Туннельный эффект

В люкс-номере работало сразу три телевизора. Новостные передачи на немецком, китайском и английском языках прокручивали один и тот же сюжет — если прислушаться, можно было уловить разницу подачи от уклончивости Пекина до американской восторженности. Появлялись лица комментаторов и экспертов, затем вновь шли одни и те же кадры — белое здание Национальной Академии Наук США, полутемный конференц-зал — приглашены только избранные, около пятисот человек, журналистов два десятка, эксклюзивный материал. Кафедра с золотыми буквами и золотым же гербом, за кафедрой — рослый и полный молодой человек в очках и несколько неформальной для такого выступления одежде — с костюмом все отлично, но ворот рубашки расстегнут, никакого галстука; он — типичное дитя глобализации: азиатские черты лица в сочетании со светлыми глазами. Внимание аудитории приковано не столько к докладчику, сколько к трехмерным изображениям проектора — и к небольшому резервуару, чашке Петри с сероватой массой, похожей на бесцветную сладкую вату. — За основу взят геном Cladonia deformis — Кладонии бесформенной, способной жить в условиях пустыни. В сочетании с генетической структурой Tardigrada — тихоходок, экспериментальный образец показал способность к выживаемости в температуре близкой к абсолютному нулю, в отсутствие кислорода и даже воды. Собственно, это сочетание не только умеет выживать, но и перерабатывать песок в полезную почву. — Вы считаете, что этот мох будет полезен? — журналистка с короткими светлыми волосами и резковато очерченным лицом, похожая на какую-то мелкую птицу, тянет руку одновременно с вопросом. — Безусловно, — докладчик смотрит не на нее — и камера услужливо следует за взглядом, высвечивая в первых рядах мужчину и женщину средних лет — оба сухопарые и строгие, однако сходство с человеком за кафедрой очевидно. Тот и другая выглядят безразличными. В отличие от девочки лет шестнадцати в ярко-красном платье. Та показывает большой палец, а камере — язык. — Прежде нам удавалось создавать образцы, способные к выживанию в экстремальных условиях, но этот вид мха умеет еще и менять структуру почвы, повышать плодородность, а также вырабатывать кислород. — И что вы предлагаете с ним делать, доктор Ю? — настаивает журналистка. Докладчик улыбается. — Терраформировать Марс, конечно. Всего несколько образцов, вроде этого, и спустя десять-пятнадцать лет на красной планете появится пригодная для дыхания атмосфера, а почва станет подходящей для ведения сельского хозяйства. Заявление откликается гулом голосов. Журналисты тянут руки. Камера снова направлена на мужчину и женщину в первом ряду, те сохраняют полное спокойствие, словно не услышали ровным счетом ничего сенсационного. Зато девочка подскакивает, чтобы аплодировать стоя, и возвращается на место только после какого-то замечания женщины — очевидно, своей матери. — Вы не боитесь этих экспериментов с разнородным ДНК, доктор Ю? — у другого журналиста вид типичного хипстера, начиная от бороды и заканчивая клетчатой рубашкой. — Что, если вы создали монстра? — Нет, — докладчик выглядит искренне удивленным. — Что может быть плохого в терраформировании Марса? Мы… с моей сестрой Морган с детства мечтали, что однажды устроим семейный пикник на красной планете и будем смотреть на Землю. — Вы нарушаете законы природы! — И это оправдывает самоназвание нашего вида — человек разумный. «Хипстер» остервенело щелкает кнопками записывающих и фотоустройств. Камера показывает мох крупным планом — не самое интересное зрелище, просто сгусток серовато-белесой плеснеподобной массы в большой стеклянной чашке. — Как вы назовете эту форму жизни? — автора вопроса не показывают, зато слышен ответ: — Takakia Catherine. В честь моей матери. Весь сюжет в нарезках новостей занимал не больше пары-тройки минут, зато расползся от таблоидов до аналитических передач. Новости наслаивались друг на друга. Сквозь остатки сна Алекс уже понимал, что проснется знаменитым — и что больше всего в этом люксе ему не хватает голосовых команд с возможностью вырубить телевизоры к чертям. За последнюю неделю перед выступлением на конференции он едва ли проспал десять часов суммарно, ничего удивительного, что вчера его хватило на десяток поздравлений и пару бокалов шампанского, а сейчас уже… — Разработка двадцатипятилетнего доктора Алекса Ю, потомственного ученого и достойного продолжателя дела своих отца и матери, уже называется экспертами главным достижением последних десяти лет… — …ТранСтар собирается захватывать не только Землю, но и Марс? Корпорации простирают свои щупальца в космос? — Заявление доктора Ю прозвучало гуманистическим гимном, но так ли чисты помыслы молодого доктора? Интересует ли сына одного из учредителей ТранСтар что-то, кроме выгоды? Голоса комментаторов накладывались друг на друга. «Заткнитесь. Ну пожалуйста». Нужно было открыть глаза и протянуть руку за пультом. «Девять утра», — услужливо подсказали смарт-часы на тумбочке. Алексу это чудо техники не очень нравилось: главным образом, потому что напоминало о неправильном режиме дня, недостатке физической активности и прочей раздражающей ерунде. «Вчера вы не достигли цели по шагам» и так далее. Зато часы подключались к компьютеру. Несколько десятков желтых значков с конвертами — ладно, он разберет почту позже. Так, а вот с этим медлить не стоит. «Отправитель: Уильям Ю Тема: Перенос лаборатории в ТранСтар». Алекс дотянулся до пульта и выключил все три телевизора. На последнем как раз показывали Морган — Алекс был благодарен сестре за поддержку. Если бы не она, не переписка во время работы и их многочасовые зависания в голосовом мессенджере — культивировать мох порой довольно скучно, — он бы просто свихнулся в пустой лаборатории. Вчера она радовалась едва ли не больше Алекса, едва тот спустился с кафедры — повисла на шее с визгом, достойным чирлидерши на бейсбольном матче. Отец с матерью приняли научный прорыв старшего сына как должное — иного Алекс и не ждал, зато Морган казалась счастливей него самого. Не выбираясь из-под одеяла, он поднял с пола дипломат с ноутбуком. Письма от коллег, поздравления, приглашения на интервью… вот оно. «Директора ТранСтар одобрили твой проект. Со следующей недели лаборатория будет располагаться на нашей территории. Тебя ждем дома сегодня, вертолет пребудет к десяти утра. Уильям Ю. P.S.: О своей команде не беспокойся. Им будет выплачено достаточно, чтобы не волновались о прекращении участия в проекте». — Черт. Ноутбук сполз с кровати и с неприятным глухим звуком ударился о паркет. Алекс уже лет пять не приезжал в родительское имение дольше, чем на два-три дня — а последний раз пропустил даже Рождество, потому что был слишком занят исследованиями, они как раз вышли на финишную прямую. Ехать домой? А как же его команда (будет выплачено достаточно, черт возьми), планы, и… Полдесятого. У него полчаса на то, чтобы собраться. Алекс поднял чудом оставшийся в живых ноутбук, нажал на сенсор «ответить» и занес пальцы над клавиатурой, чтобы набрать: «Извини, отец, я предпочитаю работать самостоятельно». И захлопнул ноутбук. Двадцать пять минут. Нельзя опаздывать. По крайней мере, он снова будет рядом с Морган — ради этого стоило вернуться домой. Родители наняли нового личного пилота. Он назвался Вальтером Далем и, судя по тому, как окинул Алекса пренебрежительным взглядом, а затем сообщил, что тот опоздал на три с половиной минуты, успел стать приближенным. Алекс передернул плечами. Должно быть, отец опасался, что он откажется возвращаться, вот и отправил… Даля. — Готовы к вылету, сэр? — пилот затянулся вонючей сигаретой и выдохнул сизое облако прямо в кабину. — Да. Вещей у Алекса было немного: ноутбук с основными наработками — все копии заботливо сохранены на двух дополнительных жестких дисках, — биоконтейнер с образцом мха, смена одежды и плюшевый трехглазый «марсианин» — подарок еще семилетней Морган. Девять лет прошло. Марсианина Алекс прятал в кармане пиджака. Это был его талисман, неизменно напоминающий о сестре, и он не хотел, чтобы кто-то посторонний знал о существовании «дурацкой игрушки» — уж точно не этот Даль. Всю дорогу он думал о своей команде — потребовалось почти пять лет, чтобы собрать достойных людей. Алекс полагал, что сумеет уговорить отца оставить лучших, это выгоднее, чем нанимать новых и тратить время на введение в курс дела. Зато теперь все права на Takakia Catherine останутся за ТранСтар. Наверняка, Уильям Ю уже позаботился об этом и зарегистрировал патент. Как там говорили журналисты? Мегакорпорации порабощают не только Землю, но и другие планеты? Его немного укачивало, к тому же Даль даже не старался вести вертолет плавно, так что попытка открыть ноутбук и хотя бы ответить на остальные письма провалилась. Гораздо проще было смотреть в иллюминатор — буйная зелень Вашингтона уступала место морскому побережью. Полет занял около четырех часов. Они почти добрались до Сан-Франциско. Имение родителей расположилось неподалеку от национального парка Йосемити. Заповедная зона стала частной еще лет двадцать назад, насколько Алекс помнил. Отец привык добиваться своего. Родительский дом был примечателен не только фьюжен-архитектурой — причудливой смесью стилистики династии Хань и европейского прагматизма. Под землей расположился целый лабораторный комплекс. Все необходимое. Ну конечно. Вертолет спускался. Алекс вытащил из внутреннего кармана подарок сестры, подбросил и поймал плюшевую игрушку. Ладно, он уже не только смирился — ничего не имел против. Его всегда было легко убедить, если говорил кто-то из семьи. От взлетной площадки до разукрашенного золотыми горельефами и малахитовыми колоннами входа почти полтора километра — можно взять миникар, но Алекс предпочел идти пешком. Что там говорили смарт-часы насчет двигательной активности? К тому же он соскучился по чистому воздуху, веренице гор и лесу — имение Ю лежало словно на дне тарелки, окруженное почти нетронутой природой. Небо днем здесь пронзительно-синее, а по ночам никакие огни города не заслоняли звезды. Алекс почти не удивился, когда увидел Морган всего в сотне футов от площадки вертолета. Накануне он слишком волновался из-за доклада и, пожалуй, мало замечал сестру, несмотря на все ее восторги и объятия. Затем семью забрал вертолет, Алекс же остался на то, что приятели называли афтерпати. «Она знала, что я прилечу». Морган немного щурилась. Короткие волосы растрепал ветер. Она была одета в рваные джинсы и полупрозрачный «газовый» топик, через который просвечивало белье. Алекс с неудовольствием отметил проколотую бровь — кажется, это сомнительное украшение было на ней и вчера, но при дневном свете сильнее бросалось в глаза. Он все еще был старшим братом — и занудным старшим братом, — пусть и понимал, что все равно ничего не выскажет. Она выглядела одновременно взрослой и какой-то беззащитной. Алекс прожил целых шесть лет отдельно, и сейчас не мог не думать об этом, как о попытке позорного бегства — ведь он бросил Морган здесь. С родителями, вот именно. Он неуверенно помахал ей. Та широко улыбнулась и кинулась навстречу; невысокой Морган пришлось подняться на цыпочки, чтобы повиснуть на шее рослого брата, Алекс подхватил ее, словно в детстве. — Я соскучился, — честно сказал он. — И я. А потом поцеловала — горячее дыхание пахло чем-то вроде персиков или жвачки, розовой дешевой жвачки, которую родители непременно конфисковали бы даже у почти взрослой шестнадцатилетней девушки. И поцелуй этот был совсем не сестринским, неуверенным и неловким, но определенно — в губы. Плюшевый марсианин вывалился из кармана Алекса.  — Морган… — О, ты до сих пор хранишь эту штуку, — она подняла игрушку быстрым жестом и снова обняла Алекса за то, чему полагалось быть талией. Морган ущипнула его за бок. — Взрослый серьезный старший брат. Между прочим, ты сегодня во всех выпусках новостей! Алекс дотронулся до губ, потом решил не думать о странном поцелуе. Это была его младшая сестра. В конце концов, еще лет десять назад она приходила к нему в кровать, если снились кошмары — а они ей снились, и она рисовала какое-то огромное черное бесформенное чудовище. Отец показывал Морган детскому психологу, на что мозгоправ только развел руками и затянул было про семейную атмосферу, но очень быстро и предусмотрительно прикусил язык. — В выпусках, да. Например, про корпорацию ТранСтар, которая поработит Марс, — заметил Алекс, решив, что сестра достаточно взрослая для такой иронии. — Они просто тебе завидуют. Она взяла его под руку, потерлась щекой о плечо. — Так здорово, что ты вернулся. Мы теперь с тобой зажжем, ага? А то отец грозился отправить меня в какую-то суперэлитную частную школу для девочек, но потом я ему показала своей проект по нейронным функциям, и он передумал. Проект, кстати, выиграл какой-то там грант. Ну, конечно, это папочка позаботился… Но ему понравилось, уже неплохо. И никаких частных школ для девочек. Фу. А еще мама учила меня стрелять, я выбила все мишени, и она меня взяла на охоту. На настоящую охоту. Они купили лицензию, прямо здесь, в заповеднике. Ну, я и пристрелила пару уток, а чего такого-то! — за эту тираду Морган трижды обогнула Алекса, теперь шла задом наперед. — Осторожней. Он поймал ее за руку. — Ты чуть не упала. — Главное, не сломай мне запястье, как в тот раз, — Морган показала язык. Она знала, что Алекс до сих пор не может себе простить того случая, дурацкого случая c "очень важными" файлами в компьютере брата. — Ладно-ладно, прости, я больше не буду. И она поцеловала его. Опять. Точно так же — с губами, стараясь проникнуть языком в рот. Алекс отстранился. — Морган. Он должен был ей что-то еще сказать, объяснить или дать понять, что так неправильно, но не мог подобрать нужных слов; и промолчал — вполне сознавая собственную трусость. — Родители вернутся вечером. У нас куча времени, — Морган подмигнула ему. — Побыть вдвоем.