Девочка-которая-любила

Диагноз – девочка с маяка. Соленый вереск, черничный привкус. Любовь, как водится, на века. Но в швах на сердце два пальца припуск.

***

      Второй год пролетел незаметно и совсем без происшествий. Сама Гарри удивилась, насколько спокойным он оказался. Всё прошло настолько ровно, что ничего, кроме школьной программы, не приходило в голову. За прошедший год Гарри немного повзрослела. Она отлично закончила второй курс, отыграла матчи по квиддичу (достойным соперником стал Драко Малфой, новый ловец в команде слизеринцев) и стала лучшей по Защите от Тёмных Искусств, обогнав Гермиону, лучшую из всего курса.       Третий курс обещал быть поинтереснее. В середине лета, когда Гарри переселили из каморки под лестницей на отремонтированный и увеличенный чердак (а случилось это только из-за настоятельных рекомендаций профессора Дамблдора и профессора Макгонагалл, хотя, любой другой человек посчитал бы эти рекомендации двусмысленными угрозами), по телевизору стали чаще крутить новости про преступников. Особенно часто появлялись сообщения о Сириусе Блэке. Множество предупреждений в стиле магглов: «у него есть оружие», «он очень опасен», «может убить голыми руками», «отлично прячется» и так далее.       В один из дождливых дней Гарри даже увидела его фотографию в сюжете по телевизору на кухне, пока готовила обед. Бледный мужчина с длинными спутавшимися кудрями, похожий на высохшую мумию или находящегося на грани смерти вампира. И глаза… бешено злые, но будто бы тоскливые.       Нерадостные мысли наполняли голову каждый раз, когда Дурсли заговаривали о Блэке. Его имя тесно связалось с темнотой, чернотой, чем-то липким, вязким, неприятным. В груди булькала неприятной консистенции жижа, после прикосновения к которой хотелось тщательно вымыть руки.       Тёплым вечером, сидя на окне и читая «Свою комнату» Вирджинии Вулф, Гарри краем уха услышала, как дядя и тётя обсуждали тётю Мардж, которая скоро приедет в дом четыре на Тисовой улице. Девочка с ужасом подумала о гостье, её собаках и ужасно грубом голосе, раздражающем даже миролюбивую Гарри.       Тётя Мардж приезжала редко, по крайней мере, за последние два года Гарри её не видела, да и чёрт бы с ней. Приближался день рождения, скоро девочке исполнится целых тринадцать лет, и как она ждала этого дня! А теперь выходило так, что на самый счастливый день в году выпали приезд нелюбимой тёти и паника из-за преступника, охватившая умы семьи Дурсль.       Как же хотелось вернуться в волшебный и более или менее спокойный мир, где у неё много друзей, знакомых и интересных предметов и событий. Гарри была необычной девочкой: она не любила лето, не любила оставаться дома с родственниками. Ей нравились дома одиночество, книги и тихий, тёплый уголок в комнате. В Хогвартсе, в своем настоящем доме, она любила учиться, гулять с друзьями по окрестностям и болтать с учителями, умными, взрослыми и мудрыми людьми.       Гарри обожала профессора Макгонагалл за её строгость, дисциплинированность, но в то же время чуткость и внимательность. Директор, профессор Дамблдор, казался ей мудрым и волшебным старцем, который знает ответ на любой вопрос, и мог заменить доброго дедушку, к которому дети бегают сначала за конфетами, а потом за советами. Хагрид, лесничий, был простодушным, но это не делало его хуже, наоборот. Он такой открытый, честный и прямолинейный, Гарри не могла вспомнить никого, похожего на её друга. Профессор Снейп, которого уважали слизеринцы и Гарри, оставался чёрствым и чрезмерно суровым, но и в нём проглядывалось что-то положительное, чего не видели другие.       В школе с третьего курса появлялись новые предметы, а также возможность ходить в деревню по соседству, Хогсмид. Гарри, как и всем, дали разрешение на посещение Хогсмида, которое может подписать только родитель или опекун. Что-то девочке подсказывало: дядя не подпишет эту бумагу ни за что на свете. Она не стала даже заикаться лишний раз.       «Попрошу профессора Макгонагалл, вдруг для меня сделают исключение», — подумала Гарри и убрала в сундук бумагу.       Приехавшая через пару дней, ровно в день рождения Гарри, тётя Мардж оказалась ещё более неприятной, чем была раньше. Она отпускала грубые и нетактичные замечания, вела себя как животное, как предводитель своих домашних питомцев. И, наконец, что было роковой ошибкой, посмела что-то сказать про родителей.       Гарри держалась до последнего. Терпела целых две недели. Она, стиснув зубы и отвернувшись, молчала и натирала тарелку до скрипа, когда Мардж прошлась по ней, потом по отцу и матери. Как хотелось, чтобы тётка лопнула, словно она огромный воздушный шар. Или улетела отсюда поскорее.       Концентрируясь на своих мыслях о мести, Гарри не заметила возню или крики за спиной, а когда повернулась… увидела тётку Мардж, огромную, будто в неё закачали гелий. Она визжала, будто резаная свинюшка на скотобойне, цеплялась распухшими корнишонами, что раньше были пальцами, за скатерть и болтала ногами в воздухе, тщетно пытаясь удержаться хотя бы на уровне стола.       — Верни всё, как было! — орал дядя и тряс племянницу, выронившую тарелку и полотенце. Глаза Гарри стали ещё больше, когда тётка полетела к выходу на задний двор.       — Вернон! — кричала она и трясла руками и ногами в воздухе.       Дядя и тётя поспешили ухватить тётку и попытались затянуть её в дом, но та уже полностью вылетела во двор. Дальше Гарри не смотрела, а побежала наверх, собирать свои вещи.        «Они во всём обвинят меня! Не пустят в Хогвартс… Запрут на хлеб с водой в чулане… Нужно скорее убираться из этого проклятого места», — думала она, в спешке кидая в сундук учебники, книги и распакованные вещи. Она чуть не забыла метлу, подаренную профессором Макгонагалл в прошлое Рождество и клетку с Буклей.       — Куда это ты? — зашипел сзади дядя и схватил девочку за шкирку. Гарри закричала от боли, упав на пол, и смогла дотянуться до палочки. Дядя тут же отпустил племянницу и попятился назад.       — Не трогайте меня! — рассвирепев, Гарри взмахнула палочкой, и дядю отнесло дальше по коридору. Послышался звук падающего тела по лестнице.        «Я применила заклинание вне Хогвартса! Меня исключат! — тут же подумала Гарри, с ужасом посмотрев на палочку, а потом вокруг. — Плевать! Я больше не могу терпеть это!»       — Неблагодарная девчонка! — крикнула тётя Петунья и появилась в дверях. Её бледное лицо отлично освещалось лимонным светом фонаря с улицы. — Мы тебя приютили, вырастили, одели, воспитали! Кем бы ты была, если бы тебя воспитывали твои никчёмные родители?!       — Счастливым ребёнком, не знавшим насилия и угнетения! — не выдержав, крикнула Гарри и подошла вплотную к тёте. — Я устала, что в этом доме меня считают прислугой и половой тряпкой, а не человеком! Я не хуже твоего сына, не хуже твоего мужа, не хуже тебя! Спасибо, что испортили мне детство, родственнички! Ноги моей в этом доме больше не будет.       Гарри забрала свои вещи, а перед тем, как спуститься вниз, сказала тёте: «А Мардж та ещё сволочь. Так ей и надо»; и благополучно ушла, хлопнув дверью.       Идя по темнеющей улице, с тяжелым сундуком, метлой и клеткой с совой, Гарри была уже не так категорична, как дома. Да, родственников не выбирают. Да, возможно они и не лучшие люди на планете, но они правда воспитывали, кормили, одевали. Может не так хорошо, как хотелось бы, но ведь могло быть и хуже. Их тоже можно понять, им на голову свалился целый ребёнок!        «Даже если свалился, — продолжала бубнить себе под нос Гарри, — то в чём проблема была содержать в примерно одинаковых условиях? Обидно…»       Она остановилась, чтобы перевести дух, и села на бордюр. Машины давно стояли в гаражах, бледный лимонный свет ламп тускло мерцал в синей мгле приближающейся ночи. Куда идти? К кому? Если Гарри и правда исключили за надувание тётки и заклинания, пущенного в дядю, то кто теперь будет с ней общаться? Она станет изгоем в волшебном мире. Никому ненужной, потерянной девочкой.       От бессилия к горлу подступил ком. Она больше никогда не увидит Гермиону, Рона, однокурсников, семью Уизли, ребят из команды по квиддичу, из школы, профессора Макгонагалл, Хагрида, профессора Дамблдора…       Позади что-то зашуршало. Сердце пропустило пару ударов, а ужас, липкий и холодный, побежал по коже. Гарри медленно обернулась: позади тёмные, словно залитые нефтью, кусты. Листья шелестели на ветру, а внизу, у корней, что-то ползло.       «Наверное, зверюшка», — подумала она, но поднялась с асфальта и достала волшебную палочку.       — Кто здесь?       Казалось, отовсюду на Гарри смотрели, будто за ней наблюдали множество глаз из всех предметов, вещей, под любым ракурсом. Она осторожно сделала пару шагов в сторону кустов, оглядываясь по сторонам. Резкий шорох. Из кустов на неё смотрели два огромных горящих глаза. Пара красных немигающих точек медленно качалась между листьями. Леденящий ужас заполз под футболку, хватая когтистыми лапами внутренности.       Нечто медленным шагом надвигалось, точки увеличивались. Из кустов показалось существо, чёрное, как воронье перо, покрытое дымкой стелющегося тумана. Гарри парализовало. Холод пополз по ногам, а животное, размером и формой похожее то ли на большую собаку, то ли на небольшого волка, медленно, беззвучно ступало вперёд. Подбиралось ближе.       Оцепенение спало, когда существо попыталось прыгнуть на Гарри. Она закричала, закрыв глаза, махнула палочкой и упала на асфальт. Почувствовав боль в локтях и различив слепящий свет, девочка открыла глаза. Перед ней стоял огромный английский красный автобус с кондуктором на ступеньках.       — Добро пожаловать в Ночной рыцарь, автобус, являющийся волшебникам и ведьмам, попавшим в беду. Чем можем помочь?       Гарри уставилась на кондуктора, не смея обернуться.       — У меня за спиной что-то есть? — спросила она, глядя испуганными глазами на парня.       Тот привстал на цыпочки и покачал головой.       — Только кусты, — беспечно ответил он. — А что, тебя что-то напугало?       Кондуктор помог Гарри встать и отряхнуть одежду. Девочка мельком посмотрела в ту сторону, где стояло существо, и ничего не увидела. Внутри что-то оборвалось.       — Ты чего? — парень тряхнул Гарри за плечи, пытаясь уловить её внимание. Кондуктор был не старше обычного выпускника школы, высокий и очень худой, с узким лицом, словно его зажало тисками, и большими ушами.       — Мне показалось, что там была… собака.       Парень рассмеялся и хлопнул девочку по плечу.       — Собачек боишься что ли?       «Ты бы сам испугался, если бы такую «собачку» увидел», — недовольно подумала Гарри, взяв клетку с Буклей и метлу. Сундук забрал кондуктор, чуть не сложившись пополам от его веса.       Внутри автобус оказался больше, чем снаружи. Вокруг стояло множество плохо закреплённых кроватей разных размеров, ящиков, а каждое спальное место можно было отделить ширмой. Гарри выбрала кровать у окна, как ей показалось, она крепче всех стояла на ногах.       — Располагайся. Как тебя звать, кстати?       Кондуктор запихнул сундук под кровать и встал напротив, желая поболтать хоть с кем-то в полупустом спящем автобусе. Его понять можно, он молодой, общительный, на смене ему скучно, особенно ночью, когда все спят.       — Га… — Гарри чуть не сказала своё настоящее имя, а потом вспомнила, что её могут искать, чтобы поймать, поэтому выпалила первое имя, которое пришло в голову. — Гермиона. Гермиона Грейнджер.       «Да простит меня Гермиона за такую неудобную ситуацию», — подумала Гарри и с тоской вспомнила, что, скорее всего, больше никогда с ней не увидится.       — Слыхала про Сириуса Блэка? Про сбежавшего убийцу из Азкабана?       — Я думала, это преступник магглов, — удивилась Гарри, усевшись на кровать, качающуюся как на морском судне.       — О, нет-нет, это самый страшный и опасный преступник. — Парень поднял палец, словно акцентируя на этом внимание. — Главный сподвижник Сама-знаешь-кого!       По рукам пробежались колючие мурашки, когда она услышала это имя. Обычно ей не было страшно даже от полного имени Волан-де-морта, но Гарри так напугало нечто в кустах, что любой шорох, любое неприятное воспоминание приносили чувство некомфортного ужаса.       — И что он сделал? — дрогнувшим голосом спросила девочка. Рядом, в качестве поддержки, ухнула Букля и стукнулась клювом об решётку клетки.       Кондуктор удивился и нахмурился, сказав: «Как «что»? Ты что, в семье магглов жила?»       Гарри кивнула, а парень махнул рукой и подсел ближе.       — Конечно, ничего не знаешь. Сириус Блэк в ту самую ночь, когда малышка Гарриет Поттер как-то справилась с Сама-знаешь-с-кем, обезумев от ярости, убил 12 магглов и одного волшебника, оставив от него только палец! Представляешь?       Плечи непроизвольно приподнялись, пальцы задрожали и похолодели, глаз задёргался, а от качки в автобусе очки съехали на переносицу.       — Ужас какой, — не выдержала Гарри, ляпнув то, что пришло на ум самым первым. — И откуда он сбежал?       — Из самой строго охраняемой тюрьмы, из Азкабана. Оттуда ещё никто-о-о не сбегал. Не зря говорят, самый опасный преступник.       — А… — неуверенно начала она, бегая глазами по тускло освещённому потолку. — Зачем он сбежал?       Тут кондуктор уже не скрывал раздражения: «Как «зачем»? Чтобы помочь своему хозяину Волан-де-морту восстать из мёртвых и отомстить тем, кто причастен к его смерти».       «О, нет, — подумала Гарри, мысленно хлопнув себя по лицу. — Только не это! Мало того, что я теперь изгой в волшебном мире, так теперь за мной будет охотиться кровожадный убийца?!».       — Ну, не буду тебе мешать. — Кондуктор встал и радостно, словно они не говорили про кровожадного убийцу. — Отдыхай. Я разбужу, как мы приедем. Кстати, куда тебе?       Девочка нахмурилась и посмотрела на Буклю. Та ухнула и подмигнула, словно намекая, куда они могут поехать. И Гарри вспомнила более или менее безопасное убежище, хотя бы на время.       — В Лондон, в паб «Дырявый котёл».       Парниша кивнул и удалился в кабину водителя. А Гарри осталась наедине со своими нерадужными мыслями. Ночной Рыцарь мчал в Лондон, в паб «Дырявый котёл». Девочка, сбежавшая из реальности и покинувшая светлую сторону, сидела на жёсткой кровати и думала о том, как на самом деле опасен человек с чёрной фамилией и как тяжело ей будет совсем одной.

***

      Какого было удивление Гарри, когда она увидела у дверей паба хорошо одетого мужчину, встречающего её. Как она поняла, что встречают именно её? Увидев Гарри, он улыбнулся и зашагал навстречу.        «Всё, меня отследили и поймали, — подумала Гарри и с грустью поставила клетку с Буклей на сундук. — Хоть бы тебя отдали в хорошие руки».       Она думала о Букле, о своём будущем в ужасной тюрьме (обязательно в Азкабане), о друзьях, которые отвернутся от неё, о взрослых, которых она подвела, и всё это за какие-то секунды! А в это время мужчина подошёл к Гарри и пожал ей руку, говоря: «Рад познакомиться с самой Гарриет Поттер!»       — Рады? — не поняла она и обернулась. У кондуктора отвисла челюсть, и он почти орал: «Да это же Министр магии, Корнелиус Фадж, а это… это Гарриет Поттер! Девочка-которая…». Дальше Гарри уже не слышала. — Как это «рады» меня видеть?       Министр сидел в небольшой комнате и смеялся после рассказа напуганной и ничего не понимающей девочки. Седой низкий мужчина казалось, сейчас лопнет от смеха или хотя бы деформируется. Недоумение девочки достигло высшей точки кипения, волнуя юную и беспокоящуюся по пустякам (и не только) душу.       — Дорогая Гарриет, никто не собирается тебя сажать в Азкабан. С чего ты это вообще взяла? Детей не сажают тюрьму, уж тем более за надувание тётушки!       — А как же нарушение правила..?       — Да, ты совершила заклинание в присутствии магглов, но это твои родственники. Бояться тебе нечего. Из Хогвартса за такое тоже не выгоняют.       Улыбка облегчения сама собой расползлась по лицу, а нервное напряжение ненадолго отпустило. Только всё это стало казаться очень странным. Министр магии приехал успокоить обычную девочку из школы? Что-то тут нечисто. Гарри хотела узнать сразу от Министра магии, в чём причина такой опеки, и не связано ли это со сбежавшим Сириусом Блэком. Чисто случайно.       — Что не так? Я же чувствую, что-то изменилось. Почему все слишком добры ко мне? Чего я не знаю?       — Всё хорошо, Гарри, не переживай. — Фадж усадил вскочившую девочку обратно и сел рядом, взяв её за руку. — Никакой опасности нет, все просто добры к тебе, как обычно. Кстати, тебе уже купили учебники и всё необходимое к школе.       Министр улыбнулся и показал рукой на стопку книг на столе, а Гарри в тот момент подумала, что Фадж чересчур перегнул палку в своей доброте. Настолько, что эта самая палка, если бы существовала, конечно, могла бы стать сахарной.       Не получив честного ответа, она вздохнула и принялась искать глазами хоть что-то интересное, но так устала за вечер, что не заметила, как уснула, сидя в кресле в неудобной позе.       Следующие полторы недели перед учёбой прошли тоскливо: Гарри жила в комнатке в пабе и часто оставалась одна. Изредка приходили или Хагрид, или профессор Макгонагалл, или кто-то из старших в семье Уизли. Так она познакомилась со старшим братом Рона, Фреда, Джорджа и Джинни — Чарли Уизли, ненадолго приехавшего в Англию.       Обычно он жил в Румынии и занимался драконоводством, а в этом году после путешествия в Египет, заглянул на неделю домой. Чарли показался Гарри таким же весёлым и добродушным, как близнецы, а ещё прекрасно эрудированным и начитанным. Они провели много часов, говоря о драконах, вампирах, единорогах, проклятиях, защитных чарах и многом другом, о чём девочке давно хотелось поговорить.       Про путешествие обещал рассказать Рон, но вот то, что она уже знала со слов Чарли: мистер Уизли выиграл в «Ежедневном пророке» главный приз, на который вся семья смогла съездить к самому старшему брату, Биллу, который работал в отделении банка Гринготтс. Гарри порадовалась за эту прекрасную семью. Они заслужили такой подарок судьбы, в этом никто не мог сомневаться!       Скоро в бар переехала на пару дней Гермиона, от чего Гарри прыгала почти до потолка. Новость о том, что друзья не отвернулись от неё, а она осталась в волшебном мире не как изгой, продолжала радовать все полторы недели. На денёк заехали и семья Уизли, точнее та её часть, что ходила в школу, и та, что обычно провожала первого сентября с перрона.       За день до отъезда у Гарри случился престранный разговор с мистером Уизли. Пока все завтракали и болтали за большим столом, папа Рона отвёл девочку на разговор, который начался со слов: «Гарри, прошу тебя, поклянись мне». Довольно странная просьба, не находите? У Гарри даже остаток бутерброда встал в горле.       — В чём?       — Поклянись, — настаивал он.       — Я не могу сказать, в чём мне клясться, если я не знаю, о чём речь.       «Не ищи Сириуса Блэка». Будто мантра. Не ищи, не ищи, не ищи. Мысли давили на голову, как стальной обруч, стягивающийся на висках. Мистер Уизли выглядел сурово, взволнованно и так, словно от этой информации зависела чья-то жизнь.       — Зачем мне его искать?       Мистера Уизли отвлекли, и он, уходя, сказал: «Просто не ищи его, и всё».       «Какой же прошлый год был хороший», — вздохнув, подумала Гарри и села, чтобы продолжить завтрак.       Машины из министерства быстро довезли всех до вокзала, дети попрыгали в вагоны и разбежались, как мышки по норкам. Гарри, Гермиона и Рон искали себе пустое купе, заглядывая в каждый. Они приехали довольно поздно, за две минуты до отправления, поэтому в купе и яблоку негде упасть.       — Зайдём туда? — спросила Гермиона. — Это последнее купе в поезде.       Ребята зашли и тут же увидели у окна силуэт, укутанный в пальто.       — Кто это? — спросил Рон, кивнув в сторону спящего мужчины.       Сидящий выглядел потрепано и уставше. Можно было бы сказать, что ему не больше тридцати, но лёгкая седина в светло-каштановых волосах сбивала с истинного возраста. Его одежда, вся в заплатках, коричнево-бежевых тонов смотрелась уныло на фоне яркого купе, в котором сидел...       — Профессор Р. Люпин, — быстро сказала Гермиона, едва взглянув на сидящего.       — Откуда..?       Рон всегда поражался сообразительность его подруг, особенно то, как быстро они находили неочевидные факты и подтверждали их вполне очевидными явлениями или вещами.       — Чемодан, — коротко кивнула Гарри на верхнюю полку. — Но как ты поняла, что он профессор?       — А кто ещё? — удивлённо спросила подруга.       Гермиона несильно изменилась с тех пор, как Гарри познакомилась с ней. За два года девочка вытянулась и стала выше на полголовы, лицо приобрело менее округлые черты, а вот копна тёмных волос, словно большое гнездо, и искрящиеся карие глаза так и не изменились, что только радовало.       — Профессора не ездят с учениками в одном поезде, — заметила Гарри и убрала сумку под стол.       — На это у меня нет ответа, я не пророк и не гадалка. — Гермиона почти закатила глаза и отдала свою сумку Рону.       — А вдруг? — отшутился Рон, коротко хихикнув.       Рон же сильно изменился: он вытянулся, стал выше девочек на добрые полторы головы, ещё больше (если это было возможно) покрылся веснушками и немного отрастил волосы. На самом деле его причёска напоминала небрежно собранное сено.       Гарри повела бровями, но сдержалась и, чтобы не зарядить другу подзатыльник, спросила: «Где Джинни?»       Они познакомились прошлым летом, когда Джинни в первый раз попала на платформу девять и три четверти. Девочка с удивлёнными голубыми глазами, с веснушками на носу и длинными солнечными волосами так удивилась, увидев Гарри, что потеряла дар речи.       — С Фредом и Джорджем, — в унисон сказали Рон и Гермиона, а у Гарри в груди что-то приятно кольнуло.       — Ладно, если профессор не будет подслушивать… — Гарри выглянула из купе, оглянулась и закрыла дверь. — Надо поговорить.       И Гарри вывалила на друзей все свои мысли: о Волан-де-морте, о своем побеге, о том, что её стали чересчур опекать, о Сириусе Блэке, зачем-то сбежавшем из Азкабана. Рон постоянно перебивал рассказ словами: «Гермиона, убери своего бешеного кота от моей крысы!»       В этом году у Рона и Гермионы появились новые питомцы: крыса и кот. Крыса досталась Рону от брата Перси, а тому от Чарли. Гарри мысленно продолжала эту цепочку до тридцатого колена, как бы передавали фамильные украшения. У Гермионы появился большой рыжий кот, смышленый и почему-то ненавидящий крысу Рона.       Не смея больше перебивать друзей, Гарри погрузилась в чтение «Гордости и предубеждения», изредка поглядывая на загадочного соседа напротив, укутавшегося в пальто. Вдруг резко поезд остановился и качнулся, от чего ребята попадали с сидений.       Резко стало холодно. Поезд замолк, никого не слышно. И только кровь в ушах бежала громче и быстрее обычного. Изо рта пошёл пар.       — Что случилось? — Гарри выглянула в коридор и увидела нечто.       Бесформенный балахон плыл на неё, словно загипнотизировав. Парализуя, он медленно приблизился, и у Гарри будто всю радость, все краски выкачали из мира. Вокруг всё серое, тусклое. Липкий холод. Воздух не заталкивался в лёгкие. Гарри попыталась достать палочку, когда услышала, что кто-то закричал, но…       Очнулась она уже на кушетке. Рядом сидел проснувшийся мужчина, предположительно профессор Р. Люпин, и разговаривал с Гермионой. Рона в купе не было.       — Что случилось? — снова спросила Гарри и попыталась встать. Ей сразу помешали.       — Лежи, — сказал профессор и протянул шоколад. Девочка послушно взяла и повертела в руках, с немым вопросом уставившись на Люпина. — Поможет от дементоров. Съешь и полегчает.       Гарри послушно откусила дольку.       — Что это за штука была? — Девочка ещё не совсем понимала, что происходит. Что с ней случилось? Почему она оказалась на кушетке и почему проснулся Люпин?       — Дементор — страж Азкабана, они ищут Сириуса Блэка. — Профессор вышел в коридор и напоследок сказал: «Отдыхай, ты сильно истощена после встречи с ним».       Гермиона что-то лепетала про самочувствие, страх, дементоров, а у Гарри из головы не выходили печальные, но добрые глаза профессора.

***

      Учёба началась быстро, словно Гарри заснула и очнулась в новом, совершенно ином мире. О Сириусе Блэке слышалось у каждого угла, голова шла кругом и от взглядов со стороны, и от мысли, что рядом бродит Блэк или дементор. Для девочки стали открытием такие существа: она даже не слышала о них, ровно как и об Азкабане.       Хуже, чем в Азкабане, стало на уроках профессора Снейпа. Он злился, как поняла Гарри, на профессора Люпина, но причину она не уловила. Хотя, и профессора Снейпа можно понять. Однако, не зная объективной причины, она ничего не могла понять и как-то оправдать его.       Новыми предметами в расписании Гарри оказались Уход за магическими существами и Прорицание. Первый выбрала потому, что его, возможно, будет вести Хагрид и зверюшки близки к Защите от Тёмных Искусств; второй выбран больше коллективно, а точнее Роном (ей больше приглянулись Древние Руны). Девочки не хотели оставлять друга одного, поэтому предложили ему выбрать. Несложно догадаться, что интересовало мальчика больше всего.       «Это несложно и жутко интересно», — сказал однажды Рон, увидев в книжной лавке книгу о прорицании. Интерес подтверждался количеством книг по данной тематике: у не читающего Рона их оказалось семь штук! Кстати говоря, последние две подарили на прошлое Рождество его подруги.       Прорицание вела профессор Трелони. Женщина-стрекоза с огромными глазами и очками с толстыми линзами. В комнате с дурманящими благовониями и стеклянными сферами для предсказаний она выглядела органично: загадочно и томно. Пустые гладкие сферы пускали блики от падающего из окна света и ослепляли каждый раз, когда была хорошая погода.       В тот день, когда чуть не лопнуло терпение Гарри, они уже закончили гадать на чаинках и приступили к гаданию на кофейной гуще. Словосочетание «кофейная гуща» не внушала ничего хорошего, поэтому к новым заданиям скептически отнеслись Гермиона и Гарри, Рон же сидел довольный и листал учебник. Гермиона, которая словно взялась из ниоткуда, наклонилась к уху Гарри и зашептала: «Тебе не кажется это всё… — Она многозначительно обвела рукой тесный и душный класс. — Перебором?»       — Кажется, — честно ответила Гарри и сильно испугалась, когда, обернувшись, увидела возле их столика профессора Трелони.       — Можно посмотреть, что у Вас, деточка? — протянула потусторонним голосом профессор и взяла чашку. Её глаза стали ещё больше от ужаса, и она чуть не уронила «сосуд для гущи». — О, моя милая, бедная девочка! У вас Грим!       Гарри нахмурилась и посмотрела на Рона. Он выглядел ещё хуже: побелев, друг судорожно листал учебник и искал что-то, а когда нашёл, зачитал: «… зловещий чёрный пёс, привидение, предвестник смерти. Каждый, кто увидит Грима, на следующий день умрёт…».       И тут перед глазами всплыло существо в кустах, чёрное, похожее на собаку, с горящими адским пламенем глазами. Девочка с ужасом посмотрела на Гермиону, оцепенев. Как сказать в целом классе, что это правда? Она видела этого Грима, она умрёт!       И тут включился разум. «На следующий день умрёт». С того дня прошло две с половиной недели. И в голове что-то щёлкнуло. Руки моментально сжались в кулаки, брови нахмурились. Гарри показалось, что её пытаются разыграть довольно жестоким способом.       — Такого быть не может, — довольно грубо сказала Гарри и забрала чашку обратно, заглянув в неё. — Я не вижу тут никакой собаки, тем более Грима. Это… — Она покрутила кофейную гущу, успокаиваясь. — Бабочка! Уверена, ничего плохого этот символ не значит.       Чтобы не было никаких сомнений, она забрала учебник у Рона и нашла страницу, на которой говорилось о бабочке, зачитав отрывок вслух: «Вы почувствуете, что на вас влияет персона, которая на много лет старше. Бабочка предсказывает знаковые и интригующие события, которые раскрасят ещё больше вашу счастливую жизнь».       — Почему бабочка? — спросила Гермиона после урока, заталкивая в сумку, которая вот-вот лопнет от книг, ещё один учебник.       — Первое, что пришло в голову, — призналась Гарри.       Рон опешил, в шоке присев обратно в безразмерный пуф.       — То есть ты её там не видела? Трелони права, там Грим!       Девочки переглянулись. В последнее время мнительность и доверчивость Рона перешла все мыслимые и немыслимые границы: он чересчур доверял предсказаниям и журналам, что было несвойственно ему. Гермиона подозревала, что Рона покусала Лаванда Браун или ещё какая-нибудь глупенькая девчушка.       — Ты превращаешься в девочку, Рон. Не паникуй, твоя ненаглядная — обычная шарлатанка.       Ещё Рон стал болезненнее реагировать на критику и сильно обижался, если подруги не разделяли его интересов.       — А вдруг нет? Вдруг у неё правда есть дар?       Гермиона только закатила глаза и недовольно хмыкнула. «Жертва необразованности», — послышалось что-то похожее на это голосом, подозрительно смахивающим на голос Гермионы.       Девочки оказались правы насчёт мужчины в купе: профессор Люпин и правда стал новым преподавателем по Защите от Тёмных Искусств, что сильно обрадовало Гарри. Он показался ей человеком, которому можно доверить как минимум свою голову и её наполнение новыми знаниями. Благодаря нему она узнала о дементорах. Он смог их прогнать тогда и дал дельный совет с шоколадом. Профессор явно разбирался в том, что собирался преподавать.       На его уроки Гарри всегда летела, желая поскорее услышать что-то новое или увидеть кого-то необычного. Самым запоминающимся был урок, на котором они узнали о боггартах. Профессор смог найти одного в старом шкафу в учительской, поэтому занятие проходило там. Боггартом оказалось существо, не имеющее настоящего обличия. Его облик менялся в зависимости о того, кто перед ним стоял и какой самый большой страх у этого человека.       Перспектива на практике увидеть, чего ты боишься больше всего, заинтриговала многих, если не сказать всех. Гарри и Рон стояли и обсуждали, что они могут больше всего бояться. Только Гермионы не было видно, неужели она опоздала на урок? К Люпину? Да не может быть! Наверняка долго пробиралась через толпу однокурсников.       — Уверен, эта штука превратится в паука. Ничего и никого я не боюсь настолько сильно! — сказал Рон, оглядываясь. Тоже искал Гермиону.       — А я не знаю, что увижу. — Гарри долго думала, чего она могла бояться. Чего? Кого? Адского пса, которого она видела летом? Волан-де-морта? Дементоров? От последних кровь стыла в жилах лишь от одной мысли! Если ей попадётся дементор, Гарри оцепенеет или завизжит, что будет хуже всего.       — Может быть того, Кого-нельзя-называть?       Гарри и Рон дернулись и обернулись. Гермиона словно всегда тут и стояла, хотя выглядела уставшей. Она появилась будто из-под земли!       — Давно ты здесь? — недовольно спросил Рон, оглушённый её громкими словами и пытающийся достать до барабанной перепонки пальцем.       — Да. Болтала с Парвати, отошла.       Природа страха. Какова она? Откуда берётся страх и как с ним бороться? Всё новые и новые вопросы посещали думающую голову, пока не начался урок. Профессор Люпин всех поприветствовал и, как обычно, начал с небольшого разъяснения: кто такие боггарты, как с ними бороться и кому не стоит с ними встречаться в одиночку. Тогда все быстро перешли к практике. Всем не терпелось попробовать себя в роли защитника или героя, победившего боггарта, а заодно и свой главный страх.       Какой самый большой страх у Гарри? Она так и не могла понять. Волан-де-морт? Собака с Тисовой улицы? Дементор? Гарри не понимала саму себя, почему она не боялась Волан-де-морта? Этот человек попытался её убить, и не раз ещё попытается. Почему нет никакого страха?       Ответ был очевиден и прост настолько, что Гарри чуть не ударила себя по лбу: с Волан-де-мортом она не сталкивалась один на один. Во всей его мощи, в полной форме. Лицом к лицу со страхом. Собаку (или Грима) она испугалась, потому что была одна и расстроена, дементора — потому что само существо ужасно страшное. Значит…       — Это будет дементор, — шепнула она стоящей позади Гермионе. Та кивнула и подтолкнула Гарри вперёд. Оказавшись перед будущим воплощением страха, она уже приготовила палочку, чтобы крикнуть «Ридикулус», но тут перед ней возникла спина профессора Люпина.       Гарри посмотрела на его затылок и подумала, что у этого профессора точно нет Волан-де-морта на затылке. От вельветового песочного цвета костюма пахло корицей и травами. Рука Люпина взлетела вверх, тут Гарри заметила, что на кисти у него много бледных шрамов. В этот же момент на месте образовался серебряный диск. Профессор сдержанно сказал «Ридикулус», и диск превратился в сдувающийся шарик, а облетев всю комнату, хлопнулся в шкаф.       — Простите, но на сегодня всё, — развёл руками Люпин и по-дружески положил руку на плечо Гарри. — В следующий раз продолжим с теми, кто не успел. И да, как договаривались, с вас эссе на свитке. Хорошего дня!       Сердце пропустило удар, когда профессор убрал руку с её плеча и слегка виновато улыбнулся.       — А где Гермиона? — спросил Рон, оглянувшись у лестницы. Их подруги и правда нигде не было, хотя она шла рядом и что-то говорила, как казалось, про боггарта. Гарри была немного не здесь, поэтому не заметила резко замолчавшую подругу.       — Может, вернулась в класс? — предположила Гарри, и они вернулись обратно к дверям, встретившись там с профессором Люпином.       — Профессор, извините, Вы не видели Гермиону Грейнджер? — спросил Рон у Люпина. Тот отрицательно покачал головой, но тут его взгляд скользнул за плечо, и он сказал: «Так вон же она».       Ребята развернулись, и увидели запыхавшуюся Гермиону, бежавшую к ним навстречу.       — Ты где была? Мы тебя потеряли, — сказал Рон, помогая подруге засунуть учебник по Защите от Тёмных Искусств в сумку.       Главная умница школы стало часто и резко пропадать. Сначала Гарри подумала, что ей просто кажется, но когда это стало регулярно и практически нормально, она задумалась: а не замешана случаем здесь магия? И зачем Гермионе такие странные манипуляции? Куда она пропадает? Как? Что делает? Но ответы не поспешили появиться, они были слишком неочевидны, а спрашивать на прямую Гарри не хотела. Если Гермиона не хочет говорить, значит это большая тайна. Иначе она бы всё-всё рассказала подруге.       — Так, отошла, — махнула Гермиона рукой и пошла к лестницам, опережая друзей.       — Ты иди, я догоню, — сказала Гарри Рону и скоро осталась одна с профессором Люпином.       — Какой-то вопрос возник на уроке? — спросил он, закрывая класс ключом и заклинанием.       Всё резко вылетело у неё из головы. Щёки запылали, а глаза уставились в пол.       — Хотела сказать: «Спасибо за урок», — пробубнила девочка и уставилась на профессора.       Люпин улыбнулся. Он выглядел устало, но казалось, что он устал от работы, которая ему нравилась. Таких людей, как он, она называла «уютными»: с ними тепло, с ними хорошо, с ними… как дома. На кухне с чашкой чая и с задушевным разговором. Как же этого хотелось, просто душевно поговорить, излить то, что осело за последнее время.       — Почему Вы не дали мне побороть боггарта?       Учитель развернулся к девочке и совершенно просто, не утаивая и не придумывая что-то другое, честно сказал:       — Я подумал, что появление в учительской Волан-де-морта, — тут Гарри пораженно уставилась на профессора Люпина, потому что мало кто называет тёмного волшебника полным именем, — было бы неуместно. Ты так не думаешь?       — Знаете… Я думала о Волан-де-морте, но… Мне показалось, что я боюсь кое-что другое. — Люпин выдержал паузу, чтобы услышать, кто или что же страшнее Волан-де-морта. — Дементоры. Они такие… жуткие.       — То есть ты боишься сам страх? Интересно.       Гарри запнулась, не зная, говорить или нет. Ей так хотелось узнать, как профессор смог отогнать этих неприятных существ. И если вдруг это не так сложно, может она тоже научится? Ей так хотелось научиться постоять за себя. Надоело чувствовать себя маленькой и беспомощной. Особенно сейчас, когда все резко решили опекать её из-за Сириуса Блэка.       — Мне сказали, Вы прогнали его. А можете… меня научить?       Люпин задумался. Возможно, для него это становилось накладным: индивидуальные занятия могли не входить в планы, а тут Гарри свалилась, как снег на голову. Уставший человек, к которому на дополнительные занятия пытается напроситься девочка. И почему у него Гарри не вызывает раздражения?       «Возможно, я слишком плохо о себе думаю», — пронеслось у неё в голове, когда она смотрела огромными глазами на учителя.       — Я поговорю с профессором Дамблдором. Думаю, он не будет против.       Лицо Гарри засияло от радости.       — А что мы будем изучать дальше?       Болтать и болтать. Любой повод для разговора. Лишь бы они не переставали говорить.

***

      Месяц за месяцем цеплялся, как репейник за ткань, оставляя неприятные затяжки на жизни. Нервное напряжение, сковывающее скулы и шею, держало в тонусе, но не совсем в том, в каком нужно. Гарри стала чаще хмуриться, дёргаться, оглядываться. Так прошла треть учебного года. Эмоциональное истощение рядом с дементорами дало свои плоды: девочка выглядела бледнее обычного, раньше красивые зелёные живые глаза впали, образовав синяки, лицо осунулось, тонкие плечи стали болезненно острыми.       — Гарри, пожалуйста, пойдём в столовую, — молила Гермиона уже в который раз, а Рон почти тащил силой вниз.       — Мне кусок в горло не лезет, — отмахивалась она и читала «Ромео и Джульетту», захваченная сюжетом.       Единственное, что хотелось — отвлечься от гнетущей обстановки, от неприятного негатива, засевшего в морщинке между бровей. Поэтому за осень и часть зимы Гарри прочитала много художественной литературы магглов: «Этюд в багровых тонах», «Гамлет», «Король Лир», «Том Сойер». Дочитывая «Ромео и Джульетту», она думала, что бы прочитать ещё и как не уснуть на сегодняшних уроках.       Рон всё-таки сумел проводить Гарри в Большой зал и пододвинуть ей тарелку с картофельным пирогом. Когда даже вид еды не помог, Гермиона решила воспользоваться хитрым и запрещённых ходом.       — Гарри, а ты не думала узнать, кто такой Сириус Блэк на самом деле?       Девочка дёрнулась, и пьеса чуть не полетела в тарелку. На трио стали оборачиваться сидящие с ними рядом гриффиндорцы.       — Ну зачем ты так? — разозлился Рон и протянул Гарри салфетки, чтобы та вытерла книгу.       — На самом деле, — Гермиона принялась копаться в сумке, пытаясь что-то достать, и вытащила свиток, порвав немного и без того трещавшую по швам сумку. — Я кое-что нашла.       Гарри не смогла сдержать любопытства и отложила книгу, заложив в неё салфетку в качестве закладки. Гермиона нашла упоминание Сириуса Блэка в чистокровной семье Блэков, некоторые члены которой стали Пожирателями Смерти: Беллатриса Лестрендж (в девичестве Блэк, двоюродная сестра Сириуса Блэка) и Регулус Блэк (родной брат Сириуса Блэка). Он учился в Хогвартсе на факультете Гриффиндор и неплохо его закончил. А спустя время его нашли блуждающим по улице в безумном состоянии после убийства магглов и волшебника.       — Он учился на Гриффиндоре? — переспросила Гарри. — А в какое время?       Гермиона пробежалась глазами по свитку и сказала, что где-то с 1971 по 1978 года. Гарри прикинула, когда это было, и поняла, что это время совпадает со временем, когда учились её родители.       — Вдруг они знали друг друга?       — Наверняка знали, они учились на одном факультете. — Девочка задумалась, нахмурившись. — Что ты ещё нашла?       Гермиона пожала плечами, да так, что качнулись волосы, и протянула свиток подруге со словами: «Оставь себе, вдруг пригодится».        «Почему вдруг он стал злым? Почему убил двенадцать несчастных магглов? И кто этот волшебник, которого он убил? Было же что-то, что стало отправной точкой в его перемене». Теперь «Ромео и Джульетта» лежала названием вниз, а картофельный пирог будто сам запрыгивал в рот. Такие рассуждения растормошили Гарри, и она стала меньше походить на собственную тень.

***

      Первый матч гриффиндорцев в этом году отодвинули с осени на зиму из-за плохого самочувствия половины команды: многие переживали, что Сириус Блэк дотянется до них длинными ручищами с огромными когтищами и вонзит в них свои острые зубищи, словно он вампир. Надо сказать, когда Гарри стала больше думать о всей ситуации в целом и пыталась разобраться, ей стало лучше. Теперь она не боялась мести или внезапного проникновения, которое, кстати, уже случилось в конце октября — начале ноября.       На двенадцатую годовщину смерти родителей в школу, как утверждали многие портреты и приведения, пробрался сам Сириус Блэк. Всех учеников срочно вывели из своих спален и положили в Большом зале, оборудовав его спальными мешками, словно очень большая группа уснула в походе на полянке. Наверху больше не плавали свечи, освещающие зал в тёмное время суток, и поэтому было видно звёздное небо. Оно отражалось в глазах каждого ученика, который долго не мог уснуть и уже не мог разговаривать с друзьями. Мысли при такой красоте уплывали далеко-далеко, и их полёт не в силах был никто остановить.       В этот же вечер Гарри услышала, правда случайно, часть разговора профессора Дамблдора и профессора Снейпа. Последний намекал, и девочка почти разозлилась на него за эти слова, что профессор Люпин причастен к проникновению Блэка в замок. Профессор Дамблдор скептично хмыкал и опровергал все домыслы и догадки подозревающего профессора зельеварения.       — Но Вы же знаете, что связывало этих двоих, господин директор, — шипел профессор Снейп, остановившись около Гарри. Девочке пришлось притвориться, что она спит.       — Мне не хуже Вашего известно, Северус. Ни один профессор и ученик не стал бы и не станет помогать Сириусу Блэку, в этом у меня нет сомнений. Я больше волнуюсь за то, что профессор Люпин может оказаться следующим после Питера Петтигрю.        «О какой связи говорил профессор Снейп? Кто такой Питер Петтигрю? Неужели это тот волшебник, которого убил Блэк? И почему профессор Люпин может оказаться следующим?» — подумала Гарри, надевая форму для игры в квиддич.       Сегодня она была сильно рассеяна и боялась, что быстро проиграет на поле, хотя они и играли с пуффендуйцами. Ловец их команды, пятикурсник Седрик Диггори, был ловким, хоть и значительно крупнее Гарри. Оливер говорил, что преимущество их ловца в том, что Гарри меньше, поэтому быстрее будет выходить из пике, долетать до нужной цели и пролетать туда, куда со своими габаритами не сунется Диггори.        «Надо будет поговорить с профессором Люпином, вот и всё», — пронеслось у Гарри в голове, и тут же над ухом просвистело. Начался матч.       Погода была отвратительная. Хоть Джордж сказал: «Да я в такую погоду загорал», это сделать было бы очень сложно. Солнца нет. Снег, граничащий с дождем, летел в лицо и пытался сбить с курса Гарри. Теперь её вес играл против неё: она хуже сопротивляется ветру и порывам снега. В очках ничего не видно, всё мутное и нечёткое, без них — тоже. Надо было как-то решить это, иначе они проиграют на первых же десяти минутах.       Гарри отлетела от основных действий и достала палочку. Седрик подумал, что она увидела снитч, и полетел за ней. Девочка заколдовала очки так, чтобы от них отскакивала вода, и надела обратно. Всё заливало водой, кроме глаз.       «Отлично», — подумала она и убрала палочку в крепление на ноге.       Седрик сидел на метле как влитой. Его каштановые волосы, ставшие ещё темнее от воды и снега, растрепались на ветру, а на одной стороне щеки словно образовался иней. Даже в такой обстановке он был очень красив. Многие девочки с младших курсов бегали за ним, даже старшие заглядывались, настолько он был привлекателен. Говорили, что он встречается с ловцом когтевранцев, Чжоу Чанг, но Гарри не вдавалась в подробности.       В двадцати метрах слева что-то сверкнуло. Гарри быстро наклонила метлу и полетела туда, где, как ей показалось, что-то блеснуло. Маленький золотой предмет юркнул в дыру под трибуной, и девочка устремилась туда. Облетая аккуратно балки, Гарри не выпускала из вида снитч. Раздался крик. Она повернула голову и вылетела из под трибун из-за порыва ветра, чуть не упав на землю. Снитч потерян.       — Да что ж это такое, — в сердцах крикнула она. Оглядевшись, она увидела над головой летающих охотников и загонщиков, бладжеры и квоффл. Снитча, как и Седрика, не видно.       Тут резко стало холодно. Всё тело сковали мурашки и дрожь, от которого тряслась даже метла. Этот леденящий ужас. Она узнала его. Повернула голову вправо. Она увидела существо с чёрной шерстью и горящими глазами. Грим! Повернула голову налево. Дементоры скопились внизу. Вот откуда леденящий ужас. Раздался женский крик.       «Ну всё, теперь я точно умру!» — подумала Гарри, чувствуя, как теряет сознание.       Очнулась она уже в лазарете, в окружении команды. Ребята стояли мокрые и грязные с красными ушами, носами и щеками. Рядом сидели Рон и Гермиона, сухие, но их щёки слегка порозовели от холода.       — Что случилось? — спросила Гарри и попыталась встать, но не смогла. Дикая боль прострелила все кости. — Я упала, да?       — Да, неважно выглядишь, — сказал Рон, почесав затылок.       — Так ты пойди и прыгни с Астрономической башни, — толкнул брата Фред.       — На блин будешь похож, — закончил Джордж и посмотрел на Гарри. В его лице ощущалось сильное беспокойство и напряжение. Девочка попыталась улыбнуться и махнуть рукой.       — Да ладно вам, вторая встреча с дементорами, и снова успешная, — пошутила Гарри и закрыла глаза. — Мы проиграли, да?       В лазарете повисла тяжёлая тишина. Значит, проиграли.       — А где моя метла?       Тишина не рассеялась. Дрогнувшим голосом Гермиона сказала: «Ты, когда падала, свалилась с метлы. А та… угодила в Гремучую иву. В общем, вот». На колени легко что-то лёгкое и мелкое. Гарри открыла глаза и увидела вместо своей красивенькой метлы, которую ей подарила профессор Макгонагалл на первом курсе, гору щепок на ткани. Она провела рукой по щепкам и взяла одну.       — Тут и дураку понятно, её не починить, — с тоской сказал Рон.       В тот же вечер на тумбочке появилось три веточки лилии с запиской: «Скорейшего выздоровления! P.s. Очень жаль Вашу метлу».       Выписавшись из лазарета через неделю, Гарри обнаружила, что слизеринцы часто оборачиваются на неё и хихикают, натягивая капюшон и низко укая. Когда она спросила у Гермионы и Роны, что это значит, Рон сильно нахмурился и отвесил нелестный комплимент Драко. Больше девочка не спрашивала и почти не обращала на это внимание.       Вспомнив о разговоре с профессором Люпином ещё осенью, Гарри решила спросить ещё раз, потому что и он, и она забыли про это спустя какое-то время. Профессор уже более активно согласился и даже назначил день, когда они смогут позаниматься.       Когда Гарри зашла в класс, она удивилась, как сильно преобразился класс. Убраны парты к окнам, расчищено пространство, и появилось небольшое возвышение с винтовой лестницей вверх. С лестницы спустился профессор и пригласил девочку зайти. Вокруг возвышения стояли горящие подсвечники, а пламя свечей, похожих на кору дерева, качнулось от закрывающейся двери.       У профессора в руке был дымящийся кубок с напитком, который он отпивал маленькими глотками и каждый раз морщился. Гарри показалось, что Люпин не горел желанием это пить. Через силу, понемногу, так принимают неприятные на вкус лекарства, которые необходимо выпить.       — Профессор Люпин?       — Лили… Гарри, — он поправил себя, смущённо опустив взгляд.       Гарри улыбнулась. Возможно, профессор знал маму или хорошо с ней общался, а теперь, когда видит её, сильно скучает или вспоминает её. Она — неизбежное воспоминание, её спутники — родители, живущие в её внешности и характере. Люди, которые по ним скучают, всегда будут видеть в ней их, но не её. С одной стороны это казалось правильным, ведь все мы — часть нашей семьи и её отражение, но с другой…       — Не волнуйтесь, меня часто называют именем мамы. Я на неё похожа.       — Да, не то слово.       Ей становилось обидно, что она никогда не станет другим человеком, отдельным от своего прошлого, так тесно связанного с её погибшими родителями. Всегда, когда будут слышать имя Гарриет Поттер, люди будут вспоминать, что это та девочка-которая-выжила, это у неё умерли прекрасные родители, это она остановила Волан-де-морта, сама того не подозревая. Это, возможно, она остановит его. Или не остановит.       О ком она ещё довольно часто думала, так это о приятном и печальном профессоре, который иногда становился болезненным и сильнее обычного уставшим. Ей так хотелось подбодрить его хорошим словом, выразить свою признательность и беспокойство.       — Вы знаете, я давно хотела сказать… — девочка прокашлялась. — В школе существует легенда о том, что должность профессора Защиты от Тёмных Искусств проклята. Ни один человек не смог удержаться на этом месте дольше одного года. Я говорю Вам, потому что не хочу, чтобы в конце года Вы ушли. Вы — прекрасный преподаватель, лучший за мои три года в Хогвартсе.       — Можешь не беспокоиться. — Люпин улыбнулся, тронутый заботой девочки. — Профессор Дамблдор решил эту проблему.       — Как? — глаза Гарри стали ещё больше в стёклах очков.       Люпин многозначительно промолчал и начал объяснять ход их новых занятий.

***

      В гостиной много народа. Обычно так много только в выходной день после обеда, а тут — учебный день, вечер. Ребята столпились возле стола у окна и о чём-то довольно громко переговаривались. Гарри зашла после занятия с профессором Люпином и её тут же под руку схватил Рон и потянул к столу со словами: «Нет, ты видела? Ты видела?»       — Да что я видела, Рон? — спросила Гарри и тут же опешила, увидев то, на что уставилась вся гостиная гриффиндора. Там лежала новенькая красивая метла. На ручке записка: «Гарриет Поттер».       — Мне кажется, это может быть нехорошим знаком, — сказала Гермиона, отведя подругу подальше от радостных гриффиндорцев.       — Ты думаешь, это может быть от Блэка? — удивилась Гарри.       — Вполне.       — Но зачем ему дарить мне… подарок?       — Он может быть заколдован. Злые чары. И всё в таком духе.       Гермиона волновалась, это понятно, но вдруг Рон прав, и это простая обычная метла? С другой стороны, лучше же проверить лишний раз, чем получить множество проблем, не обратив на это внимание. Поэтому Гарри приняла решение сначала отнести метлу профессору Макгонагалл на проверку.       — А ты дашь покататься? — шёл рядом Симус, заглядывая в глаза девочке.       У её однокурсников метлы вызвала щенячий восторг. Это же новая модель, её ещё нигде не продают! Да и сама Гарри очень обрадовалась, увидев такой дорогой подарок. Сердце кровью обливалось от одной только мысли, что надо расстаться с ней на какое-то время, но так будет правильно.       — Как ты можешь, Гарри? Отдать новенькую метлу! Макгонагалл! Она же её разберёт и не соберёт обратно!       Рядом остался только сильно возмущающийся Рон. Она вполне его понимала, но здравый смысл взял верх.       — Ты сомневаешься в профессоре? — удивилась Гарри, нахмурившись. Рон насупился и скрестил руки на груди.       — Я боюсь, что она не успеет всё проверить к матчу. И мы проиграем. Из-за этой чёртовой метлы.       — Не переживай, к следующему матчу она будет проверена. А пока я полетаю на школьных чистомётах.       Рон насупился. Гарри знала, что он тоже мечтал играть в команде по квиддичу, но его ни разу не брали даже на пробные вступительные испытания. Ей было очень обидно, что друг завидовал ей. Она так хотела ему помочь, но не знала как. Друг ушёл, не удостоив Гарри ответом. Отдав метлу профессору, она почувствовала спокойствие и уверенность: да, всё сделано правильно.       Возвращалась в гостиную девочка в печальном расположении духа. Но тут её перехватили близнецы и завели в укромный закуток, чтобы поговорить.       — И вы туда же? Я в последний раз говорю: метлу надо проверить, я не знаю, от кого она, вдруг эта штука меня прикончит в следующем матче.       Парни переглянулись и рассмеялись.       — Тише, не кипятись, чайник, — потрепал девочку по голове Джордж, а Фред кольнул её в бок. — Мы не собирались тебя донимать метлой. Ты всё правильно сделала.       — Тогда к чему такая… — Она обвела рукой полутёмный антураж. — Секретность?       — А вот к чему, — сказал Джордж и достал из сумки пергамент. — Мы решили заранее подарить тебе подарок на Рождество.       — А то вдруг ты с нами не поедешь, — погрозил ей пальчиком Фред.       — Куда?       Фред шлёпнул себя по лбу, видимо забыл, что поездка куда-то — сюрприз.       — Неважно, — отмахнулся Джордж и принялся показывать свойства нового подарка Гарри.       Если к этому пустому пергаменту приложить палочку и сказать «Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!», откроется настоящий кладезь магии и волшебства! Можно видеть, кто ходит по замку и где. Сейчас они видели, как профессор Дамблдор расхаживал у себя в кабинете. Как профессор Снейп сидел в своем классе зельеварения. А если прикоснуться к карте палочкой и сказать: «Шалость удалась!»; карта исчезнет. Лучше подарка и не придумать.       — Правда, возможно, эта карта барахлит, — довольно серьёзно, что для него несвойственно, сказал Джордж. — Мы пару раз видели, как в постели с Роном спит какой-то парниша. Конечно, мы спрашивали у него, кто это, но Рон утверждает, что ни с кем он в одной кровати не спит.       — Как же, как же, а потом мы услышим радостную новость об их помолвке, — пошутил Фред и игриво пустил волну бровями.       — А как его звали? — девочка перевела взгляд обратно на пергамент, похожий на старый и сухой никому не нужный лист.       — Питер Петтигрю.       Гарри нахмурилась. Быть не может. Наверно, и правда карта немного чудит. Хотела поблагодарить ещё раз близнецов, но они словно испарились. Она пожала плечами и уже в приподнятом настроении возвращалась в гостиную, но тут случилась ещё одна встреча, более неожиданная и внезапная.       — Гарри, — окликнул девочку голос в коридоре. Она обернулась и увидела перед собой Седрика Диггори. — Слушай, всё никак не мог найти тебя после того матча. Прости, пожалуйста, что так вышло. Мне ничего не оставалось, как взять снитч.       — Ничего страшного, — отмахнулась Гарри и улыбнулась. В животе что-то перевернулось, а сердце бешено застучало. — Ты должен был закончить игру, иначе вы бы до сих пор летали над полем.       Седрик улыбнулся. Он потрепал её по плечу, напоследок сказав: «Так здорово, что тебе подарили метлу. Я очень рад за тебя!»; и тут же ушёл, скрывшись за поворотом. После этого Гарри долго не могла восстановить нормальное дыхание и сердечный ритм. Она сильно надеялась, что не влюбилась в Диггори. Сильно-сильно надеялась.

***

      В тот же вечер, пока Гарри рассматривала подарок и изучала, кто в такое время где шатается, она увидела нечто странное, о чём говорили близнецы. Питер Петтигрю ходил по замку, словно привидение прошлого. Не раздумывая ни секунды, Гарри спрыгнула с кровати, влетела в тапочки и бесшумно пошла в ту часть замка, где находился Петтигрю, как говорила карта.       Это было в крыле, где находился кабинет профессора Люпина. Гарри шла практически навстречу тому, кого уже много лет считали мёртвым. Вот осталось несколько метров. В тёмном коридоре никого не видно. Вот он, уже близко. Будь он тут, он бы уже смотрел Гарри в глаза. Она подняла взгляд и видела только мерцающий свет от палочки. Питер Петтигрю уже прошёл дальше. Гарри обернулась. Никого нет.       Переводя дыхание, она увидела на карте приближающегося Снейпа. Быстро прошептала «Шалость удалась». Спрятала карту под верх пижамы, закрепив её на резинке штанов. Быстро погасила палочку, шепнув «Нокс». И тут же из-за угла выплыла палочка профессора Снейпа, потом его нос и весь профессор, целиком.       — Так, так. Мисс Поттер. Что Вы тут делаете?       — Я… искала…       Девочка растерялась. Она и не знала, по какой объективно-нормальной причине она могла оказаться в этой части замка. А главное, что здесь делал сам Снейп?       — Не успели ничего придумать? А ну достаньте всё, что у вас есть в карманах.       — Профессор, у меня ничего нет. Только палочка.       Он начал выворачивать карманы Гарри и хлопать её по ногам, совершая самый настоящий обыск.       — Профессор Снейп?       Из-за угла показался профессор Люпин с горящей палочкой. Он выглядел обеспокоенно: видимо, его потревожили голоса — они находились возле кабинета Защиты от Тёмных Искусств.       — Люпин. — Лицо Снейпа слегка перекосило, словно он съел невкусную сливу. — Вы уже выпили тот отвар, который я вам принёс?       Профессор добродушно кивнул.       — Да, ещё раз большое спасибо. Гарри? Ты же шла ко мне?       Растерянная девочка кивнула головой и подошла ближе к профессору, слегка подрагивая. Профессор Снейп в этот вечер сильно напугал её.       — Ты почему ходишь так далеко от гостиной и совсем одна? Ты же помнишь, что за тобой охотится Сириус Блэк?       — Пр-ростит-те, пр-рофессор-р, я не подумала, — заикаясь, сказала Гарри, вцепившись в Люпина похолодевшими руками.       — Тебя так профессор Снейп напугал?       Девочка кивнула. Люпин усадил её в кресло в своей комнате и принялся готовить горячий чай. Гарри на тумбочке заметила дымящийся кубок. Видимо поэтому здесь был Снейп. Он готовит профессору Люпину какую-то оздоровительную настойку. Горячий чай быстро согрел ладони, а Гарри перестала дрожать. Бешеные глаза Снейпа больше не возникали у неё каждый раз, как она моргала.       — Профессор, на самом деле, я хотела вот что спросить. Мне подарили вот это. — Гарри достала карту и протянула её Люпину. — Она мне очень помогла, но я не знаю, вдруг она опасна.       Люпин сразу узнал предмет и тут же нахмурился, отставив свой кубок.       — Кто тебе её подарил? — Он выглядел серьёзно, рассматривая кусок пергамента и расколдовывая его. Когда карта открыла свои секреты, морщинка между бровей залегла глубже и темнее.       — Близнецы Уизли, — честно ответила Гарри.       — Они у меня получат. Словно не знают, что все тебя всячески защищают!       — Они не виноваты, профессор! — Девочка сильно испугалась за друзей. — Ребята хотели меня подбодрить, они не со зла.       — Многие глупые вещи делаются не со зла, а из лучших же побуждений. Удивительно, что они расстались с такой вещью.       — А Вы знаете, что это?       Как ей хотелось узнать, что это за предмет и кто его придумал. Какие умные люди придумали такой интересный и сложный артефакт. Как же хотела Гарри придумать что-то такое. Ей всегда казалось, что для этого нужно иметь примерно столько же желания учиться, сколько у Гермионы, столько же авантюризма, сколько у близнецов, и столько же веры и храбрости, сколько у Рона. Гарри казалось, что она самая обычная девочка, которая ничего не может.       — Ну, как же. — Вздох профессора таил столько печали и нежности, сколько ещё никогда не таил. — И я, и твой отец, и ещё двое наших друзей.       От такого у Гарри глаза на лоб полезли, а очки сползли на кончик носа.       — Расскажите, пожалуйста!       Как оказалось, Карта Мародёров — волшебный артефакт, он даёт возможность увидеть кто и где ходит на территории Хогвартса. Его придумали четыре товарища ещё в школьные годы: Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Ремус Люпин и Питер Петтигрю. Они дружили все школьные годы, были не разлей вода, особенно Джеймс и Сириус. Лучшие друзья. У Сириуса часто бывали проблемы дома, он сбегал и первым делом мчался к другу: он был желанным гостем у Поттеров. Родители Джеймса обожали Сириуса. Они все полностью друг другу доверяли.       Когда настала первая магическая война, Лили и Джеймс на тот момент уже поженились и ждали Гарри. Решено было спрятать их, потому что Волан-де-морт зачем-то их искал. Носителем тайны выбрали, конечно, Сириуса. И в ту ночь, когда Волан-де-морт пал, Сириус предал их дружбу и раскрыл тайну Поттеров, а сам перешёл на сторону тёмных сил. На следующий день, когда уже всё случилось, он, обезумев от поражения своего повелителя, убил двенадцать магглов, а заодно расправился и с их другом, Питером Петтигрю, который пытался помешать Сириусу сбежать. От Питера остался только фрагмент пальца.       — То есть Сириус Блэк — мой крёстный? И он… предал моих родителей? И он предал… Вас?       Люпин молчал. Он стал грустнее обычного. В руках со шрамами уже не дымился кубок с зельем, губы поджаты, словно он сожалел о прожитых годах. Как тяжело пережить столько невзгод и остаться одному, без надёжных и верных друзей. Они погибли, а один оказался предателем. Столько потрясений… Неудивительно, что профессор рано стал седеть.       — Мне так жаль, профессор, мне так жаль!       Она аккуратно обняла его, боясь отпугнуть. У неё искренне болело сердце за этого человека: такого тёплого, душевного, мягкого и прямого. Он всегда был с ней честен, Гарри уверена, что Люпин то и врать не особо умеет. И ещё больнее, что они оба потеряли дорогих людей из-за одного человека.       Через какое-то время она нахмурилась и села рассуждать. Что-то явно не складывалось. Гарри не покидало чувство, словно что-то не так. Словно из пазла выбивалась важная деталь, за счет которой строилась вся картина.       — Вы знаете, мне кажется, тут что-то не так.       — Я рассказал тебе всё, честно и как нам известно, — глухо ответил Люпин, допив зелье из кубка и поморщившись. Гарри в свою очередь залпом допила остывший чай.       — Нет, в Вашей честности я не сомневаюсь. Мне кажется, все заблуждаются. Из того, как Вы описали Сириуса… Нет, я просто не верю, что такое могло случиться.       — Гарри… — Видно, что профессору тяжело говорить и обсуждать такие вещи. — Иногда жизнь нелогична, а люди непредсказуемы. Даже те, кого ты долго знаешь. Даже те, кому ты веришь.       Гарри грустно положила голову на плечо профессору и смахнула слезу с щеки.       — Знаете, вот, что я вспомнила. — Через какое-то время Гарри встала и поставила пустую кружку рядом с пустым кубком. — С Вашей картой что-то не так. Она показывает, что Питер Петтигрю жив и находится в замке.       Люпин нахмурился и встал, чтобы проводить Гарри.       — Быть такого не может… Карта не может ошибаться.        Гарри пожала плечами и, сказав, что она дойдёт сама, пожелала профессору спокойной ночи. На часах была полночь.       Рождество и Новый год Гарри и Гермиона отмечали в семье Рона. Мистер и миссис Уизли любезно пригласили друзей младшего сына к себе домой, возможно, опять же потому, что Сириус Блэк всё ещё на свободе.       У них была довольно большая компания: помимо Гарри, Гермионы, Рона и мистера и миссис Уизли ещё были Фред и Джордж, Джинни, Перси, старше близнецов, но младше Чарли, и сам Чарли, приехавший на каникулы из Румынии.       Гарри любила семью Уизли за их доброту и простоту, граничащую с душевным равновесием. Они никогда особо не суетились, кроме миссис Уизли, которая следила за большим домом, все были весёлые, обожали шутить и никогда не ругались на близнецов за их проделки. Больше всех обожала их Джинни и часто носилась с ними, юркая, как лисичка, и так близко, словно она была их хвостиком. Гарри часто болтала с Чарли, как и почти полгода назад. Рон и Гермиона дискутировали по поводу прорицания (Гермиона надеялась заронить в его сознание здравое зерно сомнения, а Рон пытался переубедить подругу и настаивал, что Трелони — настоящая ясновидящая). Перси важничал, закрываясь в своей комнате и постоянно напоминая всем вокруг, что он работает и ему не надо мешать, даже в период праздников.        «Важная шишка», — говорили про брата Фред и Джордж, когда в очередной раз Перси спускался и с задранным носом что-то искал в бумагах. Гарри и Гермиона только хихикали, а Рон закатывал глаза.       Его сильно раздражал старший брат, бывший староста курса, потом школы, а теперь помощник Министра магии. Конечно, Рон не изъявлял желания ни на какую из этих ролей, но мама часто хвалила старших братьев за подобные достижения, когда сам Рон «только дружил с известной и самой умной девочками». В такие моменты близнецы говорили: «А мы так, просто соседи, зашли чайку попить?»; на что мама, махнув рукой, уходила на кухню. Ребята понимали Рона, но не так сильно переживали: им хватало общества друг друга и розыгрышей, которые они творили в школе.       Закончились праздники, закончилась зима. Всё быстро пролетело, как обычно и бывало. Гарри часто занималась с профессором Люпином, тренируя заклинания патронуса на боггарте, и уже неплохо его освоила. Приближалась весна. Стало теплеть. Сошёл снег. В один из походов в Хогсмид, Гарри снова осталась одна и решила сходить к профессору Люпину. Тот собирался на прогулку вдоль леса и предложил Гарри тоже подышать свежим воздухом. Девочка была только рада.       — Профессор, можно вопрос?       Они уже прошли приличное расстояние. Природа просыпалась после зимней спячки и медленно преображалась. Нервозность немного спала, Гарри успокоилась, стала лучше выглядеть и спать. Её мысли стали витать и стремиться к рассуждениям. Так, у неё возник вопрос.       — Конечно, Гарри.       — Почему людям обязательно ссориться и конфликтовать? Почему, например, чистокровные волшебники считают себя лучше остальных?       В последнее время её сильно тронула эта тема. Конечно, и предыдущие два года Гарри замечала такие настроения, но не углублялась в суть вопроса. Почему? Возможно, конфликты просто вне её понимания, вне её природы. Поэтому она пыталась найти ответы у профессора Люпина, с которым она стала часто заниматься.       — Очень хороший вопрос. — Люпин задумался ненадолго, пропуская Гарри вперёд и помогая ей перепрыгнуть грязь. — Возможно, чистокровные думают, что их «чистая кровь» дает им какие-то магические преимущества.       — А даёт?       — Это не доказано, но и не опровергнуто. Существует, скорее, как живучая легенда. Чистокровные семьи берут свои корни издревле, у каждого рода своя долгая история, переплетающаяся с другими чистокровными родами. Эти семьи, близкие к королям и советникам, были завоевателями. Тогда, очень давно, они накопили свои богатства и укрепили влияние, как раз с помощью браков между семьями, скрепляя союзы.       Гарри нахмурилась. Ей всё казалось таким глупым и нелогичным. Почему в природе человека жестокость и желание кого-то обмануть или обойти? Такие качества вызывали у неё искреннее непонимание и негодование. Она не хотела насилия, она не видела в нём решающего фактора. Гарри не понимала ненависть, нелюбовь, вражду. Что движет этими людьми?       — То есть они до сих пор чувствуют своё превосходство над другими, когда, по большей части, все равны? И за это их не любят другие? Потому что существует негласное правильно «нельзя разбавлять магическую кровь обычной»?       — Ты уловила суть, — кивнул профессор.       Они шли вглубь леса, солнце начинало греть. Ослепляя, оно светило прямо в глаза. Гарри стояла на опушке и жмурилась, как кошка, давно не видевшая света. Люпин стоял поодаль и наблюдал за тем, как блестит редкий, уставший, но готовый к обновлению лес.       — Как глупо, — наконец сказала девочка, мотнув кудрями и случайно коснувшись шрама. — И ужасно, что люди вокруг только и думают, кого бы ненавидеть и не любить.       «Я писала Вам из глубины существа, была перед Вами беззащитна как перед собственной душой».

***

      Весна расцветала. Апрель благоухал и радовал глаз распускающимися цветками ранней сирени. Солнце грело не так, как хотелось бы, но уже можно было ходить в лёгкой мантии. Ребята выбрались прогуляться вечером, прихватив с собой мантию невидимку. Запрет ещё не снят из-за Сириуса Блэка и дементоров, летающих тут как у себя дома.       Рон вынес подышать воздухом свою крысу, а Гермиона всю прогулку фыркала, настолько ей не нравился его домашний питомец. Во время хорошей прогулки крыса укусила Рона за палец и спрыгнула в траву.       — Короста! Стой! Это просто пёс.       Крыса побежала прочь, Рон за ней. А на возвышенности стояло нечто, похожее на собаку с горящими глазами и смоляной шерстью. Оно рычало и смотрело на ребят. Девочки встали, как вкопанные.       — Это Грим, — прошептала Гарри. — Я это же существо видела летом и во время матча по квиддичу зимой. Это опять он!       — Гарри, не волнуйся, — осторожно сказала Гермиона, почти не дыша и смотря в сторону пса. — Это обычная собака.       Благополучно поймав крысу, Рон уже обрадовался, что его Коросту не съест собака, как вдруг пёс, словно из ниоткуда, бросился на Рона, схватив его за ногу и потащив к Гремучей иве. Оцепенение сразу пропало. Девочки побежали за ними. Собака затащила истошно орущего друга под корень Гремучей ивы. Гарри и Гермиона за ними.       Провалившись в дырку, девочки упали на что-то мягкое, вроде сена. Впереди туннель. Звуки раздавались оттуда. Им ничего не оставалось, как идти за Роном. Сердце стучало в горле, а ноги холодели и становились ватными от каждого шага. Гермиона вцепилась в плечо Гарри мёртвой хваткой и не отпускала. Наконец, скоро появилась лестница, слабо освещенная чем-то впереди. Когда они поднялись выше, то поняли, где они.       — Визжащая хижина, — почти одновременно сказали они и продолжили подниматься. Кровавый след вёл на второй этаж. Из комнаты тихо скулила то ли собака, то ли Рон.       Медленно зайдя внутрь, девочки огляделись. Рон лежал в углу, держась за ногу, из которой сочилась кровь.       — Девочки, уходите! — кричал Рон, как только их увидел. — Он здесь! Уходите!       Дверь в на второй этаж захлопнулась, и перед ними стоял, как с плаката, мертвенно бледный и сумасшедший Сириус Блэк, со взъерошенными волосами и худым лицом. Ужасная мысль проскользнула в голове: «Он — анимаг. Он — та самая собака!»       — Ты нас просто так не возьмёшь! — крикнула Гермиона, выставив для защиты палочку.       Гарри быстро сделала то же самое. Мало шансов, что они справятся с человеком, сбежавшим из самой охраняемой тюрьмы, расправившимся с магглами и волшебниками, предавшим своих друзей. Даже несмотря на то, что в обычное время у девочки могли быть сомнения по поводу Сириуса, теперь времени на них не было. Только страх, заставляющий защищать себя и своих друзей.       — Вы мне не нужны, мне нужен он!       Блэк махнул рукой в сторону Рона, и тот побелел ещё больше.       — Я? — в ужасе заорал мальчик.       — Не ты, а твоя крыса.       Гарри смутно начала догадываться. Только ей нужно было начать объяснять, и тогда она бы поняла, что происходит тут. В эту же секунду дверь открылась и на пороге показался запылённый профессор Люпин.       — Что здесь..? — Он увидел Блэка и опустил палочку. — Сириус.       Гермиона и Рон ошалело мотали головами от одного к другому. Они ничего не понимали, а Гарри начала догадываться. Они уже виделись, и Люпин разобрался, что произошло на самом деле. Но вдруг..?       — Ремус! Я нашёл его. Он у мальчишки. Я нашёл его!       — Успокойся, Сириус. Всё хорошо. — Люпин потрепал Блэка по спине и тихим, убаюкивающим голосом разговаривал с другом. — Мы сейчас всё объясним Гарри, и всё разрешится хорошо.       — Профессор? — осторожно позвала его Гарри, но тут её одолело сомнение. Вдруг он в сговоре с Блэком? Вдруг он специально с ней общался, чтобы завоевать доверие, а теперь они оба убьют и её, и Гермиону, и Рона?       — Видишь ли, Гарри… Ты можешь убрать палочку, правда.       Гарри задумалась, немного колеблясь.       — Хорошо, не убирай, если тебе страшно. Я сейчас всё объясню.       И профессор очень быстро, в двух словах объяснил, какая много лет назад произошла путаница. На самом деле в тот роковой день оказался предателем не Сириус, а Питер. Он стал хранителем тайны вместо Сириуса, а потом предал Поттеров, выдав их нахождение Тёмному Лорду. Сириус раскусил его, погнался, но Питер всё обставил так, что все подумали на Блэка. Притворился крысой на двенадцать лет и спрятался в семье Уизли как домашний питомец.       — Какой ужас, — Гарри опустила палочку. Ярость проступила в её глазах отчётливее зелёного цвета. — Как он мог так поступить со своими друзьями?       — А мы оказались ему не друзьями, милая Гарри, — сказал разъяренный Сириус, размахивая палочкой. — Мы для него так, покровители. А когда появился покровитель получше, он переметнулся туда, где ему было выгоднее.       На глазах Гарри выступили слёзы. Они застилали взор, ничего не было видно. Ярость могла ослепить её также, но Гарри сдерживала себя. Капли струились по щекам, нос раскраснелся, взор стал гневным. Ненависть сочилась по её жилам, затуманивая трезвые мысли. Рядом стояла Гермиона и поглаживала её по плечу. Хотелось разреветься навзрыд, от таких эмоций рвётся обычно душа.       Дверь снова открылась, и на пороге появился профессор Снейп. Он с самодовольной ухмылкой выставил палочку вперёд.       — Вот Вы и попались! Я знал, Люпин, что ты в сговоре со старым приятелем! — сказал он, едва не дрожа от радости. — Дети, бегом на выход. Живо!       Все стояли на месте. Гарри, не вытерпев такого поведения, выкинула оглушающее заклятие в Снейпа. Он отлетел на другой конец комнаты и спиной ударился об стену. Рон чуть ли не захлопал, а Гермиона с ужасом воскликнула: «Ты вырубила Снейпа!» Сириус и профессор Люпин поражённо смотрели на девочку, которая уже начала переживать из-за того, что сделала.       — Не волнуйся, у тебя стресс. Никто тебя за это не накажет. Скоро должен прийти профессор Дамблдор и профессор Макгонагалл. Я их предупредил перед тем, как пошёл к вам.       — А с Нюниусом что делать? — спросил Сириус, кивнув в сторону Снейпа.        «Левикорпус», — просто ответила Гермиона, на что все кивнули.       — Нужно донести Рона до лазарета, — дрогнувшим голосом сказала Гарри. — И заковать Питера. Если это, конечно, он.       Люпин без слов достал карту и показал, что в визжащей хижине: он, Сириус, Гарри, Гермиона, Рон, профессор Снейп и Питер Петтигрю. У девочки больше не осталось сомнений.       — Давай лучше прикончим его! Из-за него умерли Лили и Джеймс! Они верили ему! — разгорячился Сириус, пытаясь пробраться к крысе. Его остановил Люпин, а Гарри сказала: «Нет. Его нельзя убивать. Мои родители не хотели бы, чтобы их друзья стали убийцами. К тому же, если Петтигрю будет жив, нам быстрее поверят».       Длинной и медленной процессией они шли обратно: сначала Сириус и Гарри, поддерживающие хромающего Рона, потом летел профессор Снейп, управляемый чарами Гермионы, замыкал профессор Люпин со скованной в синеватый шар крысой, именуемой когда-то Питером.       Когда они вышли на воздух, Сириус позвал Гарри, и отошли на какое-то расстояние от друзей. На небе уже висел полумесяц, блестевший, как разбитая начищенная тарелка.       — Теперь, когда ты всё знаешь... Я бы хотел... Если всё наладится... Я пойму, если ты не захочешь... — Он выглядел очень обеспокоенно и взволнованно. Казалось, он боялся сказать что-то не так. — В общем, если всё утихнет, и меня оправдают, я бы хотел, чтобы ты жила у меня. Может это покажется странным, но... мне хочется, чтобы ты была поблизости.       — Сириус. — Гарри остановила его, взяв под руку. — Я очень хочу жить у тебя.       Блэк опустил глаза и грустно спросил: «Но..?»       — Нет никаких «но», — коротко улыбнулась Гарри.       — И ты не будешь скучать по дяде и тёте?       — Боюсь, что нет, — она слегка сжала его руку при упоминании своих родственников. Ей всё ещё неприятно было вспоминать летний случай дома у Дурслей. — К тому же, они будут рады узнать, что я от них совсем съезжаю.       Сириус посмотрел на крестницу, словно задавая немой вопрос.       — Они меня не любят. Удивительно, что я поняла это после первого года в Хогвартсе.       — Было с чем сравнить. — Он тут же изменился в лице: стал суровее и мрачнее. — Они издевались над тобой? Били?       Гарри покачала головой и сказала: «Ты правильно сказал, мне правда было с чем сравнить. У моего друга Рона Уизли — замечательная семья, большая и... они все там так друг друга любят».       Перед глазами у Гарри сразу появились все члены этой доброй семьи: мистер и миссис Уизли, Билл, Чарли, Перси, Фред и Джордж, Рон и Джинни. Такие живые, словно тут стояли. Протяни руку и дотянешься, вот как они близко.       — Уизли... Молли и Артур его родители? — Сириус сразу смягчился в лице. — Знаю, учились на пару лет раньше нас. Отличные ребята, так в школе обожали друг друга. Неудивительно, что они такие дружные.       — Благодаря ним я увидела настоящую семью.       — Когда всё это закончится, мы станем настоящей семьёй, — уже довольно оптимистично и спокойно сказал Сириус.       Гарри обняла крёстного и впервые за долгое время почувствовала абсолютное счастье.

***

      Рассказ вышел складным и более или менее правдоподобным. Рон, Гермиона и Снейп были отправлены в лазарет, а вот профессор Люпин, Сириус, Гарри и крыса остались в кабинете директора в ожидании Министра магии.       — И Вы хотите сказать, что эта крыса — якобы убитый Питер Петтигрю?       — Да, профессор Макгонагалл, совершенно верно, — сказал Люпин. Сириус коротко кивнул, а Гарри с горящими и влажными глазами активно закивала.       Макгонагалл нахмурилась, разглядывая лицо девочки. Оно было бледным с красными пятнами, заплаканными глазами и съехавшими треснувшими очками. А Гарри чувствовала себя прекрасно. Довольно взбудоражено, но на душе отлегло.       — Ну, что ж, — протянул Дамблдор, оглядев всех присутствующих сквозь свои очки-половинки. — У нас нет оснований вам не верить. Однако стоит проверить, действительно ли это, как вы утверждаете, Питер Петтигрю.       Он взмахнул палочкой, и вместо крысы в шаре оказался небольшой человек с крысиным лицом, наполовину лысый, с выпирающими передними зубами, сгорбленный и неприятный. Гарри нахмурилась и отвернулась. Ей было неприятно смотреть в глаза человеку, предавшему её родителей.       — Думаю, мы убедились, — коротко кивнул Дамблдор.       Тут же приехал Министр магии со своим заместителем, Перси Уизли. И Дамблдор в красках и с наглядными примерами объяснил им, что тут всё-таки произошло. Корнелиус Фадж, увидев Гарри, улыбнулся и кивнул ей, а в остальном вёл себя достаточно сдержанно. Наверно, в толпе взрослых Гарри сильно выделялась большими и слегка напуганными зелёными глазами.       — Что ж, раз всё хорошо разрешилось, мы забираем настоящего виновника. А перед мистером Блэком мы официально принесём извинения, так что Ваше наказание аннулируется, и репутация восстановится.       Гарри с удовольствием смотрела, как Сириус, окончательно пришедший в себя, жал руку Министру магии и думала, как же всё хорошо сложилось.       На пороге кабинета появилась фигура. Очнувшийся Снейп, не разобрав где и кто, выпустил оглушающее заклинание в Сириуса, но промахнулся. Заклинание разбило вазу возле портрета одного из прошлых директоров, от чего человек на картине подпрыгнул на своём месте и забубнил. Его тут же усмирила профессор Макгонагалл. Профессор Дамблдор и профессор Люпин лишь повели бровями, посмотрев друг на друга так, словно Снейп вёл себя как душевнобольной.       — Как Вы могли, профессор, наброситься на невиновного?! — удивился Министр, косо поглядывая на Снейпа.       — Господин Министр, — обратилась к нему Гарри. — Профессор Снейп не знал, что Сириус не делал всего этого. И, на самом деле, я виновата, что он всего этого не слышал. Я наслала на него оглушающее заклинание, потому что он… говорил неприятные вещи и не давал нам выслушать Сириуса. Профессор, простите, пожалуйста.       Снейп нахмурился и с неохотой сказал: «Я думаю, что, всё-таки, меня оглушил профессор Люпин». Люпин только хотел что-то сказать, как Гарри перебила его: «Нет, это была я. Мне очень жаль, правда. Но я понимаю, если Вы назначите наказание. Я это заслужила».       — Никто никого не будет наказывать, мисс Поттер. — Фадж положил руку на плечо Гарри и попытался успокоить её. — Я думаю, и предполагаю, что профессор Снейп согласится со мной, это была чрезвычайная ситуация. Вы бы не стали оглушать профессора без необходимости.       Девочка кивнула и посмотрела на профессора Снейпа. Тот выражал странную смесь эмоций: то ли злости, то ли озадаченности, то ли непонимания. Но оставался ещё один вопрос, который она хотела с ним обговорить, и он касался профессора Люпина.       Гарри не сразу догадалась, что профессор на самом деле оборотень. А даже, когда догадалась, сумела сохранить это в тайне, не рассказав Рону и Гермионе. Теперь она хотела убедиться, что Снейп не разболтает всем, потому что Люпин, скорее всего, и в следующем году останется в Хогвартсе.       — Профессор, пожалуйста… — Она отвела его за локоть в сторону и очень тихо заговорила. — Не говорите никому, что знаете про профессора Люпина. Пожалуйста. Я Вас очень сильно прошу. Я сделаю всё, что Вы хотите.       Он нахмурился, словно разочарованный её словами, и одёрнул руку, гневно выговаривая каждое слово: «Я хочу, чтобы Вы отцепились от меня, мисс Поттер». И поспешил удалиться.       На глаза навернулись слёзы. Почему Снейп с ней так жесток? Она хорошо к нему относится, а он так говорит с ней, словно она сделала ему что-то ужасное. Гарри успокоилась, надеясь на благоразумность профессора. Несмотря на всё это, она верила, что в нём есть хоть частица хорошего. Она есть у всех.       После бюрократического ада Сириус и Гарри сидели в кабинете Дамблдора и внимательно слушали правила, которые складываются при переезде Гарри у Сириусу. Профессор объяснял долго и методично все детали. Гарри должна раз в год на неделю оставаться у Дурслей, чтобы срабатывало одно мощное заклинание, оставленное мамой после смерти на Гарри. Его усилили, чтобы Пожиратели смерти, жаждущие мести, не убили Гарри, пока она не достигнет совершеннолетия. Так как защита завязана на крови мамы, то и родственник должен быть кровный со стороны мамы, то есть тётя Петунья.       За ту неделю, которую Гарри должна была провести в доме Дурслей, на дом Сириуса должны были наложить часть тех же защитных заклинаний. А пока предстояло сдать экзамены и благополучно закончить учебный год. Что вскоре Гарри, Рон и Гермиона сделали.       Удивительно, как заканчивался третий год в жизни Гарриет Поттер. Мало того, что спала часть пелены таинственности, так ещё и появились люди, которые могут быть ей близки. Профессор Люпин и Сириус стали главным приобретением этого сумасшедшего, но интересного учебного года.

***

      Спустя неделю за Гарри в дом Дурслей приехали мистер и миссис Уизли, чтобы проводить в новый дом. Как объяснил мистер Уизли, Сириус поселился в доме на площади Гриммо, куда переехал и его друг, Ремус Люпин. Узнав, что почти всё лето она проведёт в такой компании, девочка и не могла понять, уместно ли будет обнять тётю Петунью и дядю Вернона, но вовремя остановила душевные порывы.       — Сириус любезно позвал нас погостить, но мы пока не можем, нужно решить некоторые дела дома, — сказал мистер Уизли, когда за ними громко захлопнулась входная дверь. Родственники Гарри с радостью избавились от неё и нежеланных гостей.       — Но вы же приедете? Я буду очень рада! И Сириус, и профессор Люпин. Мы так давно с вами не виделись, вы мне как семья.       Миссис Уизли хотела что-то сказать, но растроганная словами Гарри, обняла девочку и шмыгнула от нахлынувших слёз. До дома Сириуса они добрались с помощью мётел и амулета, скрывшего их от любопытных глаз магглов. Гарри подумала, что будет плохо, если её зачарованный сундук и пустая клетка свалятся какому-то магглу на голову или если их кто-то заметит, летящими по небу просто так.       «Возможно, они всё спишут на перфоманс или что-то в этом роде», — подумала девочка и продолжила наслаждаться моментом.       Таких приятных приключений в жизни бывает мало: когда тебе нравится, что с тобой и вокруг тебя происходит, и ты за любое новое событие. Натерпевшись за целый год невероятного стресса, Гарри подумала, что устала волноваться.       — Хочу провести следующий год так же спокойно, как второй. Без лишних стрессов и угроз жизни. Я разве много прошу? — спрашивала она у Букли. Та лишь согласно ухала и клевала в руку, выпрашивая ещё одну прогулку по ночному городу.       Дом Сириуса спрятался между соседними, в которых жили ничего не подозревающие магглы. У Гарри глаза на лоб полезли, когда из щёлочки между двумя домами появился дом номер двенадцать. Старинный дом, грязный снаружи, с закопчёнными окнами и облупившейся краской на фасаде. Чёрная дверь, видавшая что похуже, серебряный молоточек в виде змеи. Только потом Гарри узнала, что отец Сириуса наложил на дом все мыслимые и немыслимые защитные заклинания. Здание невозможно «случайно» найти или отследить, если тебе не доверили тайну его нахождения. Самое безопасное место в Англии! Теперь понятно, почему Дамблдор разрешил Гарри переехать к Сириусу.       Небольшой коридор, соединяющийся с кухней и комнатой, встретил сыростью и пылью. Чувствовалось, что здесь давно никто не жил. В углах паутина и огромные пауки, мелочёвка, раскинутая по углам.       «Как хочется всё это отмыть», — подумала Гарри и взглянула на миссис Уизли. Девочка была готова поклясться, что у мамы её друга проскользнула та же мысль.       Девочка знала, что всё то время, как Министерство узнало настоящую историю, Сириус решал дела по аннулированию его срока в Азкабане, восстановлению права на палочку, свободу передвижения и прочие «взрослые формальности». Во время её нахождения у Дурслей он и профессор Люпин, как могли, приводили дела в порядок: нужно было решать вопросы с отцовским наследством, домом и деятельностью Сириуса в мире волшебников. За всё это время Гарри получилась несколько писем от Сириуса и профессора Люпина.       Уже находясь в доме, Гарри чувствовала, как её нетерпение принимает форму змеи, ползающей внутри и щекочущей лёгкие. Девочка искала глазами в полутьме крёстного и профессора и никак не могла успокоиться. Пока их не увидела, конечно.       До этого момента всё казалось сном. Словно кто-то плохо пошутил, и на самом деле ничего не было. Сириус стоял на пороге кухни. Гарри улыбнулась, увидев его, и побежала. Они не виделись всего неделю, но это время казалось таким долгим, медленно тянущимся, что могло сравниться с долгими месяцами разлуки. Объятия — самые долгожданные и крепкие за всю жизнь. Его не хотелось отпускать, а лишь держать и быть всегда рядом. Тут же возник Ремус, и она обняла и своего любимого учителя, хотя и немного скованно и стеснительно.       — Ну что, Гарри, рад тебя видеть дома. — Сириус обворожительно улыбнулся и похлопал крестницу по плечу. — Твои вещи в комнате наверху, ты поймёшь, куда идти.       Он изменился с момента своего официального возвращение в мир честных людей. Худоба постепенно уходила, сменяясь здоровым, цветущим образом. Он привёл в порядок внешний вид, одежду, и что больше всего нравилось Гарри, волосы. Мягкие кудри крёстного так легко наматывались на пальчик и ярко блестели на солнце.       Слово «дом» никогда ещё не было таким тёплым и приятным на слух, несмотря на то, что внутри жилище оказалось пыльным, немного грязным, старым (именно старым, а не старинным) и тёмным.       На дверь в её комнату повесили табличку «Гарриет Джейн Поттер». И правда, несложно найти. Зайдя в комнату, она поняла, чем ещё эти двое занимались всю неделю. Опрятная приятная комната: стены выкрашены в бордовый с золотыми узорами, пол выстелен тёмным каштаном, большая заправленная кровать у светлого окна, напротив огромный полупустой стеллаж с книгами, напротив окна — шкаф. Вся мебель тёмная, как пол, а где есть ручки, то те выкрашены в золото.       Удивительно, что это обставляли двое мужчин, которые, предположительно, не могли знать о предпочтениях девочки. Наверняка кто-то помогал, не иначе. Так и было: потом Гарри узнала, что они советовались с Гермионой, которая и выдала все тайны подруги. Поэтому крёстный и профессор так точно попали в желание девочки.       Сириус предоставил Гарри полную свободу. Теперь она могла обшарить каждый угол самостоятельно. И первое, что она начала делать после глобальной экскурсии, это… Конечно, уборка. Жизнь в доме Дурслей и в комнате с пятью девочками в Хогвартсе приучила Гарри к тому, что всё должно быть чисто и аккуратно. Любовь к уборке и чистоте — не худшее, что ей досталось от семьи тёти Петуньи.       Надо сказать, все в доме неплохо восприняли идею. Сначала даже с большим энтузиазмом. Взрослые целый день были заняты «важными делами важных шишек», поэтому Гарри с утра до вечера убирала всякий хлам, пыль, разгребала мелочи и убирала ценные вещи в шкаф. Вечером, когда остальные освобождались, они либо помогали Гарри делать то же самое, либо разбирались с чем-то сложным: вроде двух боггартов или опасных существ, засевших в один ящик шкафа.       Там же Гарри познакомилась с эльфом дома Блэков, старым и пугающим Кикимером. Он часто проходил мимо девочки и бурчал что-то неприятное себе под нос. Спустя какое-то время Гарри предложила обустроить ему каморку и принести вещи, которые нравятся больше всего. Туда же ему повесили портрет матушки Сириуса. Она висела в коридоре и пугала криком, если не достаточно тихо пройти мимо неё. После этого Кикимер стал меньше брюзжать и даже повеселел, насколько это возможно для старого недовольного эльфа, разумеется.       Когда пришла обустраивать комнаты и делать ремонт, Гарри столкнулась с небольшой трудностью. В теории, она могла бы пользоваться магией, потому что, как ей объяснил Ремус (а теперь она звала его именно так), Министерство не отслеживает, кто конкретно совершил дома колдовство. Это явно заметно в семьях магглорождённых, а вот семьи волшебников сами следят за своими детьми. Сириус сразу сказал, что доверяет Гарри и будет спокоен, если она будет колдовать не при них. Ремус же сомневался в правильности этого «педагогического приема», от чего засомневалась и Гарри. Она всё равно не могла одна дома пользоваться магией.       — Даже если так, то этот дом нельзя отследить. В Министерстве никогда не узнают, кто и что тут делал, сколько тут человек и как они живут, — сказал Сириус за ужином, когда снова подняли вопрос на обсуждении.       Ремус хотел что-то возразить, но уже просто не нашлось доводов. И Гарри тоже успокоилась, принявшись на следующий день обновлять кухню.       Сначала она хотела покрасить стены в морковный цвет, потом в золотой, но в итоге пришла к выводу, что именно это пространство должно быть максимально похожим на стиль готики, но довольно нейтральным, чтобы никого не угнетать. Стены покрасила ближе к серому, с синевой в оттенке. Отмыла черные шкафчики, покрасила стол и стулья в светлый цвет, отмыла и без того хороший пол. Когда в итоге всё было закончено, Гарри была довольна собой, а Сириус попросил посоветоваться с ним, когда они будут делать его комнату.       Комната крёстного, кстати, вышла готической с примесью гранжа: сиренево-серые стены, тёмная готическая мебель, старинный рояль, огромная люстра. Если бы Гарри не знала, кто тут живёт, она бы подумала, что это рок-звезда. Про Сириуса, в принципе, можно так сказать. Особенно о нём молодом.       Комната Ремуса вышла под стать владельцу: уютной, кофейно-бежевой и тёплой. Иногда Гарри тут оставалась чаще, чем в своей, настолько ей там нравилось. Люпин искренне проникся новой комнатой и с долей грусти сказал: «Жаль, что я тут буду жить не дольше двух-трёх месяцев в год».       Один раз Люпин пропал из дома: не возвращался пару-тройку дней. Только на вторые сутки Гарри вспомнила, что сейчас полнолуние, в чём поспешила признаться Сириусу. Тот удивился, что девочка всё знает, ведь ей специально никто ничего не говорил.       — Я вблизи с ним провела почти год. Мы тесно общались, и ты думаешь, что находясь на такой дистанции, нельзя догадаться? — удивила Гарри, поражаясь наивности в этом вопроса крёстного. — Сразу говорю, я не боюсь, не презираю его. Он тоже человек, я его понимаю. Конечно, не знаю всей истории, но уверена, он и без этого намучился. Не хочу, чтобы ему было некомфортно.       Сириус улыбнулся и сгрёб Гарри в объятия. Она никогда не понимала ненависти к тем, кто хоть как-то отличался от основной массы. Тем более с новым зельем, которое недавно изобрели, оборотни не опасны, если они хотят жить в обществе волшебников. Поэтому, когда Ремус вернулся домой, Гарри немного поругала его, конечно, в шутку, но сразу сказала: «Никаких тайн, никаких обид, никакой ненависти. Только хорошее».       Как рассказали потом друзья родителей, вся их школьная компания, Лили и Снейп знали тайну Ремуса, но молчали. Лили не видела в этом ничего такого, раз Ремус прекрасный человек, а Снейпа просто заставили замолчать Джеймс и Сириус. Ещё Гарри узнала, что не только Сириус и Питер анимаги, им был ещё и папа, он превращался в оленя.       — Сколько в этом смысла, не передать словами, — смеялся Ремус, а Сириус отметил, что и Лили хотела свою анимагическую форму, только зарегистрированную, но не успела. После этих слов Гарри тоже захотелось стать анимагом. Правда, она вспомнила, как это сложно, и отложила желание на потом.       За ремонтом дома прошёл целый месяц, приблизился и день рождения, о котором Гарри совсем забыла в приятной суматохе. Она сидела утром в гостиной и читала «Остров сокровищ», когда в дом позвонили. Сириус с кухни крикнул, чтобы кто-нибудь открыл, и Гарри ничего не оставалось, как выполнить просьбу.       На пороге стояли Рон и Гермиона, тут же влетевшие в прихожую с объятиями. Зашли и мистер и миссис Уизли, Джордж, Фред и Джинни. Такого дня рождения у неё ещё не было, это точно. Как в тот день семья Уизли зашла в дом, так оттуда и не выходила целый месяц. Гарри, Гермиона и Джинни жили в её комнате, близнецы и Рон — в одной гостевой, мистер и миссис Уизли — в другой. Фред и Джордж разыгрывали пытающегося работать Сириуса, Джинни и Гермиона болтали с Ремусом, миссис Уизли и Гарри готовили, а потом читали, обсуждая или быт, или литературу.       Часто Гарри и Джордж выбирались прогуляться по маггловскому Лондону. Девочка показывала другу достопремичательности, как устроен мир тех, кто не знает волшебства, и сколько ещё интересного таит улица, переулки, магазинчики, кафе, лавки.       Так и пролетело лето. Официальное заявление: это самое лучшее лето Гарриет Джейн Поттер. И пусть так будет всегда!

***

      Вернувшись в Хогвартс, учёба встала на рельсы и покатилась, как обычно. Без переживаний, нервов и страшных потрясений. Ровно как второй курс, который так хотела вернуть Гарри. Сентябрь в том году оказался ужасно тёплым. Гарри, Рон и Гермиона часто гуляли после занятий и иногда делали домашнюю работу на свежем воздухе, у озера, в котором обитал огромный кальмар.       Рон, кстати, после предыдущего года в классе Прорицания в итоге забросил это мутное занятие, и ребята сменили предмет, отказавшись от него в пользу Древних рун. Он снова вернулся к фанатичному обожанию квиддича и попытался даже найти что-то интересное в других предметах (по советам девочек). Пока что он присматривался к Астрономии.       Как в последствии узнали ребята, в прошлом году Гермиона пропадала посреди дороги из класса в класс, потому что пыталась взять все уроки, которые предлагались в перечне «Необязательное». В прошлом году у неё было много занятий в одно и то же время, много домашнего задания, поэтому на четвёртом курсе ей пришлось отказаться от Прорицания и Маггловедения, оставив только Древние руны, Нумерологию и Уход за магическими существами.       В этом году на должность учителя заступил Хагрид, и теперь это точно. Он сильно волновался перед своим первым уроком, но его все поддерживали. Кроме слизеринцев, разумеется. Гарри стало раздражать, что они пытаются постоянно против всех. Почему такое ярое желание всем насолить? Не могут же все быть «такими плохими» на одном только факультете. Оказалось, что нет. И на факультете слизерин были хорошие ребята, только их подавляла такая «элита», как, например, Драко Малфой. Гарри пообещала себе однажды пообщаться с ним на эту тему и хорошенько разъяснить возникший вопрос.       Вопросы возникали не только у Гарри, но и к Гарри. Профессор Снейп с каким-то маниакальным желанием пытался узнать, не замышляет ли она чего плохого. Не сказать, что у неё были такие мысли, но неприятно, когда человек постоянно лезет к тебе с неприятными расспросами и ни за что снимает баллы. Как только он ужесточил своё отношение к гриффиндорцам, Гарри стала понимать, что многие, в том числе и близнецы на её первом курсе, оказались правы. Профессор Снейп несправедливо снимал баллы с других факультетов, а свой осыпал как из рога изобилия. Одно дело принять проблему, другое — понять, в чём причина. В чём суть нескончаемой и негласной вражды слизеринцев со всеми вокруг? Одному только Мерлину известно…       Что осталось неизменным, так это занятия и посиделки с профессором Люпином. Она снова так звала его в школе, чтобы не было сложностей на уроках: всё-таки там у них деловые отношения, а после учёбы — больше дружеские. После одного такого занятия в голове что-то щёлкнуло, и на следующий день Гарри поставила на тумбочку тюбик с краской и пиалку с кисточкой перед Гермионой.       — Похоже на немой протест. — Подруга опустила книгу и посмотрела на предметы, которые поставила Гарри. — Что это?       — Краска для волос. — Девочка смущённо пододвинула тюбик ближе. — Покрась меня, пожалуйста.       — У тебя волосы тёмные, любая краска не ляжет. — Гермиона отложила Учебник по Древним рунам. — Ты какого цвета хочешь?       Гарри достала второй тюбик.       — Это осветлитель. Хочу рыжие волосы. Как у мамы.       Не задавая больше вопросов, Гермиона вздохнула и принялась смешивать ингредиенты. Гарри начала читать «Алису в стране чудес», а завтра должен пройти первый матч по квиддичу в году.

***

      Четвёртый курс стал триумфальным в квиддиче для факультета Гриффиндор и в частности Гарри. С самого начала Оливер, капитан команды, говорил, что в его последний год они завоюют ещё один кубок. Никто не спорил с ним, поэтому, проникнувшись уважением к капитану, усердно тренировались, несмотря на то, что многие выпускались именно в этот год, и в команде к концу года останутся только Гарри, Фред и Джордж.       Первый матч в году поставили с когтевранцами. Девочка немного переживала: всегда волнительно возвращаться в игру после летнего перерыва, хоть и довольно жёсткий стиль когтевранцев не шёл в сравнение со стилем слизеринцев, жестоким, грубым, иногда грязным. Совсем не хотелось подводить Оливера, не хотелось подводить ребят из команды, не хотелось послужить разочарованием всего факультета.       Гриффиндорцы — самые активные и эмоциональные болельщики. Комментатор, Ли Джордан, лучший друг близнецов, всегда горячо освещал игры, особенно, если играл его факультет. Часто профессор Макгонагалл, специально сидевшая с ним рядом, участвовала на правах гостя в его комментариях, а именно с фразами: «Будьте внимательнее, мистер Джордан», «Без нецензурной брани, мистер Джордан», «Минус пять очков, Гриффиндор, за оскорбление других игроков, мистер Джордан!»       И сегодня с трибуны Ли весело махал рукой командам и приветствовал стадион. Девочка сосредоточилась на своих задачах: запутать, обмануть и оказаться быстрее ловца Когтеврана, Чжоу Чанг, девочки-мечты многих мальчиков в Хогвартсе. Гарри не понимала, как она, эта самая Чжоу, может всем так нравиться? Что в ней такого? Большие щёки, тёмные волосы, глупая улыбка. Такой Чанг казалась только Гарри, остальные, конечно, видели её совершенно по-другому.       И… матч начался! Игроки взмыли в воздух. Гарри поглядывала на Чжоу, которая парила на другом краю поля, ровно с противоположной стороны, словно зеркалила все движения соперницы. Долго они летали вокруг да около, не видя заветного блеска в веренице игроков. Мимо пролетали бладжеры, близнецы очень чётко прикрывали всех, кому это надо было, а Гарри пробегала взглядом по секторами. Где же, где заветный снитч?       От сильного ветра в лицо полетели рыжие волосы, и Гарри удивилась. Откуда тут какая-то другая девочка? А потом вспомнила, что вчера перекрасилась, и закатила глаза на свою забывчивость. Блуждая взглядом по полю, наконец, спустя столько времени, она увидела золотой отблеск, сверкнувший около трибуны гриффиндорцев, и стремглав полетела туда. Всё вокруг покрылось пеленой громкого звука, настолько, что отключается слуховое восприятие. Только смазанные звуки ветра в ушах.       Гарри знала, что Чжоу скоро спохватится и сядет на хвост, поэтому попыталась быстрее спуститься вниз. И тут, увидела в центре поля несколько чёрных фигур в капюшонах.       «Дементоры!» — пронеслось у неё в голове. Ужас неизбежного сковал грудь, глаза расширились от страха.       — Экспекто Патронум! — крикнула Гарри, тут же вынув палочку и кинув заклинание.       Самое счастливое воспоминание сразу возникло в голове: лица родителей в зеркале Еиналеж, лица Сириуса и Ремуса дома, в спокойствии и тепле, лица Рона и Гермионы, смеющихся от очередного бреда, лица близнецов, хохотавших до коликов, довольные лица мистера и миссис Уизли. Из конца палочки заструился серебристо-синий свет, образуя животное, очень похожее на лань. Лань разбежалась и ударила в спину «дементора». Тот с криком побежал через всё поле, а с остальных слетели капюшоны. Это оказался Драко со своими друзьями. Они, поражённые и напуганные, побежали прочь с поля.       Трибуны закричали и рассмеялись. Это отвлекло Чжоу, и Гарри быстро схватила парящий у самой земли снитч. Счёт двести десять — пятьдесят. Гриффиндор разгромил Когтевран.       В радостном потрясении капитан команды расцеловал каждого игрока в лоб после дружеских рукопожатий в конце матча. Неподалёку Гарри заметила мелькнувшее лицо Седрика, от чего её сердце забилось сильнее. Его тут же снесло вихрем других лиц, Гермионы, Рона, Фреда и Джорджа. Как только особо взбудораженные ушли с поля, рядом появился Ремус.       — Отличный патронус, Гарри, — похвалил девочку профессор Люпин и кивнул ей в знак своего восхищения. — Давно не видел столь сильный телесный патронус. И цвет волос… вылитая Лили.       Гарри залилась краской. Позади стоял Седрик, кажется, он хотел что-то сказать. Как только Гарри повернулась, к нему подошла Чжоу и, взяв за руку, увела прочь с поля. Непонятный клубок перевернулся внутри, причиняя дискомфорт.       Неподалёку стоял поражённый Снейп. Его эмоция: то ли шока, то ли остолбенения; сразу же сменилась на гнев, как только он увидел Драко с друзьями. Такого лютого разрывания шаблона ещё никогда не было: профессор Снейп отчитывал не просто слизеринца на глазах у многих, он отчитывал Драко. Золотого мальчика факультета!       А вернувшись в комнату, Гарри нашла четыре веточки лилии, стоящие в стеклянной вазочке, пускающей солнечные блики на стены. Записки не было.

***

      Странное дело: Гарри столкнулась с такими непонятными и слабо различающимися чувствами, как симпатия, привязанность, отцовская любовь, дружеская любовь и любовь романтическая. В её голове туго сплёлся клубок из разных мыслей о разных людях в разных ситуациях. Она читала о любви Ромео и Джульетты, Элизабет Беннет и мистера Дарси, Гамлета и Офелии и прочих-прочих. Всегда гораздо сложнее переосмыслить и научиться применять новые концепции в своей жизни.       Несомненно, литература помогает разобраться быстрее и снижает высокий шанс допустить ошибку, но кто сказал, что ошибки не нужны? Они, как раз, залог успешного развития. Без них ты не принимаешь всё так близко, не растёшь, не двигаешься вперёд. Человек — странное существо, ему нужно всё максимально прочувствовать, чтобы делать правильно.       Прочитав «Евгения Онегина», а именно это посоветовала девочка шестикурсница по обмену из России, Гарри пыталась осознать сущность любви и её природу. Откуда она берётся? Что это за чувство? Как с ним жить, если оно есть? Легко ли? Трудно ли? Гарри доросла до правильных вопросов, оставалось только найти ответы. Она ещё не знала, что все они придут со временем, не сразу. С опытом и набитыми шишками. С рассуждениями и обсуждениями.       Что же творилось в её душе? Полная неразбериха! Что было понятно точно: Гермиона и Рон — отличные, даже лучшие друзья, Джинни, Фред, Перси, Билл и Чарли — хорошие друзья, как и многие со школы, профессор Дамблдор — забавный и одновременно мудрый дедушка, к которому всегда можно обратиться за вековой мудростью, профессор Макгонагалл — одна из любимых преподавательниц, мистер и миссис Уизли — как очень близкие дядя и тётя. А вот с остальными шла довольно большая путаница.       Гарри отложила в сторону «Жизнь взаймы» и принялась рассуждать о тех, кто её сильно волновал.       Седрик и Чжоу, одна из главных пар школы. Они одновременно раздражали Гарри, в особенности Чжоу, и одновременно нравились, в особенности Седрик. Что уж самой себе врать, Гарри, ты не понимаешь, нравится ли тебе Седрик, и при этом сильно ревнуешь его к Чжоу, находя её раздражающей.       Профессор Снейп и Драко, не менее противоречивые персонажи в её сознании. С одной стороны, она понимала, что они могут себя вести «слегка» враждебно по отношению к ней, с другой, Гарри редко осознавала, зачем в принципе вражда, ненависть и остальные ингредиенты коктейля плохого настроения. Не понимая, кто они для неё, она и не могла ощутить, какие чувства их связывали. Совершенно запуталась. По сути, они не дружили. Вторая сторона даже пыталась воевать, но Гарри чувствовала, что может дать им что-то хорошее, но они словно разбивали любые попытки поднятия белого флага. Естественно, за таким поведением стояли определённые причины. Вот бы только их понять… Как сложно относиться к таким людям хорошо и справедливо!       Ремус. Профессор Люпин. Это словно два разных человека: один более нежный и дружелюбный, второй словно пытается защититься в своём панцире от других людей. Возможно, он боится, что другие причинят ему боль, как было до этого много лет назад. Он считает себя изгоем из-за недуга, но Гарри не чувствует этого, совсем нет. Он любой стал частью жизни Гарри, и она иногда думала, что ещё чуть-чуть, и влюбится в него. Наивно и по-девичьи. С пылающими щеками и спутавшимся сознанием. С ним всегда спокойно. И она не понимает, то ли это привязанность, то ли дружеское обожание как великолепного наставника. А вдруг что-то большее?       То же можно сказать и про остальных. Сириус свалился ей на голову сначала как нечто отрицательное, опасное и угрожающее жизни, а потом превратилось в задорное, дерзкое и невероятно близкое. Он вызывал самые смешанные эмоции из всех, но Гарри точно знала, что обожала его. Как крёстного, заменившего ей отца? Или как друга, с которым можно проводить время, не чувствуя сильной разницы в возрасте? Или как близкий и родной человек, который в забрался в самое сердце и не хочет оттуда вылезать? Рассуждать о природе чувств к Сириусу оказалось страшнее всего. Гарри боялась, что влюбилась в крёстного, и не поняла, как и когда это случилось.       Джордж. Это имя встало вопросительным и восклицательным знаками в сознании. Они отличные друзья, просто прекрасные. Как он попал в этот список? Возможно, где-то на задворках разума Гарри сомневалась, что они просто дружат? Ведь она с Джорджем проводила больше времени, чем с Фредом, они чаще общались, обменивались шутками и колкостями. Может, просто очень-очень хороший друг?       Гарри накрыла лицо книгой и проскулила. Как же всё это сложно, особенно для девочки четырнадцати лет. Когда она видела всех этих людей, она испытывала такой широкий диапазон эмоций, что в их тончайших нитях можно копаться целую вечность. Гарри знала, что есть первые, они ей близки, но не вызывали такого волнения, как вторые. В чём же сама суть? В чём же соль? Наверно, акценты расставит само время. А пока, Гарри просто пыталась разобраться в себе, продолжая читать и наслаждаться интересными сюжетами.       Читать больше не хотелось, поэтому Гарри решила достать вещь, которая всегда приносила ей бешеное удовольствие. Девочка подражала Сириусу в одежде: носила в свободное время его старую кожаную куртку, какую он носил в школьные годы, обтягивающие чёрные вещи, грубые большие ботинки, крепко зашнурованные на тонкой ножке. Крёстный был не против: постоянные комплименты по поводу внешнего вида Гарри часто списывались ею на наличие его куртки на её плечах, что Сириус не отрицал.       А вот красить в рыжий отрастающие корни каждую неделю стало совсем привычным делом, ровно как и укладывать кудри чудо гелем. На предложения этого геля Гермиона лишь отмахивалась, продолжая читать огромный и неизвестно какой по счёту том учебного фолианта. «Мне такое ни к чему, я не вижу смысла уделять своей внешности столько внимания. — В такие моменты обычно она отрывалась от строчек и смотрела поверх книги на Гарри. — А вот ты, видно, хочешь очень много внимания».       Гарри не обижалась на слова Гермионы, она часто говорила правду в самом чистом её проявлении. Точнее, она высказывала свои неогранённые, чистые мысли, лишь одной Гарри она могла так сказать, будучи уверенной в том, что подруга не обидится.       — Гермио-о-она, будь чудом, ради меня, хоть разочек, дай я сама тебе всё сделаю! Тебе не придется ничего делать, продолжишь читать свою книгу!       Девочка пыхтела, но вставала и поворачивалась к подруге затылком, а Гарри, увлечённая усмирением волос Гермионы, высунув язык, ловила глазами строчки из «Цветов для Элджернона», которые девочки вместе читали для того, чтобы потом вместе обсудить.       — Смотри, что нашёл, — однажды за обедом, когда в столовой было мало народу, сказал Джордж и достал из сумки учебник. На нём красовалась косая надпись «Курс зельеварения». Открыв и наткнувшись на запись в уголке форзаца, Гарри прочитала: «Собственность Принца-Полукровки».       — Ого, сильно. — Она улыбнулась, протягивая книгу обратно. — И что, ну учебник и учебник.       Джордж покачал головой и открыл его, быстро перелистывая страницы.       — Все зелья с этими записями лучше варятся. — Он оглядевшись, словно проверяя, что их никто не подслушивал, продолжил. — Нас Снейп едва ли не похвалил! Пришлось врать, что это мы сами, а не с помощью Принца.       Гарри скептически повела бровями. Пообщавшись «тесно» с профессором Снейпом, любой мог сказать, что он никогда в жизни не выдавил бы из себя хоть что-то похожее на похвалу для гриффиндорцев. Уж тем более, не в обиду близнецам, Фреду и Джорджу. Хотя…       — Интересно, кто это? — Гарри снова взяла учебник, разглядывая размашистый с завитушками почерк. — Возможно, какой-то известный зельевар…       — А вдруг это твоя мама? — спросил Джордж, убирая книгу обратно. — Я слышал, как Сириус говорил, что она отлично знала зельеварение.       — Но почему Принц? Почему полукровка? Хотя… если «полукровка», то, возможно, это значит, что она наполовину маг, наполовину маггл? А принц? Не знаю, какая-то глупость.       Девочка махнула на это рукой и продолжила обедать. Нужно было набираться сил к последнему, решающему матчу со слизеринцами. Гарри волновалась сильнее обычного. Её мысли сбивались с прочтения «Вина из одуванчиков», поэтому она отложила его до свободной и спокойной минуты.       Слизеринцы всегда старались найти хитрый способ победить, что сильно беспокоило девочку: она не любила играть нечестно, а в таких условиях игра в разы усложнялась. Поэтому неудивительно, что во время жеребьёвки чувство досады разливалось по груди, ведь Драко довольно коварно и хитро смотрел на неё.       Свисток. Гарри даже не поняла, что так быстро прошло время от обеда к матчу. Вокруг кричали люди, подбадривая свои команды. Все в воздухе. Начинали разыгрывать квоффл, бладжеры как бешеные носились между игроками, так и норовя скинуть кого-нибудь с метлы. У девочки проскользнула в голове мысль, что слизеринцы заколдовали бладжеры, как тут же в Оливера со всей силы влетел мяч. Он вовремя удержался и не упал, а вот кому-то другому на его месте могло бы стать гораздо хуже.       Тут же приостановили игру для замены бладжеров. Слизеринцы стояли красные, как раки, а гриффиндорцы бледные, как полотна. Снова началась игра. Тут же, буквально через три минуты после повторного свистка, Гарри увидела снитч: он блеснул у ноги Оливера. Гарри как раз была рядом, и буквально за три секунды поймала золотой мячик с крылышками. Драко не успел моргнуть, а Гриффиндор одержал победу со счётом сто семьдесят — десять.       Самый разгромный счёт и самая быстрая игра. Никто на трибунах не понял, что произошло, но победу засчитали. Осталось только дождаться последних игр других команд и результатов. С вероятностью в девяносто процентов кубок по квиддичу в копилке Гриффиндора.       — Гарри! — кричал Вуд, приземлившись. — Ты просто невероятна! Иди сюда!       И Оливер, не стесняясь выражать свои чувства, крепко поцеловал девочку. Вокруг все заулюлюкали, а голова Гарри куда-то поплыла. Она в шоке таращилась на капитана, который, кажется, сошёл с ума. Она поймала взгляд Фреда и Джорда: у них были примерно такие же лица, как у Гарри. Криво улыбнувшись, девочка поспешила вернуться в раздевалку.       Не сказать, что ей не понравилось. Понравилось. Просто она так долго рассуждала о том, кто ей нравится, кто не нравится, а тут Оливер просто взял и на эмоциях сделал то, что сделал. Гарри его не осуждала, она до сих пор находилась в шоке. И вот такой у неё первый поцелуй с мальчиком?        «А это довольно забавная история», — усмехнулась про себя Гарри и принялась переодеваться. Предстояла ночь празднования, а потом упорная подготовка к приближающимся экзаменам.       Когда началась пора экзаменов, Гарри задумалась: в следующем году будет гораздо труднее, ведь на пятом курсе ребята сдают по всем предметам СОВ — Стандарты Обучения Волшебству. Близнецы рассказывали, что стресс целый год преследовал их, словно призрак умершего на твоих глазах человека. Каждый раз она дёргалась от подобной мысли, но никуда не деться. Все сдают, и Гарри сдаст.       Есть множество правил, которые диктует «взрослый мир». Этим причудливым людям кажется, что они всё знают: ходят важные, задрав носы, называя себя умными и самостоятельными. А по сути они — те же дети, только уставшие и потерянные в бесконечных сводах правил. Таков уж мир, надо ему подчиняться, но всегда прислушиваться к себе. Как важен баланс, Гарри уже убедилась. Эта мысль помогала ей каждый раз, когда она ненавидела какой-то период своей жизни. Нельзя постоянно жить в хорошем, не зная плохое. Не будет отрицательного периода, и ты забудешь, как хорош положительный.       Оставалось только надеяться, что следующий год будет не так сильно плох, и Гарри выдержит все испытания, которые преподнесёт ей судьба. А пока она, сдав экзамены и завершив четвёртый курс, ехала в поезде с друзьями и думала, как прекрасно проведёт лето дома, с семьёй.