы уворачиваться, но хотя бы смещаться. Бил он аккуратно. Иногда — скорее обидно, чем больно, а порой и вовсе ограничивался прикосновением или останавливал руку — там, где умело нанесённый удар на такой скорости оказался бы фатальным или хотя бы калечащим.       — Ты не успеешь уйти от моего удара, — безжалостно развенчивал все иллюзии Ртуть, в очередной раз помогая девочке подняться на ноги. — Но порой даже смещение в долю дюйма может спасти жизнь. Ты должна научиться видеть! Понимать, куда я нанесу удар. Обычно этого никто не ждёт, и ты введёшь противника в замешательство.       — Но как хоть какой-то человек может увидеть то, что движется со скоростью света?! — отчаянно стонала Рика, представляя всю безнадёжность этой затеи. — Да ещё и успеть среагировать!       — Человек и не может, — резко парировал Пьетро, проворачивая в пальцах трость. — А ты должна! Ты — мутант, Клейтон, так развивай свои навыки, как должно. Ещё раз!       И ещё раз. И ещё. И снова. А потом — спарринг, и с ней, и со Стоп-Кадром. Сперва — на скорости, превышающей человеческую на одну пятую. Потом на четверть. Потом на треть. Потом в полтора раза…       На третий день такого спецкурса Рика всерьёз начала опасаться, что у неё разовьётся косоглазие от попыток разглядеть невозможное — подлетающего к ней спидстера. Но всё равно каждый раз упрямо вставала, распрямлялась, хватала ртом воздух, прогоняла боль — и снова летела на землю или сгибалась пополам, не в силах выполнить задание наставника.       Пьетро не ругался, хоть порой его замечания были достаточно колкими и язвительными. Как ни парадоксально, девочка ни разу не почувствовала от него отношения вроде «она безнадёжна», «от неё требуют невозможного», «это гиблое дело»… Ртуть был абсолютно спокоен, уверен в успешном итоге этой затеи, но одновременно не ждал, что его подопечная прыгнет выше головы. И это раз за разом придавало Рике сил и уверенности.       А потом она начала понимать, что видит пыль.       И тут наконец-то включился зверь.       Пыль, движение воздуха, гудение почвы под ногами, запахи… И лишь неуловимое утробное чутьё Химера чуть ли не заставляла оставаться в стороне от тренировки. Не время. Сперва — физика, потом — всё остальное.       Спидстер может двигаться со скоростью хоть света, хоть звука, но даже Алая Молния Централ-Сити, самый быстрый человек на свете, не может обогнать мысль. Мозг человека, а тем более — мутанта, это такой мощный центральный процессор, молниеносно воспринимающий и обрабатывающий сигналы извне, что главная проблема — заставить неуклюжее и медленное тело отвечать на его команды вовремя.       На пятый день Рика увидела. Нет, не Пьетро, не его кулак и даже не тень его. Она увидела намерение. На секунду, на долю секунды — и точно так же полетела на землю кубарем, но…       Перед её лицом со звонким стуком вонзился в утоптанный грунт наконечник трости. Рика подняла голову. Пьетро смотрел на неё сверху вниз, и на его вечно хмуром и недовольном лице царило то, что в его варианте вполне можно было счесть за довольную улыбку.       — На во-ло-сок, — отрывисто и отчётливо проговорил он и снова пристукнул тростью. — Уже что-то. С этого можно начинать. Ещё раз!       А вечером из лазарета вышел Сатана.       

***

      Раз, два, пригнуться, перекат…       — Страхую!       Мощная струя пламени слева, и впереди на сгиб локтя Умки ложится плоским круглым щитом кремний-органика Девы. Прыжок, толчок мощной руки служит трамплином — и Химера летит…       Они тренировались вместе уже неделю. И начинали понемногу приспосабливаться к тому, что их теперь не семь, а девять.       Естественно, сразу гладко не получилось. Рике казалось, что она до конца своих дней не забудет тот жуткий холодок под ложечкой, когда в их общей комнате, где они собирались по вечерам, появился Сатана — и Молот с Чёрным наперегонки кинулись к нему, а за ними неспешно прошествовала Умка. Какими бы ни были условия дуэли, но в тот ответственный момент могло произойти что угодно… Вот только в кресле рядом с Рикой остался Аметист, Конрад придвинулась поближе, Стоп-Кадр буквально возник за спиной… и, как ни странно, Дева не двинулась с места, делая вид, что ей всё равно. Возможно, в каком-то смысле так и было, но…       А потом Умка что-то негромко говорила своему товарищу, и Рика крепко-накрепко запретила себе включать звериный слух. И Сатана взглянул на неё и криво усмехнулся.       Нет, руки ей никто не протягивал. Никакого братания и торжественной передачи лидерства не случилось. Они просто пошли в спортзал. И там начались притирки.       Первым делом, естественно, Химера и Сатана поспорили до хрипоты: он утверждал, что теперь она должна придумать команде совершенно иные сигналы и знаки, а девочка горячо возражала, упирая на то, что не собирается отказываться от того, что сообразили две умные головы — и что подходит и уже привычно остальным. В итоге сошлись на компромиссе.       А вот уважать Рику Сатана начал не тогда, когда впервые увидел на тренировке, и не тогда, когда остальные рассказали ему всё, что происходило в его отсутствие, и уж точно ему было плевать на её посещения, которые она устраивала, как обещала.       Но вот когда к ним в зал вошёл Логан…       — У нас замечательные тренажёры, но живой и опытный противник их не заменит, — объявил он тогда, разминая плечи. — Давайте не до смертоубийства, конечно, но в целом… попробуйте в меня попасть!       И пока остальные неловко мялись на месте, не привыкнув к тому, что им разрешают настолько боевой спарринг, уже натренированная Рика прыгнула без тени сомнения — и бестрепетно вонзила когти в тёплую живую плоть…       Естественно, Логан ей поддался. Она ещё не дошла до того уровня, когда могла попадать по нему не только лёгкими порезами. А потом и ей прилетело в бок мощным пинком.       Но Сатана оценил её готовность к бою. И с того дня их отношения заметно сгладились.       А потом была общая поездка в город. Это тоже устроил Логан, и Рика не знала, кого из высших сил благодарить за такого приёмного отца.       — Команда познаётся не только в бою, — сказал он тогда, садясь за руль бывалого потёртого микроавтобуса. — В казармах Фьюри вы забыли, как ведут себя обычные люди. А в Готэме при свете дня вам придётся быть именно что обычными людьми. Но у нас тут привыкли к мутантам… Так что — вот вам разминочка, а заодно и выходные. Крылышки, бургеры и пиво! Но последнее — только для меня.       И это было так странно и так… обыденно, как будто так и должно быть: юные мутанты среди среднестатистических британцев, кинотеатр и парк, а потом — гриль-бар и музыка, вкусная еда и непривычно лёгкие разговоры. И Логан, который вовсе не ощущался наседкой или строгим куратором, а на какой-то момент вообще свалил — и по возвращении от него пахло даже не одной женщиной, а двумя.       Пока его не было, Конрад спокойно заказала у бармена один круг на всех, пусть ей и не было ещё двадцати одного, и безошибочно определила, кому пива, кому коктейлей, а кому, вроде бесстрастной Девы, не повредит и стопка текилы. И глядя на улыбку, с которой дюжий шотландец за стойкой разливал спиртное, Рика поняла, откуда взялось то сладкое красное вино, которое Фрики проносили в школу на шашлыки. А вернувшийся Логан, несмотря на все суровые предупреждения до этого, сделал вид, что не чует, от кого тут пахнет тем, чем пахнет: право слово, бар, столько народу, как уж тут отличишь…       Это не было корпоративом. Это не было тимбилдингом. Просто внезапно девять подростков (и не очень) могли почувствовать себя не кадетами в военной академии и не будущими героями, от которых ждут ответственного и разумного поведения, а просто… собой.       Потихоньку, полегоньку, понемножку — позы становились всё более расслабленными, лица — открытыми, а разговоры — личными и откровенными. Ну а то, что вокруг без страха и боязни сидели, ели, пили, говорили, смеялись и спорили обычные люди — сплачивало команду «Нова» ещё больше.       И уже глубоким вечером, когда они ехали обратно, Рика совершенно спокойно уложила голову на плечо Конрад и под пеленой лёгкой дрёмы впервые по-настоящему почувствовала, что вся эта безумная затея может и сработать.