Не жди Радугу после Грозы

— Ты как? — глухо доносится голос Савельева, пока я собираю себя по кускам. Я пока ещё не до конца осознаю, что происходит, но дышать становится легче, будто весь груз, лежащий все эти годы на моих плечах, стал словно пушинка и медленно соскальзывает, падает на пол рядом со мной, оставляя лишь шлейф некого непонимания... — За что? — тихо шепчу, не надеясь даже на ответ. Игнат садится рядом со мной на тёплый ламинат, закуривает очередную сигарету и внимательно смотрит мне в лицо. — Я правда не понимаю, это шутка? — Не знаю. Но похоже на правду, Виталина. — проговаривает мужчина, предлагая мне закурить, однако я снова отказываюсь, хотя, возможно, сейчас самое время взять сигарету из пачки и немного успокоить разум. — Завтра узнаем. Ты спать пойдёшь? — Я здесь не останусь. — четко отвечаю я, поднимаясь на ноги. — Вызови мне такси, водителя, делай что хочешь, но я хочу домой. — Игнат все ещё сидит на полу, смотря в одну точку, подобно сумасшедшему, но я точно знаю, что он слышал все, что я сказала. — Поздно уже. Оставайся в гостевой, я буду здесь. Я не подойду к тебе, можешь не переживать. Утром поговорим с Арчи и отвезем тебя в город. — Он быстро встаёт и двигается в сторону холодильника, достаёт оттуда бутылку и залпом делает несколько крупных глотков, заставив меня поморщиться. Он в какой-то степени прав, я не могу уехать, не узнав подробности той ночи, разделившей мою жизнь на до и после, но и оставаться рядом с ним в этом доме я не хочу. Выбор. Какое бы решение я ни приняла, мне все равно придётся остаться здесь. Иду наощупь в поиске той самой гостевой комнаты, открываю первую дверь по коридору, захожу внутрь и включаю свет. Просторная уютная комната с небольшой полутороспальной кроватью, окна завешены плотными шторами кофейного цвета, столик с лампой и стопкой из нескольких книг в дорогом переплёте. — Я достану белье, — голос Савельева прямо за моей спиной заставляет вздрогнуть, но я по-прежнему продолжаю стоять на одном месте, несмотря на то, что он проходит вглубь комнаты, чуть задевая меня плечом. Игнат открывает небольшой встроенный в стену шкаф, достаёт постельное и плед, кладёт на край кровати и беззвучно удаляется, однако за закрывшейся дверью я слышу его медленные шаги. Достав телефон, я пишу смс подруге, что со мной все в порядке, а затем пролистываю несколько сообщений от Влада, не вникая в суть. Игнорирую и выхожу из чата телеграм. Сил нет не то, чтобы лечь спать и забыться наконец, я не могу даже нормально обдумать произошедшее. Почему мне, обычной девчонке из небольшого города, с совершенно обычной жизнью и не особо выдающейся внешностью, нужно было прожить подобное? Просто шутка. Прикол. Все это было просто долбанным спектаклем, а люди, с которыми я и сейчас по непонятным причинам, продолжаю общение и разрушающую мою личность связь, привыкли играться с судьбами таких вот простушек вроде меня. И можно было бы найти какое-то объяснение всему, но я не знаю, как это сделать. Ещё некоторое время смотрю в зеркало от своей пудры, рассматривая потекший макияж глаз и заставшую болезненную улыбку. Мне не нужно было приезжать. Я знаю это. И сейчас, сидя на кровати с согнутыми в коленях ногами, укрывшись пледом, я чувствую только то, насколько я потерялась в своих собственных чувствах и мыслях. Ещё утром мне казалось, что ничего хуже уже не может произойти, нежели то, что уже приходилось пережить. Как же я ошиблась. Больно осознавать, что в этом мире ты совершенно одна и никто не может тебе помочь. Скажи я тогда родителям о произошедшем, отец попросту меня бы прибил. Они у меня советского воспитания, всю жизнь прожили не тужили, были и трудные времена, конечно, но сколько я себя помню, все эти их ценности всегда обсуждались на совместных семейных мероприятиях, и понятие - один мужчина (муж) на всю жизнь, считается единственно-правильным вариантом выбора. Причём, у обоих такое мнение. Мама ведь до сих пор наверное считает меня девственницей. Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я рассказала тогда обо всем им? Позволили ли мне тогда уехать в другой город, отнеслись бы нормально, попытались бы наказать моих «обидчиков»? Что касается подруг, даже Карина и Зоя не в силах помочь мне навсегда выгнать всех этих тараканов из головы. Единственный человек, благодаря которому я ещё чувствую себя не такой одинокой, погрязшей в собственных поступках и той грязи, о которой все это время вспоминала с отвращением, это мой брат Марк. Он не знает подробности, но я как-то обмолвилась о том, кого ненавижу, и эта неприязнь осела и в нем. Вряд ли он бы сейчас нормально оценил тот факт, что я нахожусь в доме того самого человека, которого проклинала ещё несколько месяцев тому назад. А Влад. Он хороший. Во всех смыслах. Та безысходность давила на меня, и даже после моего признания он не отказался. Продолжает любить. А любит ли? Или это просто симпатия. Честно, я не знаю. Хотелось бы, чтобы любил, наверное. В глубине души я всегда хотела именно этого, быть любимой кем-то. Нет. Ни кем-то. Им. Быть любимой Игнатом Савельевым. Оттого и заварила всю эту хрень. Я не гуляла, когда прилетала домой к родным. Все эти места напоминали мне о нем. О пережитом. А сейчас я смотрю на него и не узнаю. Он видит себя со стороны? Конечно, глупей вопроса не придумаешь. Теперь он стал слишком привлекательным, с осанкой, мужественностью, с уверенной походкой - даже та самая улыбка стала красивее. Не влюбиться в Савельева сможет только лесбиянка, хотя и тут можно поспорить. Я не замечаю, как отрубаюсь. Сколько времени проходит? Час? Два? Теперь это уже неважно...

***

Пустота. Из тревожного, наполненного какими-то воспоминаниями, болью, чьим-то криком сна, меня выдергивает настойчивый стук в дверь. — Вставай! Я завтрак приготовил! — слышу бодрый голос Игната и смотрю в окно, где сквозь маленькую щель между шторами просвечивается утреннее солнце. Неторопливо натягиваю свою одежду, даже не помню, как сняла ее с себя, выхожу из комнаты, не закрывая дверь. Где-то должна быть ванная, со второй попытки я нахожу нужную дверь и провожу за обычными утренними ритуалами минут десять. В отражении замечаю мешки под глазами, чуть красными от слез и недосыпа, макияж полностью смыт, волосы собраны резинкой на макушке. Пытаюсь выдавить улыбку, но получается нечто похожее на болезненный оскал. Мне кажется, ещё немного и я точно попаду как минимум к психологу на консультацию. И что со мной не так? Обычный человек, вроде бы, но жизнь подтрунивает с весьма маниакальной одержимостью, пополняя мой арсенал новыми травмами и расстройствами. Когда захожу в уже знакомую гостиную, долго не могу понять, как человек, ловко и непринужденно накладывающий яичницу с помидорами, может быть Игнатом Савельевым. Эдакий пример хорошего парня, заботливого такого, с мягкой улыбкой и пожеланием «доброго утра». А ещё ночью безбожно напивался из горла бутылки дорогим пойлом, и намеревался причинить мне вред. Моральный и физический. — Садись давай. Если этот ирод не приедет вовремя, вернёмся в город, я тебя отвезу куда скажешь, — спокойно произносит мужчина, буравя меня своим взглядом. — Милый хвостик! — Игнат улыбается, настолько широко, что моя челюсть практически оказывается на полу. — Не хочу есть, — и это действительно так, мне сейчас не то что кусок в горло не полезет, я даже не уверена, что могу нормально соображать рядом с ним в данный момент. Все чувства и эмоции обострены, а проводить ритуал завтрака рядом со своим врагом, уж точно не лучшее решение. — Хотя бы кофе выпей и поедем, — Игнат молча убирает тарелку с едой в раковину, а я так и продолжаю стоять на одном месте, не в силах сделать шаг к столу, чтобы сесть рядом. — Я не сделаю тебе ничего плохого, Ковалёва. — Да уж, не сделаешь, — морщусь от запаха его вкусного парфюма, стараясь не думать о том, насколько близко мы находимся друг от друга, когда сажусь на стул рядом с ним. Отпиваю глоток, смотрю на прекрасные падающие хлопья снега за панорамными окнами. Предел мечтаний. Утро, камин, снег и лес. И никого вокруг. Сказка из рождественской открытки. Трель телефона нарушает наше молчание, Игнат отвечает быстро, ставит на громкую связь, положив айфон на стол рядом с тарелкой. — Ига, я на посадке, буду через три с половиной часа, на ранний рейс все билеты были куплены, — слышу оправдательный тон Калинина, и внутри все сжимается от подступающей паники. Я боюсь не за себя, а за реакцию Савельева, потому что от него можно ожидать все, что угодно. Особенно, когда дела идут не так, как он хочет. Но то, что я слышу, повергает в шок, как я думаю, не только меня... — Хорошо, Арчи, мы выезжаем обратно в город, я буду в офисе, так что приезжай, там поговорим. — А Виталина? — Мне вот, тоже интересно, почему я должна ехать домой, когда этот разговор касается непосредственно моей испорченной репутации и жизни. — Я отвезу ее домой, — кладёт трубку, не удосужившись даже попрощаться с человеком. Просто заканчивает разговор. Снова решает за других. Бесит. Как же ты меня бесишь, Игнат! — Я поеду с тобой! — С нажимом говорю я. — Нет. — В смысле нет, Игнат? В смысле нет? Это моя жизнь! Моя! Вы - долбанные психи, понятно? Вам самое место в клинике для душевнобольных! — кричу ему прямо в лицо, вскакиваю из-за стола и иду вглубь комнаты, чтобы забрать свою сумку и верхнюю одежду. — Не кипятись, кукла! Потом я приеду и все с тобой обговорим, — Игнат подходит сзади, я чувствую его присутствие в непозволительной близости от меня. — НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ КУКЛОЙ БОЛЬШЕ НИКОГДА! Ты меня понял, Ига? Никогда больше не называй меня так! — слёзы прыскают из глаз, обещала же не плакать больше из-за него, но я больше не могу контролировать ничего, что происходит вокруг меня. — Я не ваша марионетка! Вчера я была девушкой, которая участвовала в групповухе, а сегодня я, как оказалось, спала только с тобой! Только с тобой, черт бы тебя побрал! Будь ты проклят, Игнат! Не трогай меня! — пытаюсь вырвать своё запястье из его ладони, но ничего не выходит. Он только крепче сжимает пальцы и приближается практически вплотную. — Успокойся, девочка! — говорит мне в губы, не отводя свой жадный хищный взгляд от моего лица. — Что значит только со мной? — он практически шепчет, но я читаю по губам. Я узнаю этот блеск в глазах, этот прищур. Ему не нужен мой ответ, потому что он знает, что я не вру. Знает меня, как облупленную, чувствует каждое мое волнение внутри. Инстинктивно подаюсь назад, чтобы попытаться выбраться, сбежать. Не даёт. — Ты - только моя. Меня заштормило. Засасывало и утягивало на дно то чувство, которое сдавило грудную клетку в тот самый миг, когда его тёплые губы коснулись моих. Он не вторгался языком в мой рот, не пытался брать напором, нет. Это едва можно назвать обычным поцелуем. Скорее просто лёгкое прикосновение. Но внутренности скрутило так, что я забыла, как дышать. Я чувствовала воздух и не могла его глотнуть. Вдоль ребёр стянул спазм, а в сердце как будто что-то взорвалось на триллионы частиц. И все это произошло за долю секунды, а казалось, будто прошла целая вечность. Сначала меня обдало жаром. От кончиков пальцев до самой макушки. Жар расползался то вверх, то вниз, от него невозможно было спастись. Я пыталась дышать, испуганно смотря в его потемневшие глаза, в то время как в горле застыл непроходимый ком, а затем резко бросило в холод. Меня затрясло. Это был всего-то сквозняк от раскрытого окна в кухне, но он добрался до меня быстрее, чем мой здравый смысл.