Грехи Театра: Пьеса в Трех Актах.

— Что ты наделал? — Кроули был в ужасе. Он благополучно проспал большую часть девятнадцатого века, и теперь впервые после пробуждения увидел Азирафеля. — Чудесно, не правда ли? — глаза ангела сияли. На нем был надет совершенно нелепый жилет, шейный платок и, во имя Госпо… Сата… — абсолютно неважно кого! — котелок. Котелки никогда, никогда не будут стильными. — Ничуть не чудесно! — зарычал Кроули, — Все пишут стихи и хотят вертеться в высших кругах! Это моя работа! Конечно, это значило, что по сути Азирафель выполнил за него задание, и если закрыть глаза на ужасающе безвкусную одежду лондонских аристократов, пожинать плоды викторианского общества было довольно весело. Кроули даже согласился прийти в книжный магазин и провел весь день, глумясь над современной литературой. Он решил, что истории о подвигах смелых британских солдат в Индии были почти так же хороши, как и бульварные романчики. — Эти люди невероятно подавлены, — заявил Кроули одним вечером, когда они с ангелом направлялись в театр, — Просто очаровательно. — Не имею представления, о чем ты говоришь, — с достоинством ответил Азирафель, который однако не выглядел возмущенным: Кроули согласился надеть светло-серый цилиндр и белые перчатки, что ангел счел за свой личный успех. Пьеса и сама по себе была замечательная. — Уайльд, не так ли? — сказал Кроули, рассматривая театральную программку, когда они сидели в уютной задней комнате магазина Азирафеля, — Во всяком случае, хоть кто-то в это время имеет чувство юмора. — Оскар? — улыбнулся ангел, подняв взгляд от бутылки шампанского, — Да, он очаровательный юноша. Так увлечен писательством! И они такие хорошие друзья с милым Бози. — Кем? — спросил Кроули без особого интереса. Он разрывался между двумя вещами: забавляющей его мыслью о том, что Азирафель снова связался с драматургом и прелестным вкусом шампанского. — С лордом Альфредом Дугласом, — ответил Азирафель, взяв в руки газету и бегло пробежав взглядом по заголовкам, — Он купил у меня «Портрет Дориана Грея» пару лет назад и нашел книгу просто замечательной. Я знал Оскара, ну и подумал, что было бы неплохо их познакомить, а теперь они неразлучны. — Бози, — усмехаясь, повторил Кроули, — Поздравляю, отличная работа, ангел. Когда спустя пару месяцев они узнали, в какие проблемы милый Оскар вляпался вместе со своим закадычным другом, Азирафель несколько дней ходил, как в воду опущенный. — Ты не виноват, — попытался утешить его Кроули, — Ты ведь хотел сделать как лучше, правда? — Я виню себя не за это, — Азирафель оторвался от созерцания стола и невидящим взглядом уставился в стену, — Я имею в виду, было довольно глупо со стороны Оскара делать то, что он делал, пока у него была Констанция и бедные дети… — Говорят, они сбежали в Швейцарию, — сухо сказал Кроули. — О, дай мне закончить, Кроули! — рявкнул ангел. Кроули удивленно моргнул. — Конечно. Продолжай. Азирафель откашлялся. На его лице смешались страдание и смущение. — Я не могу обвинять в этом тебя, — сказал он, глядя на Кроули, — Ты спал. Я верю тебе. Иначе этот век был бы намного более суматошным. Поэтому, должно быть, виноват я. — О чем ты говоришь? — Законы о содомии, — несчастно произнес Азирафель, — Это ведь неправильно, Кроули! — Я не знаю, — Кроули поджал губы, — По-моему, ты стал слишком человечным, ангел. Мне нравились люди в Содоме и Гоморре, это правда, но нет, почему бы не пролить на них дождем огонь и серу? Ты не видишь в этом ничего неправильного, пока это не касается тебя. Несколькими годами позже он случайно столкнулся с Азирафелем на премьере «Питера Пэна», и ангел так восторгался пьесой, что Кроули любезно согласился с ним поговорить, но продолжил относиться к нему с некоторым отвращением до начала двадцатых годов следующего века.