Серые дни. Темные ночи. Цветные сны.

В воде звуки глушатся, становятся глубже, объемнее, и если в реальности без специальных масок и баллонов со сжатым воздухом не опуститься на большую глубину, то в СОНАРе нет ограничений. Мое тело, как в невесомости, такое же легкое, но неуклюжее, погружалось все ниже и ниже, на сотни метров. Вода на дне становилась светлее, так как этот конкретный карман Ариадна, на примере Сфорцинды, построила тоже вверх ногами: над головой – мутные от песка темные воды с прохладным течением, покачивались и завивались водоросли болотно-зелеными лентами, а под ногами, далеко-далеко – выпуклая серебристая поверхность, гонимая ветром и словно живая, пропускающая рассеянные лучи солнца. Сэм злился, во вздувшемся плаще и сверкающий лысиной он повис рядом и пробурчал, выпуская пузыри: – И что мы, мать твою, здесь забыли?! Я, не говоря ни слова, подтянул его ближе, развернул спиной и прижал к груди. Сэм чуть не захлебнулся от избытка впечатлений. – Ты..! Что.. Как.. Эээ? В моих руках он казался совсем маленьким, сучил руками, под плащом тревожно передвигались щупальца, как клубок змей. В другой момент я бы оттолкнул его из чистой брезгливости, но не сейчас. У меня не было иллюзий насчет Сэма. Порой с ним бывало весело, но только попробовал бы он что-нибудь мне сделать – схлопотал бы по первое число. Я не сторонник терпеть издевательства: достаточно сделать мне больно один раз, чтобы получить подачу вдвойне. Сэм якшался с проститутками, наркодилерами, шулерами, и все то время, что он проводил в Нуаре, он либо нюхал кокс, играл в казино и зависал с девочками, либо устраивал разборки на уровне местной мафии – не очень хорошее резюме для реальности, но для местных личные качества – самые подходящие. Даже учитывая мои приятельские отношения с Имсом, я раньше не подпускал его близко, помня об этой неприятной стороне. Невозможно доверять такому типу людей, если не хочешь преждевременно закончить свои дни в железном ящике. Однако за те два года, что мы знакомы, он ни разу меня не подвел. Не то чтобы я тем самым позволял Имсу делать все, что угодно – всегда есть та черта, после которой я как минимум постараюсь свернуть ему шею. Но, пока эта черта еще где-то далеко, я могу позаботиться о нем так, как советовала совесть, без оглядки на наши былые разногласия. – Эй, слышь, сопля? А ну отпусти, а то хуже буд… – Тсс, – я накрыл его рот ладонью, – время Кормления. Сэм насторожился и замер, услышав первые низкие звуки – то было биение сердца. Конечно, не моего, когда-то Мол создала самое безопасное место для любого. Ничего не имело значения: национальность, положение, какого пола и сколько тебе лет. Только тишина, только тихий шепот воздуха на дне и лучи яркого солнца, словно хрусталь, разбиваясь о гладь, рассеивались прекрасно и завораживающе. Сердце, невидимое и гулкое, то, что слышал каждый из нас давным-давно, в те времена, о которых нет воспоминаний. Бум-бум. Бум-бум. Я никогда не водил сюда паразитов вроде Сэма – они не способны оценить волшебство этого места, могут сломать его хрупкую красоту, как если бы само сновидение покоилось на нитях из паутины и капель росы. Ариадна действительно была одной из лучших, воспроизведя упражнение Мол почти в точности. Не точно так же, но даже лучше. Мимо не спеша и задумчиво проплыли рыбы – блестящее серебро на боках отсвечивало и играло на солнце, словно россыпь продолговатых монет. От одного их вида мерещился легкий перезвон. Они были не одни, сначала даже могло показаться – кто-то обронил красно-желтый шарф, чьи края извивались под напором течения, как на ветру, но этот шарф глянул на нас с любопытством и присоединился к общему косяку. Скаты над головой махнули плавниками, взметнув песок, мелькнули белыми брюхами и устремились вперед. Опережая невероятно быстрых дельфинов, неслась их урчащая трескотня, переливаясь с утробными и высокими песнями китов. Песни доносились издалека – я видел темно-синий контур гигантского тела, мерно проплывающего рядом – даже взглядом не охватить. И все это настолько мощное, захватывающее дух, что даже Сэма проняло: он перестал вырываться, обмяк и изменился в кота. Боясь спугнуть стаю разноцветных рыб, огибающих нас на своем пути, я подтянул его выше, чтобы коснуться носом мягкой шерсти между ушей. Он задрал голову и посмотрел на меня испуганно, с трудом оторвав взгляд от эдакого гигантского аквариума, в котором оказался. Я его понимал: вокруг собиралась не просто толпа, не множество морских существ, а настоящие полчища, массивная лавина, сворачивающаяся в воронку из мелкой рыбы. Тут и там мелькали акульи хвосты, плавные изгибы зеленых угрей, длинные щупальца прозрачных медуз. Нас вовлекли в общий водоворот, он прижался ко мне ближе, ища убежища и защиты, пока биение сердца все продолжало звучать. Сильный, глубокий и непередаваемо родной звук. Бум-бум. Звук самой жизни. И нас самих. Одновременно. Бум. Я ждал его в номере, с удобством расположившись в кресле и почитывая журнал «Кантри Лайф», который Имс притащил накануне. Я уже серьезно подумывал купить после дела квартиру или домик, так как в Штаты возвращаться вообще не было резона. Нэш открыл дверь, прошел до шкафа и даже снял пиджак, прежде чем понял, что кроме него в комнате есть посторонний. – Ты?! – он дернулся в сторону двери, сделал пару шагов назад, опасаясь, что я как минимум попытаюсь прыгнуть на него прямо с кресла. Я перелистнул страницу и, не поднимая глаз, спокойно произнес: – Присаживайся. Нэш мне не поверил и посчитал, что расслабляться рано – мне могло прийти в голову все, что угодно, – поэтому настороженно встал у комода. – Зачем ты пришел? – Поговорить. – Будешь угрожать? – Зачем? – искренне удивившись, я отложил журнал и встретился с ним взглядом. – Потому что я не сдох в этом треклятом поезде! – он осмелел и так зло посмотрел в мою сторону, будто я сидел на троне из человеческих костей, будучи мировым злодеем. – Да нет, ты все сделал правильно. Нэш опешил и растерялся. – Правильно? – переспросил он, не веря своим ушам. – И ты не злишься на меня? – С чего вдруг? Ты думал, я пришел отомстить? За Имса? – у меня вырвался легкий смешок, и я покачал головой. – Нет уж, он как-нибудь сам разберется. Что тебе известно об этих людях? На столе лежал список, Нэш осторожно приблизился и пробежал глазами по именам. – Этот и этот – оба творца из Австрии, эту видел, привезли из Сингапура, последние два имени вижу впервые. – Расскажи, что знаешь. Когда я вернулся в номер, мой ноутбук стоял открытым на столе, камеры из комнаты Нэша – во весь экран, так что, когда в ванной зашумела вода, было не трудно догадаться, кто за мной следил. Я ухмыльнулся, закрыл крышку ноутбука и стал раздеваться. Вечер уже поздний, можно было немного расслабиться и стащить с себя пропахшую потом одежду, но меня отвлек щелчок приоткрывшейся двери. – Душа моя, – игриво позвал Имс, снова вернув себе любовь к жизни после так называемой терапии, – ты принес? Я тяжко вздохнул, но пошел так, как был – в одних трусах и расстегнутой рубашке. В ванной горел желтый свет, было душно, и от влажности запотели стены. Имс сидел по пояс в воде и радостно улыбался. – Держи, – я протянул ему Бертийон – шоколадный сорбет в креманке с пластиковой ложечкой, воткнутой в верхний из трех шариков. Я купил его в одном единственном магазине «leglacier», как называли французы лавки с огромным выбором мороженого. И то, мне пришлось благодарить хозяина за то, что он задержался и не закрыл дверь перед моим носом в полдень. Что за манера? Я, привыкший к Штатам, где каждый магазинчик был готов работать сутками, лишь бы заполучить клиента, иногда впадал в ступор от Парижа. Здесь считали нормальным закрыться на лето и преспокойно ждать сентября у себя на виноградниках. – Ты просто прелесть, – облизнулся Имс, причем обращаясь непонятно к кому – ко мне или стаканчику мороженого. Раньше я, по крайней мере, спросил бы о его психическом здоровье, так как есть в ванне, пока температура от горячей воды близится к тропическим джунглям, в самом деле немного странно. Но сейчас, спустя неделю – самое обычное дело. Имс вообще оказался носителем парадоксальных привычек. Что касалось ванной и туалетной комнаты – Имс не мог быть один. Даже справляя нужду или моясь под душем, он считал, что все открывают двери и орут на всю комнату, если внезапно их посетила какая-то идея. Я привалился бедром к раковине и насмешливо наблюдал, как он уплетает мороженое. – Боялся, что я придушу Нэша? – Ты ждал его почти час, как-то это было подозрительно, – он подмигнул мне, смачно облизнув ложечку и зачерпнув еще. – Будешь? – Если бы я хотел его убить, Имс, он был бы уже мертв, поверь мне. – Да я и не сомневаюсь. Открой ротик. Мороженое быстро таяло прямо в чашечке. Умудренный опытом, что спорить с ним было еще дороже, я подхватил кончик ложки губами, попробовал угощение и кивнул, признавая, что действительно вкусно. Имс просиял. – Ты еще скажи, что не специально заявился к нему, чтобы потрепать нервы, – прозорливо заметил он, не отвлекаясь от сладкого. – Возможно. Но зато я потратил время не зря. У меня есть догадка, кто наше Базовое Сознание. – Ты понял это после того, как перебрал все способы убить Нэша как можно медленнее и мучительнее? – Во время. – Я так и знал, – обличающе указал на меня ложкой Имс. – И что ты ему приготовил, кровожадный мой? – Ты сказал его не трогать, но не запрещал мечтать, – я забрал пустую креманку, которую он уже хотел вылизать дочиста, и поставил рядом с его бритвой. – Спинку потрешь? Он опустился в воду, поднялся и посигналил мне бровями, в то время как пенные ручейки стекали по его блестящим плечам и груди. Обычно он просил притащить всякие журналы или ноутбук, что означало – он тут устроился надолго, если не до утра. Всегда было легче согласиться, так ему быстрее приедалось. – Только быстро, тут жарко, как в сауне, – я закатал рукава, взял протянутую мочалку и пересел на край ванны. – Ты бы хоть фрамугу открыл, дышать невозможно. Имс для моего удобства нагнулся вперед к выглядывающим из воды коленям. – Да ну, тогда все остынет. Я люблю погорячее. – Оно и видно. Весь красный, как вареный рак, – я старался мягче проходить по синякам, растирая шею, позвонки и смывая мыло возле поясницы. Несмотря на то, что я старался все делать аккуратно, вскоре рубашка намокла почти до плеча. Пока я смывал пену, кожа Имса скрипела от каждого движения мочалкой, и этот наглец мурлыкал что-то себе под нос. – Дальше сам? – как только я спросил, то понял, что сделал это зря. Имс откинулся на бортик ванны, раскинул руки и пошловато оскалился. – Ну что ты, продолжай. У тебя прекрасно получается. Мне нужно было уйти прямо сейчас, но я отмел этот вариант практически сразу. Не сказать, что я еще здраво соображал: он задал толчок мыслям, и их было уже не остановить. Я прикрыл глаза, стараясь спрятать взгляд, которым провел по коже шеи, покрытой красными пятнами жара, по блестящим от воды ключицам, груди, до живота, теряющегося в мутных всплесках. Имс перестал широко улыбаться, когда я опустил мочалку прямо у него между ног, чтобы ее намочить.Я слегка провел от подбородка по кадыку и смыл пену с шеи, он довольно выгнулся. – Точно не хочешь домыться сам? Я нажал сильнее мочалкой, поглаживая его по груди, и заметил, как у него перехватило дыхание. Сам я едва ли слышал собственный голос от бешеного пульса в висках, нестерпимо захотелось прочистить пересохшее горло. – Не-а, – прохрипел Имс, увлажнив губы и прикрывая глаза от удовольствия. До того я никогда не считал мужские губы заманчивыми для поцелуев. Я забыл, что хотел сказать, жестче провел колючей мочалкой по складке, собравшейся под грудью – как бы он ни был накачан, широкая грудная клетка все равно давала о себе знать – но Имс лишь промычал с наслаждением. Сам его податливый, разморенный вид будил во мне какую-то нереальную смесь агрессии, с какой, мне представлялось, пещерные люди набрасывались на своих жен. Никогда со Скарлет я не чувствовал, что близок к потере самоконтроля. Тогда было так просто – я был ведущим в наших отношениях: я звонил, я приглашал на свидания, я поцеловал ее в первый раз, и я знал, когда дойдет очередь секса. Но не здесь… Здесь я не мог даже сказать, что натворю в следующую минуту, не то что объяснить, зачем я только что ласкал мочалкой его грудь в районе правого соска, хотя точно ничего такого не планировал, когда заходил к нему в ванну. Имс приоткрыл рот, ему становилось все тяжелее дышать, мокрые ресницы подрагивали, а сам он непроизвольно сжал руками бортики ванны. Я жадно изучал его реакции и чувствовал себя, как какой-нибудь садист или ученый, нашедший новый вид, на котором уже мысленно планировал ряд экспериментов не совсем гуманного толка. Я знал, что иногда перебарщиваю с контролем даже в постели, но это был какой-то новый, запредельный уровень. Моя рука по собственной странной инициативе прошлась по поджавшимся мышцам живота, с силой царапнув мягкое беззащитное подбрюшье, покрытое русыми волосами, и погрузилась в воду, прямо к его члену. Имс вздрогнул и молниеносно перехватил мое запястье, распахнув пьяные глаза. – Там придется нежнее, детка, – с угрожающей хрипотцой предупредил он, и мы оба услышали, как в наружную дверь постучали. Прищурившись и не меняя силы нажима, я медленно и с трудом пробирался мочалкой все глубже под воду к горячему телу. Вдоль члена, под основание к мягкой мошонке, и даже там не остановился, лишь сжал край мочалки, чтобы проникнуть между ягодиц. Имс приподнял бедра, то ли уходя от ласки, то ли для моего удобства, резко ухватил меня за шею, пригибая к себе, но я уперся, удерживая лицо в считанных дюймах от его собственного. У него была сильная хватка, тяжелая рука с широкой большой ладонью, которой Имс давил и давил на затылок, дыша часто и ухмыляясь, будто я подначивал его на более жесткую игру и ему это нравилось. В дверь снова постучали, уже настойчивее, но мы даже не двинулись с места. Я приоткрыл рот, он тоже, будто хотел что-то сказать, и я жадно лизнул его язык, накрыл губами, буквально впиваясь, всасывая и проводя зубами по коже. Я с трудом оторвался от поглаживаний его задницы между ягодиц, бросил мочалку и обхватил лицо ладонями, увлеченно переключившись на его язык, издавая попутно мокрые, чмокающие и неприличные звуки. Дверь в ванну я оставил слегка приоткрытой, так что мы оба услышали мой телефон, который начал трезвонить с кровати. – У меня ненормальная фиксация на твоих частях тела, – пожаловался я, слегка задыхаясь и переводя дыхание от поцелуя. – Ну и прекрасно, – не расстроился он. Имсу вообще было наплевать и на стук в дверь, и на телефонный звонок, и на то, что кто-то за дверью уже точно знал, что я в номере, но почему-то не реагирую, он накинулся после губ на шею, постепенно затягивая меня в ванну. Я положил руки ему на плечи и отстранился. Невозможно сравнивать мои отношения с Карли и это. Я не говорю, что с ней не было страсти или бурного секса прямо на твердом, неудобном кафеле, но сейчас я как никогда был близок к тому, чтобы между работой и сумасбродной идеей залезть к Имсу на колени выбрать второе. Сама мысль об этом должна была пугать, но я злился только на того, кто стоял за дверью. – Только не убей его. И возвращайся скорее. Имс откинулся спиной на фаянсовый бортик, убирая руки от греха подальше. – Я напомню, что у нас есть две удобные кровати, – я встал, снял с крючка его халат и накинул сверху. – Так что заканчивай плескаться. – Это был самый убедительный довод за всю мою жизнь, – рассмеялся он, прежде чем я оставил его одного и направился к двери. О, ну конечно, это должен был оказаться Юсуф.