Чай с мятой

      Разноцветные таблеточки не так давно стали ее лучшими и единственными друзьями. Мнимых бывших подруг она даже знакомыми назвать не могла, лишь только людьми, что казались Гвен неинтересными курицами, с которыми можно, разве что, ходить по магазинам да по ночным клубам. Только теперь у нее не осталось даже этих людей. Держа в дрожащей ладони горсть таблеток, девушка убеждает себя, что это лучший выход и другого попросту у нее нет. Набравшись смелости, Гвен, сквозь рев и плач, забрасывает разноцветные кружочки в рот и запивает их доброй порцией виски, давясь от горечи и рвотных позывов, вызванных крепостью жидкости. Она ложится на их огромную кровать в спальне и надеется только, что умрет во сне без мучений, и никто не сможет ее спасти. Жизнь Гвен кажется куда страшнее смерти: сейчас ты раз и свободна, а в реальности же о свободе девушка может только мечтать.       Медленно погружаясь в сон, Гвен чувствует, что настал тот момент, когда перед глазами начинают всплывать все картинки из прошедшей жизни, сменяя, будто диафильм, кадры один за другим. Кажется, что сердце замедляет ход, и на смену вечному беспокойству приходит спокойствие и полная умиротворенность.       Гвен никогда и подумать не могла, что когда-нибудь прибегнет к попытке самоубийства. Можно даже больше сказать: она никогда не могла найти причин оправдать тех, кто так поступает, хотя жизнь девушки нельзя было назвать сказочной с самого детства. Гвен никогда не видела своего отца — он ушел от матери, когда узнал, что та забеременела, и даже его фото не сохранилось. Мать девушки никогда не отзывалась о нем плохо, а наоборот благодарила за подарок в виде дочери. Изабелла — мать Гвен, работала в пекарне и этих денег им двоим вполне хватало на жизнь. Не на роскошную, конечно, но девочка никогда не была обделена игрушками, едой, одеждой или сладостями. Со временем юная леди росла, видела, как растут соседские дети, как одеваются девочки в ее школе, но особенно Гвен задевало то, какие парни ухлестывают за ее красивыми одноклассницами: взрослые, статные, красивые мужчины на крутых автомобилях. Она всегда была миловидной, стройной девочкой, но ухаживать за собой абсолютно не умела, из-за чего вполне могла слиться с толпой серых мышек-заучек, которых Гвен на дух не переносила из-за их заносчивости и зазнайства, что желчью выплескивалось на остальных, несмотря на издевательства от других ребят. Жизнь юной особы начала резко меняться после того, как ее приняла к себе компания старшеклассниц: Гвен помогала им подтянуть знания по математике, в которых эти девочки сильно отставали, но из-за родительских связей с директором, второгодницами не являлись. Поначалу свита, состоящая из четырех подружек, избегала прямого контакта с Гвен, предпочитая заниматься с ней только онлайн или изредка принимать ее у себя дома, пока другие не видят.       — Стейси, научи меня пользоваться косметикой, а я взамен подтяну тебя еще и по истории, — смело выпалила Гвен на одном из импровизированных занятий по математике с фальшивой школьной подругой.       Юная красавица тут же вскочила с места и принялась расхаживать вокруг сидящей на стуле Гвен. Она крутила ее голову из стороны в сторону и многозначительно рассматривала темные волосы.       — Тут нужен целый комплекс процедур, — задумчиво отозвалась Стейси. — Полная чистка пор, убрать эти ужасные синяки под глазами, подобрать палитру подходящих для тебя цветов и… Прическа. Ты вообще знаешь, что такое укладка?       Казалось бы, что может изменить этот безобидный девичий разговор и банальное желание быть ухоженной девушкой? Гвен и сама не знала, что всего лишь за пару месяцев научится мастерству макияжа и превратится в самую настоящую роковую юной леди, в след которой мужчины не будут стесняться открыто смотреть. Девушка наслаждалась каждым взглядом, каждым вздохом в ее сторону. Но однажды ровесники наскучили ей, и Гвен решила узнать, а каковы мужчины постарше: каких женщин они предпочитают, о чем любят говорить и каковы их прикосновения. Но, несмотря на обилие внимания со стороны противоположного пола, Гвен смогла сохранить невинность до девятнадцати лет.       Когда девушке едва ли исполнилось восемнадцать, она со своими подругами решила впервые отправиться в клуб и попробовать воплотить свое желание в жизнь — познакомиться с мужчиной постарше. Выпив пару коктейлей, сидя у барной стойки, что-то заставило Гвен обернуться и сразу заметить среди толпы, сидящего за столиком, парня, что неотрывно и практически не моргая, сверлил ее взглядом, медленно смакуя короткими затяжками сигарету, густыми белесыми клубами выпуская дым. Он был обворожителен в своем костюме, что сильно выделялся на фоне других одеяний посетителей шумного ночного клуба. Увлекшись рассматриванием незнакомца и наслаждаясь его неподдельным интересом, Гвен свесила ногу с выступа на высоком стуле и, еле доставая носком красной туфли, вытянула ее, соблазнительно раскачивая из стороны в сторону. Мужчина же подался чуть вперед через стол и, сделав еще несколько затяжек и затушив сигарету, отправился прямиком к юной особе, подходя медленно, словно хищник подкрадывается к добыче, готовый сделать свой смертельный бросок и вцепиться бедной, изящной и слабой лани прямо в горло, перекрывая кислород. Он присел рядом с девушкой в пол оборота и, не отрывая от нее своего изучающего взгляда, указал пальцем куда-то на полки с алкоголем, после чего бармен тут же принялся выполнять эту безмолвную просьбу. Гвен же сидела, накручивая длинные завитые локоны на указательный палец, и без капли стеснения играла с незнакомцем в импровизированные гляделки.       — Как твое имя, красавица? — наклонившись к ней, мужчина заговорил, и его акцент немного рассмешил девушку.       Его плохой английский лишь позабавил Гвен, а смешно построенное предложение вызвало у нее широкую улыбку. При сближении она почувствовала аромат его парфюма, и он показался девушке весьма дорогим. К тому времени она уже неплохо стала разбираться не только в женской косметике, но и в мужской, включая парфюм. Она могла определить, практически безошибочно, достаток мужчины лишь по одному запаху. Брюнетка чуть опустила взгляд и приметила тонкую золотую цепочку с кулоном, виднеющуюся на его груди, вид на которую открывали несколько расстегнутых пуговиц рубашки.       — Гвен, — ответила девушка и приветливо улыбнулась.       — Я Жоффруа Дидье, — ответил мужчина и зачем-то кивнул.       — Какое необычное имя, — сделав удивленный взгляд, продолжила диалог она. — Откуда ты?       — Из Франции, — улыбнулся он в ответ и на секунду задумался. — На юге Парижа живу.       Легкий разговор на повышенных тонах из-за громких звуков ритмичной музыки и реки алкоголя перешел в прямые неоднозначные намеки от Дидье, отчего Гвен ощутила неловкость, и лицо нещадно начало гореть, вероятно, краснея прямо на глазах у мужчины. Она в полной мере, даже будучи изрядно опьяневшей, понимала, что он хочет от нее секса в эту ночь. Мужчина начинал говорить все больше, заставляя юную девушку практически буквально таять от его акцента и приятных, красивых слов. Неожиданно их разговор резко прервался, и Дидье, прищурив глаза, легко улыбнулся.       — Ты еще девочка, так? — неожиданно выдал он, чем еще больше смутил Гвен, но не своими словами, а каким-то магическим чутьем; слишком быстро мужчина понял, почему девушка так долго не может решиться на ответ.       Дидье можно назвать вполне красивым тридцатилетним мужчиной, которому не чужды косметические процедуры по уходу за собой, спортивный зал и непреодолимая тяга к дорогому и манящему парфюму. В родном Париже, где он родился, вырос и затем стал успешным бизнесменом в юридической сфере, свел с ума ни один десяток девушек и женщин, но ни к одной из них душа не лежала. Почему-то, еще с юных лет, Жоффруа представлял своей женой какую-нибудь иностранку, предпочитая красивую, худенькую коренную жительницу Америки. В двадцать восемь из-за такого странного своего желания он открыл офис в Нью-Йорке, куда стал приезжать все чаще, высматривая и любуясь местными красавицами. Завидев в клубе ухоженную и обворожительную Гвен, мужчина понял, что это та самая и будет первой в его списке американочек.       В ответ на вопрос мужчины Гвен лишь кивнула и, резко помрачнев, потупила взгляд в пол.       — Не бойся, в этом нет ничего страшного, — проговорил Дидье и, положив горячую ладонь на колено девушки, повел рукой выше, скользя по ее бедру. — Это приятно.       — Я не знаю, — ответила смущенная брюнетка и накрыла своей ладонью руку мужчины, останавливая его.       — Обещаю, что не сделаю тебе больно, — старался как можно убедительнее говорить он. — Если скажешь, то мы сразу остановимся.       Гвен вновь лишь кивнула и выдавила себя какое-то подобие улыбки, больше походившей на оскал загнанного хищником зверя. Интерес к юной девушке, что была невинна и согласилась, лишь распалял в мужчине огонь желания. У Дидье прежде никогда не было девственниц, он всегда знал, что после первого секса девочки зачастую влюбляются в своих мужчин, а ему вовсе не хотелось отношений с особой, которую хотелось лишь затащить в постель. С Гвен все оказалось по-другому, и он был готов к любому финалу их, пока что короткой, истории. Еще в такси Жоффруа по-хозяйки протянул девушку к себе и, обхватив ее маленьким подбородок двумя пальцами, нежно коснулся губами, давая Гвен привыкнуть к нему и его прикосновениям, что казались девушке какими-то сказочными и позволяли ощущать себя в роли принцессы в руках иностранного принца. Дидье не был резок, тороплив или груб, он понимал, что девушка полностью в его власти и никуда не денется, но почему-то страстно желал, чтобы она осталась его добычей навсегда, стараясь оставить о себе лишь хорошие воспоминания.       Приехав к отелю, где временно жил мужчина во время своих командировок, тело девушки мелко задрожало от мыслей о предстоящем событии, и это не осталось незамеченным. Ничего не говоря, он взял ее на руки и быстрым шагом отнес в сторону заветного номера. Панель электронного замка приветливо издала пару звуков и загорелась зелёным. Дидье хотел, чтобы это не было похоже, словно он ее уговорил, поэтому, поставив девушку на ноги, отошёл чуть дальше, соблюдая между ними дистанцию и давая девушке время привыкнуть к новой обстановке и эмоциям. Гвен казалось, что она действительно готова впервые подарить себя этому мужчине и поэтому, не сходя с места, медленно сняла платье, оставшись в одном красном комплекте нижнего белья. Он был обворожен красотой тела юной красавицы, но приступать к делу не спешил, отходя назад, будто заманивая девушку в сторону спальни и желая обернуть ситуацию в свою пользу, словно это Гвен инициатор их будущей совместной ночи.       Дидье был осторожен, стараясь не причинять дискомфорт Гвен, двигаясь медленно и постоянно что-то шепча ей на ухо в попытке успокоить. Девушка и не сопротивлялась, с первой секунды их контакта она полностью доверилась мужчине, хоть они и были знакомы всего лишь несколько часов. Казалось, что Дидье излучает некое добро и нечеловеческую заботу, что несомненно дурманило, задевая все важные рецепторы в девичьем организме, заставляя тот думать, что он в безопасности.       — Прости, мне нужно вернуться в Париж, — все также на плохом английском проговорил Жоффруа, обнимая Гвен, словно в последний раз. — Мы будем на связи.       — Ты прилетишь еще? — дрожащим голосом задала вопрос девушка и в очередной раз поцеловала его в стенах аэропорта, прямо на глазах у толпы пассажиров и провожающих.       — Конечно, — радостно отозвался мужчина. — Только не знаю точную дату. Но я обещаю, а ты же знаешь, что я держу свое слово всегда.       И это было правдой. Всю неделю, что Дидье был в Нью-Йорке, он исполнял все просьбы и желания девушки, одаривая ее дорогими подарками вперемешку со своим, не менее драгоценным, вниманием. Но после его возвращения домой проходили дни, недели, месяцы, а их общение ограничивалось лишь социальными сетями и обменами эротическими фото. Все дело было в том, что престарелая мать мужчины оказалась в больнице с многочисленными переломами — она попала под машину и находилась в клинике долгое время, Жоффруа же попросту не мог оставить женщину одну ни на минуту, опасаясь, что в ее возрасте такие травмы могут быть несовместимы с жизнью. Вскоре так и случилось — она умерла, — не смогла перенести очередную операцию. Не выдержало сердце.       — Я куплю тебе билет в Париж, — в один из их очередных онлайн-разговоров неожиданно выпалил мужчина. — Хочу, чтобы ты прилетела и всегда была со мной рядом.       — Я не могу, у меня ведь учеба, — замялась Гвен, но все же натянуто улыбнулась в камеру. — Здесь мама.       — Забудь обо всем, ты будешь жить здесь как королева, твоей матери я буду помогать, — продолжал настаивать Дидье. — Ты ни в чем не будешь нуждаться.       — Мне надо подумать, — вздохнула девушка и поспешила отключиться, чтобы больше не слушать слишком убедительные речи мужчины.       Изабелла всегда желала своей дочери лучшей жизни и однажды, когда девушка решилась обо всем рассказать, то мать тут же начала уговаривать юную особу начать собираться и отправляться навстречу новой жизни, в которой она сможет стать по-настоящему счастливой. Так и случилось: Гвен улетела через пару дней, бросив все и оставив далеко позади все плохое, за тысячи километров от дома. Дидье был счастлив, что его любимая теперь с ним. Девушка же с годами полностью выучила французский язык и стала законной женой Жоффруа, окончательно поселившись в его небольшом особнячке, из панорамных окон которого открывался вид на озеро с импровизированным фонтаном в центре. Мужчина делал все, чтобы она не чувствовала себя одиноко, когда он целыми днями пропадал на работе и не тосковала вдали от дома, щедро сдабривая ее жизнь большими суммами денег. Гвен чувствовала себя королевой: лучшая и дорогая одежда; прислуга в доме, выполняющая все обязанности и традиционно по вечерам она пила мятный чай со льдом, вприкуску с ароматной французской булочкой. Однажды Дидье снова вернулся с работы довольно поздно, но девушка еще не спала, блаженно потягивая на веранде свой любимый холодный напиток, глядя на умиротворенный темный лес за озером. Как только Жоффруа приблизился к ней, то она почувствовала странный запах, исходящий от него вперемешку с алкоголем и табаком — это точно были духи Шанель, которые она когда-то хотела приобрести себе, но так и не решилась. Неожиданно мужчина с силой поднял ее из кресла, грубо дергая за руку и буквально волочил за собой в спальню. Он толкнул ее на пол, заставляя Гвен отползти к стене из-за замешательства. Никогда прежде ее муж себя так не вел.       — Что ты делаешь? — дрожащим от страха голосом вопросила брюнетка.       — Ты меня раздражаешь, — наклонившись к девушке и взяв ее за горло практически мертвой хваткой, пьяно прошипел Дидье в ответ; при такой близости Гвен отчетливо смогла прочувствовать аромат женских духов, и это были явно не ее духи.       — Почему от тебя пахнет Шанель? — пытаясь сопротивляться медленно наступающему удушью, снова девушка задает вопрос.       — Я здесь хозяин и только я могу задавать вопросы в этом доме, — все в том же тоне ответил Жоффруа и тыльной стороной ладони ударил девушку по лицу, от чего та с громким криком повалилась на пол.       Но это мужчину не остановило: добавив удар ногой в живот, он поднял свою жену за волосы и, бросив на кровать, сел сверху, начиная раздеваться.       — Ты подаришь мне наследника, а потом можешь убираться назад к своей мамочке, — даже спустя несколько лет жизни с коренной американкой, Дидье так и не смог толком выучить английский, продолжая раздражающе выворачивать слова и неправильно строить предложения.       Гвен вырывалась как могла, пытаясь отбиться от мужа всеми силами, но что-то неразборчиво крикнув на французском, мужчина вызвал своих двух охранников. Девушка была уверена, что они ей помогут, как только она попросит, но двое здоровяков лишь молча подошли к ней вплотную. Один из них удерживал ее руки над головой, а другой, раздвинув девичьи стройные ноги, вжал щиколотки в мягкий матрас. В два счета разорвав легкий халатик и белье на теле своей жены, мужчина, не стесняясь охраны и не обращая внимания на крики Гвен, позабыв о своей прежней ласке и любви, вторгаясь в юную красавицу, старался лишь побыстрее покончить с этим и уйти. Казалось, что с каждым толчком он выбивал из себя остатки былой пылкой любви к этой девушке, которую уже давно заменил на необъятную ненависть. Изменять Гвен он начал больше года назад, потому что юная жена практически не могла удовлетворить опытного и темпераментного Дидье, от чего он был вынужден искать способы разрядки на стороне. Желающих захватить богатого красавчика было много, да и никого не смущал его статус женатого человека, о чем знал чуть ли не весь Париж: свадьба Жоффруа и Гвен не раз сверкала на обложках газет и модных журналов, иллюстрируя фото молодоженов с сотрясающими заголовками: «первый жених Франции отныне семьянин».       — Ты не выйдешь из этого дома, пока у нас не родится сын, — закончив свое грязное дело, с невозмутимым видом, словно все так и должно быть, произнес мужчина, попутно натягивая мятые брюки.       Он перевернул все ящики в спальнях и нашел все деньги, что давал Гвен, а затем разбил телефон, чтобы у бедной девушки не было ни единого шанса на побег. Она прекрасно понимала, что без денег и документов, которые муж надежно спрятал в сейф в своем рабочем кабинете, код от которого она не знала, что теперь она пленница собственных желаний. Брюнетка каждый день, что она провела в заточении в мнимом замке, сокрушалась, что была слишком глупа и наивна в свои девятнадцать лет, когда поверила убедительным словам Дидье. Она должна была понять, что ничего не достается просто так, разве что сыр в мышеловке, но, кажется, забыла, чего стоит этот сыр. После двух недель скитаний по дому и, встречая каждый раз слуг, что при виде девушки лишь опускали взгляд в пол, она нашла в ящике стола Жоффруа прозрачный пакетик с теми самыми волшебными разноцветными таблетками. Гвен давно подозревала, что ее муж увлекается чем-то подобным, но либо не хотела лезть с расспросами, либо забывала из-за постоянного отсутствия дома Дидье, как она полагала, чему способствовала его занятость работой. Конечно, это было не так: мужчина ночами и днями пропадал среди роскошных женщин и юных любовниц, сменяемых чаще, чем носки. Распробовав, Гвен стала слишком увлечена таблетками, что не осталось незамеченным Дидье.       — Как ты была нищей простушкой, так ею и осталась, — гневно прокричал Жоффруа и в очередной раз ударил молодую жену по лицу. — И никакие деньги не смогут сделать из тебя человека.       — Жалкий слабак и импотент! — сопротивлялась Гвен.       После первого инцидента с изнасилованием мужчина больше не бил ее, лишь изредка одаривая колкой фразой или полным презрения взглядом, но этого простить не мог и избил ее прикроватной лампой, превратив гладкое лицо девушки в кровавое месиво из кожи и костей. Дидье выдал это за нападение хулиганов, и друзья в отделе полиции все понимали, но идти против его слова не хотели — никто из них не смог отказаться от той суммы денег, что Жоффруа предложил им в обмен на молчание.       Вернувшись после нескольких операций, Гвен приняла твердое решение — лучше смерть, чем такая жизнь с мужчиной, которого она когда-то любила до беспамятства, а теперь он ненавидит ее.