Янтарный истребитель

Flashback Легкой поступью к тихому немецкому городу подбиралась весна. За окном уже давно начал сходить снег, зима здесь не радует сугробами и заморозками. Именно поэтому уже в начале февраля люди мало по малу начинают снимать с себя шапки и теплые полушубки. В доме Ройсов как всегда царил уют от камина, а издалека в крайней комнате, играло пианино. Мать Марко, аккуратно устроившись на банкетке, то и дело бегала красивыми тонкими пальчиками по черно-белым клавишам. Посредством музыки она рассказывала своему ребенку очередную историю, а тот в свою очередь, одетый в бушлат, будучи воспитанником военного училища, с удовольствием слушал и внимал. Отец уверен, его сын не будет никем иным, кроме продолжателем его дела – военным. Перечить же старшему Ройсу никто даже не думает. – Марко, сынок, подойди, – женщина едва заметно останавливает игру, мальчику кажется, что мелодия все еще где-то вдалеке его сознания. Он поднимается послушно с гостиного дивана и подходит к матери. – Матушка, ваша игра такая звучная и приятная, не хотелось бы уходить спать, не дослушав, – в ответ на это она тихо смеется, поправляя шаль на плечах и набрасывая ее побольше на покрытые одеждой плечи. Берет сына за руку и кладет на инструмент, заставляя его повторять за ней. – Твой папа, конечно, не будет в восторге от этого, но я хочу, чтобы ты понимал, как работает музыка, почувствовал ее собственной кожей. Будем с тобой иногда вот так по чуть-чуть играть. Только не рассказывай отцу, – женщина дала мальчику немного побаловаться с пианино, затем поцеловала в висок и отправила его встречать главу семейства, когда услышала как открывается ключом дверь. По тишине в прихожей она понимала, что ее муж вероятно в хорошем расположении духа. Или ей хотелось бы в это верить. Женщина поспешила за сыном, закрыв перед этим крышку инструмента. Марко, минуя повороты коридоров, тут же побежал встречать отца, они не были особо близки, но общий род деятельности понемногу их сближал. На какое-то время мальчик даже подумал, что отец даст ему стать настоящим сыном, а не просто ребенком, которого он воспитывает под себя. Марко радостно закричал "отец!", увидев его в прихожей, но в ответ получил равнодушный взгляд, из-за чего сразу затих. – К чему эти крики? – холодный тон, который на памяти мальчика никогда не менялся. – Простите, отец, – Марко убирает за спину руки и опускает голову. Мужчина смотрит на это с некоторым призрением, затем окликает сына по имени. Мальчик поднимает голову и тут же получает звонкий удар по щеке. Ребенок отшатывается и резко прикладывает ладонь к горящей коже. В его глазах нет испуга, он не был готов, но знал, что это может произойти. – Никогда не пытайся вызвать чужой жалости, – констатирует мужчина, – и держи лицо перед другими. Марко показалось, что он слышал вздох разочарования, но надеялся, что это лишь его домыслы. Отец спокойно проследовал на кухню, оставив собственного сына одного в прихожей. Матушка почти сразу подбежала к ребенку, до этого оставаясь позади. Она несколько раз поцеловала его в щеку, утерла едва подступившие детские слезы, и ушла вслед за мужем. У Марко будто при ударе отшибло любые мысли, он совершенно не понимал, как ему поступить. Ему больше всего на свете хотелось признания отца, однако с каждым днем он понимал, что этого никогда в жизни не достичь. Или постоянно пытаться, или просто бросить все прямо сейчас и никогда больше не слышать своего имени. Потому что, после отказа от отцовской мечты, он точно перестанет признавать Марко своим сыном. Он стоял в прихожей еще так с минуту-полторы, понимая, что уж слишком задерживается. Приди он сейчас к родителям, уж точно получит новую порцию нотаций за то, где его носит, так что верным решением будет пойти в свою комнату и не показываться до раннего утра. Сослаться на режим, сделать вид, что уже лег спать, а самому при лунном свете зачитываться книжками до дыр и пытаться учить какой-нибудь интересный язык. Марко ведь не знает, что чтение в скором времени может стать привилегией, и когда Фюрер придет к власти, половину его любимых историй сожгут вместе с воспоминаниями на городском костре. Марко даже не думает, как будто плакать о том, что еще одна его мечта улетучится к вечерним звездам, и последний запал на счастливую жизнь потухнет в тот момент. Момент, когда Марко станет тем, кем есть сейчас. Знал бы он сам, когда это случилось. Скорее оно имело накопительный эффект, и с каждым годом просто набирало обороты. Ройс менялся, рос, а вместе с этим менялись и взгляды на жизнь, на людей и их поведение. И в одно мгновение, эти самые люди стали ему омерзительны. Было лишь дело времени, когда в конце концов его будут знать как офицера, который пытает любимчиков. Забавно, что человек, который в детстве был ребенком душевным, чистым и аккуратным, стал самой настоящей тварью, кем обычно называл пленных. Если однажды ветер дует тебе попутно, однажды он может ударить в лицо.